"Волшебная реликвия" - читать интересную книгу автора (Кацура Александр, Костин Михаил)

Глава 5 Задание генерала Раса

Генерал Рас, невысокий, худощавый, резкий в движениях, походил на сержанта Подорогу лишь одной деталью — один глаз у него был заметно меньше другого. Только в отличие от сержанта прикрыт у него был левый глаз. Да и причина этой асимметрии была иная. Много лет назад при осаде неприступной вражеской крепости Бор-Бор молодой полковник Рас с обнаженной шпагой в руке смело ворвался на вражеский бастион. И в это время осколок гранаты ударил его в переносицу возле левого глаза и вышел наружу через лоб. Много дней провел полковник в бреду на койке походного лазарета. Врачи отказались от него и ждали скорой смерти. Но вопреки всему упрямый полковник выжил. Глаз его чудом не вытек, хотя видеть стал намного хуже. Высоко на лбу, там, где когда-то вышел осколок, образовалась суровая ямка. Было еще одно следствие — куда-то пропали необыкновенный юмор и непробиваемое веселье Раса, прославившие его на всю армию. Но полковник не горевал. Едва оправившись, он, став более сосредоточенным и суровым, снова ринулся в бой, успешно командовал полком, потом дивизией, а затем ему доверили целую армию. Он получил звание генерала. Внешность его тоже пострадала не сильно. Даже наоборот. Хищный правый глаз стал видеть далеко и цепко, остатки некогда черных волос стояли торчком, похожие на разрозненные перья. И весь облик генерала нередко напоминал мудрого и встревоженного орла.

Генерал не любил бывать при дворе, не слишком жаловал короля Вивана и с нескрываемым презрением относился к Совету Восьми, полагая всех вице-королей негодяями, ворами и дураками. Правители, в свою очередь, терпеть не могли генерала, но сместить его не решались.

В армии же многие офицеры только одобрили, если бы генерал Рас совершил государственный переворот, разогнал королевскую шайку и захватил власть. Но сейчас все помыслы генерала были заняты одним — как отразить нападение коварного и сильного врага, нагло вторгшегося в пределы отечества.

Многих своих солдат генерал помнил по именам.

А сержанта Подорогу не только помнил, но искренне любил. Когда-то они первыми ворвались в крепость Бор-Бор — полковник и рядовой солдат. Полковнику пробило осколком голову, а солдату грудь навылет. Вместе они валялись в лазаретах, вместе смотрели в глаза смерти. Потом жизнь разлучила их — разные войны, фронты, армии. Генерал много лет провел в опале. Сержант на какое-то время из пехоты попал на торговый флот, где не на шутку бился с пиратами. Но вот прошли годы, и они снова вместе и снова воюют.

Принимая переформированные части, генерал неожиданно увидел сержанта, поспешил к нему, обнял и расцеловал. Для облегчения сего процесса здоровенному сержанту пришлось немного присесть. Разговорились. И размякший сержант в числе прочего рассказал генералу о трех молодцах, которых перехватил у него лейтенант Винк...

— Просил-то на время. А теперь не возвращает.

— А, это те самые крестьянские пареньки? Наслышан, наслышан.

Подорога удивился. Без году неделя в армии, а о них уже и командующий слыхал. Ну и ну!

— Так ты говоришь, они у Винка? Хочешь вернуть?

— Хочу, господин генерал.

— Ладно уж, какой я тебе господин? Старый армейский товарищ! Понятно?

Мимика сержанта, внутренне одобрившего подобную фамильярность, но внешне и не собиравшегося на нее откликаться, была бесподобна. Генерал ее оценил. Потрепав по плечу старого служаку, он сказал:

— Вот что, мой старый добрый Подорога. Я тебе их сейчас не отдам. Самому нужны. Спасибо, что ты их нашел.

Еще один каскад мимики взволнованного начальственным теплом сержанта.

— Ну и славненько, — сказал генерал.

Он глазами нашел в толпе своего адъютанта. Тот мгновенно оказался рядом.

— Стало быть, так, сынок. Завтра доставить мне в штаб троих солдат. Имена и где их искать — это тебе скажет мой добрый старый друг.

Молодцеватый подполковник извлек из висевшей на боку планшетки маленький блокнот, огрызок карандаша и вопросительно взглянул на сержанта.

— Итак, их полные имена?

Сержант тяжело вздохнул.

— Полные? Ах, подполковник, что вы хотите от старика? Память-то уже не та. А списки я с собой не ношу.

Но сержант лукавил. По цепкости памяти он мог поспорить с кем угодно. Постучав себя кулаком по лбу и выбив воображаемые искры, он вдруг сказал ровным голосом:

— Пишите. Значит, так — рядовые Арий Кустица, Галлий Мартин, Валентин Силован, второй отдельный батальон лейтенанта Мариса Винка.

— Угу, — бормотал адъютант, слюнявя карандаш и записывая имена большими кривыми буквами, — разыщем голубчиков.

Легонько подталкивая друг друга и отчаянно робея, три друга вошли в просторную походную палатку генерала Раса. Генерал сидел за раскладным столиком и что-то измерял на карте.

— Господин генерал, — раздалось нестройно, — рядовые третьей роты при втором отдельном бат...

Генерал встал, откладывая циркуль, и поднял руку. Солдаты тут же замолкли.

— Ну, ребятушки, служите?

— Служ-е-веч-ству-клю! — пророкотали три голоса.

— Молодцы, вижу, вижу. А на серьезное дело готовы?

Друзья переглянулись.

«Не знаю», — сказал один, «Наверно», — сказал второй, «Готовы», — сказал третий. Вместе это прозвучало так:

— Нз-вн-товы...

— Ага, — сказал генерал, — ну что ж, так и будем считать. Идите-ка сюда.

Он вернулся к столику, присел. Солдаты робко приблизились, а Галик даже осмелился взглянуть на карту через плечо командующего.

— Это что? — спросил генерал и ткнул циркулем в какой-то кружок.

Все трое лишь неслышно сопели.

— Это славный город Лама, третий по величине в нашем пространном государстве, — весело сказал генерал. — Слыхали про такой город?

Солдаты засопели громче, что можно было понять так: «Ну как же... Конечно... Кто ж не слыхал!»

— Но сейчас, — генерал мгновенно посуровел, — он занят войсками противника. Жители его изнемогают под гнетом захватчиков. Что мы должны сделать?

— Мм-м... Значит... Это...

— Правильно, мы должны его освободить. Пороховой завод, два конных завода, оружейные мастерские, кузница особой булатной стали, первоклассный винокуренный завод — все это принадлежит не нам. Все это в руках жестокого и коварного врага. Можно с этим смириться?

— Мм-м... О! У-у! Э!

— Верно говорите, не можем. Есть у нас силы освободить его сейчас?

— Э... У... О!

— И здесь вы правы, нет у нас таких сил.

— Оу!

— А что у нас есть?

— Мм-м... Ну... Это...

— Правильно, смекалка, ум да смелость. А смелость — она города берет. Верно?

— Но нас всего трое. Что мы можем там сделать?

— Вы можете сделать главное — подать сигнал.

— Сигнал?

— Да, к восстанию. Понимаете ли, там почти все готово. Народ тайно вооружился. Так мне, во всяком случае, доложили. Надеюсь, что не врут. Но группы разобщены. Объединять их, терпеливо плести связующую сеть, — на это нет времени. Нужен единый сигнал, простой и ясный. Такой, чтобы весь город увидел. И тогда народ восстанет.

— Что же это за сигнал? И как его подать?

— А вот этого я и сам не знаю. Отсюда-то не видно. Хорошо бы пороховой склад взорвать. Вот уж сигнал так сигнал. Но пороховой склад охраняют с особым тщанием, — Генерал вздохнул. — Ладно. Разберетесь на месте. Главное — сигнал! В этом и суть, и тонкость вашего задания. Вы молодые, сметливые. Что вам объяснять?

— Понятно, — хором протянули Арик и Галик. Валик лишь сопел.

— Мне о вас сказали столько лестных слов. Я на вас надеюсь.

Генерал распорядился забросить в Ламу несколько независимых отрядов. Еще один не помешает, подумал он. При этом генерал поступил тонко и хитро. Командиру каждого из восьми отрядов (иные достигали тридцати человек) он ничего не сказал о других отрядах, внушив, что только от него одного он ждет решающего успеха. Так же он поступил и с тремя молодыми солдатами. Он не желал, чтобы у кого-то из посланных на столь нелегкое дело была даже тень надежды на других. Каждый должен думать, что все зависит только от него.

Генерал подробно рассказал о положении в городе. Его жители организовали тайное производство холодного и огнестрельного оружия и уже неплохо вооружены. Старые мастера изготовили даже арбалеты. Почти из каждого окна города намечен сектор обстрела. Казармы, где ночуют оккупанты, в решительный миг будут надежно блокированы телегами и мешками с песком. Узкие улицы перекроют баррикады. Короче, все готово к восстанию, но нужен хороший повод. К тому же жители должны почувствовать, что они не забыты. Вот почему в город должен проникнуть отряд с большой земли, пусть даже сам отряд будет крохотным. Важен символ!

Трое друзей не слишком хорошо понимали значение красивого слова символ, но с генералом были согласны. Уж очень внушительно произносил генерал это слово — символ! Только вот становиться этим символом, этим маленьким отрядом, который кинут в самое опасное дело, им не слишком-то хотелось. Но сказать этого вслух они не могли.

Когда они вышли, Валик неожиданно надул щеки и сказал с нарочитой весомостью:

— Я все понял. Мы освободим этот город, и тогда генерал отпустит нас домой.

— О, — сказал Галик, — наш мощный друг прямо на глазах становится мыслителем и стратегом.

— Чудеса, да и только, — подтвердил Арик.

— Друзья мои, а вы, часом, не смеетесь ли надо мною? — Валик резко остановился.

— Да ты что? Как можно? — хором заверили его два друга.

— Смотрите, а то пойдете в Ламу без меня.

— Ни за что! — закричали Арик и Галик.

В отделе разведки и тайных операций им подобрали потертую городскую одежду. И солдаты мгновенно превратились в обыкновенных парней. Когда они втроем оказались на пустынной пыльной дороге, без красивых мундиров, без шляп с оранжевым пером, без бряцающей у пояса шпаги, они почувствовали себя такими потерянными, такими одинокими. Куда они идут? Зачем? Их охватило очередное искушение бежать подальше от этой войны. Бежать куда глаза глядят. Да, конечно, они уже находились под обаянием генерала Раса. Им неприятно было думать, что они способны обмануть надежды старого вояки. Но им все еще казалось, что это не их война. Ведь как славно в их далекой, затерянной в лесах деревне. Пусть короли разбираются сами! Зачем они отнимают жизни у простых крестьянских ребят?

Впереди, там, где у старой ветлы дорога поворачивала направо, стоял человек в крестьянской робе и надвинутой на глаза шляпе. Друзья робко приблизились и не поверили своим глазам.

— Кто это? — прошептал Валик.

— Господин сержант? — пробормотал Арик.

Галик первый все понял и молчал.

— Не ждали? — Пожилой человек в робе и деревянных башмаках приподнял шляпу, посмотрел сурово.

— Господин сержант? — повторил Арик громче.

— Он самый, — подтвердил человек и вдруг широко улыбнулся, сдвинув шляпу на затылок. — Имею приказ возглавить ваш маленький отряд. По порядку рассчитайсь!

— Ура, — еле слышно сказал Галик.

— Ура! — чуть громче повторил Арик.

— Ур-р-р-а!!! — во всю мочь завопил Валик.

— Ну-ну, — добродушно сказал сержант, — выполняйте приказание.

Три паренька в потертых куртках и поношенных башмаках быстро встали в ряд.

— Слушай мою команду! Идем в город Ламу, прикидываясь бригадой бродячих торговцев. По прибытии в город освобождаем его от врага. Все понятно?

— Так точно, — хриплым шепотом сказали друзья.

— Не слышу бодрости в голосе! — Левый глаз сержанта грозно засверкал.

— Так точно! — заревели все трое.

— Вот так уже лучше, — сказал сержант. — Вольно! В город Ламу пешком шаго-о-м арш!

Шагая за широкой спиной сержанта, друзья чувствовали, что настроение их поднимается. И это несмотря на то, что мысли о побеге пришлось задвинуть куда-то в самую глубь сознания. А сержант не сказал своим молодым подчиненным, что он сам упросил генерала Раса назначить его старшим в эту крохотную группу. Уж очень ему не хотелось отпускать на столь опасное дело не слишком опытных новобранцев без опеки и поддержки. Новобранцев, которых, как ему казалось, он уже почти полюбил. Надо сказать, что генерал не сразу согласился послать сержанта в тыл врага. Ему было жаль старого воина.