"Черный Камелот" - читать интересную книгу автора (Кайл Дункан)

Глава 12

Всем участникам этой истории было не до сна. Уиллс, который и сам валился с ног от усталости, был поражен тем, что Тендринг, на которого ложилась еще более тяжелая нагрузка, способен соображать и работать. Премьер-министр вновь заседал со своими советниками до трех часов ночи, а потом преспокойно отправился спать. Сотрудникам же военного кабинета пришлось отрабатывать принятые на совещании решения, обеспечивать их немедленное выполнение и так далее. И так день за днем, год за годом.

– У нас главной наградой считается, когда сотруднику вручают плед и позволяют часок соснуть, – сказал Тендринг. – Это как в мирное время – благодарность в приказе.

Все военные годы Тендринг совершенно не менялся. Всякий раз, когда Уиллс его видел, Тендринг выглядел усталым, слегка ироничным и в то же время собранным – он умел моментально сконцентрироваться на любой проблеме.

Кроме того, Тендринг отличался тем, что безошибочно замечал слабые места и ошибки.

– Неужели ваши люди устроили форменный обыск в лондонском Сити? – удивился он.

– Они разговаривали со специальным сотрудником банка «Хаузер», который имеет доступ к секретной информации.

– Финансисты – как кошки, – пожал плечами Тендринг. – Вам кажется, что они привыкли к вам и к дому, но окончательно укротить их невозможно. Стоит вам зазеваться, и они цап-царап – выхватили вашу любимую золотую рыбку из аквариума, сожрали ее, а на вас смотрят, оскалив зубы. Ну хорошо, выяснили вы, что бумага принадлежит банку «Бендлер». Это вам сильно помогло?

– В общем, да. Конечно, деталь незначительная, но полезная. Кроме того, в финансовых документах содержатся кое-какие сведения об американской компании, сотрудничающей с немцами. Прямо она не названа, но по определенным показателям можно с большей или меньшей уверенностью выяснить, кто это может быть. В некотором роде это похоже на отпечатки пальцев.

– Представляю, – кивнул Тендринг. – Ну и кто же оставил отпечаток своей лапы на этом документе?

Уиллс немного поколебался.

– Похоже, речь идет о корпорации «Ко-лект». Ей принадлежит значительная часть акций немецкой компании «Унтерзе электрише фабрик». Компания производит подводные лодки.

– Слава Богу, хоть компания не британская, а американская, – облегченно вздохнул Тендринг.

Уиллс поправил его:

– Компания интернациональная. Значительная часть ее капитала принадлежит англичанам.

Тендринг встрепенулся, озабоченно спросил:

– Кому именно?

– Компании «Юнион электрик».

– Очень мило, – присвистнул Тендринг. – Один из бывших директоров этой компании сейчас является министром.

– Я знаю. И думаю, это еще не конец. В немецкой Рурской области есть некоторые районы, которые... скажем так: никогда не подвергались неприятностям, связанным с воздушной бомбардировкой.

Тендринг поджал губы.

– Ну хорошо, а приятные новости для меня у вас есть?

– Есть. Раш знает, где похоронен труп.

– Это радует, – кивнул Тендринг. – Можете продолжать с плохими новостями.

– Извольте. В рядах наших доблестных союзников греков есть несколько отщепенцев, владельцев корабельных компаний, которые поставляют немецким подводным лодкам топливо в открытом океане.

Тендринг опустился в кресло, обмяк и зажег сигарету, что случалось с ним нечасто.

– Значит, Раш знает, где находится архив. Он сообщил вам, где именно?

– Нет. Вот протокол допроса.

– Подождите, я прочту.

Десять минут спустя Тендринг спросил:

– Где сейчас Раш?

– В камере. Сидит, приставив этот чертов пистолет к подбородку. Ни за что не соглашается расстаться со своим драгоценным секретом. Сказал, что мы не услышим от него больше ни единого слова, пока он не получит подтверждение, что деньги переведены на его имя в испанский банк.

– Деньги переведены?

– Нет.

– Погодите, это еще не все, – вздохнул Тендринг. – Когда Раш в конце концов сообщит нам, где находится архив, выяснится, что, кроме самого Раша, проникнуть туда никто не сможет.

– Я тоже об этом подумал.

– И не считайте, что только вы умеете преподносить дурные новости. Я тоже вам кое-что сообщу. Нам не удастся сохранить эту информацию для себя. Американцы имеют право принять участие в операции. Во всяком случае, так сказал сам Старик. Увы, он тоже наполовину американец – по матери. Хотя вообще-то я считаю, что он прав. Нельзя хранить у себя в шкафу скелеты таких здоровенных размеров – может потом слишком дорого обойтись.

– Неужели мы отдадим Раша Паттерсону? – спросил Уиллс.

– Ни в коем случае. Мы будем предоставлять информацию американскому государственному департаменту на самом высоком уровне. Думаю, что они и так уже в курсе – благодаря вашим беседам в банке «Хаузер». Ведь «Хаузер» – тоже интернациональная компания. – Внезапно Тендринг улыбнулся: – Знаете что, а пускай пенсию герру Рашу выплачивает не наш несчастный налогоплательщик, а компания «Ко-лект».

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ США

Вниманию исследовательской группы 17359-СВ.

19 марта 1945 года.

Срочно.

От британской разведки поступило сообщение, что корпорация «Ко-лект» делала капиталовложения в немецкую промышленность после начала военных действий. Дивиденды корпорации переправлялись через нейтральные страны (см. приложение).

Задание:

Оценить возможные последствия просачивания информации подобного рода – и в официальном виде, и в виде слухов:

1. Внутриполитические последствия.

2. Внешнеполитические последствия.

3. Финансовые последствия.

Результат представить к 12.00 20 марта 1945 года.

Отчет исследовательской группы 17359-СВ был представлен 20 марта 1945 года, в 12.00.

Государственному секретарю Соединенных Штатов Америки. (В выдержках) ...Внутриполитические последствия:

а) Нас забросают грязью, от которой отмыться будет трудно. Дело будет представлено как свидетельство аморальности американского предпринимательства; вина будет возложена на нынешнюю администрацию.

б) Помимо очевидной реакции республиканской партии следует ожидать, что более мелкие партии, в особенности левой направленности, а также некоторые профсоюзы, да и вся пресса поднимут невероятный шум: «В то время, как наши парни отдают свою жизнь на фронте» и так далее и так далее. Корпорация «Ко-лект» станет символом беспринципности американского бизнеса.

...Финансовые последствия:

а) Акции корпорации «Ко-лект» на бирже резко упадут в цене – для этого достаточно даже слуха о том, что компания связана с немцами. После этого на фондовом рынке может наступить депрессия.

б) Остальные американские корпорации прервут всякие деловые отношения с компанией «Ко-лект», которая имеет только на территории США тридцать заводов и более ста тысяч служащих. Последует всплеск безработицы и нарушение производственных связей в отрасли.

в) На все остальные американские корпорации, поддерживавшие до 1941 года деловые отношения с немцами, падет тень подозрения...

...ВЫВОДЫ:

1. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы сведения о связях корпорации «Ко-лект» с германской промышленностью стали достоянием гласности.

2. Следует использовать любые средства для предотвращения утечки информации.

К сведению. Корпорация «Ко-лект» сообщила, что готова финансировать любые расходы.

Бумеранг из Америки вернулся в Англию незамедлительно. Государственный секретарь обратился к министру иностранных дел Великобритании лично: сначала послал шифровку, потом начались продолжительные консультации по телефону. Смысл сообщения был примерно такой: спасибо за информацию, немедленно сообщите о принятых мерах. Какие планируется предпринять действия? Кто за них отвечает? Представитель Соединенных Штатов Америки мистер Вильям Паттерсон будет постоянно находиться в распоряжении соответствующих британских служб.

Наконец-то Паттерсон добился своего. Сообщение о корпорации «Ко-лект» не вызвало у него ни малейшего удивления. Конечно, его профессия приучала человека ко всякого рода сюрпризам, и все же подобное бесстрастие показалось Уиллсу подозрительным. Неужели Паттерсон знал обо всем заранее?

Американец на прямо поставленный вопрос ответил так:

– Правительство Соединенных Штатов Америки ни о чем подобном понятия не имело. Правительство страны не может отвечать за действия компании, имеющей деловые интересы в различных регионах мира.

Это было произнесено тоном официальным и не допускающим ни тени сомнения.

Кроме того, Паттерсон сказал, что корпорацию «Ко-лект» заставят дорого заплатить за свои делишки, но не сейчас, позднее.

Первое, что необходимо сделать, – свести его, Паттерсона, с Рашем. Да, Паттерсон знал, что такой договоренности между американцами и британцами не существует, но нельзя терять время. Правительство Соединенных Штатов все равно будет на этом настаивать. Паттерсон сказал «настаивать», но по его тону было ясно – американцы этого потребуют, причем в самой категоричной форме.

– Кому принадлежит Раш? – спросил Уиллс у Тендринга.

– Полагаю, что нам, – ответил тот. – Но на данном этапе этот вопрос имеет чисто академический характер. Главное – не допускайте американцев к Конуэю. Уж тот-то знает людей, включенных в «белый список».

Когда предварительный торг был закончен, Паттерсон деловито приступил к деталям:

– Итак, в чем проблема с вашим фрицем? Не хочет говорить?

– Проблема в том, что он требует гарантий. Боится, что мы его обманем.

– Насколько я понимаю, речь идет о деньгах, паспорте и юридическом иммунитете, так?

– Так.

– Деньги – не проблема. В мадридском банке уже открыт счет на его имя, деньги туда переведены. Получить их может лишь владелец счета, причем образец подписи Раша уже находится в банке.

– Это мы тоже могли бы сделать, – сказал Уиллс. – Вот с паспортом дело посложнее.

– Раш подозревает, что после окончания операции вы ему не дадите паспорт, так? А без паспорта он не сможет выбраться в Испанию. Даже если ему дадут паспорт и он уедет, вы все равно его со временем уберете. Что-нибудь в этом роде?

– Да, примерно так он и говорит.

Паттерсон усмехнулся:

– Что ж, парень прав. Он ведь один против целой машины. Ладно, попробуем ему помочь. Отвезите меня к нему.

В машине Паттерсон обернулся к Уиллсу, просиял очередной улыбкой и сказал:

– Да не сидите вы таким сычом. У вас свои нехорошие секреты, у нас – свои. Таким образом, нас многое связывает.

Раш не спал уже сорок восемь часов. С той минуты, когда он взял в руку пистолет, сон сделался невозможным. Он должен был все время находиться начеку, держать пистолет наготове. Один раз его уже усыпили газом – такое не должно повториться. Пистолет – единственная гарантия, единственный аргумент в торге. Без него англичане могут связать его, подвергнуть любым пыткам. Раш уже понял, что его прежнее убеждение относительно того, что британцы не способны на допрос третьей степени, явно оказалось несостоятельным. Британцы ни перед чем не остановятся, чтобы раздобыть интересующие их сведения.

Рашу и раньше приходилось подолгу обходиться без сна, гораздо дольше, чем сейчас. Но каждый раз подобное испытание давалось с трудом. Каждая минута приближала его к тому мигу, когда навалится сонное оцепенение. Несколько раз у Раша смыкались веки, и он знал, что наступит момент, когда они сомкнутся и уже больше не разомкнутся. Он потребовал, чтобы ему принесли холодную воду или губку, тем самым дав понять англичанам, что его силы на исходе. Но в конце концов ожидание закончилось – Раша вызвали в знакомую комнату, разделенную на две части проволочной сеткой.

По ту сторону сетки сидели двое – одного из них он знал, второго видел впервые. Мужчина с сабельным шрамом на щеке. Неужели немец? Если так...

– Я американец, – сказал мужчина на чистом немецком. – Это чтобы у вас не возникло лишних сомнений. Просто когда-то учился в Гейдельберге и честно соблюдал все студенческие традиции.

Раш почувствовал, что усталость как рукой сняло, – он весь подобрался, сосредоточился. Конечно, через какое-то время усталость обрушится на него вновь, и тогда уже он не сможет ей сопротивляться, но зато сейчас мозг работал ясно и четко. Вот-вот должен был начаться настоящий торг.

Паттерсон внимательно изучал немца. Сразу обратил внимание на сильное, жесткое лицо, на уверенную легкость движений. Немец был небрит, глаза ввалились.

– Вы поможете нам, мы поможем вам, – сказал Паттерсон.

– Я вам уже помог, но взамен ничего не получил.

– Теперь вы будете иметь дело со мной.

– Кто вы?

– Я тот, кто выполнит ваши условия. А вы взамен выполните мои.

– Кто вы?

– Моя фамилия Паттерсон. Я представляю здесь Соединенные Штаты Америки. И учтите, дружище, я человек практический. Дела обстоят таким образом: вы знаете, где похоронен труп; мы тоже хотим знать это. Так что давайте договоримся.

– После того как я вам скажу об этом, вы меня убьете, – прямо заявил Раш.

Паттерсон покачал головой:

– Нет, вы мне нужны живым.

– Пока вы не получите информацию.

– Нет, пока мы не получим архив. Или не убедимся, что он уничтожен.

Раш пожал плечами:

– Ну допустим. Все равно это всего лишь отсрочка – на день, на неделю, на три месяца. Меня это не устраивает.

Паттерсон изучающе разглядывал его.

– А вам не приходило в голову, что после того, как архив будет уничтожен, доказать что-либо станет невозможно? Вы можете бегать по всему миру и кричать про архив Гейдриха – кто вам поверит? Нам просто ни к чему будет вас убивать.

Раш резко расхохотался.

– Не убедил? О'кей. Давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Итак, в некоем месте в Германии находится интересующий нас архив. Где именно – известно только вам. Даже если мы получим от вас эту информацию, что мы сможем с ней сделать?

– Это уже ваше дело, – сказал Раш. – Но наш разговор бессмыслен...

– Не перебивайте меня, ладно? Самым логическим решением было бы такое: когда войска союзников займут то самое место, архив попадет в наши руки, так? Но представьте себе другой вариант – вдруг там разгорятся ожесточенные бои, что-нибудь нарушится, документы попадут в чужие руки... Ответьте-ка мне лучше вот на такой вопрос. Могли бы мы туда попасть раньше, чем туда доберется линия фронта?

– Не понимаю. – Раш взглянул на Уиллса и увидел, что тот хмурится.

– Объясню. Партизанская война, диверсионные действия. Это происходит сплошь и рядом. Я имею в виду рейд.

Раш покачал головой – не в знак отрицания, а чтобы стряхнуть усталость, которая вновь накатила на него.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Не знаю. Просто рассуждаю вслух. Конечно, вывод будет зависеть от целого ряда обстоятельств. Например, где именно находится архив. Конечно, если он расположен где-нибудь в центре Берлина, рейд вряд ли возможен. Но если он где-нибудь на отшибе? Вдруг это место расположено где-нибудь в стороне и рейд туда возможен? Так возможен он или нет?

Раш смотрел на американца очень внимательно. Туман, окутывавший его усталый мозг, рассеивался бесследно – немец внутренне напрягся, мысль работала очень быстро. Раш представил себе свободу, открытое пространство, подступы к замку, взлетное поле...

– Так что?

Ответ на этот вопрос никоим образом его не выдаст. Ведь армии союзников наступают на Германию с разных сторон – за исключением швейцарской границы.

– Это возможно, – сказал Раш.

– Ну вот и отлично. Можете мне пока ничего больше не говорить. Теперь представьте себе, что мы устроим рейд, и представьте себе, что его возглавите вы.

– Ну, по-моему, это уже слишком, – возмутился Уиллс.

– Подождите, – остановил его жестом Паттерсон.

Американец не сводил глаз с Раша. Тот едва заметно прищурился, морщины на лбу разгладились.

– С вами будет ваш испанский паспорт, письменная гарантия, которую вы требуете, – хоть я и не понимаю, зачем она вам нужна. Кроме того, вы получите солидный куш. Не фунты, не доллары, не песеты – пересекать границу, имея при себе крупную сумму, небезопасно. У вас будут с собой... скажем, бриллианты. Ну как?

Паттерсон взглянул на Уиллса, который удивленно переводил взгляд с него на Раша и обратно.

– Это невозможно, – пробормотал комиссар.

– Еще как возможно, – уверил его американец.

Раш колебался. Все его существо протестовало, подсказывало: это ловушка. Слишком уж привлекательным выглядел план. Раш не верил в неожиданные вспышки вдохновения. Он имел дело с ловкими, умными людьми, которые скорее всего заранее рассчитали, на что должен клюнуть такой человек, как Раш: он любит действие, любит деньги, любит сам сражаться за свое будущее. Раш сидел неподвижно, пытаясь сообразить, где здесь ловушка, но у него ничего не выходило. В конце концов, американец не мог составить этот план заранее – ведь он не знал, возможен ли рейд в принципе. Где-то здесь должна быть зацепка, капкан, но где? Проклятая усталость!

В конце концов немец сказал:

– Задумано неплохо. Мне нужно пораскинуть мозгами, но не сейчас, а на свежую голову. Я слишком устал и хочу спать. – Он взмахнул пистолетом. – Спать, однако, я не могу, потому что рискую лишиться своей единственной защиты. Придумайте что-нибудь, чтобы я мог спокойно отдохнуть. Если не придумаете, – он снова взмахнул пистолетом, – мне придется пустить себе пулю в лоб.

– Я сам буду вас охранять, – поспешно воскликнул Паттерсон.

Уиллс даже удивился такому энтузиазму.

– Ну да, и заберете пистолет, пока я буду спать.

– Ни за что на свете.

– Не знаю, по-моему, в нынешней ситуации спокойно поспать вам не удастся, – вмешался Уиллс. – У вас слишком завышенные требования по поводу мер безопасности.

– Может быть, камера, запирающаяся изнутри? – предложил Паттерсон.

Раш покачал головой, по-прежнему держа пистолет приставленным к подбородку.

– Почему, собственно, нет?

– Откуда он знает, нет ли еще одного ключа? – сказал Уиллс. – На его месте я бы не согласился. – Тут комиссар вспомнил кое-что и злорадно улыбнулся. – Послушайте, Паттерсон, по-моему, вы как-то хвастались, что умеете водить самолет.

– Да, умею.

Уиллс благодушно заулыбался, стараясь, чтобы злорадство не прозвучало у него в голосе.

– Тогда можно предложить вот что. Берем легкий грузовой самолет, не приспособленный для полета в режиме автопилота. Вы садитесь за штурвал и не можете от него ни на секунду оторваться – иначе самолет разобьется. Летаете по небу часа три, а Раш спит себе сзади, в грузовом отсеке. У него при себе пистолет, вы безоружны, между вами запертая на засов дверь. Или мое предложение вам кажется безрассудным?

– Безрассудным, черт подери! – возмутился Паттерсон. – У него ведь деньги в ирландском банке. Он может заставить меня лететь в Дублин.

Уиллс наслаждался ситуацией. Конечно, это было не очень достойно с его стороны, но зато очень приятно.

– Нет, герр Раш ни за что так не поступит, правда ведь? В Ирландии за ним будут охотиться наши люди, а это не очень безопасно. Рано или поздно его схватят.

– Три часа летать по небу кругами, сумасшедший дом какой-то, – возмутился Паттерсон.

– Зато довольно практично, – заметил Уиллс. – Как вам мой план, герр Раш?

Раш задумался. План ему нравился, к тому же он чувствовал, что его силы на исходе. Немец кивнул.

– Ну и отлично. – Уиллс шлепнул себя ладонью по колену.

Паттерсон, поняв, что его поймали на крючок, постарался сохранить достойную мину, но все-таки не удержался от шпильки:

– Надеюсь, в вашей стране найдется надежный самолет?

– Ничего, для вас мы отыщем американский, – сладким голосом ответил Уиллс.

Через четыре с половиной часа Паттерсон и Раш ехали на машине, возвращаясь с аэродрома. Сон не только помог Рашу восстановить силы, но и установил между немцем и американцем что-то вроде взаимопонимания. Кроме того, Паттерсон использовал время для того, чтобы лучше обдумать план.

Когда они вернулись на базу Интеллидженс сервис, Паттерсон сказал:

– Итак, вы получаете бумаги, получаете бриллианты на пятьдесят тысяч долларов. Конечно, сумма крупная, но на всю жизнь ее не хватит. Зато после операции, когда вы попадете в Мадрид, вас там будут ждать деньги. Сколько их там, Уиллс? Пятьдесят тысяч?

– Столько, сколько вы туда положили, – ответил Уиллс.

Паттерсон улыбнулся:

– Это деньги корпорации «Ко-лект». А у них денег куры не клюют.

Раш как следует обдумал предложение Паттерсона – на это понадобился час. Все это время немец сидел в своей камере один, глядя в ствол пистолета. Он знал, что лучших условий ему не добиться, а альтернатива ясна: или увлекательное приключение, или бесславная смерть. Конечно, он не мог доверять ни Уиллсу, ни Паттерсону, ни Колвину, зато он верил в себя.

В конце концов Раш встал и стукнул в дверь. Когда появился Паттерсон, немец произнес всего одно слово:

– Вевельсбург.

Однако пистолет по-прежнему держал наготове.

– Вевельсбург? Где это?

– Между Падерборном и Бюреном, в Вестфалии. Деревня, старый замок. Замок принадлежит Гиммлеру.

Раш ждал – если его обманывали, это должно было выясниться именно сейчас. Он сообщил самую важную информацию. Сейчас англичане и американцы в принципе могли обойтись и без него – организовать рейд сами, использовать своих собственных коммандос, а в их распоряжении были отличные специалисты. Слово «Вевельсбург» было главным аргументом в споре, теперь Раш остался безоружным.

Его отвели в другую комнату, где не было ни проволочной сетки, ни охранников, зато стояли кресла, столик, бутылка коньяка и бокалы.

– Да уберите вы эту штуку к черту, – показал Паттерсон на маузер. – Лучше выпейте.

Раш не шевельнулся. Пистолет по-прежнему был направлен ему под подбородок.

Паттерсон уселся, налил себе старого, дорогого «круазе». Потом взглянул на Раша.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Ответ прост: у вас это получится лучше.

Раш кивнул:

– Но я не могу дать вам твердых гарантий.

– Я понимаю, твердых гарантий в таком деле не даст никто. Но с вашим участием наши шансы увеличиваются. Вы ведь знаете местность.

– Очень хорошо.

– Вы знаете, где там что расположено, где находится архив и так далее.

– Да.

– Вот видите, было бы безумием затевать рейд без вас. Уберите пистолет.

Раш слабо улыбнулся.

– Вы мне предлагаете сложить оружие, да?

– На время. Если хотите, можете оставить маузер себе. Нам нужно как следует все обговорить. – Паттерсон повернулся к Уиллсу: – Много ли у вас пленных эсэсовцев?

– Сколько угодно, самые классические экземпляры, – ответил Уиллс. Ему очень не нравилось, как ведет дело Паттерсон. – Послушайте, мне не верится, что вы сможете перевербовать этих людей. Поймите, я возражаю не из этических соображений.

Раш посмотрел на англичанина, потом на американца.

– В каком смысле «перевербовать»?

Паттерсон ответил:

– Вы собираетесь напасть на замок, охраняемый эсэсовским гарнизоном. Хочу, чтобы вы взяли с собой настоящих эсэсовцев.

– Вряд ли вы их найдете, – возразил Уиллс. – Лучше послать туда...

– Нет-нет, – отмахнулся от него Паттерсон. – Нам нужно, чтобы все было натурально. Одно дело – уничтожить замок. Для этого достаточно рейнджеров, коммандос, специалистов по взрывному делу. Для такой операции, как наша, нужны настоящие, а не поддельные эсэсовцы. – Он обернулся к Рашу: – Могли бы вы отобрать четверых или пятерых?

Раш задумчиво поморгал, потом сказал:

– А им хорошо заплатят?

– Да.

– Тогда проблем не будет.

– quot;Моя честь – преданностьquot;, – иронически процитировал Уиллс.

Раш взглянул на него ледяным взглядом.

– Такие люди есть в любой армии. В вашей тоже. – Потом обернулся к Паттерсону: – Отвезите меня туда, я сам подберу людей.

Паттерсон налил «круазе» в бокал и протянул немцу.

– Отлично. Выпьем за Вевельсбург.

Раш ответил ему долгим взглядом, потом поднял бокал, отхлебнул и сказал:

– За Вевельсбург.

– И еще одно, – сказал американец. – Вам придется взять с собой пассажира.

Позднее, оставшись наедине с Паттерсоном, Уиллс заметил:

– Может получиться очень неприятная история.

– Черт вас подери, Уиллс, вы же знаете этого человека. Знаете его биографию, знаете его образ мыслей. Достаточно только взглянуть на него, и сразу видно...

– Что он опасен и изобретателен. Согласен – это сразу видно. Но ведь он не из наших. Мы с вами думаем, что подцепили его на крючок, но откуда нам знать, что у него самого на уме? Мы знаем только, что он эсэсовец, причем из лучших эсэсовцев. А в СС главное – преданность.

Паттерсон немного подумал и сказал:

– Ваша ошибка вот в чем: вы недооцениваете две вещи – силу ненависти и силу денег.

– Смотрите, вам решать, – пожал плечами Уиллс.

– То-то и оно. Значит, будем играть по-моему.

Паттерсон сам установил сумму награды для каждого из четверых остальных членов группы Раша. Можно было подумать, что американец с огромным удовольствием расшвыривает направо и налево деньги корпорации «Ко-лект». Раш выбрал членов группы в лагерях для военнопленных – на это понадобилось три дня. Раш очень тщательно подошел к этому делу. Сначала он долго изучал списки пленных эсэсовцев, потом отобрал двадцать человек для беседы, а окончательно остановил свой выбор только на четверых.

Гауптштурмфюрер Хайден попался ему на глаза в лагере Кендал, в Озерном районе. Они были знакомы и раньше – Хайден, здоровенный, крутолобый шваб, участвовал вместе с Рашем в рейде на Гран-Сассо. В начале тридцатых Хайден служил в Сахаре, во французском Иностранном легионе.

Второй из членов группы тоже был знаком Рашу, хоть и не так хорошо, как Хайден. Этого человека, ефрейтора «Лейбштандарта», звали Монке; у него на обшлагах была серебряная ленточка с надписью «Адольф Гитлер». Монке, как и Раш, участвовал в Арденнском рейде, но попал в плен под Уфализом, когда в топливном баке кончился бензин. Раш знал, что Монке – отличный солдат. Вопрос заключался в том, действительно ли Монке так уж предан фюреру. Рашу уже пришлось отказаться от нескольких отличных кандидатов, потому что даже плен, даже перспектива грядущего суда не заставили этих людей отказаться от веры в Гитлера.

– Война почти закончена. Что дальше? – спросил Раш у Монке.

– Если я останусь жив?

– Вам может быть предоставлен такой шанс. Как вы собираетесь жить дальше?

– Попробую раздобыть денег.

– Как?

– Как угодно. Буду банки грабить, если в этих чертовых банках после войны останутся хоть какие-то деньги.

– Как насчет политики?

Монке взглянул на гауптштурмфюрера так, словно тот рехнулся.

– После всего этого? – Он сплюнул на пол.

– Как насчет присяги?

– В задницу вашу присягу. В задницу политику, политиков, всех остальных тоже.

Раш внимательно смотрел на него. Монке считался героем войны, о нем даже писала эсэсовская газета «Дас шварце корпс». На русском фронте Монке совершил какой-то невероятный подвиг. Что-то такое с танками – Раш точно не помнил.

– А собираетесь ли вы воевать?

– Только за деньги. Если будут хорошо платить, я буду драться, как псих.

– Откуда вы родом?

– Из России.

– Что-что?

– Считайте, что из России, – угрюмо подтвердил Монке. – Я родился в Восточной Пруссии, прямо возле польской границы. Больше мне там побывать не придется. Зачем столько вопросов?

– Называйте меня «господин гауптштурмфюрер».

– Зачем столько вопросов, господин гауптштурмфюрер?

– Хочу предложить вам деньги.

– Сколько?

– Довольно много. Что вы готовы сделать ради денег?

– Что я готов сделать ради денег? Что угодно. Чего вы хотите?

– Возможно, придется убивать. Красть.

– Я еще и во взрывчатке разбираюсь, – сообщил Монке.

– Мы будем действовать против немцев.

– Против кого угодно. Лишь бы платили хорошо. Мне нужны такие деньги, на которые можно хорошо пожить. Против немцев, говорите? Да я готов этого фюрера голыми руками разорвать.

– Он не немец, а австриец, – сухо заметил Раш.

– Так чего вы от меня хотите? Сказать, что я готов прикончить еще несколько человек? Я уже столько убивал на своем веку, что несколько лишних трупов меня не испугают. Или вас интересует, по-прежнему ли я считаю, что моя честь – преданность? Черта с два. Хотите знать, не утратил ли я хватку? Давайте устроим проверку. Вы возьмете пистолет, я возьму пистолет, и побегаем друг за другом по горам – на деньги. Можете быть уверены, что я отправлю вас на тот свет. Я ответил на ваши вопросы, господин гауптштурмфюрер?

– Да. Все в порядке. Итак, дело вот в чем. Маленькая группа должна совершить нападение на некий объект, находящийся на территории Германии. Объект охраняется эсэсовцами. Если рейд пройдет успешно, вы получите десять тысяч американских долларов, паспорт, будете перевезены в Испанию и, если хотите, получите там работу. – Раш особенно внимательно наблюдал за Монке, когда говорил об эсэсовцах, но ефрейтор даже глазом не повел.

– Вы понимаете, что вам придется убивать эсэсовцев?

– Я был в Испании. Служил в легионе «Кондор», – мечтательно произнес Монке. – Отличная страна. Много вина, много солнца. Давайте мне скорее оружие, и вперед.

Третьего и четвертого членов группы Раш никогда раньше не видел. Одного из них порекомендовал Хайден. Этого человека звали Зауэр, Хайден служил с ним во Франции в 1940 году, в лагере для военнопленных они встретились случайно. Это была классическая «белокурая бестия»: два метра росту, голубые глаза, точеные черты лица. Раш подумал, что Зауэр похож на несколько идеализированного и приукрашенного Гейдриха. Так и просится на рекламный плакат вербовочного пункта. Зауэр тоже был весь обвешан орденами. Как и Монке, он решил, что с прошлым покончено.

– Моя преданность отныне распространяется только на одного меня, – ответил он на вопрос Раша. – Больше я никому преданным быть не собираюсь. До конца своих дней.

– Тем не менее вам придется хранить верность мне. В течение нескольких дней.

– За десять тысяч долларов можете пользоваться моей верностью в течение целого месяца, – ответил Зауэр.

Четвертый член группы был моложе остальных. Ему было всего двадцать один год, Раш не обратил бы на него внимания, если бы не фамилия.

Когда парень вошел в комнату, увидел мундир Раша (для него специально сшили эсэсовскую форму) и вытянулся по стойке «смирно», гауптштурмфюрер спросил:

– Науйокс ваш родственник?

Молодой человек по фамилии Науйокс улыбнулся:

– Насколько мне известно, нет, господин гауптштурмфюрер. А жаль, я был бы рад такому родству.

– Гордиться особенно нечем, – заметил Раш.

Он смотрел на молодого парня и думал, что тот поразительно похож на Альфреда Хельмута Науйокса, легендарного эсэсовца, человека, по сути дела, начавшего вторую мировую войну. Тридцать первого августа 1939 года по личному приказу Гейдриха Альфред Науйокс, переодетый в польскую форму, напал со своими людьми на радиостанцию в Гляйвице. Эта провокация понадобилась Гитлеру для того, чтобы совершить нападение на Польшу. На счету Науйокса было немало всяких дел: похищения, убийства, изготовление фальшивых денег. Альфред Науйокс был крайне опасным, обаятельным и безжалостным мерзавцем. Раш знал его очень хорошо – настолько хорошо, что предпочел бы знать его поменьше.

Этот второй Науйокс был моложе, но выглядел довольно перспективно. Лучше всего для подобного рейда подошел бы настоящий Науйокс, с сожалением подумал Раш.

– Откуда вы?

– Из Адена, господин гауптштурмфюрер.

Раш удивленно вскинул брови:

– Из Вестфалии?

– Да, господин гауптштурмфюрер. Моя деревня находится между Падерборном и Бюреном.

– Я знаю, где это, Науйокс. Ваша деревня расположена между Вевельсбургом и аэродромом?

– Так точно. Вы знаете эти места, господин гауптштурмфюрер?

– Знаю.

Раш сосредоточенно нахмурился. Кажется, ему здорово повезло. Парень из местных – знает каждую рощицу, каждое поле, ручей, брод. Раш мысленно представил себе окрестности замка. Да, человек, хорошо знающий местность, пришелся бы очень кстати.

– Родители? – спросил он.

– Погибли, господин гауптштурмфюрер. Во время бомбежки Гамбурга.

– Родственники?

– Тетка. Живет в Гамбурге, если еще жива.

– А в Адене?

– Никого, господин гауптштурмфюрер. У нас маленькая ферма, доставшаяся моей матери по наследству. Если я когда-нибудь вернусь в родные края, ферма будет принадлежать мне.

– А вы что, не уверены, что туда вернетесь?

Парень поколебался и ответил:

– Говорят, нас будут судить, господин гауптштурмфюрер. Понимаете, я служил под началом полковника Пайпера.

– А, вы имеете в виду историю с Мальмеди?

Во французской деревне Мальмеди солдаты «Лейбштандарта» под руководством полковника Пайпера устроили массовый расстрел американских военнопленных.

– На самом деле я не был в Мальмеди, господин гауптштурмфюрер.

Раш усмехнулся:

– И можете это доказать?

– Нет, – тоже усмехнулся Науйокс. – Вряд ли.

Соблазн был слишком велик – мальчишка должен был отлично знать подходы к замку. Держался он тихо, смирно, но в глазах у него посверкивали искорки, свидетельствовавшие о том, что из парня может получиться отличный вояка. Точно такие же искорки горели в глазах у самого Скорцени, хоть он в отличие от юного Науйокса, отличался угрюмым фанатизмом.

Раш повторил условия задания: объект в Германии, эсэсовские охранники, денежная премия, освобождение от судебного преследования, хорошая работа в Испании.

Науйокс размышлял не более секунды, потом прямо ответил:

– Большой риск, большая награда. Меня устраивает, господин гауптштурмфюрер.

– А как насчет Гитлера? – спросил Раш.

– Мы что, на него будем охотиться? – изумился юный Науйокс.

– Нет. А жаль. Вы помните вашу присягу?

Науйокс взглянул ему прямо в глаза.

– Когда-то у нас в деревне ходили слухи, что Гитлера похоронят в замке Вевельсбург. Если это произойдет, я с удовольствием вырою ему могилу сам.

Пять человек – идеальное число, думал Раш. Маленькая группа, которая может свободно передвигаться. Предположим, остатки разбитого взвода. Движемся себе через Германию, чтобы соединиться с частью, от которой отстали. Черный эсэсовский мундир – отличное прикрытие. Жаль, что придется брать с собой какого-то шестого человека. Рашу эта затея не нравилась, но условие есть условие.

И вот они сидели вместе – Хайден, Зауэр, Монке и Науйокс, – чистили оружие и размышляли о будущем. Раш тоже выглядел озабоченным. Ему предстояла встреча с Паттерсоном и Уиллсом, на этой встрече должен быть разработан общий план.

Когда Раш вошел в комнату, кроме. Паттерсона и Уиллса там оказался еще один человек. С первого же взгляда Раш понял, что, несмотря на штатский костюм, перед ним солдат. Это был высокий, худой, седоволосый мужчина. За долгие годы армейской жизни его тело превратилось в некое подобие мореного дуба – только жилы, кости и мускулы. Светлые глаза смотрели властно и решительно. Раш отлично знал этот тип людей – без них не существует ни одна мало-мальски стоящая армия.

Вчетвером они сели за стол. Незнакомец оказался американцем. Представился как полковник К., из штаба генерала Лоутона Коллинза, командующего седьмым корпусом.

– Мое имя вам знать необязательно, – сказал он.

– Расскажите нам о Вевельсбурге, – потребовал Паттерсон.

– Это ни к чему. Достаточно того, что я сам знаю замок, – ответил Раш. – От вас мне нужно только одно – помогите мне туда добраться.

Полковник К. поднял руку.

– Стоп. Я хочу, чтобы вы хорошенько себе уяснили: в разгаре широкомасштабное наступление. Ваш рейд произойдет в непосредственной близости от линии фронта, может повлиять на обстановку.

– Исключено, – ответил Раш. – Маленькая операция, не имеющая никакого стратегического значения.

– Об этом судить не вам, а мне. Если вы не изложите мне план во всех деталях, то не получите никакой поддержки – ни на предварительном этапе, ни на заключительном. Генерал Коллинз командует корпусом, а не таксомоторным парком.

Паттерсон побагровел.

– Полковник, вы знаете, какие у меня полномочия. Вы должны оказать нам всестороннюю поддержку.

– Не всестороннюю, а посильную, – поправил его полковник.

Он явно не собирался упускать инициативу.

– Тем не менее я вам помогу. Но учтите вот что: я подчиняюсь непосредственно генералу Лоутону Коллинзу. Генерал Коллинз подчиняется генералу Джорджу Паттону, а Паттон – генералу Эйзенхауэру. Цепочка очень короткая. Не советую вам вступать с ней в конфликт. А теперь, джентльмены, – полковник мельком взглянул на Раша, словно сомневаясь, что к нему применимо это слово, – давайте приступим к делу. Мне известно, что вы намерены совершить рейд на замок Вевельсбург. Не знаю, с какой целью, да и не хочу знать. Но я должен иметь самое детальное представление о замке и о местности, прежде чем дам санкцию на военную поддержку.

Паттерсон побагровел еще пуще. Он привык давить на людей исподволь, не напрямую, а этот вояка пер вперед как танк.

Раш тоже разозлился. Устройство замка – его собственный секрет, залог его безопасности. Если сразу выложить на стол все карты, можно оказаться не у дел.

– Мы так не договаривались! – рявкнул Раш.

Полковник перебил его:

– Послушайте, гауптштурмфюрер... Гауптштурмфюрер – это капитан, верно? Так вот, капитан, я знаю, что вы тут считаетесь главным специалистом. Понимаю, какие опасения у вас могут возникнуть. Моральный аспект дела – вне моей компетенции. На войне случается разное. Но вы мне должны сообщить всю нужную информацию, иначе я позабочусь о том, чтобы из вашей затеи ничего не вышло. Кое-что о местности нам известно из разведдонесений. Вы должны дополнить картину.

Раш кинул на полковника свирепый взгляд, но решил уступить. В последний раз, мысленно пообещал он себе. Больше уступок они не дождутся.

– Что именно вам уже известно?

– Будем считать, что ничего. Начните с самого начала.

– Хорошо. Тогда начинаю с истории. Замок очень старый, много раз перестраивался. Когда-то принадлежал падерборнским епископам. В семнадцатом веке был разрушен шведскими войсками, в семидесятых годах прошлого века перестраивался, должен был превратиться в тюрьму, но этот проект так и не осуществился. В двадцатые годы в замке был устроен молодежный лагерь, в связи с чем внутреннее убранство было изменено. Гиммлер купил замок в тридцатые годы. Точно не знаю, не думаю, что это произошло в 1934 или 1935 году. Гиммлер приобрел Вевельсбург потому, что откопал где-то старинное германское пророчество, гласившее, что с Востока грядет гигантская буря, угрожающая всей Германии. Остановить эту бурю можно только в Биркенвальде, в Вестфалии. Когда Гиммлеру сказали, что неподалеку находится замок Вевельсбург, он пришел в восторг. Вы знаете, что за человек Гиммлер?

– Меня тут не спрашивают, – буркнул Паттерсон, все еще страдавший от уязвленного самолюбия.

– Считайте, капитан, что мы ничего не знаем, – ответил полковник.

– Известно ли вам, например, что Гиммлер обожает романтическую сказку об английском короле и его рыцарях?

– О короле Артуре и рыцарях Круглого стола? – удивился Уиллс.

Раш кивнул.

– Да, именно из-за этой сказки и был создан орден, получивший название СС. В детстве я читал эти легенды. Там был замок... – Раш щелкнул пальцами.

– Камелот? – напомнил Уиллс.

– Да-да, Камелот. Так вот, Вевельсбург для Гиммлера – это его собственный Камелот. Там все устроено в соответствии с легендой. Есть круглый стол, вокруг которого расставлены двенадцать кресел. На каждом кресле имя, выгравированное на серебряной табличке. Это как бы двенадцать рыцарей ордена. Рыцарями считаются все обергруппенфюреры. Там есть кресло для Вольфа, для Зеппа Дитриха, для Бергера, для фон Херфа, для Хильдебрандта, для Далюге, для Поля и остальных. Было там кресло и для Гейдриха. У каждого из обергруппенфюреров есть собственный щит и меч. Они висят на стене, над соответствующим креслом.

– Вы это серьезно? – не выдержал Паттерсон.

– Вы хотели подробнее узнать о Вевельсбурге. Я вам рассказываю о нем. По замыслу рейхсфюрера Вевельсбург должен был стать центром, где верховные жрецы СС будут, по выражению Гиммлера, «духовно освежаться». Кроме того, Вевельсбург является исследовательским центром. В СС существует целый отдел, занимающийся изучением истории нордической расы. Каждая из комнат для гостей в замке посвящена определенному историческому периоду. Обычно Гиммлер собирает своих «рыцарей» на выходные. Каждому из них отводили определенную комнату. Есть комната, посвященная королю Генриху Птицелову, другая – Фридриху Великому и так далее. Существует особый храм, посвященный идее Крови и Почве. Другое святилище посвящено древнетевтонской концепции Права и Мести. Императору Генриху Первому поклоняется лично рейхсфюрер. Гиммлер останавливается в покоях имени этого монарха. Там весьма роскошные апартаменты, хоть рейхсфюрер вообще-то и не сторонник роскоши.

– Зато он сторонник других отвратительных привычек, – заметил Уиллс. – Неужели его соратники верят во всю эту чушь?

– Может быть, и не верят, но делают вид, что верят, – ответил Раш. – Гейдрих, разумеется, не давал себе труда притворяться. Он обычно привозил с собой детективные романы, но Гейдрих вообще ни с кем не считался. Остальные же обергруппенфюреры обязаны были проводить вечера за чтением исторической литературы. На следующее утро Гиммлер устраивал им экзамен, спрашивал, задавал вопросы, требовал ответы и так далее. Лучше всех в исторической тематике разбирался Вольф. Он руководил отделом Исторического наследия, который и производил все изыскания.

– Господи Боже, – вздохнул Паттерсон.

– В детстве Гиммлер воспитывался в католической семье, – продолжил Раш. – И сама идея эсэсовского ордена напоминает идею ордена иезуитов. Сам Гиммлер воображал себя генералом иезуитов. Мне рассказывали, что и Гитлер сравнивал его с Игнатием Лойолой. «Священная» часть замка расположена в Северной башне. Там два этажа: в верхнем расположен зал круглого стола; в нижнем – святилище, где проводятся различные церемонии, например сожжение оружия погибшего рыцаря. В этом зале горит вечный огонь. На стенах – двенадцать каменных стел, которым суждено со временем стать надгробиями усопших. Внутри будут стоять урны с остатками сожженного оружия. Существует специальная вентиляционная система, очищающая воздух от дыма. Все это отчасти напоминает Ватикан.

– И что, такие церемонии действительно проводились? – спросил Уиллс, слушавший с огромным любопытством.

– Да, оружие Гейдриха сжигали. Но это, по-моему, был единственный случай. Однако я продолжаю, раз уж вас так интересуют детали. Специальные апартаменты приготовлены для Гитлера, но он никогда не посещал Вевельсбург, а ведь в замке все строилось с расчетом на то, чтобы принимать высокого гостя. Все в замке изготовлено из самых дорогих материалов: драгоценного дерева, золота и серебра, каждое помещение и каждый предмет мебели – настоящее произведение искусства. – Раш взглянул на полковника К., который сидел неподвижно и ничего не записывал. – Все это обошлось в одиннадцать миллионов марок. Огромные деньги. Стены по большей части толщиной четыре метра. Вевельсбург – крепкий орешек.

– Ну, не такой уж крепкий, чтобы его нельзя было сровнять с землей, – негромко сказал полковник.

– Да, но на это понадобится немало времени, – возразил Раш. – Замок можно оборонять долго.

– Как же вы собираетесь туда проникнуть?

– Есть несколько вариантов. Я еще не решил, какой именно избрать.

– Так решите.

– Лишь после того, как прибуду на место, – решительно заявил Раш. – Я не знаю, какова сейчас система обороны, не знаю, сколько людей в гарнизоне. Но вариантов проникновения в замок несколько.

– Назовите их.

– Вевельсбург построен на скале, имеющей форму треугольника.

Раш встал и подошел к доске, к которой была приколота карта местности – миль двадцать вокруг замка. Карта была напечатана в 1926 году – более позднее издание коллеги Уиллса из Интеллидженс сервис раздобыть не смогли. Кроме карты к доске были прикреплены несколько открыток более позднего времени с видами замка. Однако ни одного снимка последнего десятилетия достать не удалось, потому что с момента перестройки и переоборудования замка вся эта зона была объявлена закрытой.

– Существует два важных фактора, – сказал Раш. – Во-первых, вот здесь, к западу, – он показал по карте, – находится аэродром. Именно сюда прилетает Гиммлер, когда навещает замок. От аэродрома до замка примерно два километра. – Раш провел пальцем по карте. – Вот замок Вевельсбург. Местность между ним и аэродромом по большей части открытая. Как вы видите, здесь есть несколько дорог и река, которая кое-где разделяется на два, а то и на три рукава. По обеим сторонам шоссе густой лес, который тянется на юг и на восток. Второе важное обстоятельство – топографические особенности местности. Как я уже сказал, замок Вевельсбург расположен на скале и господствует над прилегающей территорией. С западной стороны, где расположен аэродром, склон скалы обрывист, здесь почти отвесный тридцатиметровый спуск. На севере склон не так крут, но высота примерно такая же. На востоке, где расположена ближайшая деревня, замок защищен двадцатиметровой расщелиной. И лишь с юга, где прорыт ров, в котором нет воды, к замку ведет пологий подъем. Вот здесь на карте видно, как шоссе, миновав мост через ров, упирается в ворота замка. Последний отрезок шоссе прикрыт двумя крепкими зданиями – деревенской церковью и старинным зданием, где сейчас находится казарма для эсэсовцев. В принципе, существует два главных метода нападения. Первый – идти в лоб, в эсэсовской форме, пересечь мост через ров, проникнуть в замок через ворота. Проблема в том, что я не знаю, сколько человек в гарнизоне. Когда-то замок охраняло больше ста солдат, – улыбнулся Раш. – Но, полагаю, для многих из них сейчас нашлись дела поважнее.

– А второй способ? – спросил полковник. – Нет, погодите, я угадаю сам. Вы выбираете трудный путь и карабкаетесь по склону с западной стороны?

Раш кивнул.

– Обрыв почти отвесный, но вскарабкаться по нему можно, к тому же склон порос деревьями и кустарниками.

– А минные поля?

– Раньше их не было. И не думаю, что склон с тех пор могли заминировать.

– Ну хорошо, вскарабкались вы по склону, дальше что?

– В западной стене замка расположены металлические скобы, к которым крепятся ставни, когда их открывают. Хоть сами ставни будут на запоре, но скобы можно будет использовать для того, чтобы закрепить на них веревки.

– А из какого материала изготовлены ставни?

– Из дерева. Они дубовые.

– Вы собираетесь подняться по веревкам на стену и вышибить ставни? Только и всего?

– Не забывайте, что мы будем висеть в пятидесяти метрах от уровня земли. Ставни очень крепкие, точки опоры почти никакой. Но есть и еще один вариант. Вот смотрите, – он показал на одну из открыток, – видите, в одном месте тут нечто вроде маленькой башенки. Я забыл, как это называется. Нечто вроде эркера. Именно здесь находится комната Генриха Первого, личные покои рейхсфюрера. – Раш выдержал паузу. – Можно при помощи взрывчатки сковырнуть этот нарост и потом ворваться внутрь через брешь.

Полковник К. встал, подошел к доске, внимательно изучил карту и открытки. Потом он стал задавать вопросы – казалось, этому не будет конца, но Раш уверенно отвечал на любой вопрос.

В конце концов полковник сказал:

– О'кей. Я вижу, вы свое дело знаете.

– Когда-то, томясь от безделья в замке, я разработал план нападения, – сказал Раш. – Вот уж не думал, что мне придется его осуществлять.

– Сколько у вас людей – четверо?

– Нас пятеро и будет еще шестой.

– Кто это?

– Не обижайтесь, полковник, но это не ваше дело, – ответил Раш.

– Хорошо, поговорим о ваших пяти. Они достаточно опытны?

Раш криво улыбнулся.

– Лучшие образцы эсэсовской военной машины. Может быть, вам СС и не нравится, но, думаю, вы не станете спорить, что эсэсовцы – хорошие солдаты.

– quot;Хорошиеquot; – не то слово, – ответил полковник. – Я бы сказал так: «эффективные».

– На войне это одно и то же, – заметил Раш. – А теперь расскажите вы, полковник, как вы собираетесь нас туда доставить.