"Артистическое кафе" - читать интересную книгу автора (Села Камило Хосе)IДверь-вертушка крутится вокруг своей оси. Дверь-вертушка, поворачиваясь вокруг своей оси, издает легкий, нежный скрип. У двери четыре отделения, четыре секции; в каждой секции могут уместиться два поэта, если они тощие и если дух у них преобладает над плотью. Отделения двери-вертушки формой напоминают куски свежего сыра, мягкого белого сыра, восстанавливающего силы, сыра для кормящих матерей. По краям двери-вертушки снизу доверху идет щеточка, преграждающая путь холодному воздуху с улицы. Дверь-вертушка – остроум-ное сравнение, нечто вроде метафоры, которую при случае можно использовать. Артистическое кафе полно остроумных сравнений. – В Уэске открылся конкурс поэтов. Премия – цветок и три тысячи песет. Тема свободная. Поэзия тоже полна остроумных сравнений. Белый саван снега уже не в моде. Теперь модна игра слов и каламбуры вроде того, что «обет» – это очень сытно, почти как «обед», а «бок» – очень глубоко и религиозно, почти как «бог». Дамы толстеют, но это неважно. Дамы пишут стихи и прозу, но это тоже неважно. Это зависит от желез внутренней секреции. Поэты пьют кофе с молоком, который всегда подкрепляет. Кое-кто иногда воздерживается и сберегает четырнадцать реалов. Зато дамы никогда не воздерживаются. Дамы ненасытны. – Принесите кофе с молоком. Молодой человек из провинции чувствует прилив галантности. – Хотите рюмочку анисового ликера? Я угощаю, если не возражаете. – Благодарю, моя прелесть! Молодой человек из провинции заливается краской и невольно устремляет взор на могучую грудь сеньоры. У них в провинции такого не бывает. У них в провинции дамы тоже толстые, но они не пишут стихов; они вяжут чулки и делают мережку. У них в провинции дамы тоже пахнут коровой, но не пьют анисовый ликер; они пьют шоколад, да и то не всегда. Молодой человек из провинции собирается с силами. Смелей, юноша! – Не стоит благодарности. Дама с могучей, колышущейся грудью глубоко вздыхает. У дамы с могучей грудью лезут волосы. Надо каждое утро втирать в кожу головы серный лосьон. – Итак, вы в Мадриде, а? – Да, как видите… – Отлично, отлично! В иные дни вместо этой фразы произносится другая: – Вот что я вам скажу, и вполне серьезно: Бальзак… Да что там, и без слов ясно! Молодой человек из провинции начинает думать о Бальзаке, но путает его со Стендалем. Ах, нет – с автором «Мадам Бовари», как бишь его… У сеньоры с пышной грудью день на день не приходится. – Что с тобой, Росаурита? Молодой человек из провинции находит, что называть даму с такими телесами Росауритой немного неловко. – Ничего, я здорова. О, дорогой мой! Тысячу благодарностей! – Не за что. С этой грудастой сеньорой беседа никогда не остывает. – Что-то такое я съела, ужасная отрыжка весь вечер. – Несварение, выпейте соды. Молодой человек из провинции не осмеливается говорить Ро-саурите «ты». Молодой человек из провинции очень почтителен к старшим. За соседним столиком прилично одетые господа говорят о поэзии. – Можешь одолжить мне три дуро? Завтра отдам. Господину, который просит три дуро, должны крупную сумму – премию на конкурсе поэтов. Господин, который просит три дуро, имеет большой кредит. – Вы получили премию в Ла-Корунье? Господин, который просит три дуро, элегически вздыхает. – Ла-Корунья! Парит над столиками, взмывая к потолку и исчезая в телефонной будке, степенный ангел молчания, мимолетный ангел. Росаурита ест олью, запивая анисовым ликером. – Вкусно! Молодой человек из провинции думает: теперь пора! Росаурита вытаскивает из-за пазухи листочки бумаги и карандашом, который ей одолжил официант, записывает несколько слов. Потом снова прячет листочки за пазухой – скомканные, теплые, влажные. – Что это будет? – Соло. В кафе, похожем сейчас на станцию метро «Антон Мартин», только что появился дрожащий старичок, у которого вставная челюсть, недержание мочи и дочь-монахиня в Альбасете. – Что происходит с этими нынешними поэтами, я знаю лучше всех. Еще бы мне не знать! Посетители кафе не спрашивают у дона Мамеда, что происходит с этими нынешними поэтами. Не везет старичку! Служащая зовет к телефону: – Сеньор Гарсиа Перес! Этот крик «сеньор Гарсиа Перес!» – нечто вроде аккомпанемента ко всем разговорам в кафе. – Пепе, тебя зовут. – Иду. Дон Мамед похож на жареную птицу; хочется схватить его за лапки и съесть с головой и со всеми потрохами. – Официант, рюмку белого для дона Мамеда! Дон Мамед рассказывает анекдоты, которые пахнут нафталином, запертым жильем, бдением над покойницей, скончавшейся в расцвете лет, учителем пенсионером, сырой ветчиной, пансионом за восемнадцать песет, отхожим местом, вареной рыбой, спальней служанки… – Хе-хе! Про полицейского знаете? – Да, да, этот знаем. Но дону Мамеду ничего не стоит повторить еще раз. – Хе-хе! Дон Мамед неутомим, это очень бойкий воробышек. Дон Мамед начинает рассказывать анекдот про полицейского: – Хе-хе! Один полицейский сказал няньке, хе-хе! Послушай, мое сокровище, как с тобой обращается сеньорито? Хе-хе! А нянька ему в ответ, хе-хе, послушайте, полицейский, а с вами как… Дон Мамед рассказывает свой милый анекдот довольно долго. Никто его не слушает. Молодому человеку из провинции хочется узнать, чем же кончилось дело у полицейского с нянькой. – Принесите, пожалуйста, кувшин холодненькой воды. Поэты, когда просят воды, всегда говорят «холодненькой». С уменьшительным суффиксом получается нежней, доверчивей и больше вероятности, что вашу просьбу выполнят, хотя бы из сочувствия. Молодой человек из провинции пьет воду и снова смотрит на грудь Росауриты. – Она еще не стара! Где у этих людей глаза? Росаурита, на которую уже тридцать лет никто не смотрит, не замечает взглядов молодого человека. «При таком пышном бюсте бумажки не могли спуститься у нее слишком низко!» – думает молодой человек из провинции. Молодой человек из провинции решил называть даму Ро-сауритой, хотя бы про себя. – Послушайте, сеньора. Дама с формами зобастого голубя прервала его: – Зовите меня Росаура, юноша, Росаура, как зовут меня все друзья, все собратья по перу. – Хорошо, большое спасибо. Послушайте, Росаура. – Говорите, друг мой. Молодой человек из провинции замялся. – Так вот, не знаю… Выскочило у меня из головы… Не помню, что я хотел сказать вам… Ну ладно, потом вспомню! Росауру угостили сигаретой, и она стала выпускать дым через нос; молодой человек из провинции готов был поклясться, что дым появился раньше, чем была зажжена сигарета. – Вот это дама! Как ей хотелось курить! Когда Росаура курила, она считала себя пупом земли. Что хорошо в этих литературных толстухах, так это их непритязательность; они довольствуются малым. – Получаю удовольствие. – Еще бы! Молодой человек из провинции говорил сам с собой. |
||
|