"Осторожно! Биологическое оружие!" - читать интересную книгу автора (Алибеков (Алибек) Канатжан (Кен), Хендельман...)

9 ОСПА МОСКВА 1987 год

Слово вирус происходит от латинского слова, означающего «яд». Вирусы не видны под оптическим микроскопом, они в сотни тысяч раз меньше, чем самые крохотные песчинки. Об их существовании никто и не подозревал до тех пор, пока в конце девятнадцатого века микробиолог Дмитрий Ивановский не открыл их, изучая причины внезапной вспышки мозаичной болезни на табачных плантациях. Ивановский обнаружил, что возбудитель болезни обладает загадочной способностью проходить сквозь фильтры, препятствующие проникновению бактерий. Только через полвека появившиеся электронные микроскопы позволили увидеть и идентифицировать первый вирус. Но открытие Ивановского тем не менее создало новое направление в исследовании инфекционных заболеваний.

Чем больше становилось известно ученым о новых вирусах, тем больше вопросов возникало. Вирусы вели себя непредсказуемо. Они могут оставаться инертными очень долгое время, пока им не удастся присоединиться к клеткам другого организма. По структуре вирусы гораздо примитивнее, чем бактерии, поскольку состоят из одной протеиновой оболочки, цепочки ДНК или РНК, а иногда имеют липидную мембрану. Но они способны полностью уничтожать даже самые сложные биологические системы, правда, не все вирусы убивают организм «хозяина». Смертельные вирусы, как правило, сочетают в себе высокую степень вирулентности со столь же высоким уровнем контагиозности (заразности). Вирус «запрограммирован» на собственное воспроизводство, однако, обладая только частью генетического материала, он не может самостоятельно размножаться или вызывать химические реакции. Поэтому сначала он должен найти будущего «хозяина» — существо, обладающее клеточной структурой и теми питательными веществами, которые необходимы ему для размножения. Вирусы активизируются при попадании в ядро или цитоплазму клетки своего «хозяина», потом сливаются с ними и в итоге не позволяют клеткам выполнять их функции.[11]

Человеческое тело имеет множество различных механизмов, позволяющих сопротивляться болезнетворным микроорганизмам. Иммунная система реагирует мгновенно и на нескольких уровнях. Иммунологи обычно различают специфическую и неспецифическую иммунные реакции организма. Специфическая, или приобретенная, иммунная реакция зависит от клеток, хранящих информацию о предыдущих вторжениях вирусов в организм, они играют весьма значительную роль в формировании иммунитета.

Одну из самых ответственных ролей в иммунной системе любого организма играют так называемые «Т-клетки».[12] Они ведут себя, как разведчики, двигаясь по системе кровообращения, попадают в лимфатические узлы, выискивая любые инородные вещества. Стоит только вирусу попасть в кровеносную систему и инфицировать первую клетку, как он будет немедленно распознан Т-клетками. Они реагируют на вирус и начинают воспроизводиться, рассылая сигналы антителам, привлекая их в очаг инфекции. Антитела способны бороться с вирусами и бактериями, пока они циркулируют по системе кровообращения, до того момента, как они проникнут в клетки организма.

Уже через нескольких секунд после того, как инфекция попала в организм, начинается высвобождение защитных белков и воспалительных веществ, которые в свою очередь активизируют клетки-убийцы и направляют их к зоне поражения. Интерферон, один из наиболее мощных и сильнодействующих антивирусных веществ, разрушает РНК вируса, замедляет синтез его белков и тем самым препятствует воспроизведению вируса в инфицированных клетках.

К концу первой или к началу второй недели организм в большинстве случаев вырабатывает антитела, которые стараются нейтрализовать вирус, прикрепляясь к его поверхности и тем самым препятствуя его проникновению в новые клетки. Однако все вирусы быстро приспосабливаются и мутируют. Среди бесчисленного числа мутировавших вирусов существуют формы, устойчивые к большинству лекарственных препаратов и проникающие через любую иммунную защиту.

Новые вирусы могут появляться неожиданно, а вирусы, некогда считавшиеся безвредными для человека, могут превратиться в смертельно опасные. К ним можно отнести вирус иммунодефицита человека или вирус лихорадки Эбола, а к менее опасным вирусам — те, которые вызывают появление бородавок. Есть вирусы, поражающие только растения или животных. Арбовирусы, передающиеся исключительно насекомыми, как правило, поражают мозг, мышцы, печень, сердце или почки. Кишечные вирусы поражают желудочно-кишечный тракт, попадая в организм человека через зараженную воду или пищу. Респираторные инфекции, проникающие в организм через дыхательные пути, вызывают такие заболевания, как корь, свинка или ветрянка. Достаточно сказать, что одних только вирусов, вызывающих обычную простуду, известно в настоящее время более сотни.

Из всех инфекционных заболеваний, преследовавших человечество, самые глубокие раны оставили эпидемии оспы. Первые упоминания о них относятся еще к двенадцатому веку. Впервые отмеченная и зарегистрированная в 1122 году в Китае, она в течение многих веков опустошала Европу. Эпидемии оспы почти полностью уничтожили коренное население Северной Америки.

Оспа принадлежит к семейству вирусов, проникающих в организм человека через дыхательные пути. Variola major — научное название вируса оспы. Он начинает действовать по следующей схеме: внедряется в клетки, расположенные близко к поверхности кожи, а также в клетки нервной системы. Проникнув в клетку, вирус оспы избавляется от собственной оболочки и начинает активно размножаться. Вирусная транскрипция[13] происходит почти сразу же, препятствуя синтезу ДНК и, таким образом, не позволяя клетке привести в действие ее защитный механизм. Как только вирус ввел свою генетическую информацию в клетку «хозяина», она начинает вырабатывать белки и ферменты, которые способствуют развитию и созреванию вируса. Распространение вируса оспы по всему организму легко проследить по тому, как розоватые точки, покрывающие лицо и руки, переходят и на нижнюю часть туловища.

Симптомы оспы хорошо известны каждому врачу. После короткого инкубационного периода, который обычно длится от пяти до десяти дней, заболевание стремительно развивается. Сначала появляется лихорадочное состояние, сопровождающееся высокой температурой, рвотой, головной болью. Это может продолжаться от двух до четырех дней. Но не проходит и недели, как на коже появляются красные пятнышки, сначала они образуются на лице, затем распространяются по всему телу. Через какое-то время эти пятнышки, едва заметные вначале, превращаются в болезненные пузырьки, наполненные прозрачным содержимым. При нормальном течении болезни пузырьки вскоре покрываются корочкой, которая не отпадает в течение нескольких недель, пока не подсохнет и не отвалится сама, оставив на коже шрам. Более серьезные формы оспы, такие, как черная или красная оспа, обычно приводят к летальному исходу за четыре-пять дней.

Борьба с вирусом оспы началась еще в 1796 году, когда английский врач Эдвард Дженнер вдруг подметил, что доярки, заразившиеся оспой от коров (причем в самой слабой форме), приобрели иммунитет к этой болезни. Дженнер решился на смелый опыт: заразил восьмилетнего мальчика коровьей оспой, взятой из пораженного участка на руке одной из заболевших женщин. У мальчика слегка поднялась температура. Два месяца спустя Дженнер попытался заразить мальчика натуральной оспой, однако у него ничего не вышло. В результате проведенного эксперимента врач сделал вывод, что более слабый штамм оспы, названный им vaccinia (от лат. vacca — «корова»), повысил сопротивляемость организма и сделал человека невосприимчивым к этому страшному заболеванию.

«Вакцина» оспы, названная так в честь выдающегося открытия Дженнера, стала самым главным оружием в борьбе с оспой. Его открытие — первая вакцина — совершила революцию в медицине.

8 мая 1980 года Всемирная организация здравоохранения провозгласила, что оспа навсегда исчезла с нашей планеты. Последние из официально зарегистрированных случаев заболевания человека оспой были отмечены в 1977 года в Сомали, после чего на протяжении трех лет на всем земном шаре не появилось ни одного заболевшего. После этого Всемирная организация здравоохранения рекомендовала приостановить или вообще прекратить программы вакцинации населения от оспы, мотивируя это тем, что в настоящее время уже нет никакой необходимости делать людям прививки: ведь любая вакцинация всегда несет с собой хоть и минимальный, но все-таки риск.

Одновременно с этим была принята резолюция, согласно которой вирус оспы остался лишь в четырех научных институтах, где он хранился в ограниченных количествах, исключительно для научных целей. Через несколько лет их количество сократилось до двух: это были Центр контроля и предотвращения заболеваний (CDC, Атланта, США) и Институт вирусных препаратов (Москва).

Заслуга Советского Союза в том, что оспу удалось победить, была немалая. Ведь именно Москва в 1958 году на одном из заседаний Всемирной организации здравоохранения призвала мировую общественность начать борьбу с оспой, а финансирование многочисленных программ по вакцинации населения в странах третьего мира принесли нашей стране признание за рубежом. Россия, как и другие страны, пережила множество эпидемий оспы. В 1936 году, после десятилетней программы вакцинации, когда прививки от оспы были сделаны всему населению огромной страны, Россия смогла окончательно избавиться от оспы.

Вскоре после заявления Всемирной организации здравоохранения советское военное командование внесло оспу в список вирусов и бактерий, на основе которых возможно создание бактериологического оружия. Была даже предусмотрена программа по ее усовершенствованию.

И пока все остальные страны праздновали величайшую победу в истории медицины, Кремль увидел в этом военное преимущество. Мир, более не защищенный от оспы прививками, стал уязвимым. В 1981 году советские исследователи приступили к работе над новым оружием на основе вируса оспы. Исследования сначала были поверхностными. Военное командование неодобрительно относилось к тому, чтобы расходовать силы и средства на то, что не сулило им немедленных результатов.

В 1947 году в Советском Союзе был построен первый небольшой завод по производству оружия на базе оспы. Располагался он под Загорском (Сергиев Посад), где еще в четырнадцатом веке был возведен Троице-Сергиев монастырь с высокими каменными стенами. А всего лишь в нескольких километрах в стороне от древнего монастыря находится здание Центра вирусологии Министерства обороны, где советские ученые культивировали вирусы оспы, лихорадки Ку и венесуэльского энцефаломиелита лошадей.

Это был весьма трудоемкий процесс. Используя тонкие шприцы, лаборанты вводили очень маленькое количество вируса оспы в куриные эмбрионы, после чего покрывали каждое яйцо тонким слоем парафина. Яйца на несколько дней помещались в термостаты, для того чтобы клетки эмбриона возродили к жизни клетки вируса. Там вирус начинал успешно размножаться — это происходило до тех пор, пока пораженные клетки эмбриона-»хозяина» не погибали. После этого яйца прокалывали и находящуюся внутри жидкость переливали в специальные колбы. Затем добавляли стабилизирующие вещества, и полученное оружие могло храниться при пониженной температуре в специальных контейнерах в течение целого года.

Каждый месяц сотни тысяч яиц отправлялись в Загорск. Процесс «инкубаторного» производства вируса оспы с помощью куриных яиц оказался настолько успешным, что вскоре под Покровом, на базе завода, находившегося в ведении Министерства сельского хозяйства, была построена еще одна производственная линия.

В 1959 году в Москву приехал турист из Индии и заразил оспой сорок шесть человек. Он был привит от оспы, но вакцина, видимо, со временем стала менее эффективной. Его собственного иммунитета оказалось достаточно, чтобы не заболеть. Но он тем не менее оказался способен заразить оспой других людей. Штамм Variola major, обнаруженный в его организме, оказался настолько смертоносным, что едва не стал причиной настоящей эпидемии, которую с трудом удалось предотвратить. После этого случая Советское правительство послало в Индию целую делегацию медиков, чтобы помочь уничтожить вирус.

Среди них были и сотрудники КГБ.

Они вернулись назад в Россию со штаммом индийской оспы, прекрасно подходившим для того, чтобы использовать его в качестве оружия. Он обладал высокой степенью вирулентности и, кроме всего, сохранял поражающую способность в течение длительного времени. А это означало, что с применением соответствующих добавок он мог храниться дольше, чем какой-либо другой штамм. Через несколько лет неожиданный подарок «индийского друга» стал боевым штаммом. Он получил кодовое название Индия-1967 (год, когда он был выделен). У нас он условно назывался Индия-1.

В 1970-х годах оспу стали считать настолько важным видом биологического оружия, что военное командование приказало поддерживать его годовой резерв на уровне двадцати тонн. Запасы хранились в специальных контейнерах ТР-50 на военных заводах под Загорском и обновлялись каждый год, поскольку со временем вирус оспы попросту терял свои свойства.

Происшествие с приезжим из Индии помогло выявить смертоносные свойства штамма Variola major, чрезвычайно важные для оружия. Оспа — высокозаразное заболевание, передающееся воздушно-капельным путем или через одежду. Больной заразен, начиная с момента появления первых симптомов заболевания и вплоть до полного заживления ранок — это примерно две-три недели.

Конечно, далеко не все вирусы передаются контактным способом, но те, к которым это относится, наиболее контагиозны (заразны). Даже обычный вирус гриппа передается от одного человека к другому с невероятной скоростью и несколько раз в год вызывает эпидемии или даже пандемии, как печально известная «испанка» 1918 года. Каждый из нас, кто в детстве переболел корью или ветрянкой, помнит, как на карантин закрывались школы и детские сады, потому что вирус остается живым долгое время даже вне тела человека. Некоторые из возбудителей геморрагической лихорадки — вирусы Мачупо, Эбола, Хунин и вирус лихорадки Ласса — передаются от одного человека к другому при прямом контакте. Вирус лихорадки Эбола после смерти заболевшего очень быстро погибает под воздействием окружающей среды, хотя было немало случаев, когда люди, находившиеся рядом с больными лихорадкой Эбола, так же становились жертвами этой ужасной болезни.

Большинство западных ученых считают оспу, несмотря на ее контагиозность, абсолютно неподходящей для использования в качестве оружия. Вирус оспы практически никогда не встречается среди животных. Хотя обезьяну можно заразить специально, но при этом она будет не заразна для других особей. Единственными естественными носителями этого вируса являются люди. Поэтому природных очагов инфекции не существует. Некоторые ученые утверждают, что любую вспышку оспы среди людей можно остановить введением карантина и всеобщей вакцинацией еще до того, как она превратится в настоящую эпидемию.

Кроме этого, те же ученые убеждены в том, что длительный инкубационный период вируса оспы также служит естественной преградой на пути его распространения. Он продолжается от семи до десяти дней. Таким образом, у медиков появляется дополнительное время для того, чтобы они могли принять все нужные меры для борьбы с заболеванием. В первую очередь необходима всеобщая вакцинация населения. Вакцина обычно начинает действовать через несколько дней. Однако нет никакой гарантии, что в результате проведенной вакцинации вирус оспы будет убит. Для того чтобы вакцина подействовала, ее нужно ввести до появления первых симптомов заболевания.

Боевой штамм вируса оспы, который мы создали, имел очень короткий инкубационный период. В опытах над обезьянами первые симптомы заболевания появлялись уже через пять-шесть дней после распыления аэрозоля, содержавшего высоко вирулентный вирус Индия-1.

До сих пор не существует методов лечения оспы на стадии появления первых симптомов. Самое большее, что может сделать врач в начале заболевания, это ввести больному лекарства, облегчающие течение болезни.

Эффективность данного вируса в качестве оружия обусловлена в первую очередь высоким уровнем смертности среди заболевших. Когда речь идет о не привитых людях, уровень заболеваемости составляет от 60 до 90 процентов, а смертность колеблется от 30 до 50 процентов. Выжившие могут потерять зрение. Шрамы от оспы остаются на теле навсегда.

Через двадцать лет после отмены вакцинации позиция Всемирной организации здравоохранения по поводу оспы не изменилась. Школьникам Соединенных Штатов, России и других стран уже не делают прививок против оспы, а туристам больше не нужно иметь справку о вакцинации.

В настоящее время Соединенные Штаты Америки имеют в запасе двенадцать миллионов доз вакцины против оспы, из которых, по сведениям Центра контроля и предотвращения заболеваний в Атланте, только семь являются достаточно эффективными. Во всем остальном мире насчитывается примерно около двухсот миллионов доз. На первый взгляд кажется, что этого достаточно для экстренных случаев. Но это не так. Только представьте себе, что произойдет, если вирус оспы попадет в такой густонаселенный город, как Нью-Йорк.

Вирусы десятилетиями притягивали к себе создателей биологического оружия. Во время Второй мировой войны на Западе всерьез рассматривали возможность использования в качестве оружия некоторых смертельных вирусов, включая венесуэльский энцефаломиелит лошадей и оспу. Американские, канадские и британские ученые выяснили, что управлять вирусами гораздо труднее, чем бактериями. Поскольку они не могут размножаться самостоятельно, то их нужно выращивать в клетках живых организмов или в живых тканях в стерильных лабораторных условиях.

При использовании вирусов в качестве оружия была выявлена их ненадежность. В 40-х годах аэрозоли находились еще на самой ранней стадии разработки, а большинство научных методов, которые тогда применялись союзниками с целью превратить вирус оспы в грозное оружие, сейчас вызывают удивление. Например, всерьез рассматривался вопрос об использовании азиатского штамма вируса оспы в виде тонкого порошка для обработки писем. К концу войны союзники в основном оставили мысль о том, чтобы использовать вирусы в качестве оружия.

Но все эти трудности не могли остановить Советский Союз. На протяжении всего периода «холодной войны» вирусы у нас считались самым мощным оружием. Их способность поражать огромное количество людей при небольшом расходе самого вещества превращали их в идеальное оружие в условиях стратегической войны. Поэтому, как только появились системы создания аэрозолей, более совершенные с технической точки зрения, мы обнаружили, что они дают больший эффект, чем другие бактериологические боеприпасы, особенно если речь шла о заболеваниях, которые распространяются контактным способом. В наших лабораториях нам удалось достичь заражения более 50 процентов подопытных животных при использовании менее пяти вирусных частиц оспы в аэрозоле. Чтобы добиться такого же процента заражения людей сибирской язвой, потребовалось бы от десяти до двадцати тысяч спор. Для чумы это количество составило бы полторы тысячи клеток. На глаз невозможно определить разницу в количестве всех этих вирусов и бактерий, но для широкомасштабной биологической атаки она имеет громадное значение. В производстве оспы не нужен процесс повышения концентрации вируса.

И пока мы использовали метод выращивания вируса оспы в куриных эмбрионах, западные лаборатории уже производили вакцину в специальных реакторах. При этом использовались культуры, выращенные в живых тканях, полученных как от животных, так и от людей. Но эта технология требовала специальной научной подготовки и наличия компетентных специалистов. Ведь ткани, находящиеся вне естественной среды, необходимо было поддерживать в жизнеспособном состоянии в клеточных линиях при определенной температуре. Не все клетки подходят для выращивания вирусных культур, лучше всего для этих целей предназначены клетки почек африканских зеленых мартышек или легочная ткань человеческих эмбрионов.

Питательная среда для выращивания тканевых культур сильно отличается от той, которую используют для выращивания бактерий. Специально подобранная смесь аминокислот, витаминов, солей растворяется в дистиллированной и мягкой воде. Все это поддерживает жизнь в клетках ткани и обеспечивает рост вирусов.

Эти новые методы были намного эффективнее наших, к тому же их разработку было легче замаскировать под другие виды деятельности.

Звание полковника мне присвоили почти на два года раньше, чем это принято по армейским меркам. Но самое важное — перевод в сентябре 1987 года в Москву — был еще впереди. А пока я стал замечать некоторую неприязнь со стороны Калинина.

В разговорах по телефону он бывал резок и даже суров, пренебрежительно отзывался о результатах моей работы. Калинин даже выступил против моего награждения медалью за работу по созданию оружия на основе сибирской язвы.

— Алибекова награждают чуть ли не каждый год, — пожаловался он в разговоре одному сотруднику, который позже передал весь этот разговор мне. — Зелен еще, молоко на губах не обсохло, а он уже карабкается вверх. Больно прыткий!

К счастью, у меня были могущественные покровители. Руководство Военно-промышленной комиссии (ВПК) и 15-го Управления увидели в моем переводе возможность давления на Калинина.

«Ты напоминаешь мне меня в молодости, — еще до моего назначения признался мне Алексей Аржаков, который был в то время заместителем председателя ВПК. — Я ведь сам стал директором завода по производству химического оружия в тридцать три года!»

Но на самом деле меня перевели в Москву еще и потому, что в стране началась перестройка. Горбачев, придя в марте 1986 года к власти, был преисполнен решимости уничтожить коррупцию и бюрократию, появившиеся в эру правления Брежнева, и создать новое, сильное правительство. Он стал тем реформатором, которого так долго ждало мое поколение. Почти каждый из работавших в то время на «Биопрепарате», кому еще не исполнилось сорока, считал его единственной надеждой.

Реформы должны были коснуться области разработки и производства биологического оружия. К середине 80-х годов она представляла собой чудовищное нагромождение управлений, главков, лабораторий, институтов и так далее, внутри которых шла непрерывная грызня. Предприятиями управляли старые бюрократы и консерваторы.

Перестройка вдохнула жизнь в нашу программу. «Биопрепарат» и Главмикробиопром, ответственные за производство вакцин и медицинских препаратов, перешли в ведение вновь созданного Министерства медицинской и микробиологической промышленности. Его возглавил Валерий Быков — опытный аппаратчик и специалист в области химического оружия. Калинин был назначен его заместителем.

Их совместное руководство предприятием сулило одни неприятности. Они были старыми соперниками. В годы правления сначала Брежнева, а потом Андропова они вели непрерывную войну и соперничество в области разработки и производства биологического оружия. Оно было не только профессиональным, но и личным. «Биопрепарат» оказался в центре ожесточенной борьбы между военными и чиновниками. В свое время Брежнев предоставил 15-му Управлению полную и неограниченную свободу в руководстве «Биопрепаратом»: они сами утверждали бюджет и направления исследований, кадры тоже были в их руках.

С приходом к власти Горбачева все изменилось. Очень скоро военное руководство обнаружило, что молодые реформаторы начали вторгаться в их область деятельности. В «Биопрепарате» Калинин тоже был вынужден считаться со строгим контролем гражданских. И когда Быков принял решение о моем переводе в Москву, передо мной открылись новые перспективы.

Калинин тут же извлек выгоду из сложившейся ситуации. Он изменил свою позицию и вскоре стал всячески меня поддерживать, давая при этом понять, что идея о моем переводе в Москву принадлежала ему. Он также задумал произвести некоторую перестройку.

Калинин планировал воспользоваться мной, чтобы сместить с должностей своих конкурентов — генерала Льва Ключерова, главу научного отдела, и генерала Анатолия Воробьева, старого заслуженного ученого, которого я должен был сменить на посту заместителя директора «Биопрепарата» в течение этого года.

В декабре 1987 года Калинин дал мне первое важное задание, назначив ответственным за разработку нового оружия на базе вируса оспы.

Я провел немало времени в архиве Первого отдела «Биопрепарата», изучая инструкции и другие секретные документы. В них согласно плану вплоть до 1990 года подробно перечислялись цели и задачи советской программы разработки биологического оружия. В списке заболеваний, которые должны были использоваться при создании биологического оружия, оспа была указана отдельной строкой.

Пятилетний план, под которым стояла характерная размашистая подпись Михаила Горбачева, включал в себя самую грандиозную программу по разработке биологического оружия из всех когда-либо порученных нашему Управлению. В его рамках планировалось строительство завода по выращиванию вирусов в Йошкар-Оле — столице автономной республики Мордовии. На это было выделено триста миллионов рублей (около четырехсот миллионов долларов в тогдашнем эквиваленте). Планировалось также строительство еще одного военного завода в Стрижах, неподалеку от Кирова, предназначенного для производства бактериологического оружия. Но, что еще более важно, в плане предусматривалось финансирование постройки огромного, на 630 литров, реактора для выращивания вирусов оспы в научно-исследовательском центре вирусологии и биотехнологии, который известен под названием «Вектор». Наше высшее военное руководство решило бросить все силы на решение самой сложной задачи — превращения вирусов в оружие, которое можно было бы использовать в случае войны.

Пятилетний план (в особенности его щедрое финансирование в размере, эквивалентном одному миллиарду долларов) должен был позволить нам достичь уровня западных технологий, а может быть, и превзойти его.

Когда в 1987 году я впервые появился на «Векторе», наш новый проект с вирусом оспы только-только делал первые шаги. Предприятие, построенное в самом начале 1970-х годов для исследований в области производства вирусов по указанию «Биопрепарата», находилось в Кольцове — маленьком сибирском городке. О нем на время забыли, но постановление Горбачева быстро возродило его к жизни.

Когда я приехал туда, то десятки новых лабораторий и производственных помещений, оснащенных оборудованием для исследования вирусов, были уже построены. Но в планах было строительство еще нескольких объектов. Например, специально для лабораторных экспериментов с контагиозными вирусами, такими, как оспа, Марбург, лихорадка Ласса и Мачупо, было сконструированы огромные сооружения — так называемые «корпус 6» и «6А», были предусмотрены также камеры для испытания взрывчатых веществ и специальные помещения для разведения подопытных животных.

Самым бесценным приобретением для «Вектора» стал новый дорогостоящий реактор. Он был разработан в одном из московских институтов и собран на оборонном заводе на западе России. Этот реактор не имел аналогов в мире. Он был установлен на высоте полутора метров и обшит толстыми листами нержавеющей стали. Внизу располагалась мешалка, взбивающая и перемешивающая смесь, словно в стиральной машине. К реактору были подведены трубы, одни — для слива отходов, другие — для транспортировки готовой культуры для заполнения боеприпасов. Смотровое окно, расположенное на выпуклой крышке реактора, позволяло ученым постоянно наблюдать за вирусными культурами.

Лев Сандахчиев, директор «Вектора», биохимик по специальности, работал в «Биопрепарате» с 1973 года, с момента его основания. Сандахчиев считался признанным экспертом по ортопоксвирусам[14] — вид вирусов, к которому относится и оспа. Когда мы познакомились, я понял, что он не представляет себе, как нужно организовать работу по созданию оспенного оружия.

По мере расширения программы каждый месяц на «Вектор» прибывали все новые и новые люди: инженеры, научные работники и технический персонал. Сандахчиеву приходилось заниматься их размещением, определять участие каждого в программе и вдобавок решать строительные вопросы. Видный вирусолог, он когда-то возглавлял научно-исследовательскую группу из ста человек. Теперь же ему предстояло руководить коллективом в четыре тысячи человек.

— Просто скажите, что вам нужно, и я помогу вам с этим, — предложил я ему, решив на деле проверить свои способности руководителя.

Сандахчиев смерил меня ироничным взглядом, как будто перед ним стоял молодой лаборант.

— Время! — ответил он. — Мне не хватает времени!

Может быть, на военных и чиновников в Москве я и производил благоприятное впечатление, но научная элита относилась ко мне с изрядной долей скептицизма, нисколько не сомневаясь, что мне ни за что не справиться с подобным заданием. В словах Сан-дахчиева я вновь почувствовал недоверие.

— Да, в этом я вам помочь не смогу, — с улыбкой ответил я. — Единственного, чего у нас нет и не будет, это времени.

Но постепенно между мной и Сандахчиевым установились нормальные рабочие отношения. Мы стали уважительно относиться друг к другу, и я даже помог ему обойти кое-какие бюрократические препоны. Первым нашим совместным опытом работы стала разработка системы безопасности. Даже утечка небольшого количества вируса оспы может привести к ужасным последствиям: разразится эпидемия и скрыть ее будет куда труднее, чем последствия аварии в Свердловске.

Сандахчиев был намерен обеспечить полную безопасность персонала. Он все время повторял, что никогда не станет рисковать жизнью или здоровьем кого-то из своих работников ради выполнения плана.

Но управлять производством биологического оружия гораздо сложнее, чем скромным научно-исследовательским институтом. Это была игра с очень высокими ставками и с новыми правилами. Чтобы не быть уличенными в разработке биологического оружия и избежать дискредитации самой программы, Москва решила ввести карантин для сотрудников «Вектора», работавших с вирусом оспы. Весь персонал после работы перевозился в круглосуточно охраняемый карантинный поселок, находившийся рядом с производственной территорией.

Но тут возникла еще одна проблема. Мы подумали, что если спустя много лет после того, как в Советском Союзе перестали делать прививки от оспы, в городе вдруг появится сразу множество людей с характерными свежими рубцами на руках, то, несомненно, возникнут подозрения. И мы решили, что будет лучше, если нашим сотрудникам прививки будут делать не в плечо, как это было принято, а в верхнюю часть ягодицы.

Сандахчиев был человеком весьма эрудированным и компетентным в своей области, но мало что знал о технологическом процессе промышленного производства вируса оспы. Поэтому нам нужен был специалист, который был бы не просто экспертом в области вирусов (в частности, оспы), но который наладил бы эффективную и бесперебойную работу нашей производственной линии. Без заведующего производством весь наш проект был обречен на неудачу. И мы принялись искать подходящего человека.

Было раннее утро. Я сидел за письменным столом в своем кабинете, вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал взволнованный голос Сандахчиева.

— Кажется, я нашел того, кто нам нужен, — объявил он. — Но чтобы перевести его сюда, мне понадобится ваша помощь.

При этих словах я с тревогой вспомнил, как набирал сотрудников в Степногорске и как поплатился за свою беспечность.

— Сделаю, что смогу, — осторожно сказал я. — А кто он такой?

— Его зовут Евгений Лукин. Он полковник из 15-го Управления, работает в Загорске. В стране нет никого, кто знал бы больше него о производстве вируса оспы. Я уже переговорил с ним, и он сказал, что с радостью приедет. Вам нужно заняться подготовкой и оформлением всех нужных документов.

Я как-то даже и не думал искать специалиста в 15-м Управлении. Из-за недоверия военных, которое они испытывали к Калинину, перевод сотрудников из Управления в «Биопрепарат» был трудновыполнимой задачей.

Я сделал несколько звонков. Сандахчиев оказался прав: Лукин великолепно подходил для этой работы. Попав в Загорск в 19бО-е годы молодым специалистом, он почти сразу же стал одним из светил только зарождавшейся программы по разработке и созданию оружия на базе вируса оспы. Подумав немного, я решил пригласить его в Москву для разговора с Калининым.

Лукину было уже за пятьдесят, но благодаря военной выправке он казался намного моложе. Мне он понравился с первого взгляда.

Разговор получился неожиданно тяжелым. Калинин долго расспрашивал Лукина, который, казалось, был готов провалиться сквозь землю от его пристального взгляда.

— Евгений, — произнес с подчеркнутой медлительностью генерал, — я что-то не припомню, чтобы ты раньше заикался. Это что-то новенькое!

И вдруг я вспомнил, что Калинин тоже работал когда-то в Загорске. Они с Лукиным были почти ровесниками и наверняка хорошо знали друг друга. Но сейчас Калинин намеренно подчеркивал разницу в их служебном положении.

Наконец разговор закончился, и расстроенный Лукин ушел. Я тоже собирался выйти вслед за ним, но вдруг Калинин приказал мне остаться. Было видно, что он доволен собой.

— В общем, он неплохой парень, — сказал он, — но не могу понять, почему он был так испуган.

— Вас могие боятся, — пояснил я.

Калинин склонился над столом. Его лица я не видел, но почувствовал, что мои слова ему польстили.

— Ладно, — заявил он наконец. — Подготовь и подпиши приказ о его переводе на должность заместителя директора.

Не прошло и недели, как Лукин уже ехал в Сибирь.

С этого момента мое мнение о Калинине стало постепенно меняться. Меня и многих моих коллег раздражала его манера руководить и холодное высокомерие. Однако вскоре мы поняли, что без этих черт характера он не сохранил бы возглавляемую им организацию от беспощадных политиканов. К тому же я прекрасно сознавал, что нынешним своим положением я обязан именно Калинину. Но, будучи свидетелем его общения со своими подчиненными в столь жесткой манере, как с Лукиным, я невольно задавал себе вопрос: не настанет ли когда-нибудь день, когда он точно так же поступит и со мной?

Назначение Лукина на должность заместителя директора было одним из самых удачных решений, когда-либо принятых руководством «Биопрепарата». Лукин был тем самым человеком, который мог организовать производство вируса оспы в промышленных масштабах. Весь год я с удовлетворением следил, как «Вектор» под умелым руководством Сандахчиева рос на глазах, становясь огромным комплексом.

В декабре 1990 года мы уже провели испытания новой рецептуры вируса оспы. Они проходили на «Векторе», в малой взрывной камере УСД-25. Наше изделие работало прекрасно. По расчетам получалось, что производственная линия в только что построенном Здании 15 в Кольцове будет способна производить от восьмидесяти до ста тонн вируса оспы в год, если поступит задание на промышленное производство. Параллельно велись работы по выведению штамма оспы принципиально нового типа, и мы надеялись, что скоро сможем наладить и его производство.