"Агент Галлактики" - читать интересную книгу автора (Капп Коллин)8Может быть, на алтаре какой-то дьявольской инквизиции умирает жертва, прикованная к стене, выгнутая от боли. Кинжал рвет плоть и нервы, оставляя сознанию только кошмарную боль… – Кто это? – … зачем ты молишься? Разве ты не знаешь, что Бог умер? – Кто ты? Скажи мне, или я сейчас опять усну! – Не делай этого, Брон. У нас и так хлопоты со связью. Я Ананиас. – Отвяжись, я не знаю тебя. – Ты не можешь вспомнить даже меня? Неужели ты забыл, что Ананиас… – Ананиас?! Это только имя! Я ничего не помню. Ты шутник из этой группы? – Да, я весельчак, Брон. Но сейчас не до шуток. Что тебе вкололи? – Антигистамин и снотворное. – Ты не запомнил названия? – Нет. Он наполнял пистолет так, что я не мог видеть ампул. Оставь меня в покое, Ананиас. Я страшно хочу спать. – Не сейчас, Брон. Ты очень плохо отвечаешь на семантический сигнал. Похоже, что они вкатили тебе какой-то алкалоид. Может быть, даже сыворотку правды. – Отстань! Я хочу спать. – Минутку. Мы опасаемся, что они могут прослушать тебя во время сна. Похоже, что Дауквист что-то заподозрил. Мы не можем полностью доверять гипнотичности во время психофизических опытов. Если дело дойдет до этого, мы ввергнем тебя в кататоническое состояние. Это расстроит их планы. Усилие, с которым Брон поддерживал разговор настолько обессилило его, что он опять начал впадать в сон. Он попробовал было открыть глаза, но это не удалось. Он лежал и лениво думал, что каюта итак погружена во мрак. В конце концов его охватил сон наяву, но сознание продолжало довольно четко функционировать. Фактом оставалось то, что связь между сном и пробуждением свидетельствовала о том, что в его крови циркулирует наркотик. Он чувствовал себя как человек, дрейфующий на судне с воздушной подушкой по ленивой реке, плывущей в темном темном туннеле. Отсутствие раздражителей привело к тому, что он стал галлюцинировать. Иллюзия была настолько полной, что он стал слышать плеск воды о камни туннеля. Внезапно он почувствовал болевой шок, на который среагировал его организм, несмотря на наркотик. – Ананиас! – Что такое, Брон? – Этот шум… что это? Что-то вроде шума толпы? Я слышу только обычный шум корабля. Ты уверен, что это не ошибка? – Нет. Шум идет и биотронного трансфера. – Это невозможно! Он может передавать только мой голос. Сигналы передатчика с Антареса контролирует компьютер. Кроме звездного фона, больше ничего нет. – Но я слышу что-то странное. Шум. Можно ли включиться в наш канал без вашего ведома? – Источник сигнала должен работать выше порога чувствительности приемника Антареса. Но где же можно поместить передатчик. За тобой космическая пустота, Брон. Не забывай, что ты находишься сейчас на краю Галактики. – Нельзя ли увеличить чувствительность приемников на Антаресе? – Можно. Но при условии, что мы перестроим половину планеты. Ты еще слышишь эти голоса? – Да, но уже тише. Зато шумы корабля стали сильнее. Похоже, что они готовятся к старту. Не думаю, что у них будут трудности с выходом на орбиту. Желаю тебе хорошо отдыха, Брон. – Ананиас? – Да. – Мы с тобой знакомы? – Когда-нибудь ты все вспомнишь, Брон. – А Джесси… я ее тоже знаю? – Я не могу тебе этого сказать, это тайна. – Я не понимаю только, зачем мне всучили эту девку. Он старался расслабиться, подремать, но каждый раз попадал в ту же самую моросящую слякоть и его будило то же самое ощущение страха. Постепенно шум невидимого потока исчез в реальных, доносящихся отовсюду звуках. Рев двигателей поднялся до максимума. Весь корабль начал дрожать в ошеломляющем ритме. Они взлетели на посадочных двигателях и пока не включились планетарные, сила тяжести не превышала четверти «же». Весь огромный звездолет плавно поднимался вверх, а снаружи царил кромешный ад. Брон с дрожью представил себе ураган из раскаленного газа, который рыл в грунте километровый кратер, сотни или даже тысячи домов, превращаемых в пыль. Каждый двигатель имел свой голос, сила и тембр которого изменялись и замолкали, уступая место другим звукам, по мере наступления очередных фаз старта. Наконец завыли верхние слои атмосферы, затем и этот звук пропал. Наступила тишина. Включился главный гравипривод, который должен был вывести звездолет из планетной системы. Только тогда, когда самые дальние планеты этого солнца остались позади, включились подпространственные генераторы, избавляя корабль от массы и ускорения и забрасывая его в нужную точку Галактики. Постепенно уши Брона привыкли к этим необычным звукам, и он уснул. Разбудил его свет и фигуры двух склонившихся над ним мужчин. – Андер Галтерн? Но Брону показалось, что скорее это было утверждение, а не вопрос. – Вот у нас и есть синкретист. Выглядит он молодо. Знаешь, Мартин, что это одни из выдающихся людей нашего времени? – Когда его принесли, на нем была рубашка из гриба-паразита. Если это предел его возможностей, то я идиот. В его голосе появилась сухость. Чья-то рука приподняла и опустила крест Брона. – У каждого свой стиль. Мне жаль, Мартин. Я забыл, что ты не переносишь разговоров о старом мире и его обществе. – Каждому, согласно его желаниям. Не каждый имеет такую судьбу, как твоя, и наверняка немногие имеют возможность успокоить ее в любой момент. – Я никогда не имел никаких предубеждений. – В голосе появился оборонительный тон. – Сейчас, Мартин, уже нет назад пути. Судьба изменилась с появлением этого человека, который любит терпеть, и с появлением такого человека, как ты, который любит заставлять терпеть. Два конца одной и той же психической деформации. Наступила тяжелая тишина. – Ты хочешь его послушать? – У меня нет ни малейшего желания слушать рассказы о взлетах и падениях занюханной планетки. Мы знаем, что это Галтерн. Иначе нас не было бы здесь. И чтобы испытать его способности, как катализатора, необходимо подождать. – Брон? Ты слышишь меня? – Да. – Можешь открыть глаза? Моргни только. Этого будет достаточно. Он поворочался словно человек, которому мешают спать, и на мгновение моргнул. – Прекрасно, Брон. Это то, что нужно. Первый – это Мартин Дауквист. Ты его уже видел… А второй… Да, хорошее общество собралось возле тебя. – Хорошо, Ананиас. Но кто второй? Когда я начинаю думать об этом, у меня прямо голова раскалывается. – Было бы лучше, если бы она совсем раскололась, Брон. Х-ха, – ты видел самого Кана! |
|
|