"Убийство по-джентльменски" - читать интересную книгу автора (Kappe Джон Ле)

Глава 3 НОЧЬ УБИЙСТВА

В поезде, отходящем от лондонского вокзала Ватерлоо на Йовил в семь часов пять минут утра, пассажиров бывает негусто, хотя завтраки в поездном ресторане отличные. Смайли без труда нашел пустое купе первого класса. Утро было промозглое, хмурое, небо нависало снеговыми тучами. Смайли сидел, кутаясь в просторное дорожное пальто континентального пошива и не снимая перчаток; в руках у него был целый ворох утренних газет. Как человек аккуратный и враг спешки, он явился на вокзал за тридцать минут до отправления. После треволнений прошлой ночи, когда он просидел, проговорил с мисс Бримли до бог знает которого часа, он чувствовал усталость, и разворачивать газеты не хотелось. Глядя из окна на почти пустой перрон, он, к большому своему удивлению, увидел вдруг мисс Бримли – она шла вдоль вагонов, заглядывая в окна, и в руке несла кошелку. Он опустил окно, окликнул ее.

– Брим, дорогая, что вы делаете здесь в такую мерзкую рань? Вам бы спать и спать еще.

Она села на диван напротив и принялась вынимать и вручать ему содержимое кошелки; термос, бутерброды, шоколад.

– Я не знала, есть ли в поезде вагон-ресторан,– пояснила она. – И кроме того, мне хотелось проводить вас. Вы такой хороший, Джордж. Жаль, я бы тоже хотела поехать, но «Юнипресс» будет рвать и метать. Сотрудников у нас не замечают, но отлучись только – заметят сразу.

– Читали вы сегодняшние газеты? – спросил он.

– Просмотрела наспех по дороге сюда. Из сообщений полу чается, что у нее не муж, а какой-то маньяк вроде бы…

– Да, Брим. И то же самое вчера Филдинг говорил. Минутное неловкое молчание.

– Джордж, я, наверно, по-ослиному упряма и глупа, что посылаю вас туда? Вчера я была уверена, что поступаю правильно, а теперь не знаю…

– Вы ушли – я позвонил Бену Спэрроу из спецслужбы. Помните Бена? Он был с нами в войну. Я рассказал ему всю эту историю.

– Ах, Джордж! В три часа ночи!

– Да. Он сказал, чтосутра позвонит начальнику карнского розыска, сообщит ему о том письме и что я еду в Карн. Бен думает, что следствие поведет инспектор по фамилии Ригби. Бен с ним вместе кончал полицейское училище. – Смайли добродушно поглядел на нее. – К тому же я ведь человек досужий, Брим. Перемена обстановки меня развлечет.

– Какой вы молодчина, Джордж! – обрадовалась мисс Бримли (женщины рады верить подобным заверениям). Она встала, и Смайли сказал на прощание:

– Брим, на случай, если еще потребуется помощь, а со мной связаться не сумеете, то позвоните Менделю – он отставной инспектор полиции, проживает в пригороде, в Митчеме. В адресной книге он есть. Скажете, вы от меня, и он сделает все, что сможет. А мне звоните в «Герб Солеев», я заказал там комнату.

Оставшись снова один, Смайли смущенно оглядел набор провизии, заготовленный мисс Бримли. А он решил уже побаловать себя завтраком в вагоне-ресторане. Лучше всего будет так: бутербродами и кофе закусить потом, днем. А позавтракать все же как следует.

Сидя за столиком, Смайли начал с менее крикливых реляций о смерти Стеллы Роуд. Сообщалось, что в среду вечером мистер и мисс Роуд был и в гостях у мистера Теренса Филдинга, старшего корпусного наставника в Карне; он брат покойного Адриана Филдинга, прославленного ученого – специалиста по Франции, во время войны выполнявшего особые задания военного министерства и пропавшего без вести. От Филдинга Роуды вышли вместе, в одиннадцать без десяти минут примерно, и прошли пешком расстояние в полмили из центра Карна до своего дома, который стоит на отшибе, близ знаменитых карнских игровых полей. Подойдя уже к дому, мистер Роуд вспомнил, что забыл у м-ра Филдинга экзаменационные работы, которые надлежало срочно, до утра еще, проверить. (Дочитавши до этого места, Смайли вспомнил, что не захватил с собой смокинга, а Филдинг почти наверняка пригласит его к обеду.) Роуд решил вернуться к Филдингу и взять работы; примерно в пять минут двенадцатого он вышел из дому. А миссис Роуд, налив себе чаю, села в гостиной дожидаться его возвращения.

Сзади к дому примыкает теплица, куда ведет также дверь из гостиной. В теплице и нашел Роуд тело жены, возвратясь. Видны были следы борьбы, недоставало ряда недорогих украшений, надетых в тот вечер миссис Роуд. Беспорядок в теплице был страшный. К счастью, днем в среду шел снег, и с раннего утра в четверг детективы, прибывшие из Дорчестера, обследовали отпечатки ног и прочие следы. Мистер Роуд был отвезен в шоковом состоянии в Дорчестерскую центральную больницу, где ему оказана помощь. Полиция разыскивает для допроса некую женщину из близлежащей деревни Пилль, получившую в округе прозвище Юродивая Джейни по причине своего нелюдимого и странного образа жизни. Миссис Роуд, чья энергичная деятельность в связи с Международным годом беженцев была в Карне широко известна, проявляла, по рассказам, заботу и участие к Джейни. С ночи убийства Джейни бесследно исчезла. В данное время полиция держится версии, что убийцей замечено было в окно, как миссис Роуд сидит одна в гостиной (шторы не были опущены), и что миссис Роуд открыла убийце парадную дверь, думая, что это вернулся от Филдинга муж. Вскрытие тела производится патологоанатомом министерства внутренних дел.

Другие сообщения были поцветистей. «Освященные веками поля Карна осквернены гнуснейшим убийством»,– так начиналась одна статья, а другая – «Учитель натыкается на труп жены в залитой кровью теплице». Третья же вопила: «Убийство в Карне! Розыск юродивой!» Поморщась, Смайли свернул, скрутил все газеты, кроме «Гардиан» и «Тайме», и зашвырнул в багажную сетку.

В Иовиле он пересел в местный поезд, следующий в Карн через Стерминстер и Оукфорд. Было начало двенадцатого, когда он прибыл наконец в Карн.

С вокзала он позвонил в отель и отправил туда свои вещи в такси. Отель «Герб Солеев», расположенный на полпути от вокзала к Карнскому аббатству, бывает заполнен только в школьную годовщину и в день св. Андрея, Большую часть года отель пустует – праздно восседает среди своих запущенных газонов, словно чопорная викторианская дама, в лиловом полутрауре шиферной кровли.

Снег еще не стаял, но день был ясный, погожий, и Смайли решил прямо пойти в город и договориться о встрече с инспектором, ведущим следствие. Он вышел из вокзала, сразу же повеявшего на него викторианской суровостью Карна, и аллеей безлистых деревьев зашагал по направлению к большой башне Аббатства, плоской и черной на фоне бледного зимнего неба. Он пересек подворье Аббатства, тихое, красивое, сплошь заштрихованное былинками травы по белизне газонов и замкнутое в квадрат средневековых корпусов с заснеженными крышами. Снежок мягко похрустывал под ногами. Когла Смайли проходил мимо западного портала Аббатства, высоко над ним куранты пробили полчаса, два конных рыцаря выехали из маленького замка над порталом и медленно подняли копья, салютуя друг другу. И тотчас, словно под действием того же часового механизма, двери кругом всего подворья распахнулись, и орава мальчуганов ринулась из всех этих дверей по снегу – к входу в Аббатство. Один на бегу задел Смайли черной полой. Смайли окликнул его:

– Что за переполох?

– Секста,– крикнул мальчик в ответ и унесся. Пожав плечами, Смайли миновал главный вход в школу, и тут же перед ним предстали здания городского муниципалитета – мрачное, сказочное царство фортеций, вознесенных в прошлом веке из местного камня и скрепленных путаными швами готических труб и окон-амбразур. А вот, рядом с ратушей, и осененная стягом св.Георгия на мачте твердыня карнской полиции, воздвигнутая девяносто лет назад для отражения полчищ, прущих на приступ с луками и стенобитными таранами.

Он назвал себя дежурному сержанту и сказал, что хочет увидеться с инспектором, ведущим следствие по делу о смерти миссис Роуд. Сержант – человек пожилой и непроницаемый – взялся за трубку не без торжественности, как если бы собирался показать сугубо сложный фокус, К удивлению Смайли, оказалось, что инспектор Ригби рад его безотлагательно принять. Вызванный для этой цели младший полицейский бодрым шагом провел его наверх по широкой лестнице в центре холла, и Смайли моргнуть не успел, как очутился у инспектора.

Инспектор был приземист и коренаст. Он походил на горняка-кельта из корнуэльских оловянных рудников или валлийских шахт. Его темные с проседью волосы были низко острижены и клинышком-мыском нацеливались в переносье. Руки – большие и сильные, массивность и постав корпуса – борцовские, но голос мягкий, неторопливый, с дорсетской картавинкой. Смайли не замедлил подметить в инспекторе редкое у малорослых людей свойство – прямоту. Несмотря на поблескивающие темно-коричневые глаза и на быстроту движений, он производил впечатление честности и нелукавства.

– Мне звонил утром Бен Спэрроу. Очень приятно, сэр, что вы приехали. Полагаю, вы привезли мне то письмо.

Раздумчиво обозрев гостя через стол, Ригби остался доволен увиденным. За время войны ему пришлось понюхать всякого, и краем уха он слышал о работе, которую вела разведслужба. И одного уже отзыва Бена – «Парень он стоящий» – для Ригби достаточно – или почти. Но Бен еще и добавил: «Наружность лягушечья, одежда букмекерская, но мозги – оба глаза бы отдал за такие мозги. Работа у него в войну была не дай бог. Тугая и пакостная».

Что верно, то верно – внешность лягушечья. Коротыш, очки круглые, с толстыми, пучеглазыми стеклами, и одежда соответствует. Причем видно, что дорогая. Но пиджак складками берется, где складок не положено. А что удивило инспектора – это стеснительность Смайли. Инспектор ожидал увидеть человека нагловато-уверенного, столичную штучку, и серьезная, щепетильная манера Смайли пришлась ему по вкусу – инспектор был вкусов консервативных.

Смайли достал письмо из бумажника и положил на стол; Ригб и извлек из мятого металлического футляра старые золотые очки и аккуратно заправил их дужки за уши.

– Не знаю, упомянул ли Бен, – сказал Смайли.– Это письмо миссис Роуд послала в отдел небольшого нонконформистского еженедельника, подписчицей которого была.

– И его передала вам мисс Феллоушип?

– Нет. Фамилия ее– Бримли. Она редактор журнала. А Феллоушип – просто псевдоним для ответов на читательские письма.

Карие глаза инспектора на момент задержались на Смайли.

– Когда она получила это письмо?

– Вчера, семнадцатого. Четверг у них день занятой – сдают номер в печать. Обычно в этот день послеобеденную почту не трогают до вечера. Письмо это она прочла часу в седьмом, я думаю.

– И тут же повезла его вам?

– Да.

– А почему?

– В войну она работала для меня, в моем отделе. Ей не хотелось сразу же обращаться в полицию. А у меня тот плюс, что я не полицейский,– сморозил Смайли. – В смысле, что она больше никого не знает, кто мог бы помочь.

– А смею ли узнать, сэр, род ваших нынешних занятий?

– Ничего особенного. Провожу небольшие приватные изыскания по Германии семнадцатого века.

Ответ прозвучал глупейше. Но, по-видимому, Ригби удовлетворился им.

– Что это за письмо, написанное ею в июне?

Смайли протянул второй конверт, и опять большая, квадратно обтесанная рука приняла его.

– Она заняла в конкурсе первое место,– объяснил Смай ли. – Вот этим своим предложением. Мне сказали, она из семьи, состоящей в подписчиках со дня основания. Поэтому мисс Бримли и не склонна была считать письмо вздором. Не вижу, правда, здесь логической связи.

– Где связи не видите?

– Я хочу сказать, тот факт, что ее семья вот уже пятьдесят лет состоит в подписчиках, не исключает возможности, что миссис Роуд была психически неуравновешенной.

Ригби понимающе кивнул, но у Смайли осталось неловкое чувство, что его не поняли.

– М-да,– усмехнулся медлительно Ригби. – Женщины, женщины…

Смайли, совершенно не зная, что ответить, издал смешок. Ригби задумчиво глядел на него.

– Из школьного персонала здесь вам кто-нибудь знаком, сэр?

– Только мистер Теренс Филдинг. Мы познакомились как– то в Оксфорде, на званом обеде. Я решил съездить, поговорить с ним. Брата его я знал довольно близко.

Ригби слегка свел брови при упоминании о Филдинге, но ничего не сказал, и Смайли продолжал:

– Филдингу я и позвонил, когда мисс Бримли принесла письмо. Он-то и сообщил мне эту новость. Вчера вечером.

– Понятно.

Они снова поглядели друг на друга молча, Смайли – смущенно и с видом слегка комичным, а Ригби – испытующе, оценивая, насколько глубоко стоит вводить приезжего в обстоятельства дела.

– Надолго вы сюда? – спросил он наконец.

– Не знаю,– ответил Смайли. – Мисс Бримли сама хотела приехать, но на ней журнал. Она, видите ли, считает крайне важным сделать для миссис Роуд все, что можно, хотя ее уже не воскресишь. Долг, видите ли, перед подписчицей. Я обещал мисс Бримли проследить, чтобы письмо незамедлительно попало в надлежащие руки. Вряд ли я смогу что-либо еще существенное сделать. Вероятно, я пробуду здесь еще день-два, просто чтобы поговорить с Филдингом… На похоронах буду, пожалуй… Я остановился в «Гербе Солеев».

– Отель приличный.

Ригби аккуратно вложил очки в футляр, сунул футляр в ящик стола.

– В Карне у нас тут по-чудному. Между городом и школой – стена, так сказать. Полное незнание и неприязнь взаимная. И неприязнь именно от страха, от незнания. А это затрудняет следствие по такому делу. Конечно, прийти к мистеру Филдингу или к мистеру Д'Арси я могу, они скажут мне: «Как поживаете, сержант?», угостят на кухне чаем, но за стену, так сказать, мне доступа нет. У них свой круг, и посторонним никому туда нет хода. Ни тебе за кружкой пива в баре потолковать, никаких контактов, ничего… всякий раз только чашка чаю, ломтик тминного торта и обращение «сержант». – Ригби вдруг засмеялся, и Смайли облегченно засмеялся вместе с ним. – А у меня к ним куча вопросов, тьма вопросов – кто тут к Роудам относился хорошо, а кто не очень, и хороший ли из Роуда учитель, и пришлась ли его жена здесь ко двору. У меня по делу фактов, что крючков на вешалке, а вот вешать на них нечего. – Он глядел на Смайли выжидательно. Наступило продолжительное молчание.

– Если вы хотите, чтобы я помог, то я с радостью,– сказал наконец Смайли. – Но сперва познакомьте с фактами.

– Стелла Роуд была убита в среду шестнадцатого числа в двенадцатом часу ночи – в промежутке от десяти минут до без четверти двенадцать примерно. Ей нанесли пятнадцать – двадцать ударов дубиной или, скажем, отрезком трубы. Измолотили страшно… страшно. По всему телу кровоподтеки. Можно предположить, что она вышла из гостиной на звонок или на стук, открыла парадное и тут же ее свалили ударом и поволокли в теплицу. Наружная дверь теплицы была, видите, незаперта.

– Отпечатки пальцев Роуда обнаружены везде. На полу, на стенах, на окнах, на самом трупе. Но имеются и другие отпечатки, не пальцев, а просто кровяные следы – от перчаток, вероятно.

– Следы убийцы?

– Отпечатки пальцев Роуда кое-где наложены поверх следов от перчаток. Так что эти пятна сделаны до Роуда.

Смайли помолчал с минуту.

– Теперь относительно экзаменационных работ, за которыми он возвращался. В самом деле имели они такую важность?

– Да, пожалуй, имели. Более или менее. К полудню в пятницу оценки требовалось уже вручить Д'Арси.

– Но зачем же в таком случае было отдавать эти работы Филдингу?

– Он не отдавал. Днем Роуд сидел на письменных экзаменах, в шесть часов собрал работы. Сложил их в портфель и велел старосте – ученику по фамилии Перкинс – отнести к Филдингу, куда Роуды были званы в гости. Роуд эту неделю еще по церкви дежурил, и у него не оставалось времени зайти к себе домой до Филдинга.

– А где же он переоделся?

– В гардеробной, рядом с преподавательской. Там оборудована раздевалка – главным образом для преподавателей спорта, проживающих не в самом Карне.

– А мальчик, который отнес портфель к Филдингу, что известно о нем?

– Тут я мало что могу добавить. Фамилия – Перкинс. Староста корпуса, что в ведении Филдинга. Филдинг сам опросил Перкинса, показания Роуда подтвердились. Корпусные, знаете, наставники дрожат над своими воспитанниками… не желают, чтобы их допрашивали грубые полисмены. – Ригби слегка помрачнел.

– Так,– после паузы произнес Смайли беспомощно, затем спросил: – А как вы объясняете письмо?

– Тут нам не только ее письмо объяснять. Смайли остро глянул на него.

– Что вы хотите сказать?

– То хочу сказать,– неторопясь проговорил Ригби,– что миссис Роуд и помимо письма порядком начудила в эти последние недели.