"Богатыри проснулись" - читать интересную книгу автора (Каратеев Михаил Дмитриевич)

ГЛАВА 18

И повеле царь Тохтамыш в городах вользских торговцы руские и гости избити, а суды их с товаром отъимати и попровадите к себе на перевоз. А сам с яростью собра вой многы и со всею силою своею перевезеся на сю сторону Волгы и поиде изгоном на великово князя Дмитрея Ивановича и идяше безвестно, внезапу и с умением, да не услышан будет на Руской земле поход его.

Московская летопись

К началу июля сборы Тохтомыша были закончены,– в его распоряжении имелось теперь двадцать три тумена отборного и хорошо снабженного войска. С Руси тоже приходили благоприятные для него известия: там нападения татар никто не ждал, князь Дмитрий находился в Москве и

войска при нем было немного. В самой Орде и на всех рубежах ее было спокойно,– таким образом, ничто не препятствовало походу и все, казалось, сулило ему удачу.

Но Тохтамыш понимал, что едва он отдаст приказ о выступлении и все узнают, что он идет не на Азербайджан, а на Русь,– туда сейчас же полетят гонцы с извещением об этом, которые значительно опередят его войско и дадут князю Дмитрию время приготовиться к отпору.

Знал он и то, что такое предупреждение Московскому князю пошлет кто-нибудь из находящегося в Сарае русского духовенства или из купцов, которых было много во всех крупных городах Орды. Поэтому, незадолго до начала похода, во всех поволжских городах, от Сарая-Берке до Великого Булгара включительно, в заранее назначенный день, по повелению великого хана были перебиты все русские купцы, а товары их взяты в ханскую казну. Православного духовенства Тохтамыш уничтожить не решился, да в этом и не было особой надобности: все оно жило в Сарае, на русском епископском подворье, которое было приказано крепко караулить, не выпуская оттуда ни одного человека.

Чтобы возможно дольше сохранить свое движение в тайне, Тохтамыш пошел не через Рязанскую землю,– как обычно ходили татарские орды на Русь,– а по левому берегу Волги. И, только миновав Великий Булгар, переправился на русский берег недалеко от Нижнего Новгорода, а отсюда, обходя крупные города, лесами двинулся прямо на Москву.

Но если о приближении Тохтамыша не знали в Москве (во всяком случае, так думал великий хан), то в Нижнем Новгороде о нем стало известно, едва только орда начала переправу.

Князь Дмитрий Константинович о сопротивлении, конечно, и не помышлял. Не зная – пойдут ли татары прямиком на Москву или по пути разграбят его столицу,– до которой им было рукой подать,– он совершенно растерялся: что предпринять? Бежать из Нижнего в Суздаль, как он обычно в таких случаях делал? Послать гонца к Московскому князю, извещая его об опасности, и просить помощи? Но эту мысль он тотчас отбросил: помощь из Москвы все равно не поспеет вовремя, а если так,– зачем предупреждать князя Дмитрия Ивановича, с которым у него старые счеты? Пусть ныне и он отведает татарских гостинцев, как не раз случалось Нижнему Новгороду! Наикраше будет, пожалуй, самому поладить с Тохтамышем, чтобы не грабил Нижнего, да потрафить ему сколь возможно: ведь великое княжение он теперь

у Московского князя беспременно отымет, а кому и передать-то его, как не Суздальско-Нижегородскому князю, который и прежде над Русью княжил, а ныне, не в пример иным, выказывает полную покорность великому хану?

Придя к такому решению, Дмитрий Константинович велел позвать к себе обоих сыновей, Василия и Семена.

– Живо собирайтесь в путь,– сказал он молодым князьям, когда те явились,– поедете к хану Тохтамышу, на перевоз. Скажите ему, что Нижегородский князь шлет низкий поклон и доводит, что он как прежде был, так и навеки ему, великому хану, будет другом и верным слугой. Да пусть не гневается, что не даю ему помоги против Московского князя: не ведал я того, что идет он войною на Москву, и потому войска собрать не успел. Но чтобы усердие мое к себе он видел, даю ему, вместо того, самое мне дорогое: обоих сынов своих, которые пойдут с ним на Москву и, чем будет надобно, ему, царю нашему, не жалея себя, помогут. Да на всем том бейте ему челом, чтобы не велел грабить Нижнего и иных городов наших!

Собравшись и захватив с собою сотню дружинников и слуг, а также подарки для великого хана, князья Семен и Василий отправились в путь. Но на переправе они уже никого не застали и двинулись дальше, по следам татар, углубившихся в мордовские леса. Тохтамыш шел вперед с такой поспешностью, что угнаться за ним оказалось нелегко. Брать Нижний Новгород он вовсе не собирался: не в его интересах было задерживаться и раньше времени обнаруживать свое вторжение в русские земли. Нижегородские князья это поняли сразу, по взятому ордой направлению, но тем не менее назад они не повернули и догнали Тохтамыша на четвертом переходе. Великий хан принял их милостиво и повелел находиться при своей особе, вместе со старшими ордынскими князьями.

К середине августа, пройдя через Мордву и Мещеру, войско Тохтамыша подошло к рубежам Рязанской земли. Здесь уже ожидал его, со своими боярами, великий князь Олег Иванович, до которого дошли слухи о движении татар.

Он поспешил навстречу хану, чтобы, как и Нижегородские князья, ценою полной покорности и привезенных подар-

Князь Дмитрий Константинович Суздальско-Нижегородский получил ярлык на великое княжение над Русью в годы малолетства Дмитрия Донского. Несколько лет спустя последний отобрал у него великокняжеский стол.

ков купить пощаду для своей вотчины. Но если два года тому назад, будучи вынужденным союзником Мамая, он все же не желал победы татарам и умышленно опоздал на соединение с ордой, то теперь было иное: понимая, что в случае своей победы Дмитрий Донской не простит ему вторичного предательства,– он всем сердцем хотел поражения Московского князя, видя в этом свое единственное спасение.

– Я тебе дам проводников, великий хан,– говорил он.– Окраинами Рязанщины они выведут твое войско к московским рубежам, что ни есть ближе к самой Москве. И лучшие броды тебе через Оку укажут,– вода в ней ныне низка,– перейдешь как посуху! А оттуда, не теряя часу, иди вперед, уже не таясь, и на третий день будешь под Москвой. Войска в ней, почитай, вовсе мало, и взять ее будет легко. А чтобы князь Дмитрий загодя не утек, – тебе бы выслать вперед туме-на три-четыре, в обход Москвы, да выйти лесами на реку-Клязьму,– тогда ему податься будет некуды, и он беспременно попадет тебе в руки. И вот еще о чем долгом своим почитаю довести твоему пресветлому величеству: у Московского князя, на стенах Кремля, ныне поставлены тюфяки, сиречь арматы огненного бою, что купил он прошлым годом у немцев. Так пусть, твои татары их не страшатся: грому будет много, а толку мало,– москвичи, поди, к тем орудиям не гораздо приладились. Опричь того, вниз эти тюфяки стрелять не могут, и ежели твои воины не побегут и станут держаться поближе к стенам, урону им от огненного бою вовсе не будет. Зная это, иди, батюшка хан, смело, и Москва будет твоя! А когда схватишь князя Дмитрея, помни одно: все зло на Руси от него идет, и, покуда остается он на великом княжении, московские земли тебе покорны не будут. А я, сам ведаешь, Орде всегда был другом и твоему царскому величеству служу с усердием, а потому крепко уповаю на то, что войску своему повелишь ты города мои обойти стороной и землю мою не зорить.

С почти нескрываемым презрением Тохтамыш глядел из-под полуопущенных век на лебезившего перед ним Рязанского князя. Выслушав его, он сказал:

– Я иду на Москву и в рязанские города заходить не стану. Пусть твои проводники ведут нас самыми прямыми и скрытыми дорогами на Оку. А усердия твоего я не забуду.

Свои обещания Олег Иванович сдержал: дремучими лесами его люди вывели орду к берегам Оки, недалеко от Лопасни, и показали татарам несколько удобных бродов.

Закончив переправу двадцать первого августа, Тохтамыш к вечеру того же дня подошел к Серпухову.

Горожане и жители окрестных селений при приближении татар заперлись в городе и на требованье хана отворить ворота ответили отказом. Тогда ордынцы взяли слабо укрепленный Серпухов приступом, разграбили его и сожгли. Уцелевших защитников города Тохтамыш пощадил, но многих из них увели в Орду.

Утром следующего дня передовой отряд татарской конницы выступил на Москву, с приказом не жалеть лошадей, а к вечеру за ним двинулся и сам Тохтамыш, со своими главными силами.