"Признания повесы" - читать интересную книгу автора (Хокинс Карен)Глава 22Брэндон проснулся, ощутив холод и боль в затекшей шее. Спать в кресле не очень-то удобно, особенно при его габаритах. Он распрямился и посмотрел на кровать. Верены там не было. Брэндон вскочил. Черт побери, где же она? Подбежав к двери, он распахнул ее и чуть не сбил с ног Гербертса. – Вы уже проснулись, сударь! Не хотите ли позавтракать вместе с хозяйкой? Брэндон схватился за сердце. – Да. Да, конечно. – Я скажу ей, что вы сейчас придете. – Гербертс посмотрел на Брэндона повнимательнее. – На комоде у хозяйки лежит расческа. Можете воспользоваться. С этими словами он удалился. Брэндон вернулся в комнату и привел себя в порядок. Он уже хотел покинуть спальню, когда его взгляд упал на маленький письменный стол, где белел чистый лист бумаги. Брэндон некоторое время разглядывал его, потом открыл чернильницу и начал писать. Через несколько минут он спустился вниз. Верена сидела за столом, перед ней стояла тарелка с тостами. Верена выглядела спокойной и собранной, хотя глаза были затуманены, а на лбу отчетливо выделялся кровоподтек. Когда она встретилась с Брэндоном взглядом, легкий румянец тронул ее щеки. – Как самочувствие? – Прекрасно. Верена, вчера вечером я хотел тебе сказать, что Джеймс... – Он в гостевой спальне. Я только что от него. – Как он? – Страдает от боли. Но еще больше оттого, что не может нам помочь. – Помочь нам? Верена натянуто улыбнулась: – Мы снова получили письмо. Она взяла листок, лежавший рядом с ее тарелкой, и протянула Брэндону. Он развернул письмо. «Леди Уэстфорт! В гостинице «Королевский олень» в Литтл-Саттоне, в полдень. Привозите список и приезжайте одна». Брэндон посмотрел на нее. – Когда его принесли? – Врач нашел его на крыльце, когда утром приезжал к Джеймсу. Брэндон свернул листок и положил на стол. – Адресовано тебе. – Да. Прежние были адресованы Джеймсу. Должно быть, они знают, что он сломал ногу, поскольку наверняка сами все и устроили. – Она поднялась, и Брэндон увидел, что на ней дорожное платье. – Я через час уезжаю. – Верена, ты не можешь... – Придется. Этому надо положить конец. Сейчас Джеймс сломал ногу, а в следующий раз может случиться что-нибудь похуже. – Где гарантия, что эти люди не убьют тебя, как только увидят? – Они думают, что список у меня, и не рискнут. Брэнд потер лоб. – Черт. Мне это не нравится. – Мне тоже. – Она оперлась ладонями о стол. – Ты едешь со мной? Дверь отворилась, и вошел Гербертс с тарелкой дымящегося бекона. – А вот и мы! Брэнд не обратил на него внимания, не отрывая взгляда от Верены. v – В письме сказано, чтобы ты приехала одна. Ее губы изогнулись в улыбке. – Я и приеду одна. Разумеется, с кучером. Брэндон замер. В роли кучера он окажется в очень выгодной позиции: сверху все видно и он сможет защитить Верену. – Согласен быть кучером. Какой у тебя план? – Мы доедем в карете до гостиницы. Там я притворюсь, будто напугана, буду рыдать и плакать, чтобы притупить их бдительность. – Хороший план. Но ты ни в коем случае не выйдешь из кареты. Верена стиснула руки. – Брэнд, списка у нас нет. Моя единственная надежда – заполучить письма Джеймса и выбраться оттуда, пока они не сообразят, что их провели. Брэндон кивнул: – Думаю, это единственный путь. Гербертс расправил плечи. – Я готов помочь вам, хозяйка. Верена покачала головой: – Спасибо, но в этом нет необходимости. – Питерс будет следить за домом, а я... – Гербертс! – Брэндон нахмурился. – Ты нужен нам здесь, присматривать за мистером Ланздауном. – Но я... – Это важно. Плечи Гербертса поникли. – Что ж, хорошо. Останусь здесь и займусь чисткой серебра. – Правильно, – сказала Верена. Дворецкий поднял бровь: – Я хорошо стреляю, хозяйка. – Мистер Сент-Джон тоже. – А еще умею управлять лошадьми. Верена похлопала Гербертса по руке. – Не сомневаюсь в этом. Гербертс вздохнул. – Напрасно не хотите брать меня с собой. Брэндон посмотрел на Верену. – Он что-то слишком много знает. – Он читает мою почту. – Ну, уж нет, – запротестовал Гербертс, – не всю. Она бросила на него уничтожающий взгляд: – Ты вообще не должен ее вскрывать. Что скажешь о нашем плане, Сент-Джон? – Должен сработать. Только не вздумай покидать карету. Сделай так, чтобы они передали тебе письма через окошко. Как только отдашь им список, мы уедем. Он говорил с такой уверенностью, что Верена воспряла духом. План был прост, и для его осуществления требовалось всего двое. Немаловажен также момент внезапности. Отец бы ею гордился. – Итак, решено. Отправляемся через полчаса. – Гербертс. – Брэндон достал из кармана пальто письмо и подал дворецкому. – Проследи, чтобы его доставили сегодня же утром. Это моей сестре, графине Бриджетон. Интересно, что заставило Брэндона писать в такое время письма. Если только, конечно... – В письме нет никаких тайн? – Конечно, нет. Это письмо моей сестре с просьбой об одолжении. Гербертс вздохнул. – Доставка писем – особо важная обязанность. Думаете, мне можно доверять? Я могу забыть и... Брэндон сунул Гербертсу монетку. Дворецкий просиял: – Теперь я уж точно не забуду. Верена попыталась разглядеть адрес на письме, но Брэндон как бы невзначай заслонил Гербертса, державшего письмо. – Как я уже сказал, оно адресовано Саре, моей сестре. Верена подумала было подкупить Гербертса, чтобы он как бы невзначай вскрыл письмо. – Ну ладно, я пошел к мистеру Ланздауну, – заявил Гербертс и зашаркал к двери. Верена осталась наедине с Брэндоном. Вот и все. После сегодняшнего дня она его больше не увидит. А пока надо надеяться и молиться, чтобы его не ранили, пока он будет ей помогать. Боже, как ей надоело рисковать! И жить в вечном страхе. – Надеюсь, все пройдет благополучно. – Уверен. Если, конечно, ты будешь соблюдать осторожность. И пожалуйста, никаких эффектных жестов. Верена молча кивнула. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, почувствовать под пальцами складки его льняной рубашки, вдохнуть запах его чудесного одеколона. Но что-то ее удержало. – Верена. Он стоял рядом с ней, так близко, что она чувствовала прикосновение к спине распахнутой полы его пальто. – Есть кое-что еще, о чем нужно сказать. – О чем? – Посмотри на меня. Она повернулась и тут же пожалела об этом. Он был такой большой, такой сильный. Ей захотелось сунуть руки ему под пальто и самой зарыться туда. Хотелось обнимать его. И никогда не отпускать. Но этого не будет. – Брэндон, я... Он обнял ее и прижал к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. Боже, как она будет тосковать по нему! Сердце Верены забилось неровно, когда она прижалась щекой к его рубашке. Меньше чем через час они уже будут в пути. – Тебе нужно переодеться, если хочешь походить на грума. – Знаю. Попрошу что-нибудь у Питерса. – Все равно будешь выглядеть элегантным, – пробормотала она. – Нам пора. Джеймс ждет. Улыбка Брэндона померкла, синие глаза прищурились. – Верена, что случилось? – Ничего. Но ты должен что-то сделать и с руками. Мой отец говорил, что человека всегда можно узнать по его рукам. Он посмотрел на свои идеально чистые руки. – Ты права. Испачкаю сажей из камина. Подожди. Улыбаясь, он подошел к двери и открыл ее, кланяясь самым что ни на есть услужливым образом. – После вас, хозяйка! – сказал он, подражая Гербертсу. Верена выдавила слабую улыбку и подошла к двери. И тут Брэндон преградил ей путь. Верена подняла на него глаза, в горле пересохло. – Слуги так себя не ведут. – Ведут, если это дерзкие слуги. – Его синие глаза сияли смехом и... было в них что-то еще. Что-то, отчего по спине Верены пробежал холодок. – Нам надо идти. – Мы никуда не пойдем, пока ты меня не поцелуешь. – Он наклонился. – Верена, когда мы вернемся, надо будет поговорить. Когда мы вернемся. Этого не будет. Никогда. Как только они с Джеймсом получат письма, словно ветер помчатся в Дувр, где их уже ждет пакетбот. Она облизала пересохшие губы. – Поцелуй меня, и отправимся. – У нас нет времени. – Верена, один поцелуй. Это последний раз, когда она может вот так прикоснуться к нему. Не пройдет и нескольких часов, как они с Джеймсом уже будут на пути в Италию, а здесь, в Англии, останется ее сердце, в руках отъявленного лондонского повесы. Его губы мягко коснулись ее губ. Это прикосновение, такое нежное, такое нерешительное, вызвало мгновенный ответ. Верена обвила шею Брэндона руками и прильнула к нему. Однако одного поцелуя было недостаточно, несмотря на всю его страстность. Верена все теснее прижималась к широкой груди Брэндона, забыв про стыд и свои правила, ей было все равно. Это воспоминание навсегда останется для нее самым дорогим. Брэндон почувствовал ее отчаяние и вспыхнул. Он жаждал эту женщину, засыпал и просыпался с мыслью о ней. О ее фиалковых глазах, о ямочке, появляющейся на щеке, когда она улыбается. Он хотел, нет, Верена была нужна ему. Нужна, потому что он... Она оторвалась от губ Брэндона и отступила, прижавшись к двери. – Мы... нам надо идти. – Еще рано, – тихо сказал он. И столько страсти было в его голосе, что у Верены перехватило дыхание. Брэндон закрыл дверь и, к изумлению Верены, запер ее. – Брэндон? Он повернулся к ней, и она все поняла. Сглотнув, Верена попятилась, на что-то наткнулась и в следующую секунду уже сидела на краю дивана, ноги не держали ее. Брэндон встал перед Вереной, наклонился и, обнимая ее, повернул к себе лицом. – Забудь ненадолго о том, что случилось прошлой ночью. Или о том, что может случиться сегодня днем. Сейчас мы здесь. Ты и я. Поцелуй меня, Верена. Она покачала головой. – Тогда разреши мне поцеловать тебя. – Он погладил ее по щеке, вызвав восхитительное ощущение. Верена проглотила подступивший к горлу комок. Брэндон хочет ее соблазнить. «Но что в этом плохого?» – спросила она себя. Почему не разделить его страсть? Может, это ее последняя возможность? Будь что будет, но она заслужила немного счастья. Она проведет последний день в Англии в объятиях мужчины, которого, страшно в этом признаться, она полюбила всем сердцем. Страшно, потому что этот мужчина – Брэндон Сент-Джон. – Верена, – прошептал он, взял ее руку и нежно поцеловал ладонь. – Ты хочешь меня, Верена? В ответ она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам, горячим и требовательным. Она так и не поняла, когда они успели раздеться, и сейчас стояли обнаженные. Верена обняла Брэндона за шею, прижалась к нему. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот. Верена, дрожа от страсти, стала ласкать бархатистую кожу. Потеряв над собой контроль, Брэндон вошел в нее, и они стали двигаться в одном ритме. – Еще, – шептала она. – Еще... – Все ее тело извивалось под ним в чувственном танце. Он уже был на пределе, когда Верена замерла под ним. И прежде чем рухнуть на нее, Брэндон взорвался ослепительной вспышкой страсти. Боже, как же он ее любит! Ни одну женщину он так не любил. – Верена, – выдохнул он. – Я... – Нет. Брэндон, не надо. Пора идти. Она была права. Медлить больше нельзя. Они одевались в полном молчании. На лице Верены застыло напряженное выражение. Брэндон несколько раз порывался что-то сказать, но ее взгляд заставлял его умолкнуть. Наконец она пригладила волосы и улыбнулась. Он взял в ладони ее лицо, наклонился и поцеловал в щеку. Она положила голову ему на грудь. Брэндон обнял ее, и так они стояли, а время неумолимо летело. Верена высвободилась, подошла к письменному столу, достала квадратный листок бумаги и опустила в ридикюль. – Пора. – Пойду возьму шляпу и пальто у Питерса, – сказал Брэндон. Она отперла дверь, вышла из гостиной и позвала Гербертса. Через несколько минут, облачившись в старое пальто и потрепанную шляпу, Брэндон помог Верене сесть в карету. Закрывая дверцу, он заметил мальчугана в рваном синем пальто, который бросился бежать, едва Брэндон хлестнул лошадей. Мрачно улыбаясь, Брэндон поднял воротник, и карета тронулась с места в направлении Лондона. В обычный день Верена была бы рада прокатиться в карете Брэндона с отличными рессорами. Ее собственная, с плохими рессорами, наклонялась набок при каждом повороте. Но ничто не могло скрасить долгое, напряженное путешествие до Литтл-Саттона. Верена так волновалась, что тошнота подступала к горлу. До Литтл-Саттона они добрались в час дня, остановились и спросили, как доехать до гостиницы. Там их ждала новая записка, которую принес чумазый мальчишка, в ней им было велено ехать до поляны в полумиле от городка. Согласно плану Верена постаралась, чтобы все, кто мог, узнали, что она здесь, что проголодалась и страдает от жажды, что ничего так не хочет, как вернуться домой, в Лондон. Она жаловалась и причитала, потом расплакалась и позволила служанке довести себя до кареты. Брэндон оставался на козлах, ведя наблюдение с высоты своего сиденья. В назначенное время они остановились на поляне. Верена достала из ридикюля пистолет и проверила, заряжен ли он, прежде чем высунуться из окошка. Карету окружал густой кустарник. Над головой шумели высокие деревья. Верена с опаской огляделась. Брэндона она видеть не могла, но чувствовала его присутствие. Сидя на возвышении, он был уязвим, и оставалось только молиться, чтобы преступники его не заподозрили. Верена ждала. Слышно было только пение птиц и шум ветра в кронах деревьев. Карета покачнулась, когда Брэндон спрыгнул на землю и пошел к лошадям, словно бы проверить упряжь. Прождав еще несколько минут, Верена сказала: – Здесь никого нет. – Жди, – тихо приказал Брэндон. – Я хочу выйти. – Сидеть в карете в то время, как Брэндон подвергался опасности, было равносильно пытке. – Нет. Ты в платье. И в случае необходимости не сможешь добежать до кареты. – Плохо ты меня знаешь. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы выпустить из кареты. Верена крепче сжала ридикюль. – Интересно, где... – Держите его как сейчас и не двигайтесь! – раздался с края поляны голос. У Верены остановилось сердце, они с Брэндоном переглянулись. Они знали этот голос. Знали, потому что... Верена закрыла глаза. Когда она их открыла, перед ней стоял Роджер Каррингтон, виконт Уичэм, нацелив на нее пистолет. |
||
|