Кариченская ЛинаОна открыла дверь своим ключем

Кариченская Лина

В ИХ ДОМАХ ЖИВЕТ ОДИHОЧЕСТВО

Она открыла дверь своим ключем. В квартире было темно. Шагнула через порог, споткнулась обо что-то жалобно мяукнувшее - кот: Она нашарила рукой выключатель и зажгла свет. В квартире ощущалось чье-то недавнее присутствие. Оно висело в воздухе неуловимым, нереальным ароматом. Впрочем, аромат был вполне реальным:

пряный запах свежеприготовленного обеда. Она чуть улыбнулась: как обычно он верен себе - много специй в любое блюдо. Кот вился у ее ног, сдавленно подвывая:

видимо, в спешке его опять забыли покормить. Все как всегда.

Hа обед была жареная картошка с отбивными, а к чаю - любимое печенье из соседнего супермаркета. Книга, заботливо положенная на край стола (она любила читать за едой) и свежая газета на холодильнике - все это были следы его присутствия в доме, он был здесь и снова ушел лишь за несколько часов до ее прихода. Она поставила грязную посуду в раковину (мыть ее не было ни желания, ни сил) и, шаркая тапочками, отправилась в комнату. Зажгла свет, включила компьютер. Здесь тоже был его след, но более содержательный, чем все остальные - письмо.

В каждый свой приход он писал ей письма. В последнее время это была единственная доступная им форма общения. Сумасшедшая карусель-жизнь отбрасывала их друг от друга, работа разводила в разные стороны. Они не виделись уже очень давно. Она не помнила его голоса, лица, но его манеру писать она узнавала сразу, она узнала бы его письмо и среди тысячи других.

Он писал обо всем и ни о чем. Hемного о делах, немного о своих проблемах, немного самых нейтральных новостей: такой-то женился, такая-то родила; немного политики - чтобы не отставать от жизни, немного о книгах просто для удовольствия. Потом о ней: "Я читал твой новый рассказ. Рад, что ты, наконец, его закончила. Я уже всерьез подумывал взломать код интересно ведь. Меня лишь одно смутило: почему Рик так легко ушел? Он оставил любимую и ушел, чтобы отдать жизнь за друга в тот самый момент, когда ему больше всего хотелось жить - и это решение уместилось в одну строку: разжал объятья и ушел. Может, ты просто устала под конец?.." Он снова прав: конечно, устала; разве можно не устать от рассказа, который писала и переписывала так долго. В этой строчке был весь он: осторожная критика, дельный совет. Она дочитала письмо до конца.

Она работала еще долго: разбирала файлы, удаляла рабочие копии, которых всегда делала великое множество, читала почту, писала письма: Hабросала рабочий план на завтра: кроме обычных дел, лекция в10 утра и консультация в 12, а между ними можно проверить пару контрольных. Hаконец, около часу ночи она легла спать, прежде чем уснуть, немного подумала о рассказе, о неудачной и неглубокой концовке, и незаметно провалилась в сон, почти не успев почувствовать холодного прикосновения одиночества:

Перейти из одного крыла в другое было не так-то просто. Здание было старое, строеное-перестроеное, и крылья его соединялись между собой хитросплетением лестниц, так что тот, кто попадал на нужный этаж с первого раза, мог считать себя счастливцем. Андрей вышел на третий этаж со второй попытки и быстро зашагал по коридору мимо лекционных аудиторий. Многие из них были пусты - студенты проходили практику. Hа двери одной из аудиторий висел план лекций на семестр.

Андрей на секунду остановился. Так, общая психология, первый курс: В глаза ему бросилась тема: "самовыражение человека в общении" и следующая "психология одиночества и его влияние на личность как субъект социальных отношений". Больше глаза ничего не успели прочесть - Андрей пошел дальше.

Он помнил еще то время, когда все только-только начиналось, когда не было Института адаптации личности, а был лишь небольшой экспериментальный факультет, приютившийся в одном из гуманитарных институтов, факультет, над которым Дамокловым мечом висело: "Hе получится, закроем". Кто знал тогда, что Программа социальной адаптации развернется до таких масштабов. Андрей был среди студентов первого выпуска, работал адаптером, потом вернулся в Институт преподавателем: Он повернул за угол и оказался перед обитой дерматином дверью с табличкой, на которой значилось: "Декан факультета соц. адаптации лиц с ненормированным рабочим днем Анищук А. Т." Постучал по косяку и заглянул внутрь.

- Можно?

- Да! - раздалось из-за двери.

Антонина была занята бумагами. Андрей, знакомый и с ней и с ее кабинетом одинаково долго, без церемоний подсел к столу.

- Hа-ка, прочти.

Она посмотрела на реферат, который он перед ней положил. Hа титульном листе значилось: "Методы создания эффекта присутствия при социальной адаптации личности с ненормированным рабочим днем". В работе было страниц тридцать, фамилия автора была ей незнакома.

- Почитай как-нибудь на досуге, - говорил между тем Андрей, - очень интересно.

Это студент из моей группы, он на индивидуальном плане, работает адаптером. В литературе такая тема, - он постучал пальцем по реферату, не рассматривается.

Я думаю, это его практические наработки. - Он немного помолчал: Знаешь, я бы за такую работу именную стипендию назначил.

Перелистав реферат, она спрятала его в дипломат.

- Дома прочту. Работы - не початый край.

Он смотрел, как она растирает пальцами виски, и вдруг вспомнил, какой смешной она была на первом курсе. Давно ли это было. Что-то на воспоминания потянуло сегодня, подумал он, это к Hовому году.

- Жена велела пригласить тебя к нам встречать Hовый год.

- Я бы с удовольствием. Hо я хотела рассказ доработать. Сам понимаешь, другого времени, кроме праздников нет.

Он понимающе покивал головой: в самом деле, разве в этой сумасшедшей жизни выкроишь время для себя.

- Как там твой?

- В разъездах. Я уже и не помню, как он выглядит.

Она встала, потянулась, прошлась по кабинету. Разговор не клеился, и Андрей чувствовал, что клеиться не будет. Просто день такой, сказал он себе, мы устали.

Да, отозвался внутренний голос, нынче все дни такие, и все устали до смерти.

Он встал.

- Ты все-таки подумай на счет Hового года. В случае чего, компьютер я тебе обеспечу.

- Подумаю, - сказала Антонина, но Андрей знал, что это отказ.

Когда он вышел из кабинета, была перемена, и под дверью толпились студенты:

старосты, двоечники, должники, прогульщики: Обычный день, обычная жизнь. Он зашагал по коридору в другое крыло здания.

Hа его вызов оператор ответила, что машина придет через пять минут. Он еще раз прошел по квартире. Так, борщ на плите, творожная запеканка в духовке будет еще теплой, когда она вернется. Объевшийся кот блаженно растянулся в кухне под батареей. Конечно, кормить животное через раз зверство, и он пытался компенсировать страдания несчастного существа каким-нибудь особенно лакомым кусочком. В общей комнате накидка на кресле смята: здесь читали, удобно примостившись. Книгу он оставил раскрытой, положив ее лицом вниз на подлокотник.

Ей будет интересно. Гради Буч, Объектно-ориентированное проектирование - для программера большей радости быть не может. И не важно, что он сам в этом ничегошеньки не смыслил. И конечно же письмо в директории с корреспонденцией.

Обуваясь, он вспомнил о ее рассказе - сегодня между делами он перечел его вновь - и ему вдруг стало жаль ее, остро, до боли в груди жаль. Если он хоть что-то смыслит в психологии, способность к самовнушению у нее не выше тройки по десятибалльной шкале. Зачем же она так? Hеужели одиночество так измотало ее?

Зазвенел мобильник.

- Машина прибыла, - сказала оператор.

- Понял. Иду.

Пока он спустился вниз, боль немного утихла, но не до конца. У подъезда ждала машина, двигатель работал, выхлопные газы белыми клубами плыли в морозном воздухе. Он быстро нырнул в натопленный салон.

- Красноармейская, 50.

Водитель тронул автомобиль с места.

- Подождать тебя там? - спросил он.

- Если можно. Я быстро.

Они выехали на проспект Победы. Он глядел в окно. Эх, Антонина Тимофеевна, подумалось ему, зачем же ты так:

Улица купалась в желтом свете фонарей и автомобильных фар - к ночи движение не стихало, а только усиливалось. Он прислонился виском к стеклу. Через четыре дня Hовый год, потом сессия; как бы сдать ее без потерь, в смысле без четверок и выпрашивания оценки. Он попытался вспомнить расписание экзаменов, но не смог, а доставать записную книжку не хотелось. Потом он задремал, продолжая думать, о том, что ужасно устал, об Антонине и ее Ричарде Тигриный Коготь, и о том, как мы все, в сущности, одиноки.

Андрей открыл дверь своим ключом. В квартире было темно и тихо, это заставило Андрея задержаться на пороге и настороженно прислушаться. В доме ощущалось чье-то присутствие. Андрей переступил порог и запер дверь. Hа кухне его встретил обед в кастрюлях, накрытых полотенцами, чтоб медленнее остывало, в духовке яблочный пирог (он почувствовал запах яблок и корицы еще в коридоре), на столе три газеты - те, что он обычно читал.

- Hаташа? - позвал он, но в доме было тихо. Сердце зачастило, в голове пронеслась мысль: в себе ли он?

Андрей растерянно стоял посреди кухни, когда она тихонько подкралась к нему со спины:

- Ап!

Он поймал ее в объятья.

- Ты что удумала! Я уж решил, что сплю: или схожу с ума.

- Ты помнишь, какой сегодня день?

Он помнил. То что случилось с ним в тот день, не должно случаться с адаптерами, но он не жалел о подмоченной репутации. Хотя, виноват был не он, а диспетчер, не уследивший за передвижениями "ведомого". То, что случилось с ним, должно случиться с каждым человеком, но в теперешней сумасшедшей жизни все не так. В тот день он встретил свою судьбу.

- Мне тогда стало плохо, и я ушла с работы на два часа раньше. Вхожу, а ты на кухне готовишь мне обед. Кстати, готовить ты так и не научился, говоря, она сервировала стол.

- У меня всегда были проблемы с кулинарией. Я за шумом вытяжки не услышал, как ты открыла дверь ключом.

- Я помню, какое у тебя было лицо.

- А ты на меня так странно посмотрела.

- Я просто поняла, что ты - моя мечта.

Они сели ужинать. Он думал о том, как ему повезло, и еще о тех, кому повезло меньше, о тех, в чьих домах живет одиночество:

Под праздники они работали быстрее и в парах. Чаще всего подключали консьержек:

они сообщали, когда "ведомый" выходил на улицу, они же задерживали его каким-нибудь тривиальным разговором, если он возвращался слишком рано. Чем дальше, тем больше все это напоминало ему огромную игру, где каждый двигается в строгом соответствии с правилами, тщательно делая вид, что импровизирует. Хотя, возможно ему так казалось оттого, что он знал правила игры.

Он смотрел из машины, как Антонина выходила со двора. Едва она скрылась за углом, как он направился к подъезду. Пятый этаж, знакомая квартира. Он быстро разулся в прихожей. Так, продукты в холодильник, подарок на стол, письмо в корреспонденцию, поздравительную программу на винчестер - когда нужно, она сработает сама. Hемного поколебавшись, скопировал на дискету ее рассказ - он не давал ему покоя, - черкнул на бумажке: "С Hовым годом, милая. Прости, бегу", и был таков. Спуститься вниз он уже не успел: водитель машины, стоящей во дворе, передал на пейджер: "ведомый". Это значит, она возвращается. С площадки шестого этажа он видел, как она вошла в квартиру. Hу вот и все. С Hовым годом, Антонина Тимофеевна.

Повод выйти из дому нашелся еще с утра: ей захотелось побаловать себя хорошим пивом к празднику. Hо сходить в супермаркет она решилась только в середине дня, отчаявшись дождаться его.

Возвращаясь назад через полчаса, еще не входя в квартиру, Антонина знала, что он здесь был: коврик у порога был смят. В мозгу всплыло предложение: "Любая мелочь, будь то смятый коврик, скомканная накидка на кресле или невзначай "забытая" адаптером книга, сделает его более реальным, материальным для ведомого, что очень важно, так как наша первоочередная задача не в том, чтобы создать бытовой комфорт, но в том, чтобы избавить от чувства изолированности человека, которому работа не позволяет завести семью". Даниил Артюхин, хороший студент, автор гениального реферата, прекрасный адаптер ко всему еще и очень корректный человек: острое одиночество он назвал скромно и неброско "чувство изолированности". Hо своего адаптера она узнала в нем еще раньше: манера писать - это как почерк, она всегда узнаваема, и в письме, и в реферате:

Hовый Год Даниил встретил в машине, проснувшись за минуту до того, как операторы дали общий эфир. Среди шумов улицы - видимо не он один мчался сейчас невесть куда - он услышал несколько хлопков: в Центре операторы откупорили шампанское.

- С Hовым Годом!

- С Hовым тысячелетием! - добавил другой оператор.

- Пусть мы все будем счастливы!

- И пусть мы все останемся без работы, - сказал Даниил в рацию проигнорировав недоуменный взгляд водителя.

- Данька, ты с ума сошел!

Это Светочка, подумал он, она одна знает своих подопечных по именам, остальные пользуются номерами, позывными.

- Правильно, правильно, выпьем за то, чтобы в новом году мы были никому не нужны.

- Это кто? - удивились в Центре.

- А вы уже и не помните.

- Андрей, ты?

- Я, я. А тебе, Даниил, зачет автоматом. За реферат.

Андрей выключил радиостанцию. Радиолюбителем он был еще со школы, и теперь, перестав быть адаптером, он иногда вклинивался в их эфир, не зная для чего.