"Уступить искушению" - читать интересную книгу автора (Монк Карин)

Глава 14

Начальник тюрьмы Ла-Форс сидел за столом, заваленным бумагами, и устало потирал виски. У него выдался трудный день, а впереди предстояла не менее трудная ночь. Тюрьма была переполнена свыше всякой меры, и однако ему предстояло разместить еще одну партию арестантов. Благодаря деятельности многочисленных шпионов людей хватали каждый день и рассылали по разным тюрьмам. Гильотина тоже работала каждый день, но освободившиеся койки оставались пустыми не более часа.

Управление тюрьмой — это не только размещение заключенных, которых нужно кормить и поить; требуется выдавать им одеяла и солому, улаживать передачу их личных вещей после казни, подписывать пропуска. Целый день через его кабинет шел нескончаемый поток посетителей, и всем что-то было нужно от него. Садясь за этот стол на рассвете, он покидал его, когда уже наступала глубокая ночь. Жена, не переставая, жаловалась на то, что его не бывает дома, но что он мог поделать?

Звук детского плача прервал его мысли. Начальник тюрьмы вздрогнул. Он не любил, когда детей арестовывали вместе с родителями — в тюрьме дети заболевали и быстро умирали, а это плохо сказывалось на отчетности. Кроме того, к нему не поступали документы на арестованных детей.

Плач становился все громче, он проникал в мозг подобно острому ножу…

Наконец начальник тюрьмы не выдержал, встал из-за стола и открыл дверь.

— Отдайте вещи моей мамы! — кричал маленький мальчик, извиваясь в руках охранника.

— Что здесь происходит? — недовольно спросил начальник тюрьмы.

Охранник виновато посмотрел на него:

— Извините, что побеспокоили вас, но мать этого парня казнили сегодня утром, и он пришел за ее вещами.

— Ну так отдайте и вышвырните его отсюда.

— Мы не можем их найти, — охранник замялся, — в журнале нет никаких записей об этой женщине.

«Ничего удивительного при такой неразберихе», — раздраженно подумал начальник тюрьмы.

— Как звали твою мать, пострел? — не слишком ласково спросил он.

Мальчуган посмотрел на него заплаканными глазами. Лицо его украшали синяки, один глаз заплыл, губа была разбита. У начальника тюрьмы было два сына, и хотя он давал им иногда взбучку, но, разумеется, не считал, что нужно превращать лицо ребенка в месиво.

— Клер Бланшар. — Мальчик шмыгнул носом и снова горько заплакал.

— Ты уверен, что она была именно в этой тюрьме?

— Да. Она сидела здесь всего три дня.

Три дня. Возможно, ее документы находятся где-то на его столе, погребенные под кипами других бумаг. Ее могли принять и выписать, а он даже не знал об этом.

— Перестань ныть и иди сюда.

Мальчик вытер лицо грязным рукавом и прошел в кабинет.

Начальник тюрьмы принялся перебирать стопки бумаг, но через несколько минут понял, что это бессмысленно. Даже если документы на имя Клер Бланшар находятся на его столе, найти их практически невозможно.

— Сынок, почему бы тебе не отправиться домой? Завтра я посмотрю, что можно сделать…

— Отец сказал, что если я вернусь без вещей, он изобьет меня сильнее, чем в прошлый раз. — Мальчик задрожал от страха. — Прошу вас, найдите ее вещи, а то он убьет меня.

Наверное, этим все и закончится, подумал начальник тюрьмы. Ему сразу расхотелось отсылать мальчишку домой, особенно сейчас, когда его мать только что казнили.

— А как она выглядела? — спросил он. Паренек задумался.

— Ну, у нее были темные волосы и темные глаза. Рост средний. Она была хорошенькая, — добавил он с гордостью.

— Может, у нее были какие-нибудь особые приметы?

— Она любила петь, — сообщил мальчик с полной уверенностью, что эта особенность его матери отличала ее от всех остальных женщин.

«Не думаю, что она много пела здесь», — подумал начальник тюрьмы, но не стал говорить этого вслух.

— Послушай, может быть, все-таки завтра…

Тонкий пронзительный плач словно игла пронзил всех присутствующих от макушки до самых пяток.

— Стой здесь и ничего не трогай! — крикнул начальник тюрьмы, выбегая из кабинета. Придется все-таки разобраться, что к чему, иначе этот плач совершенно его доконает.

Целых двадцать минут он пытался выяснить хоть что-то о заключенной по имени Клер Бланшар, но никто из охранников так и не вспомнил ни этого имени, ни самой женщины. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться и сообщить о неудаче.

В кабинете никого не было.

— Эй, лоботрясы! — крикнул начальник тюрьмы. — Где тот парень, который только что был здесь?

Вбежавший в кабинет охранник растерянно огляделся.

— Я думал, он все еще у вас.

— Ты думал, — буркнул начальник тюрьмы, чувствуя, что его голова снова начинает раскалываться от боли. — Как видишь, его нет. Ты не замети, как он вышел?

— Н-нет, — заикаясь произнес охранник. — Может быть, он все-таки решил прийти завтра?

— Пошел вон! — Начальник тюрьмы устало закрыл глаза. Когда охранник вышел, он внимательно осмотрел свой стол. Слава Богу, все было в порядке.

Наверное, маленький оборвыш просто устал ждать и пошел домой. Он только зря потратил на него время, а теперь ему пора браться за работу, подумал начальник тюрьмы, принимаясь разбирать бумаги.

Арман лежал на кровати и в воображении представлял себя на борту «Анжелики». Он провел в Ла-Форс, где ему было отказано в прогулках, книгах и всем, о чем он просил, двадцать восемь дней. Никола обещал, что время для него будет тянуться бесконечно, и сдержал слово. Пленник позволял себе мечтать всего три раза в день — по часу утром, днем и вечером. Два часа он занимался зарядкой, а все остальное время думал о Жаклин, которая стала его наваждением. Тогда он уже не был заключенным, поскольку стоял на капитанском мостике и вдыхал соленый морской воздух. Корабль медленно покачивался на изумрудных волнах. Арман наклонился вперед, чтобы кожей ощутить близость океана. Потом он обернулся и увидел Жаклин — она стояла рядом, одетая в знакомое серое платье со стразами; ветер обдувал ее лицо и чуть шевелил волосы. Она подошла к нему совсем близко. Ее губы приоткрылись и она прошептала:

— Ах вот ты где, грязный сукин сын! Черт бы тебя побрал, подлый предатель!

Глаза Армана широко раскрылись.

Перед ним стояла женщина, лицо которой скрывала огромная бесформенная шляпа. На ней был надет засаленный коричневый плащ, подвязанный веревкой под огромного размера животом. Сначала Арман подумал, что она просто толстая, но потом, присмотревшись, понял, что женщина вот-вот должна родить. Грязные пучки рыжих волос выбивались из-под ее шляпы, украшенной трехцветной революционной кокардой. Арман никогда раньше не видел этой женщины и не мог представить, как ее впустили в камеру.

— Так вот где ты прячешь свою задницу! — продолжала вопить незнакомка. — Отлеживаешься тут, как король, на всем готовом, а я должна рвать пупок, чтобы добыть себе хоть крошку хлеба. Считаешь, спрятался от меня и можешь не думать обо мне и том ублюдке, которого ты мне сделал? Черта с два. Я знаю, что ты припрятал денежки, и заставлю тебя отдать их мне. Да что ты за мужик, раз бросил женщину в таком положении? Хотел улизнуть от меня, скотина…

Арман слушал, и ему казалось, что он сходит с ума. За этой одеждой, рыжими волосами, площадной бранью и огромным животом он увидел Жаклин.

Конечно же, это совершенно невозможно. Арман понял, что страдает временной потерей рассудка, о чем предупреждал его Никола. Постоянные воспоминания о ней не прошли даром. Он в ужасе уставился на женщину, боясь признаться себе в своем безумии, но что-то в ней продолжало настораживать его. Никакой грим не мог изменить эту нежную линию подбородка, этот тонкий прямой нос и сверкание бездонных серых глаз. Неужели действительно она ходит взад-вперед перед ним, переваливаясь как утка, и осыпает его ругательствами?

Когда она обернулась и посмотрела на него, он не мог не узнать этот взгляд и вздрогнул. Сердце как бешеное забилось в его груди. Жаклин была здесь, в камере, она осуществляла какой-то дикий, понятный ей одной план. Арман почувствовал такой ужас и такую злость, что не мог вымолвить ни слова. Господи, неужели она думает вывести его отсюда, спрятав под своей юбкой?

— Похоже, девчонка у тебя с характером, — заметил стражник, с интересом наблюдая за представлением. — Будь она моей, я бы выбил из нее дурь, но раз ты здесь, а она нет, то последнее слово останется за ней. — Охранник расхохотался.

Арману захотелось вскочить и затолкать этот смех обратно ему в глотку. Нужно немедленно удалить Жаклин из камеры. Очевидно, она ждет, что он подыграет ей, но он ни за что не станет этого делать, так как не может подвергать ее жизнь опасности.

— Гражданин Пинар, — спокойно произнес Арман, обращаясь к охраннику, — пожалуйста, выведите эту женщину.

Жаклин замолчала и внимательно посмотрела на Армана. Что он делает? Неужели не узнал ее?

— Ага, да ты такой трус, что даже боишься признаться в том, что сделал со мной! — заорала она и повернулась к охраннику: — До встречи с ним я была порядочной девушкой, а теперь, когда мне предстоит родить от него нового гражданина, он отказывается помочь. Я знаю, он припрятал денежки, — злорадно повторила она. — Там, куда он отправится, деньги не нужны, и все-таки он не хочет отдать их мне. Скажите на милость, что же это за человек такой? — Жаклин разразилась визгливым плачем.

Однако все это не произвело на Армана никакого впечатления.

— Гражданин Пинар, я настаиваю, чтобы сумасшедшую убрали отсюда, — твердо повторил он.

— Еще бы ты не настаивал, — фыркнул охранник. — Небось не хочешь нести ответственность за то, что натворил? Думаешь, я помогу тебе, бесхребетный трус? Сам разбирайся со своей подружкой. — Он с треском захлопнул дверь камеры.

Арман повернулся и с досадой посмотрел на Жаклин.

— Зачем ты сюда пришла? — тихо спросил он, однако она только смотрела на него и улыбалась сквозь слезы. Потом он увидел, как задрожали ее губы, и понял, что она до смерти напугана. Весь его гнев мгновенно улетучился, и он, бросившись к ней, заключил ее в объятия.

Жаклин прижалась к его груди и тихо заплакала. Арман обхватил ее лицо ладонями и принялся целовать его, словно пытаясь удостовериться, что это действительно она, Жаклин, а она страстно отвечала на его поцелуи.

Жаклин первая оторвалась от него.

— Тебе следует делать только то, что скажу я, — прошептала она, взглянув на дверь и расстегнув пуговицы на своем и чаще, достала из-под него огромный сверток. — Во-первых, мы должны продолжать перепалку. — И, набрав полную грудь воздуха, Жаклин закричала: — Да как ты мог отказываться от меня, грязная свинья! Как ты мог заявить, что не знаешь, кто я такая?

Арман изумленно смотрел, как Жаклин доставала из свертка пистолет, нож и форму тюремного служащего.

— Займешься охранником, — прошептала она и, опустившись на пол, всхлипнула: — Господи! Началось!

Арман недоуменно смотрел, как она корчится на полу.

— Зови охранника, — прошипела Жаклин и снова принялась вопить: — О, что же это такое! Как мне больно!

Арман быстро спрятал пистолет за пояс и убрал нож в отворот сапога, после чего подошел к двери и начал колотить в нее кулаком.

— Гражданин Пинар, скорее сюда!

— Ну, чего тебе? — Охранник заглянул в окошко.

— Кажется, эта бестолочь собралась рожать, — спокойно сообщил ему Арман.

В подтверждение его слов Жаклин издала пронзительный крик.

— Эй, ты не можешь рожать здесь, — пробормотал охранник, отыскивая на связке нужный ключ. — Иди-ка лучше домой.

— О-о-ох! — стонала Жаклин, извиваясь на полу. Дверь камеры распахнулась, и Пинар вошел внутрь.

— Послушай, гражданка, никому не позволено рожать в камере. — Он подошел ближе и наклонился над Жаклин. — Слышишь, что я тебе говорю…

Жаклин снова закричала, и в этот момент Арман ударил охранника рукояткой пистолета по голове. Тот рухнул на пол, Не издав ни единого звука.

— Положи его на кровать, а сам переодевайся и отдай мне свою одежду! — Жаклин протянула ему форму.

Арман быстро снял куртку и Жаклин надела ее на лежащего без сознания охранника, после чего связала ему руки за спиной и засунула в рот кляп. Перевернув охранника лицом вниз, она накрыла его одеялом. Теперь все выглядело так, словно гражданин Мишель Беланже просто спит.

Повернувшись, Жаклин посмотрела на Армана, который уже переоделся в форму охранника. Новая одежда была ему маловата, но выбора все равно не было. Она взяла штаны и рубашку, которые он снял, и быстро привязав их к животу, накрыла юбкой.

— Ты поведешь меня по коридору к выходу. Тебе придется согнуться. — Жаклин критически разглядывала слишком короткие рукава куртки и расползающуюся на груди Армана рубашку.

Он слегка сгорбился.

— Так лучше?

— Пожалуй.

— Тогда начинай стонать, — прошептал он, открывая дверь камеры. Они вышли, и Арман запер камеру на ключ, после чего оба поспешили к выходу. Жаклин периодически начинала стонать и хвататься за живот, а Арман поддерживал ее, громко ругая за то, что нечего было шляться по тюрьмам в такое неподходящее время.

Первый коридор они прошли спокойно и свернули во второй, когда их окликнул охранник.

— Эй, что здесь такое?

— Да вот, ребенок не вовремя собрался появиться на свет, — ответил Арман, не замедляя шаг.

— Веди ее скорее на улицу. Только этого нам тут не хватает, — проворчал охранник.

Они спустились по лестнице и оказались в еще одном длинном и темном коридоре, который Жаклин проходила, когда направлялась в камеру; находившиеся в нем стражники, с интересом наблюдали за проходящей парой и даже отпускали в их адрес соленые шуточки. Арман продолжал ругать женщину за то, что она вознамерилась рожать в неположенном месте, и Жаклин вновь поразилась его способности мгновенно входить в новый образ. Его уверенный начальственный голос, форма и слабое освещение позволили им без всякого труда обмануть многочисленную охрану.

— Давай шевелись. У нас нет помещения, где можно рожать, ты поняла? — Арман грубо толкнул свою спутницу.

— Да, — ответила Жаклин и застонала, как от сильной боли.

— Что здесь происходит? — раздался голос позади них. Арман не останавливался.

— Эта гражданка решила родить ребенка, — ответил он через плечо. — Я веду ее к центральным воротам.

— Давай помогу, — предложил охранник, устремившийся вслед за ними. — Постой, а ты кто такой? — удивленно воскликнул он, пытаясь рассмотреть лицо Армана.

— Я новенький, — ответил Арман. — Меня перевели сюда только сегодня утром.

— Тогда нужно пойти к начальнику тюрьмы, чтобы он подтвердил твою личность. — В тоне охранника сквозило неприкрытое подозрение.

— Потом зайдем обязательно, — согласился Арман. — Только вот отведу девчонку к воротам.

— Нет, сейчас, девчонка подождет.

Арман остановился и, подойдя к солдату, который не спускал с него глаз, схватил его и с силой ударил головой о каменную стену. Охранник безвольно сполз на пол.

— Что это с ним? — спросил заключенный из камеры напротив, прижав лицо к прутьям окошка на двери.

— Напился, — ответил Арман. — А вы лучше ложитесь и не высовывайте носа, гражданин.

Он вернулся к Жаклин, и они продолжили свой путь. У центральных ворот стояли два охранника, те самые, что впустили Жаклин внутрь.

— Уже покидаете нас, гражданка? — спросил один из них.

— О-о-о-о, — застонала в ответ Жаклин.

— Похоже, ее визит не останется безрезультатным, — пошутил другой, открывая створку ворот.

— Пойдем, ты сможешь, — нетерпеливо приговаривал Арман, направляясь вместе с Жаклин к выходу.

— Эй, а ты куда собрался? — остановил его один из стражников.

— Выведу ее на улицу, — сказал Арман. — Там она сможет взять экипаж. Вернусь через минуту.

— Это не входит в твои обязанности, гражданин, — наставительно произнес охранник. — Тебе нельзя покидать место службы. Заходи обратно.

Арман остановился, не выпуская Жаклин из своих объятий.

Они находились так близко. Всего полчаса назад она являлась к нему в его мечтах, а теперь он мог прикоснуться к ней. Ее глаза были наполнены страхом и надеждой. «Сделай что-нибудь», — прочитал он в них. Она безоглядно верила в него.

Он столько хотел ей сказать, но ему уже не суждено этого сделать. Как жестоко обходится с ним судьба, каждый раз забирая то, что ему дорого.

Со смешанным чувством смирения и ужаса Арман отпустил Жаклин и, не оборачиваясь, перешагнул порог тюрьмы.

Жаклин продолжала стоять, пытаясь угадать, что он задумал, но когда охранники начали закрывать дверь, и он обернулся, она увидела в его глазах столько тоски и нежности, что мгновенно все поняла. Он возвращался. Он жертвовал своей свободой, чтобы дать ей возможность беспрепятственно уйти.

— Нет! — закричала она, не в силах совладать с собой. — Не оставляй меня!

С этими словами она протиснулась в полуоткрытые ворота и вцепилась в его рукав.

— Да что здесь происходит? — удивился стоявший у ворот солдат.

Арман посмотрел на Жаклин, Ее глаза переполнились слезами.

— Ты не можешь оставить меня, — тихо сказала она, прижимаясь к его груди.

— Арестовать немедленно обоих! — крикнул второй солдат, хватая Армана сзади.

Арман немедленно выпрямился: удар о стену тюрьмы лишил бдительного стражника сознания. Жаклин в это время прыгнула на спину другого охранника, и тот, пытаясь скинуть ее с себя, не увидел, как Арман подошел сзади, и получил мощный удар по голове.

— Сюда! — указала Жаклин в сторону улицы Сен-Антуан, когда они выбежали за ворота.

К счастью, вокруг было много людей, и им без труда удалось смешаться с толпой. В это время позади раздались выстрелы — видимо, кто-то из солдат пришел в себя и вызвал подмогу. К счастью, Жаклин потеряла свой «живот» — скорее всего когда она боролась с охранником, — и теперь им оказалось это на руку, потому что они могли двигаться быстро, не привлекая к себе внимания.

Жаклин уверенно шла вперед, а Арман послушно следовал за ней. Через некоторое время они свернули в темный переулок, где их ждал экипаж.

Увидев, что беглецы приближаются, кучер постучал по крыше, и дверь экипажа тут же открылась. Жаклин и Арман влезли внутрь, и кучер резко рванул с места, так что Арман, не удержавшись, повалился на место рядом с Жаклин.

— Эй, слезь с меня, — раздался рядом тоненький голосок.

— Извините… — Приглядевшись, Арман с трудом разглядел в темноте подростка. — Кажется, мы раньше не встречались?

— Меня зовут Филипп Мерсье. Это я украл для вас форму, — гордо произнес мальчик.

— А вот за это я крайне тебе признателен.

Филипп независимо пожал плечами, словно похищение формы было для него обычным делом.

— Мы направляемся к побережью, — прервала их Жаклин; она сильно нервничала, так как они еще не покинули Границы города. — «Анжелика» будет ждать нас в Булони завтра вечером.

Арман кивнул.

— У тебя есть документы?

— Да, — ответила Жаклин. — Благодаря Жюстену. — Она нагнулась и достала из-под сиденья кипу одежды и большой плащ. — Надень это. Нужно избавиться от формы, пока мы не доехали до баррикад.

— И кто же я теперь? — спросил Арман, расстегивая куртку.

— Тебя зовут Ролан Моги, ты книготорговец из Амьена и посещал Париж по делам. С тобой путешествуют два твоих сына, которых ты взял с собой, потому что они ни разу не были в столице. Гвардейцы будут искать мужчину и женщину, а не пожилого человека с двумя мальчиками. — Сказав это, Жаклин тоже начала переодеваться; она натянула штаны, заправила в них рубашку, а шляпу сменила на маленькую мальчишескую шапочку, под которую тщательно убрала пряди рыжих волос.

Арман с восхищением наблюдал за ней. Она занималась организацией его побега с такой легкостью, словно каждый день доставала фальшивые документы и проходила посты охраны.

— У вас неплохо получилось, мадемуазель, — сказал он тихо.

— Это потому, что у меня был хороший учитель, — усмехнулась она.

Через пятнадцать минут они подъехали к баррикадам. Теперь пришла очередь Армана отвечать на вопросы охранников. Он, как всегда, легко вошел в новую роль, и их экипаж не вызвал никаких подозрений. Жаклин была права: слухи о том, что Черный Принц бежал, уже достигли границ города, но все искали мужчину и женщину. В карете, следовавшей за ними, как раз оказалась молодая пара, и внимание охранников тотчас переключилось на нее, а их экипаж спокойно выехал из Парижа.

Только когда они отъехали от города достаточно далеко, Жаклин позволила себе вздохнуть свободно.

— Мы сделали это! — возбужденно воскликнула она, откидываясь на спинку своего сиденья.

— Но пока бдительность терять не стоит, — заметил Арман. Он знал, что им предстоит ехать еще много часов, прежде чем они окажутся на борту «Анжелики».

— Думаю, вам пора меня высадить, — раздался из темноты голос Филиппа. — Я смогу вернуться в город пешком.

— Ты хочешь вернуться? — удивился Арман.

— Мне тут больше делать нечего. Теперь вы на свободе и сами сможете присмотреть за ней. — Мальчик кивнул в сторону Жаклин.

Она внимательно посмотрела на него. Ей не хотелось отпускать Филиппа. Какая жизнь ждала его на улице? Снова воровство, побои, голод? После всего, что они оба пережили, она не могла оставить его на произвол судьбы.

— Филипп, я хотела предложить тебе поехать вместе с нами в Англию.

— Зачем мне это? — фыркнул он. — Я сам могу о себе позаботиться.

— Нет, ты не так все понял, — запротестовала Жаклин. — Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Англию не потому, что собираюсь заботиться о тебе. Напротив, мне понадобится твоя помощь.

— А что, в Англии тоже нужно будет кого-то спасать из тюрьмы? — удивленно спросил мальчик.

— Нет, вовсе нет. Просто я совсем не знаю Лондон и не выхожу из дома, так как боюсь заблудиться.

— Но я тоже ничего не знаю в этом городе, — сказал Филипп, — и даже не говорю по-английски.

— Зато ты прекрасно ориентируешься, а язык не так трудно выучить! — воскликнула Жаклин. — Я тоже не знала языка, когда приехала в Англию, но уже через несколько недель начала все понимать и даже могла поддерживать беседу.

Филипп молчал.

— Там у тебя всегда будут еда, одежда и теплый кров, — продолжала убеждать его Жаклин.

— Я не смогу заплатить за это, — мальчик покачал головой, — а жить из милости не в моих правилах.

— Ты мог бы работать, — вмешался Арман, — и начать с чего-то простого, например, чистить стойла. Если у тебя это получится и ты будешь стараться, тебе разрешат ухаживать за лошадьми. При этом ты получишь возможность наблюдать, как наездники их дрессируют, и со временем возьмешься за это. Правда, не у каждого это получается.

— У меня получится, — убежденно сказал Филипп. Арман задумчиво посмотрел на него:

— Что ж, у тебя действительно может получиться.

— А еще тебе нужно научиться читать и писать, — прибавила Жаклин. Про себя она уже решила, что мальчик в будущем станет успешным предпринимателем или торговцем. — Ты будешь много заниматься, а в свободное время — работать.

Некоторое время Филипп молчал.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я поеду с вами.

— Вот и отлично. — Жаклин с облегчением вздохнула. Успокоенная тем, что Арман и Филипп с ней, она устроилась поудобнее и мгновенно заснула.

Арман стоял, широко расставив ноги, и всматривался в черную даль пролива. Он свободен, но сможет по-настоящему насладиться этой свободой, только оказавшись на борту «Анжелики»; а пока ему остается только вдыхать полной грудью солоноватый воздух и ждать, когда появится его корабль.

— Ты их видишь? — спросила Жаклин, вставая рядом с ним и тоже пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на мерцающей воде.

— А ты уверена, что Сидни приведет корабль сегодня? — Арман повернулся и посмотрел на нее. Жаклин все еще была одета мальчиком, но, глядя на нее, он думал о том, что никогда не встречал женщины прекраснее.

— Абсолютно, — подтвердила она.

— Тогда наше спасение близко. Нужно только еще немного подождать. — Ему хотелось обнять ее, но он не мог позволить себе отвлечься.

Жаклин подняла воротник своей куртки, пытаясь защититься от холодного ветра, и медленно побрела по берегу. Она снова покидает Францию, на этот раз, вероятно, навсегда. У нее ничего не осталось здесь, ее дом разрушен, Никола мертв. Теперь Франция станет для нее воспоминанием, временами прекрасным, временами мучительным. С этого момента все ее мысли должны быть об Англии — именно там ей придется строить новую жизнь.

У Жаклин еще осталось немного драгоценностей, хотя за организацию побега она отдала большую их часть. Она и ее сестры не смогут всю оставшуюся жизнь пользоваться гостеприимством Харрингтонов, и ей придется работать. Она вздохнула. Может быть, Арман даст ей нужный совет — судя по всему, у него это получается неплохо.

— Неужели ты думала, что сможешь расстаться со мной? — раздался позади нее хриплый голос.

Нет, в отчаянии подумала Жаклин, этого не может быть!

Она с трудом обернулась. Перед ней стоял Никола Бурдон: его лицо пылало ненавистью, из-под шляпы виднелся край бинта, едва прикрывавшего длинный шрам, заметный даже в сумерках.

Жаклин хотела закричать, но Никола зажал ей рот рукой.

— Думала снова сбежать? — Он заломил ей руки за спину, от чего острая боль пронзила все ее тело. — Нет, скорее ты думала, что убила меня. — Его губы были так близко, что она могла ощущать смрадное дыхание на своей щеке.

Жаклин попыталась освободиться, но Никола лишь сильнее вывернул ей руки.

— Если ты попробуешь сопротивляться, я с удовольствием оставлю несмываемый след на этом нежном личике, — сказал он, выпуская ее руку и дотрагиваясь острым ножом до щеки. — Одно движение, и твоя физиономия превратится в кровавую кашу.

Жаклин попыталась преодолеть свой страх. Если инспектор Бурдон здесь один, то Арман легко справится с ним.

— Мне нетрудно было угадать, что ты отправишься в Ла-Форс спасать своего друга. — Никола заскрежетал зубами. — Но я прибыл туда уже после того, как вы бежали. Зная, что вы направитесь на побережье, я немедленно выслал сюда патруль из восьми человек. Мы заметили вас раньше, чем вы добрались до места, но решили дождаться, когда уедет экипаж, чтобы у вас не осталось ни единого шанса. Теперь вы находитесь в плотном кольце национальных гвардейцев. Неплохой сюрприз для Черного Принца, не так ли?

Ужас охватил Жаклин. Арман и Филипп вряд ли смогут справиться с восемью гвардейцами.

— А теперь ты пойдешь со мной, — сказал Никола, проводя ножом по ее щеке. — Один звук, и я перережу твою цыплячью шею. Ты все поняла?

Жаклин кивнула.

— Вот и прекрасно. — Никола подтолкнул ее в сторону Армана и Филиппа, которые стояли на берегу и смотрели на залив. — Как трогательно! Беглецы ждут, когда за ними прибудет корабль, — насмешливо произнес он.

Арман обернулся и изумленно поднял брови.

— Месье Бурдон! Какими судьбами? — Он тут же брезгливо поморщился. — Боже мой, вы ужасно выглядите. Кто это оставил такой мерзкий шрам на вашем лице?

Жаклин почувствовала, как напрягся Никола.

— Небольшой сувенир от мадемуазель де Ламбер, — сказал он, все сильнее вдавливая нож в ее шею. — Но так как я поймал вас, то у меня появился шанс отплатить ей за это перед тем, как вернуться обратно в Париж.

— Что вы говорите? — изумленно воскликнул Арман, словно не веря в правдивость этих слов. — Неужели слабая женщина сумела так располосовать ваше лицо?

— Успокойтесь. Дался вам этот чертов шрам, — раздраженно бросил Никола.

— Я пытаюсь. — Арман усмехнулся. — Но он такой длинный и красный… Думаю, вам стоит посмотреть на себя в зеркало; тогда вы поймете, что очень трудно игнорировать такую ужасную деталь. — Он сочувственно покачал головой.

Жаклин смотрела на него и ничего не понимала. Какую игру он пытается навязать Никола? Они в ловушке, «Анжелика» еще не прибыла, а Арман, вместо того чтобы напасть на Никола или попытаться бежать, ведет с ним непринужденную беседу. Что все это значит?

— К сожалению, вы напали на наш след в не слишком удачный момент, — продолжал Арман слегка извиняющимся тоном. — Мы как раз собираемся уезжать. Я хотел пригласить вас с собой, но боюсь, мадемуазель де Ламбер станет возражать.

— Единственное место, к которому вы сможете теперь приплыть, — это гильотина, — не скрывая злобной радости, произнес Никола.

— О, это весьма интересное сообщение, особенно учитывая то, какая длинная очередь выстроилась к ней в наши дни. — Арман слегка поклонился. — Но как ни жаль, нам придется отвергнуть ваше приглашение. Будьте любезны, отпустите мадемуазель де Ламбер. Нам уже пора.

Никола посмотрел на Армана как на сумасшедшего:

— Вы, кажется, не в себе? Вокруг вас полно гвардейцев. Вы арестованы.

— Да неужели? — искренне удивился Арман. — Простите, инспектор, что утруждаю вас, но не могли бы вы позвать этих славных гвардейцев?

— С удовольствием, — ответил Никола. — Охрана!

Прошло несколько секунд, но никто не появился. Арман продолжал спокойно наблюдать за Никола. Тот, подозрительно оглядевшись, снова закричал:

— Охрана! Да где вы все?

Жаклин тоже взглянула в сторону побережья, но никого не увидела.

— Наверное, ваши люди занялись каким-то важным делом, — предположил Арман. — Поэтому, пожалуйста, исполните мою просьбу и освободите мадемуазель де Ламбер.

— Никогда! — прорычал Никола. Его нож сильнее врезался в горло Жаклин. — Вы и мальчишка пойдете со мной, или я убью ее.

Арман театрально вздохнул:

— Бурдон, вам нужно преодолеть это наваждение, пока оно окончательно вас не разрушило.

— Я отвезу вас в Булонь, откуда вы будете переправлены в Париж, — уверенным тоном заявил Никола.

— Вы очень любезны, — вежливо заметил Арман, — но у нас совершенно нет времени для очередной поездки в Париж. Если вы внимательно посмотрите на пролив, то увидите, что за нами уже прибыл корабль.

Жаклин немедленно повернула голову в сторону пролива и увидела неясный силуэт «Анжелики», которая величественно покачивалась на волнах. «Наконец-то», — с облегчением подумала она.

— Корабль прибыл, но вы на него не попадете, — усмехнулся Никола. — Либо вы следуете за мной, либо я немедленно перережу горло вашей даме.

Холод сковал тело Жаклин, когда она почувствовала, как нож царапает кожу на ее шее. Ее беспомощный взгляд устремился в сторону Армана, однако выражение его лица оставалось все таким же бесстрастным и подчеркнуто вежливым.

— Инспектор, вы утомили меня своими угрозами, — сказал он. — Немедленно отпустите мадемуазель де Ламбер, или вы будете горько сожалеть о последствиях.

Никола рассмеялся:

— Что вы можете мне сделать? Ее жизнь в моих руках, а у вас нет никакого оружия.

— Это так, — кивнул Арман. — Но если вы не выполните мои требования, я прикажу своим людям вышибить вам мозги. Думаю, мадемуазель де Ламбер испытает при этом истинное удовольствие. А вот вам, как мне кажется, это совсем не понравится.

Все еще держа нож у горла Жаклин, Никола медленно обернулся, затем после некоторого колебания опустил руку.

Жаклин тут же бросилась к Арману, она даже не стала смотреть, что творилось позади нее. Арман спокойно стоял и не спускал глаз с противника. Встав рядом с ним, Жаклин увидела, что за спиной Никола находилось не меньше десятка людей с «Анжелики» — они держали в руках пистолеты, нацеленные в голову инспектора. Их возглавлял Сидни Лэнгдон, который всем своим видом показывал, что изнывает от желания получить приказ стрелять.

— Теперь, как ни жаль, нам придется откланяться, — с иронией произнес Арман. — А вас, месье Бурдон, мои люди отправят к вашим друзьям из Национальной гвардии. Уверен, утром кто-нибудь обратит внимание на лошадей, которые разбрелись по округе, и организует ваше спасение. Пока же вам придется довольствоваться темнотой и морской прохладой. Возможно, это напомнит вам тюрьму Ла-Форс, вот только воздух здесь намного чище.

— Вам это не сойдет с рук, — прошипел Никола, когда Сидни заломил ему руки за спину. — Клянусь, мы еще не закончили. Я не успокоюсь, пока вас всех не казнят за преступления против Республики, и, если будет нужно, разыщу вас даже в Англии. Когда это произойдет, я убью вас собственными руками.

— Не могу отказать вам в этом. — Арман улыбнулся. — Более того, с нетерпением жду вашего визита в Англию и с удовольствием познакомлю вас с английскими тюрьмами. Конечно, они не так сильно переполнены, как французские, но тем не менее их не назовешь местами для отдыха.

Никола с ненавистью посмотрел на Жаклин:

— Ты думаешь, что победила, но это не так. Аристократы скоро исчезнут с лица земли. Вас будут убивать до тех пор, пока кровь не смоет с Франции все ваши преступления.

В этот момент Сидни засунул кляп ему в рот, и Жаклин так и не узнала, что собирался сделать Никола, да теперь это уже и не имело значения. Она навсегда освободилась от него. Без сомнения, инспектора Бурдона жестоко накажут за побег Черного Принца и за то, что он опять упустил дочь герцога де Ламбера. Возможно, на этот раз ему самому придется отправиться на гильотину, однако эта мысль не доставила ей удовольствия — Никола Бурдон больше не волновал ее. Единственное, что терзало сейчас сердце Жаклин, — это жалость к тем тысячам заключенных, которые оставались в тюрьмах и покорно ожидали дня своей казни.

— Мы можем идти? — тихо спросила она у Армана.

Тот удивленно взглянул на нее. Он ждал, что ей захочется насладиться тем, как унижают ее врага, сказать ему несколько слов, которые его доконают, однако Жаклин казалась совершенно равнодушной.

— Конечно, можем, — сказал он и протянул руку.

Она молча прижалась к нему и оглянулась на Филиппа, который стоял рядом. Мальчик тоже неуклюже подал ей свою руку, и все трое медленно побрели по берегу.

Жаклин сидела в каюте Армана и не спеша расчесывала чисто вымытые волосы — ей пришлось приложить немало усилий, чтобы смыть с них рыжую краску. Взяв пальцами еще влажный локон, она осмотрела его: то ли из-за неяркого света свечи, то ли потому, что краска смылась не до конца, но ей показалось, что волосы все же сохранили легкий оранжевый оттенок.

Она не знала, где находился Арман. Когда они поднялись на борт «Анжелики», он приказал Сидни принести для Жаклин ванну, горячую воду и одежду. Филипп хотел пойти вместе с ней, но Арман сказал, что для него приготовлена другая каюта. Мальчик начал было спорить, но Жаклин объяснила ему, что хочет принять ванну и переодеться и просит его сделать то же самое. После этого он, что-то недовольно бормоча себе под нос, позволил отвести себя в предназначенную для него каюту.

Сидни принес Жаклин ночную рубашку и красивое платье, которое она должна была надеть утром. Она долго разглядывала тонкое кружево, а потом направилась к шкафу, чтобы достать оттуда сорочку Армана; ей не хотелось спать в том, что принадлежало его жене или одной из многочисленных любовниц. Кроме того, Жаклин нравилось носить его рубашки. Возможно, подумала она, это ее последняя возможность ощутить на себе приятный холодок тонкого полотна. Она сделала то, что хотела, — спасла его жизнь, отплатив за то, что он спас ее. Ей не нужно больше терзаться чувством вины, вспоминая, как она послала его в ловушку, — теперь они ничем не обязаны друг другу и, вернувшись в Англию, могут продолжать жить каждый своей жизнью.

Ее отвлекли голоса, раздавшиеся снаружи. Жаклин завернулась в одеяло и открыла дверь, чтобы посмотреть, в чем дело. Перед входом в каюту стояли Филипп, который держал в руках одеяло и подушку, и Арман — он уже побрился и переоделся в свободную белую рубашку с широкими рукавами и черные брюки. В одной руке у него был хрустальный графин рубиново-красного вина, а в другой — один бокал.

— Вы не должны ее беспокоить. Ей нужно отдохнуть, — выговаривал Филипп капитану, который возвышался над мальчиком словно скала.

Арман беспомощно взглянул на Жаклин.

— Может быть, нам стоит спросить у мадемуазель де Ламбер, возражает ли она против моего визита, — предложил он.

Филипп удивленно обернулся.

— Я думал, ты уже спишь, — растерянно сказал он.

— Спасибо за заботу, Филипп, — Жаклин улыбнулась, — но я, как видишь, не сплю. Ты можешь возвращаться в свою каюту.

— Думаю, мне лучше остаться здесь, — настаивал мальчик. — На тот случай, если тебе потребуется моя помощь. — Он многозначительно взглянул на Армана.

— Филипп, в этом нет необходимости, — попыталась возразить она.

— Ничего, мне это не трудно. — Филипп принялся расстилать одеяло прямо на палубе.

Арман продолжал смотреть на Жаклин, и она почувствовала, что краснеет.

— Филипп, я бы хотела, чтобы сегодня ты спал у себя, — сказала она как можно строже. — Тебе нужно хорошо отдохнуть, а палуба не слишком подходит для этого.

— Я спал в местах и похуже. — Добровольный охранник не тронулся с места.

Теперь пришел черед Жаклин обратить вопрошающий взгляд на Армана. Тот пожал плечами, словно говоря ей, что это ее проблема, а он тут бессилен.

— Филипп, иди к себе, — попросила Жаклин почти жалобно.

Мальчик растерянно посмотрел на нее и спросил с нескрываемым разочарованием в голосе:

— Разве ты не хочешь, чтобы я остался?

— Нет, — ответила она, чувствуя, что ее лицо пылает. — Не сейчас.

— Ладно, похоже, мне действительно пора идти к себе. — С этими словами Филипп поднял с палубы одеяло и медленно побрел по проходу.

Жаклин вернулась в каюту, Арман последовал за ней. Подойдя к столу, он поставил на него бутылку и бокал.

— Сидни принес тебе все, что нужно? — спросил он, наливая вино и протягивая ей.

— Да, — ответила Жаклин, принимая бокал из его рук.

В каюте наступила неловкая тишина. Арман не знал, что делать дальше. Он сгорал от желания заключить ее в объятия и ласкать, ласкать до бесконечности, однако продолжал стоять неподвижно, боясь сделать хоть малейшее движение в ее сторону.

— Зачем ты приехала за мной? — неожиданно спросил он. Она удивленно подняла на него глаза:

— Я поступила глупо, отправив тебя спасать Франсуа-Луи. Из-за этого ты попал в ловушку.

— Надеюсь, месье маркиз благополучно добрался до Англии? — с напускным равнодушием поинтересовался Арман.

Жаклин насторожилась.

— Да. Он навестил меня у Харрингтонов и рассказал о том, что тебя схватили.

— Вот, значит, как…

Больше всего Арман хотел знать, по-прежнему ли она собирается выйти замуж за своего жениха, но у него не нашлось сил, чтобы задать этот вопрос. Если бы она ответила «да», он бы тут же развернулся и ушел от нее. Какую историю рассказал ей маркиз, как объяснил свое спасение из ловушки, в которую попал Черный Принц? Арману хотелось сказать, что этот слизняк недостоин даже находиться с ней в одной комнате, он труслив, слаб и у него были романы с другими женщинами, когда он сидел в тюрьме. Еще ему хотелось сообщить ей, что под роскошным париком месье маркиз скрывает огромную лысину… но он промолчал.

— Когда я узнала, что тебя поймали, то сразу решила помочь, — сказала Жаклин, пытаясь сгладить возникшее между ними напряжение. — Я не могла жить с мыслью о том, что в благодарность за свое спасение послала тебя на верную смерть.

— Ничего подобного, — возразил Арман. — Ты просто наняла меня на работу. Возможно, не следовало соглашаться на твое предложение, но ведь ты заплатила мне аванс. — Он подошел к ней вплотную. — Помнишь?

Жаклин нервно отпила из бокала.

— Помню, — ответила она на одном дыхании.

— А знаешь, сколько раз я вспоминал о той ночи? — Он взял бокал из ее рук и поставил его на стол.

Она покачала головой. В ее взгляде засветились одновременно желание и неуверенность.

— Странно, — произнес Арман, дотрагиваясь пальцами до ее щеки, — в тюрьме я думал о тебе, чтобы не утратить ясность рассудка, а теперь ты стоишь рядом со мной, и я чувствую, что схожу с ума. Скажи, — он наклонился и коснулся губами ее губ, — почему ты обладаешь такой безграничной властью надо мной?

В ответ Жаклин стремительно обняла его и прильнула к нему всем телом. Арман почувствовал, что не может больше сдерживать себя: он начал целовать ее с такой страстью и таким отчаянием, словно эти поцелуи были для него столь же важны, как воздух, которым он дышал.

Ее губы соблазнительно пахли вином и медом, а тело пылало от желания. Жаклин слегка застонала, когда его руки заскользили по ее груди, раздвигая отвороты рубашки. Еще никогда в жизни он не видел женщину, которая была бы одета столь сексуально.

Руки Жаклин нежно прикасались к нему, лаская его плечи, шею, волосы. Когда она застонала, дотронувшись до его восставшей плоти, он окончательно потерял голову.

Его губы продолжали целовать Жаклин, потом он осторожно поднял ее на руки и понес к кровати. Его пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее рубашке, и спустя минуту Жаклин лежала перед ним совершенно обнаженная. Арман покрывал поцелуями ее тело, в то время как она пыталась освободить его от мешающей им обоим одежды.

Наконец Жаклин смогла дотронуться до его шелковистой кожи и застонала от наслаждения. Губы Армана совершили чудесное путешествие от ее губ до набухшего соска, заставляя его владелицу изгибаться от удовольствия. Его рука опустилась на ее живот, а потом медленно соскользнула на внутреннюю сторону бедра. Арман двигался медленно, и она почувствовала, как горячая волна желания заставляет ее отбросить в сторону стыд и предубеждение. Ее бедра раздвинулись: она хотела, чтобы он продолжал делать то, что начал. Губы Армана отпустили сосок и, оставляя горячую дорожку из поцелуев, направились вниз по ее животу. И вот он уже наслаждался вкусом нежного лона, заставляя ее стонать от наслаждения. Сладостные волны пробегали по телу Жаклин, заставляя ее содрогаться от предвкушения чего-то необыкновенного; ее дыхание стало прерывистым, она чувствовала, что не может больше выносить того, что он делал с ней.

На какой-то миг Арман оставил ее, чтобы снять с себя брюки, и тут же снова вернулся. Медленно опустившись на нее, он взял ее лицо в ладони и принялся покрывать его поцелуями. Жаклин страстно прижалась к нему, раскрываясь, приглашая скорее войти в нее, а потом обхватила его фаллос руками, словно боясь потерять, и направила в себя.

Арман чувствовал, что вот-вот взорвется, и поэтому, желая продлить наслаждение, двигался медленно и размеренно; но тело предало его. Жаклин уже сотрясал оргазм, когда он почувствовал, что дошел до самой вершины. Они слились в едином порыве, поднимаясь вместе все выше и выше, а затем медленно опускаясь обратно.

Арман перекатился на спину, увлекая Жаклин за собой. Теперь она лежала сверху, прижимаясь к нему всем телом и ощущая его теплое дыхание на своем лице. Остатки возбуждения медленно покидали ее, оставляя лишь усталость и ощущение абсолютного счастья. Значит, вот как все это происходит между мужчиной и женщиной, подумалось ей. Она была уверена, что ничего подобного ей не суждено было бы испытать с Франсуа-Луи — в их отношениях главенствовали взаимная вежливость и легкий флирт. Она ни за что не выйдет за него замуж после того, как дважды была близка с мужчиной, один взгляд которого заставлял ее дрожать от возбуждения, а прикосновения уносили к звездам. Она уже никогда не сможет удовлетвориться чем-то меньшим.

— Арман, — тихо позвала Жаклин.

— Да?

— Что мы будем делать дальше? — Ей вдруг стало неловко от своего вопроса. Арман обнял ее и поцеловал в висок. — Мы будем спать, — ласково ответил он. — Нет, я спрашиваю не об этом. Что мы будем делать, когда вернемся в Англию?

— Ну… поедем домой. — Его ответ прозвучал как нечто само собой разумеющееся.

— Домой? — радостно переспросила она. Арман сонно кивнул в ответ.

Счастье переполнило сердце Жаклин. Она поцеловала любовника в губы и сказала;

— Ты не пожалеешь об этом. Мы будем очень счастливы, я чувствую это. У нас получится отличная семья.

Неожиданно Арман открыл глаза.

— О чем ты говоришь?

Жаклин приподняла голову и пристально посмотрела на него.

— Я говорю о том, что мы поженимся. Сюзанна, Серафина и Филипп, конечно же, будут жить с нами.

— Поженимся? — переспросил он.

— Но ты же не собираешься сделать меня своей любовницей навсегда? — Жаклин была слегка задета тем, что ей приходится разъяснять ему такие очевидные вещи.

— Нет, конечно, нет, — заторопился Арман, словно не желая обидеть ее. — Просто дело в том… — Он помолчал. — Жаклин, я не могу на тебе жениться…

— Это из-за того, что у тебя нет титула? Это меня не волнует, — перебила она. — Согласно современным французским законам, я тоже лишена титула, так что теперь мы равны.

Арман удивленно взглянул на нее. Неужели эта высокомерная дочь герцога всего несколько месяцев назад отстаивала перед ним свой аристократический статус, искренне веря, что ее превосходство над ним — дело рук Господа и не должно подвергаться сомнению? Изменения, произошедшие в ней, поразили его.

Однако вовсе не отсутствие титула мешало Арману стать ее мужем.

— Жаклин, я не могу жениться на тебе не по этой причине, — попытался объяснить он. — Через несколько недель мне предстоит вновь стать Черным Принцем, и я не смогу оставить тебя терзаться неизвестностью в ожидании вестей от меня. Если я буду постоянно думать о жене и детях, то не смогу рисковать, а это скорее всего закончится для меня трагически. — Арман протянул руку и погладил ее по щеке.

Приподнявшись, Жаклин села рядом с ним, прикрывшись одеялом.

— Ты сошел с ума! — воскликнула она дрожащим от возмущения голосом. — Не смей даже думать о том, чтобы вериться туда!

Арман серьезно посмотрел на нее.

— К несчастью, революция с каждым днем становится все более жестокой: Робеспьер и его приспешники насаждают новый кровавый порядок. В тюрьме я узнал, что волна насилия захлестнула не только Париж, но и всю Францию — только в декабре было казнено более четырех тысяч заключенных.

— Как бы тебе ни хотелось, ты не можешь спасти всех, — быстро возразила Жаклин.

— Представитель Комитета национальной безопасности Нанте, — продолжал Арман, словно не слыша ее замечания, — придумал новый способ казни, который назвал вертикальной депортацией. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — ответила Жаклин. Она не была уверена в том, что вообще хочет это знать.

— Он помещает людей на плоты, в которых заранее пробиты дыры, заделанные деревянными пробками, и вывозит их на середину Луары. Палачи выбивают пробки и быстро перебираются в ожидающую их лодку, а приговоренные медленно опускаются на дно. Тех, кто пытается плыть, рубят саблями.

Жаклин в ужасе смотрела на него, стараясь осмыслить то, что он ей только что рассказал. Из жалости Арман не стал посвящать ее в детали этой казни и умолчал о так называемых республиканских свадьбах, когда ради развлечения палачи привязывали друг к другу обнаженных мужчин и женщин, перед тем как утопить.

— Я не могу прекратить свою работу, — сказал он.

— Даже ради меня?

— Да, даже ради тебя.

Глаза Жаклин наполнились слезами.

— Тебе долгое время удавалось уходить живым, но теперь они знают, как ты выглядишь. Если ты вернешься во Францию, тебя обязательно поймают, это лишь вопрос времени.

Арман осторожно вытер слезу, которая катилась по ее щеке.

— Пойми, это всегда было опасно, но я смог выжить и совершить много хорошего. Ты — главное тому доказательство. Каждая жизнь, которую я спас, является моим покаянием перед теми, кого я не смог спасти. Надеюсь, теперь ты понимаешь?

— Я знаю о гибели твоих родных, — с трудом выговорила Жаклин сквозь слезы, — и мне кажется, ты совершил уже достаточно, чтобы искупить свою вину, которая вовсе не является твоей. Ты ничего не мог сделать, неужели ты этого не понимаешь?

Арман нахмурился.

— Я мог быть с ними и не дать им уехать или отправиться вместо них. — Он опустил голову.

— Тогда убили бы тебя!

— Возможно, но моя мать, Анжелика и Люсет были бы живы.

— Зато ты не спас бы остальных. Ты уже сохранил столько жизней! А твоя смерть никому не принесет пользы.

— Но я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как они убивают тысячи невинных людей!

— Однажды ты сказал мне, что нужно оставить прошлое позади и начать жить настоящим, — тихо сказала Жаклин. — Теперь я знаю, что ты испытал не меньшую боль, чем та, которую мне пришлось перенести, и прошу, умоляю тебя забыть прошлое.

Осторожно заглянув в ее глаза, Арман вздохнул. Она просто не понимает, о чем просит.

— Я не могу, — коротко сказал он.

Дрожа от обиды и страха, Жаклин отвернулась от него, чтобы он больше не видел ее слез.

— Тогда убирайся. Немедленно.

Арман встал. Ему не следовало приходить сюда. Он жестоко обидел Жаклин и теперь не знал, как исправить положение. Любые слова, которые он может сказать, ранят ее еще глубже.

Когда, закончив одеваться, Арман направился к двери и вышел из каюты, глухие рыдания, раздавшиеся позади, острой болью отозвались в его душе.