"Двойная наживка" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

12

В ночь на 15 января Дики Локхарт надрался, как свинья, на улице Бурбон, и его выкинули из ночного кабаре, где танцуют девушки с обнаженной грудью, за то, что он бросал в танцорок резиновых дождевых червей. Черви были получены им на даровщинку от национальной компании по производству снастей, торговые представители которой понаехали в город в связи с предстоящим большим турниром окунеловов. Представители подарили Дики Локхарту четыре мешка разных наживок и крючков плюс тысячу долларов наличными в качестве поощрения, чтобы он выиграл на турнире, пользуясь снаряжением компании. Дики просадил всю тысячу во Французском квартале, покупая крэк и разноцветные радужные коктейли для изысканно накрашенных женщин, большинство которых оказывалось пламенно голубыми, охотящимися за мужиками. В порыве отвращения Дики Локхарт ретировался в кабачки со стриптизом, где, по крайней мере, сиськи были натуральными. Неприятность приключилась, когда он поиздержался и у него не оказалось пятидолларовой бумажки для чаевых. Найдя в карманах только скользких резиновых червей, он начал метать их в голых танцовщиц. В состоянии опьянения он очень веселился, глядя, как клейкие черви прилипали к бедрам и соскам танцовщиц и в конце концов запутывались в их лобковых волосах. Черви выглядели натуральными и на ощупь были похожи на настоящих до такой степени, что стриптизерки начинали вопить и царапать свою собственную плоть; одна хлипкая акробатка даже упала и начала кататься по сцене, как, если бы ее охватило пламя... Дики счел всю сцену истеричной, по-видимому, эти девушки никогда не занимались рыбной ловлей. Он был слегка ошарашен, когда вышибалы выкинули его из заведения (разве они не видели его передачи?), но получил некоторое удовольствие, когда другие патроны осудили грубость, с которой он был изгнан.

После этого он пропустил еще несколько стаканчиков и пошел на поиски своего босса преподобного Чарльза Уиба. Только пьяным Дики Локхарт мог принять такое решение; обычно никто не лез к преподобному Чарльзу Уибу без приглашения.

Дики, пошатываясь, добрался до номера на верхнем этаже роскошного отеля на улице Шартр и забарабанил в дверь. Была почти полночь.

– Кто там? – отозвался женский голос.

– ДЕА! – воскликнул Дики Локхарт. – Откройте, мать вашу.

Дверь открылась и на пороге появилась красивая длинноволосая женщина. По крайней мере, Дики Локхарту она показаласъ храсивой. Безусловно, привидение. На ней были только парусиновые болотные сапоги до бедер и ничего больше. Ее красивые груди дружелюбно выдавались вперед из-под подтяжек. На минутку Дики чуть не забыл, что он здесь с определенной миссией.

– У меня тут ордер на арест Чарльза Уиба, – проворчал он.

– А как насчет удочки? – спросила нагая рыбачка.

Всю ночь Дики Локхарт носил с собой девятифутовую удочку в чехле. Он не мог вспомнить, почему. Кто-то в баре дал ее ему, вероятно, еще один чертов торговец.

– Это не удочка, так что заткнитесь!

– Нет, это удочка, – сказала женщина.

– Это зонд для поисков героина, – сказал Дики. – А теперь отойдите в сторону.

Он прошествовал мимо нее в гостиную номера, но преподобного там не оказалось. Дики направился в спальню хозяина, а женщина зашлепала следом в своих тяжелых болотных сапогах.

– У вас есть ордер? – спросила она.

Дики Локхарт нашел преподобного Чарльза Уиба лежащим в постели на спине. На нем весело подпрыгивала другая молодая женщина. На ней была фуфайка Сейнтс номер 12.

Позади Дики Локхарта гологрудая рыбачка провозгласила:

– Чарли, этот человек пришел арестовать тебя.

Уиб, раздраженный, поднял глаза (его разгневанный взгляд остановился на Дики Локхарте), и сказал:

– Пошел отсюда, грешник!

Тут Дики пришло в голову, что являться незваным, возможно, не было такой уж отличной мыслью. Он вернулся в гостиную, включил телевизор и плюхнулся на диван. Женщина в сапогах приготовила ему бурбон. Она сказала, что ее зовут Эллен О' Что-то и что недавно она получила повышение и стала исполнительным секретарем Первой Церкви Пятидесятницы Освобождающего Искупления, основателем и духовной опорой которой был преподобный Чарльз Уиб. Она извинилась за то, что отворила дверь, будучи полуголой, сказала, что болотные сапоги – были не ее находкой. Дики Локхарт сказал, что понимает, хотя она выглядела в них чертовски привлекательной. Он посоветовал ей пойти погреться, сказал, что говорит на основании опыта.

– Славная удочка, – заметила она.

– Не для окуня, – ответил Дики Локхарт.

Женщина кивнула.

– Я больше думала о тех, которые водятся в ручьях, – сказала она. – Например, об умбре. Скажем, размер четыре или шесть.

– Конечно, – ответил Дики Локхарт, потрясенный, ошарашенный, безумно влюбленный. – Конечно, с этим сплавом вы могли бы забросить удочку четвертого размера, можно пари держать. Вы рыбачите?

В эту минуту преподобный Чарльз Уиб ввалился в комнату с лиловым полотенцем, обернутым вокруг чресел. Привидение извинилось и зашлепало в спальню. Сердце Дики Локхарта защемило. Он был уверен, что никогда больше ее не увидит, Чарльз Уиб об этом позаботится.

– Сынок, что с тобой, мать твою, случилось? – начал священнослужитель. – Какой бес в тебя вселился, какая ядовитая змея тебя укусила, какой вирус обосновался у тебя в башке и лишил тебя здравого смысла? О чем ты во имя Спасителя нашего Иисуса думал, когда ломился ко мне в дверь?

– Я изрядно нализался, – сказал Дики Локхарт.

– Ну, конечно, нализался. Но, погляди, что ты натворил. Эта молодая леди там...

– Которая верховодила?

– Тише! Этая молодая леди была на пороге глубокого открытия, когда ты ворвался и прервал нашу совместную сосредоточенную деятельность. Я это не одобряю, Дики, и она тоже.

– Ночь еще только началась, – сказал Дики Локхарт. – Вы можете попробовать снова.

Преподобный Чарльз Уиб нахмурился.

– Почему ты сюда явился?

Дики пожал плечами:

– Хотел поговорить.

– О чем? – Уиб подтянул полотенце повыше, чтобы прикрыть бледный жирный валик своего брюха цвета креветки. – Что за пожар? Зачем ты нарушил мое интимное уединение в этот час?

– Мое шоу, – сказал Дики, ободренный бурбоном Эллен. – Мне кажется, что вы не цените мое шоу по достоинству. Я думаю, преподобный Уиб, что вы принимаете меня как должное.

– Это правда!

Дики Локхарт встал. Это было нелегко. Он метил своей девятифутовой удочкой с присадкой из бора прямо в чресла преподобного Уиба, так что ее конец щекотал курчавящиеся седые волосы.

– Ловить окуня нелегко, – сказал Дики Локхарт, разжигая свой собственный гнев мысленной картиной его возлюбленной Эллен О' Что-то, балансирующей на этой рыхлой богатой свинье. – Ловлю окуня нельзя считать верным делом.

Уиб сказал:

– Понимаю, Дики.

Ему и раньше приходилось иметь дело с разъяренными пьяницами, и он знал, что осмотрительность была самой лучшей стратегией. Ему не нравилось, когда ему тыкали удочкой в живот, но он понимал, что это представляет угрозу только для его гордости.

– В целом, я думаю, что ты делаешь чертовски важную работу своей «Рыбной лихорадкой», право же я так думаю.

– Тогда почему ты обращаешься со мной, как с дерьмом?

– Ну, я очень хорошо плачу тебе, – сказал Уиб.

Движением запястья Дики Локхарт начал водить удочкой взад и вперед, наполняя комнату свистом.

Уиб сгорбился: будет чертовски больно, если этот крючок хлестнет его по голому телу, и он отступил на шаг назад.

– Я слышал, – сказал Дики Локхарт, – что ты говорил с Эдом Стерлингом.

– Где ты это слышал? – в глазах священника появилось выражение беспокойства.

– Ребята, которые рыбачат с Эдом. Говорят, Эд сказал им, что Спортивная Христианская Телесеть хотела купить его телешоу.

Уиб сказал:

– Дики, это же смешно. У нас лучшее шоу по ловле окуней в целой Америке. Твое. Нам не нужно другого.

– Это то, что и я сказал, но те ребята, что ловят вместе с Эдом, сказали мне кое-что еще. Они сказали, что Эд похвалялся, будто ты обещал ему, что за два года сделаешь его номером первым. За два года, сказали они, «Рыбная лихорадка» перестанет существовать.

– Эти деревенские тупые задницы, – думал Чарльз Уиб, – ну что у них за рупора. Очень плохо, что Эд Сперлинг не смог удержать свою поганую пасть на запоре.

– Дики, – сказал Уиб, – кто-то тебя дурачит. Я в жизни не встречался со Сперлингом. Не осуждаю тебя за то, что ты расстроился, братец, но, клянусь, тебе не из-за чего расстраиваться. Послушай, кто из всех профессиональных рыболовов в мире может похвастаться, что я попросил его увеличить объем съемок на Озерах Ланкеров? Кто? Ты, Дики, потому что ты лучший. И все мы, в нашей Спортивной Христианской Телесети думаем одинаково. Ты человек номер один.

Локхарт опустил свою удочку. Глаза его были мутны, а руки налиты свинцом. Если он не отдаст концы в ближайшем будущем, ему понадобится еще один бурбон.

Преподобный Чарльз Уиб продолжал его успокаивать:

– Не беспокойся, сынок, ничего из того, что ты слышал, на деле нет.

– Конечно, я рад это слышать, – сказал Дики, – потому что никто не может сказать, что случится, если я узнаю что-то совсем другое. Никто не может сказать. Помнишь парня из зонального совета в Лодердейле, которого ты велел взять с собой на рыбалку? Парень рассказывал какие-то дикие истории о Лагуне Ланкеров.

– Озерах Ланкеров, – кратко возразил Уиб.

– Он говорит, что твоими щедротами у него появился новехонький плавательный бассейн с сауной.

– Не знал об этом.

Дики расплылся в глуповатой улыбке:

– И я пытаюсь представить, что бы сказала твоя верная паства, если бы узнала, что их пастырь обрабатывает сразу двоих прелестных молодых прихожанок их церкви. Я как раз об этом размышляю, преподобный Уиб.

– Понял.

– Действительно? – Дики сделал движение удочкой, как мечом, и искусным движением развязал узел на купальном полотенце Чарли Уиба, которое свалилось к его ногам.

– Что за хорошенькая маленькая штучка, – сказал Дики Локхарт, подмигивая. – Хорошенькая, как майский жук.

Уиб вспыхнул. Он не мог поверить, что табло сменилось так быстро, что он так беспечно недооценил этого гнусного маленького ублюдка-попрошайку.

– Чего ты хочешь? – спросил он Дики Локхарта.

– Новый контракт. На пять лет и без права отмены. Плюс десять процентов от прав первого проката. Не смотри так печально, преподобный Уиб. Я тебе облегчу задачу: ты не обязан это объявлять, пока я не выиграю турнир на этой неделе. Я появлюсь на пресс-конференции с трофеем, получится хорошее шоу.

– Ладно, – сказал Уиб, прикрывая руками свои интимные части. – Что еще?

– Хочу увеличения бюджета вдвое до двух тысяч за шоу.

– Полторы тысячи хватит выше головы.

– Прекрасно, – сказал Дики. – Я не жадный человек.

– Еще что-нибудь? – спросил преподобный Уиб.

– Да, скажи Эллен, что я отвезу ее домой.

Озеро Морепа, где должен был состояться турнир «Кэджан Инвитэйшнл Бас Классик», было миниатюрным двойником огромного озера Поншартрэн и имело форму мочевого пузыря. Расположенное на шоссе 55 к северо-западу от Нового Орлеана, задуманное как коммуникация между штатами, болотистое и богатое окунем, озеро Морепа было соединено с местом своего возникновения илистым озером Пасс Манчак, в нескольких милях к югу от городишки Хэммонда. Именно здесь-то Р. Дж. Декер и Скинк сняли комнату в мотеле «Кволити Корт». Они взяли напрокат лодку мощностью пятнадцать лошадиных сил, а кассирше заведения «Потаенные снасти для спортсменов» сказали, что выйдут на рыбалку, как только стемнеет. Дама посмотрела на них с подозрением, но, когда Скинк представился как знаменитый путешественник и исследователь Филипп Кусто и объяснил, что работает над документальной лентой о нересте знаменитого луизианского угря, добавив, что этот процесс происходит только в самый глухой час ночи, дама за кассой кивнула в знак согласия: она, действительно, слышала об этом. Потом она попросила у Филиппа автограф, и Скинк серьезно ответил ей (с безупречным французским акцентом), что для такой красивой женщины просто автографа будет недостаточно. Вместо этого он обещал назвать в ее честь новый вид моллюска.

Лучшая часть утра ушла на то, чтобы выкупить из тюрьмы и взять на поруки Скинка, а сейчас уже была середина дня, не жаркого, но пронзительно яркого, такого, какие бывают на Глубоком Юге в январе. Скинк сказал, что нет смысла выходить на озеро сейчас, потому что окунь будет прятаться.

Он свернулся на полу комнаты мотеля и заснул, в то время как Декер читал нью-орлеанскую «Таймс-Пикаюн». На тыльной стороне страницы, посвященной местным событиям, была небольшая заметка о местном жителе, который исчез во время рыбной ловли во Флориде, и было предположение, что он утонул где-то на мрачных просторах озера Окичоби. Имя молодого человека было Лимус Керл, и, если не считать отсутствия обугленного пулевого отверстия в его лбу, то лицо, представленное на фотографии в газете, принадлежало человеку, которого Скинк застрелил недалеко от Морганова Болота и который пытался подстрелить их обоих. По-видимому, именно брата Лимуса Керла остановил Джим Тайл на дороге за превышение скорости вскоре после происшествия. Интересно было то, что этот самый Томас Керл, как было сказано в газете, заявил, что его брат соскользнул с плотины и опрокинулся в воду на западном берегу большого озера. В статье сообщалось, что Лимус Керл во время этого трагического происшествия сражался с окунем-хогом. Декер подумал, что хотя эта последняя деталь и была выдумкой, она придавала всей истории некую ироническую окраску.

Скинк вовсю храпел, и Декер почувствовал себя одиноким. У него возникло желание позвонить Кетрин. Он разыскал платный телефон снаружи недалеко от коридора «Кволити Корт». После пятого звонка она взяла трубку, и голос у нее был такой, будто она только что проснулась.

– Я тебя разбудил?

– Эй, Рейдж, где ты?

– В мотеле на окраине Нового Орлеана.

– Хм, звучит романтично.

– Очень, – сказал Декер. – Мой сосед по комнате – отшельник в 240 фунтов весом с маниакальной склонностью к человекоубийству. На обед он кормит меня мертвыми лисами, размазанными по шоссе неподалеку от Пончатулы проходящим транспортом, после этого мы берем напрокат дырявую алюминиевую лодчонку и отправляемся на пронизанное ветром озеро выслеживать каких-то дебилов рыболовов. Не хотела бы к нам присоединиться?

– Могла бы прилететь завтра, если ты закажешь номер в Квартале.

– Не дразни меня, Кетрин.

– О, Декер. – Было слышно, как она потягивается, пробуждаясь, вероятно, сбрасывая одеяло. Слушая ее по телефону, он мог рассказать, что она делает.

– Мне пришлось встать очень рано и отвезти Джеймса в аэропорт, – сказала она.

– Куда же на этот раз?

– В Сан-Франциско.

– И, конечно, он не захотел взять тебя с собой.

– Это неправда, – сказала Кетрин. – Эти съезды – скучища, и, кроме того, у меня свои планы. Что ты делаешь там, в этих болотах?

– Переосмысляю Дарвина, – сказал Декер. – Некоторые из этих людишек не произошли от обезьяны, было как раз наоборот.

– Тебе надо было бы снять славную комнату в городе.

– Я имел в виду совсем не это, – сказал Декер. – Я говорю об этих рыболовах.

– Записывай все, – сказала Кетрин. – Похоже, что из этого может получиться потрясающий фильм: «Нападение рыболовов». А теперь, будь честным, Рейдж, не лучше ли бы тебе было фотографировать игроков в гольф?

Декер ответил:

– Лучше я пойду.

– И все?

– Мне много чего надо тебе сказать, но не по телефону.

– Все в порядке, – ответила Кетрин. – Звони, когда тебе захочется поболтать.

Он хотел бы, чтобы она не шутила о полете в Новый Орлеан хотя это был безумный план. Ей было безопаснее оставаться в Сан-Франциско со своим знахарем.

– Позвоню тебе, когда вернусь, – сказал Декер.

– Будь осторожен, – ответила Кетрин. – Слопай там за меня устрицу.

Как только стемнело, Скинк собрался в путь. Купальная шапочка, непромокаемый плащ, противомоскитная сеть, лампы, ласты, редуктор, резервуар для акваланга, нож, ружье для подводной охоты, и только напоказ – пара дешевых спиннингов. Р. Дж. Декер боялся, что лодочка затонет под этой тяжестью. Он, считал, что не было смысла тащить ночью камеры, на большом расстоянии тренога была бы бесполезной. Если его теория верна, Дики Локхарта не окажется нигде поблизости от озера.

Прежде чем нагрузить лодку и оттолкнуться, они убедились, что были одни у причала. Ночь была прохладная, и северный ветерок покусывал щеки и нос Декера. Скинк у дросселя, казалось, не страдал от холода и был безмятежен в своих солнцезащитных очках. Казалось, он знает, куда направляется. Он двигался вдоль извилистого бетонного серпантина 1-55, который утопал в болотистой низине и был посажен на огромные бетонные подпорки. Столбы, подпиравшие шоссе, были круглыми и гладкими, огромными, как секвойи, но они были здесь неуместны: машины, которые неслись поверху, грубо нарушали туманный покой болот.

Через двадцать минут Скинк заглушил мотор.

– Предпочитаю весла, – сказал Скинк, хотя в лодке их не было. – С веслами услышать можно гораздо больше.

Р. Дж. Декер понимал, о чем он говорит. Отражаясь от столбов, по воде передавался звук мужских голосов, обрывки разговоров, доносимые ветром взрывы низкого смеха.

– Давай немного подрейфуем, – предложил Скинк. Он взял одну из удочек и сделал несколько пустых бросков. Темнота сгущалась, и озеро посерело. Скинк навострил уши, прислушиваясь к обрывкам речи с другой лодки.

– Мне кажется, я их вижу, – сказал Декер. Кудрявые, разбегавшиеся в стороны, тонкие как булавочный укол, лучи света.

– У них фонарь Коулмана, – сказал Скинк. – Они, самое меньшее, в двухстах ярдах.

– Судя по звуку, они, черт возьми, много ближе, – сказал Декер. – Ночь играет свои шутки.

Через несколько минут свет погас. Скинк и Декер услышали, как включают мощный мотор. Вероятно, это была лодка для ловли окуня. Скинк быстро включил подвесной мотор и направил свою лодку в ту же сторону. Управляя рулем, он стоял, широко расставив ноги, хотя Декер никак не мог понять, как ему удастся благополучно провести лодку мимо опор шоссе, не говоря уже о полузатопленных пнях и зарослях кустарника, которыми был заминирован берег озера. Время от времени Скинк выключал мотор и прислушивался, чтобы убедиться, что вторая лодка все еще двигается: когда их мотор работал, они не могли бы услышать преследователя. Если сидишь на лодке мощностью в двести лошадиных сил, ты не можешь услышать и собственных мыслей.

Через несколько минут другая лодка остановилась, и фонарь Коулмана снова замигал. Голоса мужчин казались слабее и были дальше, чем раньше.

– Нам не подойти ближе, – сказал Скинк, – если мы не пойдем вброд.

Ветер ненароком направил их лодку в стоячую воду, где переплетались стебли лилий. Перебирая руками, Скинк добрался до их корней и подтянул лодку к берегу, и там Декер привязал ее к надежной ветке. Он нащупал фонарик и спрыгнул вслед за Скинком. Примерно четыреста ярдов они шли, следуя за извилистой линией берега, делая пробные шаги наугад по губчатой почве и, лишь изредка, включая фонарик. С особой осторожностью они прошли через стоянку трейлеров, опасаясь, что их примут за медведей и ухлопают насмерть. Вдали от родных мест ночные инстинкты Скинка оставались неизменными и верно служили ему: выбранная им тропа вывела их из болота, и они оказались на расстоянии всего тридцати ярдов от лодки окунеловов.

Фонарь освещал двоих мужчин, но это не были братья Ранделл.

– Это здешние ребята, – прошептал Скинк. – В этом есть смысл. Им нужен кто-то, кто знает местные воды.

Рыбаки не забрасывали удочки, скорее, казалось, они изучают воду. Хотя палуба лодки щетинилась удочками, и на каждой была леска. В полумраке со всех сторон вокруг лодки мерцало полдюжины красных поплавков.

– Живая наживка, – объяснил Скинк. – Думаю, черви.

Р. Дж. Декер заметил:

– Это может быть кто угодно, просто им захотелось провести ночь на озере.

– Нет, – ответил Скинк. – Эти ребята здесь, чтобы нагрузить лодку.

Так оно и было. Время от времени одна из удочек сгибалась, и окунь начинал биться среди стеблей лилий. Один из мужчин быстро хватал снасть, начинал сматывать удочку и, быстро, как только мог, вытаскивал рыбу. Окуней снимали с крючков и складывали в садок под палубой на корме.

Методичный сбор рыбы продолжался в течение двух часов, и за это время Скинк мало говорил и едва ли пошевелил хоть одним мускулом. Ноги Декера свело судорогой от сидения на корточках, но не было никакой возможности встать и размяться, оставшись при этом незамеченным. К счастью, погода была милосердна: ветер прекратился, и температура стала падать – поэтому двое браконьеров закончили свою деятельность. Они смотали удочки с червями, сложили их, завели мотор, и медленно двинулись – что было удивительно – к юго-восточному берегу озера. Лодка держалась необычайно близко к шоссе на столбах, маневрируя между ними, иногда свет фонаря выхватывал из темноты лица этих двоих, когда они склонялись над планширом, вглядываясь во что-то, чего не могли видеть ни Декер, ни Скинк.

Конечно, именно Скинк указывал путь назад, к лодке. К тому времени, когда они туда добрались, болото было пустым и безмолвным, остальные закончили свою работу, и их лодки с рычанием удалились.

Скинк разделся до нижнего белья и начал втискивать свой мощный торс в водолазный костюм.

– Я бы побоялся, – сказал Декер. Полный мрак, пятьдесят градусов, и этот сумасшедший лезет в воду. Декер не мог ждать, чтобы увидеть выражение лица этого хранителя дичи.

– Можешь управлять лодкой? – спросил Скинк.

– Думаю, смогу справиться.

– Провези меня вдоль столбов тем же путем, что прошли наши приятели.

Декер возразил:

– Я не стал бы нырять в эту жижу.

– Кто тебя просит? Пошли, пошевеливайся.

Они включили мотор и прошли по озеру до места, где браконьеры ловили окуня. Скинк поправил ремни акваланга, надел маску и скользнул за борт. Потом закрепил нейлоновую веревку вокруг талии и привязал ее к транцу лодки. Один резкий рывок должен был означать сигнал остановиться, два – обратный ход, а три – беду.

– В этом случае постарайся вытянуть меня во что бы то ни стало, – попросил Скинк. – Если ты не сможешь этого сделать, улепетывай отсюда вовсю.

Декер нервно управлял лодкой, внимательно наблюдая за продвижением Скинка по пузырькам, поднимавшимся на поверхность во вспененном кильватере. Он размышлял о том, что должны думать рыбы и черепахи, встретив в чернильно-черной воде этого седого булькающего зверя. Дроссель машины был задействован на самую низкую скорость, поэтому лодка еле ползла. Скинк был тяжелым грузом – его нелегко было тащить на буксире.

Когда Скинк нашел то, что искал, он дернул так сильно, что веревка рванула корму вниз. Немедленно Декер переключил ход на нейтральный, чтобы винт не мог задеть Скинка, когда он будет подниматься. Он вырвался на поверхность, как счастливый дельфин. В руках у него была проволочная клетка размером три фута на три. Внутри ловушки было четыре здоровых большеротых окуня, которые беспомощно бились о сетку, пока Скинк вытягивал кустарную камеру на нос лодки. Он выключил редуктор, выплюнул мундштук и сорвал маску.

– Высшие ставки! – сказал он, задыхаясь. – Глянь-ка туда.

От клетки с рыбой отходила тяжелая мононить лески длиной в восемь футов, казавшаяся прозрачной уже на расстоянии нескольких футов. Скинк отрезал ее конец своим ножом для ныряния.

– Они привязали ее к ветке ивы – ты никогда бы ее не увидел, если бы не знал, где искать, – сказал он. – Дай-ка кусачки, Майами.

Декер перекусил петли рыбьей клетки. Скинк стал доставать окуней одного за другим, мягко подталкивая каждую рыбу назад, в озеро. Наступила странная минута умиления, улыбка Скинка была мягкой, как сияние фонаря. После того, как окуни были выпущены на волю, он опустил пустую клетку в воду, предварительно привязав ее к той же сухой ветке.

Декер был вынужден признать, что обман не вызывал никаких сомнений. Нашпиговать озеро заранее пойманной рыбой, а потом в день турнира собирать урожай. Деннис Голт был прав: мальчики готовы были на что угодно – лишь бы выиграть. Чем больше Декер об этом думал, тем тошнее ему становилось. Браконьеры испохабили это прекрасное место, осквернили его дымчатую тайну. Он не мог ждать, пока увидит их лица в тот момент, когда они поймут, что произошло, не мог ждать, пока сможет сделать их фотографии.

Исследуя воду вокруг опор шоссе, Декер и Скинк обнаружили еще три затопленных клетки, каждая из которых кишела свежепоиманными окунями. Всего они насчитали одиннадцать рыб, в последней ловушке их оказалось четыре. Подняв самую большую рыбу за нижнюю губу, Скинк определил ее вес в девять с половиной фунтов.

– Этот тяжеловес обеспечил бы Дики первое место, – злорадствовал он. – Адью, старушка!

И отпустил рыбу.

Двух окуней меньшего размера они оставили в сети, их челюсти шевелились в знак молчаливого протеста, а изголодавшиеся по кислороду жабры цвета бургундского трепетали от возбуждения.

– Простите, ребята, – сказал Скинк. – Вы приманка. Парой щипцов с тупыми концами он осторожно немного отщипнул от их спинных плавников.

– Что ты делаешь? – спросил Р. Дж. Декер.

– Мечу их, – ответил Скинк. – Только и всего.

Не выпуская рыб из ловушки, он прочно закрутил проволокой дверцу клетки и опустил ее под воду. Проверил, надежно ли она привязана к бетонному столбу, где Дики Локхарт будет ее искать. К этому времени, конечно, чемпион-окунелов будет в паническом состоянии, недоумевая, кто поработал над его тайными клетками с рыбой, и как после этого он сможет выиграть на турнире.