"От счастья не убежишь" - читать интересную книгу автора (Лэмпмен Каролин)

Они встали до рассвета и выехали, когда горизонт на востоке только окрасился розовым. Стефани делала вид, что ей все нипочем, но чем ближе они подъезжали к Большому Рогу, тем неуютнее было у нее на душе. Стефани понимала, что горы – не для слабых духом. А горы, что высились впереди, вообще были какие-то странные, они не сужались кверху и не оканчивались пиками – они вздымались отвесными стенами от подножий до плоских вершин. Казалось, одолеть эти склоны невозможно.

Стефани с облегчением вздохнула, когда всадники повернули прочь от глубокой расщелины к другому склону – более пологому на вид. Зорька весело бежала по широкой тропе между кустиками полыни, и Стефани в который раз подивилась, почему Коул не разрешил ей сесть в дамское седло. Но еще удивительнее, что Джош безоговорочно послушался приказа отца и поехал не на Вороном, а на Заплатке. Впрочем, через каких-нибудь полчаса Стефани все поняла.

На привале перед подъемом Коул указал на узкую тропку, змеившуюся между огромных валунов. Она поднималась круто вверх метров на пятьдесят.

– Ну вот, Стеф, это и есть Столовая тропа. – Он взглянул на нее с вызовом. – Можете передумать и ехать домой. Никто слова не скажет.

Правду сказать, соблазн был велик. Но... Чарли смотрел на нее бесстрастно, как всегда, а вот Коул, кажется, только и ждал, чтобы она струсила. Стефани гордо выпрямилась. Она скорей умрет, чем выкажет хоть каплю страха!

– Не говорите глупостей, Коул.

– Доберемся вон до того карниза, дальше будет легче. – Чарли указал на нагромождение валунов. – Оттуда мы просто полезем вверх по склону.

Стефани это не слишком успокоило: склон оттуда поднимался почти вертикально.

Скоро – слишком скоро – все были готовы ехать. Отряд вел Коул; он приказал ехавшей следом Стефани держаться от него на достаточном расстоянии и дать Зорьке возможность самой выбирать дорогу. За Стефани двигались Джош с Сэмом; замыкал шествие Чарли. Пробираться по узкой тропке, стиснутой валунами, было еще труднее, чем представляла себе Стефани. Наконец они взобрались на карниз. Над ними угрожающе нависал каменистый склон, по которому, огибая валуны и кустики полыни, вилась тропа. Стефани вцепилась в луку седла – и... вдруг в ушах у нее зазвучал странно знакомый голос: «Хорошему наезднику не нужно держаться руками. Да и лука у седла не для этого».

«Заткнись!» – оборвала Стефани. Кто бы ни был обладатель голоса, ему явно не случалось ездить по Столовой тропе. Подъем был так крут, что каждый раз, как Зорька делала шаг, Стефани чуть не сползала с седла.

Остальным, казалось, все было нипочем. На привалах они беспечно перешучивались и смеялись. Но в пути, когда всадники ехали гуськом друг за другом, разговаривать было трудно. Стефани это только радовало: она могла сосредоточенно, не отвлекаясь, повторять про себя: «Я не заплачу. Я не захнычу. Я не сдамся...»

Наконец они взобрались на гранитный утес. Отсюда до вершины было уже рукой подать, и тропа, ведущая вверх, казалась более широкой и пологой. Коул развернул лошадь.

– Стеф, погодите. Я вам кое-что покажу.

Поняв, что самое трудное позади, Стефани не смогла сдержать вздоха облегчения и про себя возблагодарила Бога. Она подала Зорьку в сторону, вслед за Сумраком, а Джош и Чарли проехали дальше.

– Смотрите, – сказал Коул и указал на что-то за ее спиной.

Стефани обернулась – и ахнула от восторга. Вся прерия лежала у ее ног. А еще холмистые предгорья – в серо-голубых зарослях полыни и красно-желтых осенних полосах вдоль ручьев. Коул кивнул на запад, на голубые горы в дымчатой дали.

– Это пастбище Совиный Ручей. От нас до тех гор добрая сотня миль. – Он вопросительно поднял брови. – Ну что, стоило ехать?

– Да, это прекрасно! – Она бросила на него невинный взгляд. – С чего вы взяли, что мне могло не понравиться?

– Я слышал, как вы всю дорогу ругались сквозь зубы.

Стефани залилась краской и не нашла подходящего ответа.

– Когда Мегги в первый раз лезла на эту гору, она отчаянно бранилась всю дорогу. И отнюдь не сквозь зубы, – с улыбкой заметил Коул, возвращаясь на тропу. – Ладно, поехали, а то Чарли и Джош начнут гадать, что с нами стряслось.

Через несколько минут они достигли цели. Плоская вершина, по-здешнему «стол», выглядела удивительно мирно: она поросла травой и была похожа на лужайку. Стефани готова была себя ущипнуть: уж не мерещится ли ей эта благодать после крутого подъема?

– Остановимся здесь, пускай Зорька покормит Мечтателя, – приказал Коул, спешиваясь. – Слезайте, отдохните.

Стефани соскользнула с лошади, радуясь, что может размять затекшие ноги.

Несколько минут спустя Стефани, Джош и Сэм уже вовсю гонялись друг за дружкой в высокой траве.

– И не подумаешь, что совсем недавно она была еле жива от страха, – заметил Коул.

– Похоже, она не из тех, что хнычут да себя жалеют. – Чарли сдвинул шляпу на затылок и огляделся. – Если мы с Джошем двинем вправо через Красный Каньон, а вы – влево до родников, мы быстро объедем все пастбище.

– Неплохо придумано, – кивнул Коул. – Встретимся возле Трясунов, там и пообедаем. – Он взглянул на солнце. – Если не найдем их к тому времени, по крайней мере будет понятно, где искать.

Красота горной вершины очаровала Стефани. Среди травы кое-где поднимались одинокие сосны и одетые в яркие осенние наряды осинки. Всадники ехали почти два часа, переходили мелкие ручейки, огибали валуны и наконец увидели узкий, но глубокий каньон.

– Это Трясуны, – объяснил Коул, указав на рощицу дрожащих на ветру осин. – Чарли подъедет с другой стороны.

Они выехали на огромный зеленый луг, с трех сторон окруженный соснами и осинами. С четвертой стороны зелень травы сливалась с голубизной неба – там плато обрывалось.

– Как красиво! – воскликнула Стефани, полной грудью вдыхая терпкий горный воздух. – А это место как-нибудь называется?

Коул пожал плечами и кивнул на родничок, журчавший между камней.

– Обычно местность называют по воде. Это – Крысиный источник.

– Крысиный источник! Так обозвать такую красоту? – гневно воскликнула Стефани.

– Ну, ковбои не слишком-то хитры на имена.

– Расстрелять бы того, кто выдумал это название!

– Его и расстреляли, – невозмутимо отозвался Коул, расседлывая Сумрака. – Дамы из поселка страшно разозлились и разыскали злодея. Ковбой к тому времени был уже стариком и защитить себя не смог. Прочли ему приговор и поставили к стенке. – Коул покачал головой. – И похоронили его у этого самого родника.

Стефани невольно взглянула на ручей, затем перевела взгляд на Коула – он улыбался во весь рот. Опять он ее провел.

– Ах ты обманщик!

Она сорвала с головы шляпу и запустила в Коула, но он ловко увернулся и полез в седельный мешок за путами для лошадей. Глаза его искрились весельем.

Стефани достала еду и расстелила на траве одеяло. Расседлав и стреножив обеих лошадей, Коул растянулся на одеяле рядом с ней и надвинул шляпу на лицо.

Стефани озорно прищурилась. Сорвав длинную травинку, она начала щекотать Коулу ухо. Он отмахнулся от назойливой мушки раз, другой... но мушка не отставала, и Коул что-то заподозрил... Внезапно он сел и крепко схватил Стефани за руку.

– Люди умирали и за меньшее, – прорычал он.

– Знаю, – засмеялась она. – Как тот бедняга, что отправился на тот свет из-за Крысиного источника!

– Вы, барышня, напрашиваетесь на неприятности. – Он выхватил из ее руки стебелек. – Правосудие на Западе не знает ни промедления, ни пощады.

– Ой, боюсь!

– Правильно делаешь, что боишься. – Коул отпустил ее руку и снова лег. Стефани смотрела на него с блаженной улыбкой: она была счастлива.

Но даже сейчас в глубине ее сознания пряталась темная тень неизвестности. Стефани уже боялась того дня, когда кто-нибудь за ней приедет. Что, если ее прошлое и вправду скрывает в себе какую-то постыдную тайну? Вдруг ей не захочется возвращаться?

Кто она? Как оказалась посреди прерии? Эти вопросы неотвязно мучили Стефани. Ночные кошмары почти прекратились – но ведь они были и что-то значили. Где-то есть человек, которого она смертельно боится... Вдруг Стефани стало страшно наедине со своими мыслями.

– Коул! Ты когда-нибудь хотел жить в другом месте?

– Не-а.

– Даже когда учился в колледже? Коул сдвинул шляпу с глаз.

– Тогда тем более. Это были худшие четыре года в моей жизни.

– Зачем же ты поехал?

– Я не поехал. Меня послали.

– Послали? Кто?

– Отец. – Он сунул травинку в рот. – Когда мы с Леви сказали ему, что хотим разводить лошадей, он ответил, что даст нам денег и вообще во всем поможет, если мы научимся правильно вести дело.

– Этому учат в колледже? Коул коротко улыбнулся.

– Отец решил, что нам нужно завязать связи на Востоке, – познакомиться с богачами, которые захотят тратить деньги на наших лошадей. Один из нас должен был отправиться в его альма-матер и вращаться там среди детей элиты, а другой – отработать два года у дяди Даниела.

– У тебя есть дядя?

– Да, разводит породистых лошадей в Иллинойсе. Папа велел нам самим решать, кто куда поедет. Несколько дней мы спорили чуть не до драки, наконец решили бросить жребий.

– И?..

– И я проиграл. – Он закинул руки за голову и стал смотреть в небо, на прозрачные легкие облака. – Леви поехал в Чикаго, в Иллинойс, а я – в штат Нью-Джерси, в Принстон. Бог ты мой, как я ненавидел эту дыру! Я сразу понял, что среди золотой молодежи мне друзей не найти.

– Почему?

– У нас не было ничего общего. Ни один из них и одного дня не проработал, а я понятия не имел, как вести себя в светском обществе. Я старательно учился, но это было нелегко.

– Да, трудно представить тебя танцующим на университетских вечеринках.

– Ошибаешься, танцевать я любил, – улыбнулся Коул.

– А-а, – понимающе кивнула Стефани. – Я так и знала, что ты был дамским угодником.

– Мне нравились танцы, а не женщины. Женщины там были еще хуже мужчин. Думали только о своем положении в обществе. Каждая вечеринка превращалась в поле битвы.

– Если тебе не нравились ни женщины, ни мужчины, ты, наверно, был страшно одинок.

– Так и было, пока я не повстречал старую подругу нашей Кейт. – Коул повернулся на бок и, опершись на локоть, вынул травинку изо рта. – Если бы Кейт узнала, она бы с меня живьем шкуру содрала.

– Почему?

– Рози... ну, она держит бордель.

Стефани так и села.

– И Кейт с ней дружит?

– Они много лет не виделись. Когда Кейт приехала в Вайоминг, здесь было очень мало женщин. Кейт говорит, что Рози спасла ее от одиночества и она у нее в неоплатном долгу. – Он лукаво улыбнулся. – И я тоже. Ты не представляешь, скольких друзей я обрел, водя их в заведение Рози. Работа благодаря мне так и кипела. Рози даже шутя предлагала мне войти с ней в долю. Она разрешала мне возить девушек на гуляния, на пикники или просто сидеть и болтать с ними о всякой всячине. Так я спасался от одиночества.

– А отцовский наказ ты выполнил?

– Конечно. Мы продали множество лошадей людям, с которыми я тогда завязал контакты. И потом, я получил очень неплохое образование, – прибавил он, грустно улыбнувшись. – И еще я понял, что никогда в жизни не стану якшаться с богатыми – разве что лошадей им продавать. Лучше встретиться с разъяренным гризли, чем с богатой дамочкой.

Тут взгляд Коула упал на травинку у него в руке, и он нахмурился.

– Однако мы заболтались и забыли о возмездии.

Стефани не успела шевельнуться, как оказалась придавлена к земле всей тяжестью тела Коула.

– Правосудие на Западе беспощадно, – повторил он и начал щекотать ей верхнюю губу травинкой.

Стефани мотала головой, но не могла увернуться. Наконец она поняла, что больше не выдержит, – и тут он убрал травинку и от души расхохотался, глядя, как она беспомощно дергается и морщит нос.

– Пора запомнить, я никогда не остаюсь в долгу!

– Коул, дай мне почесаться, пока я не свихнулась! – почти прорыдала она.

– А где у тебя чешется? Здесь? – Он прикоснулся губами к ее переносице. – Здесь? – Он поцеловал ее бровь. – Нет, я знаю, где. – Его усы ласково пощекотали уголок ее рта, и губы приникли к ее губам в нежном, но настойчивом поцелуе.

«Это становится хорошей привычкой», – успела подумать Стефани.

Коул начал вынимать заколки одну за другой. Освобожденные волосы раскинулись по плечам шелковистыми волнами. Вдруг его охватило неудержимое желание овладеть ею прямо здесь, на траве, горячей от солнца, – и плевать на последствия! Он осторожно дотронулся до ее груди... и в этот миг Сумрак приветственно заржал.

Одним движением Коул вскочил на ноги.

– Это, должно быть, Чарли и Джош.

Стефани ошарашенно моргала. Коул робко протянул руку и высыпал на ее ладонь шпильки.

– Не стоит бросать их здесь, – пробормотал он.

Глядя ей в лицо, Коул едва сдержал стон. Ее коса растрепалась, раскрасневшееся лицо обрамляли пряди волос, а глаза сверкали, словно два изумруда. Она была так прекрасна, что ему хотелось только одного – сжать ее в объятиях и закончить начатое. Она торопливо и умело подбирала волосы, а желание по-прежнему пульсировало в нем глухими, частыми ударами. Он больше не вспоминал о том, что вообще не имел права ее трогать.

Вдруг Стефани широко раскрыла глаза.

– Коул, там, за деревьями, что-то шевелится! Смотри, опять!

Коул взглянул на осиновую рощицу. Зорька заржала – и из рощи донеслось ответное ржание.

– Ах, черт, это же они! – Коул нахлобучил шляпу и бегом пустился к лошадям.

Должно быть, их-то и подзывал Сумрак.

– Глупые животные! – проворчала Стефани, поднимаясь на ноги. – Не могли пять минут подождать!

Догнав Коула уже под деревьями, Стефани увидела лошадей, которые помахивали хвостами и косились на пришельцев. Затем, когда ее глаза привыкли к полумраку, она разглядела, что крупная гнедая кобыла загораживает собой жеребенка. Малыш наступил на сброшенные оленьи рога, и его копыто застряло между костяных отростков словно в капкане. Хотя нога доставала до земли, ходить он практически не мог. Жеребенок был постарше Мечтателя, но страшно изможден: кожа да кости.

– Ой, бедняжка! – Стефани бросилась к малышу.

– Не подходи! – Коул схватил ее за плечо. – Она не позволит тебе его трогать. Принеси-ка мне веревку.

Стефани побежала обратно, отвязала от седла Коула веревку и со всех ног бросилась назад.

Коул тихо разговаривал с кобылой, похлопывая ее по шее.

– Бедная моя старушка, не бойся. Мы не тронем ни тебя, ни Светлячка. Мы просто отведем его домой. – Тем же успокаивающим тоном Коул обратился к Стефани: – Неважно, что ты говоришь, главное – говорить мягко и ласково. – Осторожно, не делая резких движений, он взял у нее из рук веревку и обвязал вокруг шеи кобылы. – Они понимают тон, а не слова, – добавил он и вывел Королеву из рощи.

Остальные лошади пошли за ней. Стефани тревожно следила за жеребенком. Он с трудом ковылял по траве, волоча на ноге тяжелый груз.

Когда процессия вышла на луг, подъехали Чарли и Джош.

– Ах, мать... гм... – Чарли вспомнил, что рядом Стефани, и осекся. – Теперь-то ясно, почему он не спустился с гор. А Королева, как только смогла, отправилась его искать.

– Стефани, – сказал Коул, – подержи Королеву, пока мы займемся Светлячком. Джош, не сходи с Заплатки и отгони остальных подальше. – Он нахмурился. – Чарли, готов?

Стефани развернула кобылу спиной к мужчинам, чтобы она не видела, как жеребенка валят на землю. Выругавшись сквозь зубы, Коул взялся обеими руками за рога, потянул – и сдернул. Затем ощупал ногу жеребенка и вздохнул с облегчением.

– С ногой все в порядке.

Чарли и Коул отошли – но жеребенок лежал на земле, не в силах подняться.

Стефани отпустила Королеву. Кобыла подбежала к сыну и ласково ткнула его носом. Жеребенок поднялся на дрожащих ногах и повернулся к материнскому боку.

Чарли грустно смотрел на мать и сына.

– Они слишком долго не виделись. У нее пропало молоко. Если бы мы могли влить в него хоть немного...

– У Зорьки есть молоко, – Стефани с надеждой смотрела на мужчин. – Как вы думаете, она покормит его?

Чарли приподнял шляпу и почесал макушку.

– Кто ее знает? Может, и согласится, но уговаривать придется долго. Давайте пообедаем, дадим ему оправиться и посмотрим, как он.

Спустя время жеребенку стало получше, но Коул с Чарли все равно решили подвести его к Зорьке. Скоро Стефани поняла, почему они сомневались в успехе: кобыла ясно дала понять, что не собирается кормить чужих жеребят. Ее стреножили и привязали к дереву, но, стоило Чарли подвести к ней жеребенка, она начала отчаянно брыкаться.

Стараясь удержать ее на месте, Коул обвил мощной рукой ее шею и сдавил. Зорька захрипела, глаза ее закатились. Коул сдавил сильнее – лошадь в бешенстве мотнула головой и укусила его в спину.

Услышав громкие проклятия, Стефани передала Джошу повод Королевы и подошла к мужчинам и ласково положила руку на покрытый пеной бок Зорьки.

– Может, она послушается меня? – сказала она спокойно.

– Черт побери, Стефани, тебе здесь не место. Отойди!

– Она мне верит. Может быть...

– Нет! – взорвался он. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Среди всех тупиц и идиотов мира ты, наверно, самый большой дурак! – разозлилась и Стефани. – Чем больше ты над ней измываешься, тем отчаянней она сопротивляется. Ты что, не видишь, что напугал ее до полусмерти? – Она оттолкнула его руку. – Отойди, дубовая башка.

Глаза Коула загорелись гневом, под кожей заходили желваки.

– Знаешь, Коул, – подал голос Чарли, – стоит попробовать. Мы же ничего не теряем. Мы всегда успеем оттащить кобылу, если у Стефани не получится.

Сжав губы, Коул отошел в сторону.

– Черт с тобой, иди. Пробуй. Но учти: если она тебя лягнет, жалеть не стану.

Пропустив мимо ушей его выпад, Стефани тихонько заговорила с Зорькой. Одной рукой она взялась за уздечку, а другой гладила кобылу по морде.

– Ну, ну, Зоренька, он тебя больше не тронет. Я с тобой, все будет хорошо. – Стефани помнила, что для лошади тон важнее слов, и говорила успокаивающе, но очень твердо. – Не бойся, мое солнышко, я тебя никому не дам в обиду.

От ее голоса Зорька и впрямь присмирела, и скоро Чарли смог осторожно подвести Светлячка. Жеребенок начал жадно сосать, и Чарли тут же отошел. А Стефани все говорила – любые глупости, все, что приходило в голову, гладила, успокаивала и не обращала внимания на злость Коула и усмешку Чарли.

Наконец Светлячок напился досыта, и Стефани потрепала кобылу по холке.

– Спасибо, солнышко. Ты молодчина. – Она бросила презрительный взгляд на Коула. – Ты совершенно не умеешь обращаться с дамами! – С этими словами она повернулась и пошла прочь.

Коул сердито смотрел ей вслед. Чарли засмеялся.

– Коул, похоже, на этот раз она обставила тебя вчистую. – Он хлопнул Коула по плечу. – Поехали лучше, пока не стемнело.

Обратный путь прошел без приключений. Коул нарочито не замечал Стефани, она платила ему тем же. Когда выяснилось, что вниз надо идти пешком – так легче для лошадей, – Стефани даже не старалась скрыть свою радость.

Солнце уже село, когда подъехали к конюшне, но даже в сумерках Стефани заметила, что Коул, слезая с коня, сильно морщится.

– Коул, что случилось?

– Твое «солнышко» меня укусило, помнишь?

Стефани нахмурилась.

– Давай я посмотрю. Вдруг смогу что-нибудь сделать.

Чарли увидел упрямую гримасу на лице Коула и покачал головой.

– Пускай посмотрит, сынок. Она ведь от тебя не отстанет.

Коул одарил Стефани ледяным взглядом.

– Ладно, смотри, только побыстрей. Стефани закатала ему рубашку на спине —

и ахнула. Посреди спины красовалась багровая шишка величиной с ее кулак. Она вытащила из заднего кармана Коула носовой платок.

– Джош, сбегай-ка, намочи его в желобе. – Она осторожно ощупала кровоподтек. – Кожа, кажется, цела. Но как, наверно, больно!

– Чертовски больно, если хочешь знать правду. – Когда она приложила к синяку холодный мокрый платок, Коул скрипнул зубами, но затем перевел дух. – Полегчало.

Стефани поджала губы.

– Нужно менять холодный компресс, иначе опухоль не спадет. Чарли, вы с Джошем тут разберетесь, пока я отведу Коула домой?

– Разберемся.

Коул послушно пошел вслед за Стефани. Только сейчас она поняла, какую боль причиняло ему каждое движение. Как же он выдержал обратный путь?

Кейт тут же всполошилась.

– Снимай-ка рубашку, а я принесу холодной воды и чистые тряпки.

Вскоре появились Чарли и Джош. Джош увлеченно рассказывал Кейт о дневных приключениях, а Стефани прикладывала к спине Коула холодный компресс.

Ее мысли снова и снова возвращались к той сцене на вершине горы. Она прикасалась к мускулистой спине Коула и думала о его нежных поцелуях. Что было бы, не помешай им Сумрак? Ей так хотелось скользнуть рукой по этой спине, погладить эти широкие плечи...

– Стеф! – Низкий голос Коула прервал ее мечты. – Кейт звала есть, ты слышала?

Стефани залилась краской. Господи Боже, что за непристойные мысли лезут ей в голову?!

– Ой, я... я, наверно, задремала.

Про себя же она поклялась не предаваться бесплодным мечтам.

Этой ночью Стефани не мучили кошмары. Ей снились горы, напоенная солнцем трава и любовь темноволосого, синеглазого ковбоя.