"Дом зла" - читать интересную книгу автора (Фарр Каролина)

Глава 9

После полудня ветер стих. Высоко по небу поплыли неторопливо облака, остатки разогнанных туч. Мужчины вернулись из бухты расстроенные – попытка привести "Мистраль" на место не удалась. Она прочно застряла на мели, и от разрушения ее спасло лишь то обстоятельство, что ветер утих.

Дэвид сообщил мне, что они предпримут новую попытку сегодня поздно вечером, когда воды прибудет на фут во время прилива и шансы стащить яхту в глубокую воду возрастут при условии, что вновь не поднимется сильный ветер.

– Мы все-таки затащим ее в бухту, – сказал он, – я уверен.

Я покачала головой. За окнами с равномерным угрожающим грохотом билось о камни море. Правда, выбросы из вентиляционного отверстия стали потише, но только потому, что был отлив.

– Вы не нашли Боба Дженсена, Дэвид? – спросила я.

– Нет. Боюсь, что Кивер прав. Боб сбежал. Мы с Керром обыскали его жилище. Боб никогда не заботился о своей одежде с тех пор, как умерла его жена. Весь его скудный гардероб мы с Керром знаем наизусть. Костюм для праздничных случаев – его нет на месте. Несколько белых рубашек тоже исчезли, и та одежда, в которой он последний раз приходил сюда, приносил лобстеров миссис Рэтбоун. Был еще бумажник, подаренный Линдой и Робин на Рождество, перед тем как Линда... умерла. Бумажник исчез, и мы не могли найти денег в доме, хотя он всегда имел при себе наличными долларов сорок – пятьдесят. Он взял с собой все, как человек, который собрался бежать.

– Бежать куда? До Тригони семь миль, так? И прошлой ночью дорога была непроходима.

Он покачал головой:

– Это не остановило бы Дженсена. Он мог пройти через дюны. В пяти милях отсюда есть железная дорога с полустанками. Если он натворил что-то плохое, он не пошел бы в Тригони. Его там слишком хорошо знают. Мне очень жаль, Диана, но Кивер прав. Боб явился сюда как вор, а вы его застали врасплох. Он запаниковал. Это Боб пытался душить Робин прошлой ночью.

– Кивер ни в чем не уверен, – возразила я сердито. – Кивер обдумывал множество версий, пока не обнаружилось, что Боб пропал.

Он с удивлением посмотрел на меня:

– Я не совсем понимаю вас, Диана.

– Я хочу сказать, что детектива Кивера больше интересовал человек, который рылся в книгах. Тот, кто внизу, в библиотеке, изучал книги по медицине. Особенно медицинские справочники. Тот, кто знал, что, если ребенку, больному ревматической лихорадкой, перекрыть на время доступ воздуха в легкие, это может вызвать паралич сердца, который, возможно, впоследствии будет признан естественной причиной смерти. Нам нужен тот, кто знал, что, если ввести в вену воздух, это вызовет закупорку, и тогда в смерти обвинят медсестру или доктора привлекут за преступную халатность.

– Вы серьезно, Диана?

– Конечно! Если такой человек существует, Дэвид, ему не составит труда найти способ, чтобы обвинить во всем Боба Дженсена.

– Так думает Кивер?

– Я не знаю, что он думает, – сказала я сердито, – кажется, сейчас для него главной темой стало исчезновение Боба Дженсена.

Он долго и внимательно рассматривал мое гневное лицо, потом улыбнулся:

– Я бы никому не рассказывал об этом, Диана, на вашем месте. Пусть Кивер ведет расследование. Боб далеко не уйдет. Если он совершил преступление – пытался совершить, – он не сможет долго скрываться от полиции. Он всегда был слишком честен и прям – слишком верен. И я ему обязан многим. Если что, я найму для него хорошего защитника. Ну как, это вас удовлетворяет?

Я утвердительно наклонила голову:

– Даже сама не знаю, почему я так уверена в непричастности Боба Дженсена. Просто этот честный, трудолюбивый рыбак мне понравился с первого взгляда, и я ощутила к нему полное доверие.

– А я не перестаю думать о Робин, – сказал Дэвид. – Диана, я собираюсь вновь показать ее психиатру, получить консультацию лучшего специалиста. Вы правы, надо вытащить из ее сознания спрятанные куски памяти. Я говорил об этом вчера вечером с матерью. Я возьму Робин с собой в Нью-Йорк завтра.

– Я рада этому. С вами она будет в безопасности.

Он рассмеялся:

– Ну вот, вы снова. Пойдемте со мной на галерею. Я хочу показать вам "Мистраль" на берегу. Марта уже там.

К тому времени Изабель и Дафна присоединились к Марте, и я вместе с остальными разглядывала "Мистраль" через полевой бинокль. Судно выбросило на берег, и оно лежало, завалившись на бок. Через бинокль видны были свисающие с кормы веревки и якоря, удерживающие яхту от дальнейшего выноса на берег.

Только с Мартой я чувствовала себя в своей тарелке, но присутствие двух других женщин было мне неприятно. Поэтому, извинившись, я ушла к Робин, оставив Дэвида рассказывать присутствующим, что он хочет взять с собой дочь в Нью-Йорк.

Видно было, что Марта с трудом сдерживает слезы, как это было вчера. Но Дафну и Изабель мало интересовали его проблемы.

Я слышала, как Дафна сказала:

– Я запру дверь на ночь, когда Керр уйдет опять на берег. Я не смогу заснуть, пока его не поймают! Подумать только, это могла быть я, или Изабель, любой из нас вместо Робин! Мы здесь в опасности, пока полиция его не схватит...

Я про себя очень пожалела, что они не оказались на месте Робин. Закрыла дверь на галерею и пошла к ней. Робин спала. Я села рядом, глядя на нее и глубоко задумавшись.

Дэвид ведет себя неосмотрительно, даже глупо, рассказывая всем подряд, что он хочет увезти с собой Робин. Полицейские покинули дом. Мы остались беззащитны. Правда, есть наши мужчины. Но они ночью опять все уйдут спасать свою проклятую яхту.

Спящая Робин выглядела как любая девочка ее возраста, за исключением темно-голубых теней у нижних век. Но на самом деле этот хрупкий маленький человечек стал для подлых и жадных людей помехой, она держала в ручках богатство, которое они жаждали вырвать у нее. Значит, полиция ошибается по поводу Дженсена? Впрочем, я была в этом уверена.

Зачем Дэвид рассказывает потенциальным преступникам о том, что сегодня Робин проведет последнюю ночь в этом доме? Меня все больше и больше охватывал страх, пока я сидела, глядя на спящего ребенка.

Дэвид искушает судьбу, ведь, если тем, кто напал на Робин, был не Боб Дженсен, тогда это прямое приглашение повторить попытку. Пока сам Дэвид будет на берегу.

Сегодня ночью.

Показалось солнце, заглянув в окно, оно осветило комнату, но я почти не замечала его лучей. Вошла Молли Уотерс и тихо сказала, что сегодня ужин будет подан раньше на час, чтобы мужчины успели на берег до того, как начнется высокий прилив. Я вышла вместе с ней в коридор, потому что настало время вечерних процедур для Марты. Я не успела закончить, когда у двери возникла Изабель Уорбартон:

– Мисс Монтроуз, можно вас на минуту? Я по поводу папы. Он плохо себя чувствует. Считает, что простудился утром на берегу.

Я долго не могла сообразить, что "папа" – это Клайв Уорбартон.

– Я приду взгляну, что с ним, как только здесь закопчу, если вас это устроит, мисс Уорбартон.

– Я прошу вас. Он дрожит, жалуется на головную боль. Я считаю, что ему нельзя сегодня снова идти с остальными на берег.

– Если он простудился или подхватил грипп, будет разумнее остаться дома. У него болит голова?

– Он говорит, что ужасно. Но папа всегда преувеличивает свои болезни.

– Да уж, – пробормотала Марта, лежавшая под лампой, – это точно сказано. Клайву всегда хуже всех, когда он болеет. Изабель, пойди с ней. Он в постели? Покажи его комнату. У вас здесь будет целый госпиталь больных, мисс Монтроуз. По крайней мере еще парочка появится к исходу ночи. Вода ледяная в это время года.

Изабель вошла и присела рядом. Я посмотрела на часы:

– Время прошло, миссис Уорбартон. Теперь несколько упражнений, и вы свободны.

– Мне кажется, я могла бы еще полежать, мне правится быть под этой штукой, – запротестовала она.

– Я знаю. Но долго нельзя...

Я начала делать с ней упражнения.

– Теперь я готова идти с вами, мисс Уорбартон. Но мне нужно взять из своей комнаты сумку. Ему понадобится анальгетик.

Комната Клайва оказалась одной из тех, которые я сочла запертыми и никем не занятыми, когда исследовала коридор, ведущий к лестнице во двор, в свое первое утро в "Вороньем Гнезде".

Изабель постучала, на стук откликнулся недовольный голос Клайва:

– Кто там?

– Это Изабель. Я привела мисс Монтроуз осмотреть тебя.

За дверью послышалось невнятное ворчание и скрип кровати.

– Ладно. Пусть войдет.

Первое, что я заметила, – в комнате было душно и слишком жарко.

Он лежал на кровати, отбросив небрежно в сторону покрывало, в носках, брюках и рубашке. В открытом вороте рубашки видно было, как капли пота стекают по седеющей поросли на груди. Пот струился у него по лбу, его густые волосы были тоже мокрыми.

Он натянул на себя простыню и вздрогнул всем телом.

– Ужасно плохо себя чувствую, – проворчал он, глядя на меня, – бьет озноб, как в лихорадке.

– Сейчас мы это быстро устраним. – Я достала из своей сумки термометр и стряхнула ртуть. – Откройте, пожалуйста, рот.

– Что за проклятый фокус-покус! – прорычал он. – Довольно таблетки аспирина, которого не оказалось у Изабель. У вас есть аспирин?

Я кивнула:

– Есть, но, если у вас высокая температура, лучше вызвать доктора Честера.

– Мне нужен только аспирин.

Я вложила ему термометр в рот:

– Закройте, пожалуйста!

Он с недовольным видом все-таки повиновался.

Проверив потом показания термометра, я сказала:

– Боюсь, вы не сможете сегодня отправиться на берег, мистер Уорбартон.

– Высокая температура?

– Нет, – я еще раз взглянула на градусник, – но она может подняться к ночи. Я вам дам таблетку аспирина. И вам лучше раздеться и лечь в постель как следует.

– Приказ доктора? – Он пристально смотрел на меня своими пронзительными темными глазами.

– Приказ медсестры. Вызвать доктора Честера?

– Я как-нибудь доживу до утра. Так температуры нет, вы говорите? – Он не сводил с меня глаз. – Тогда, может быть, я смогу пойти на берег сегодня?

– Даже если сейчас нет температуры, она может подняться позже. И вы сделаете глупость, если отправитесь на берег. Голова болит?

– Раскалывается. Как будто кто-то колотит по ней дубинкой.

– Аспирин поможет, вам станет легче.

Я дала ему таблетку, и он поблагодарил меня.

– Изабель, скажи Дэвиду, что мисс Монтроуз не советует мне идти с ними. Приказ остаться в постели. Кажется, я подхватил грипп. И пусть миссис Рэтбоун пришлет мне чего-нибудь поесть сюда на подносе, я не могу спуститься.

– Хорошо, папа.

Мы с Изабель вышли, и она улыбнулась мне:

– Мне кажется, он рад, что заболел, – ему не хотелось идти сегодня вечером снова на берег. Он такой. И извините за его комнату. Он не дает слугам убирать. Даже миссис Рэтбоун. Мне приходится самой заниматься уборкой, но он не оставляет меня там одну. Когда убираю, он сидит и отдает приказы, а в остальное время носит ключи в кармане. У него есть свои странности...

Это была самая длинная речь, услышанная мной от Изабель Уорбартон. Я рассталась с ней у своей двери. Поставив сумку на место, я вымыла руки, пошла взглянуть на Робин, потом спустилась вниз. Изабель разговаривала с Дэвидом у дверей библиотеки, когда я спускалась. Дэвид поднял лицо ко мне и улыбнулся:

– Только что звонили Марте из полицейского участка Тригони. Они нашли Дженсена.

– О! – Меня очень удивила новость. – Где?

– Они не уточняли, просто сказали, что нашли его. Наверное, держат в Тригони для допроса. Я завтра утром туда заеду. Сегодня вечером много дел. Изабель, скажи отцу.

– Какое облегчение! – с чувством произнесла Изабель. – Ты уже сказал Керру и Дафне? Дафна обрадуется не меньше моего.

Дэвид нахмурился. По его глазам было видно, что он хочет поговорить со мной наедине.

– Пойду сейчас же сообщу Керру, – сказал он, – мы с ним волновались, что оставляем в доме женщин одних по ночам. Но раз Дженсена поймали, все нормально. Клайв к тому же остается дома, раз простудился. Не о чем больше беспокоиться! – Он снова улыбнулся мне и шепнул, проходя мимо: – Никуда не уходите. – И стал подниматься вслед за Изабель по лестнице.

Я пошла в гостиную и села на диван. За окном стремительно темнело. Снова сгустились тучи, но ветер не усиливался. Я удивилась, услышав, что в столовой Молли накрывает на стол, потом вспомнила, что сегодня ужин будет подан раньше. Из кухни вышла миссис Рэтбоун, молча одарила меня холодным взором и тоже стала подниматься наверх.

Вскоре раздались шаги, но это оказался Керр, а не Дэвид.

– Привет, – сказал он весело, – коктейль перед ужином? Манхэттен? Мартини? Нет? Тогда как насчет специального коктейля Уорбартонов? Рецепт мой собственный: джин, вермут, немного бурбона, лайм, капелька ментола, лед и – гарантирую успех. Женщины обожают!

– Нет, спасибо.

Он с грустью покачал головой:

– Боюсь, я просто не нравлюсь пашей мисс Монтроуз. Может, мне подхватить простуду, как это сделал старина Клайв? Или преобразиться и стать идеальным джентльменом, как наш милый Дэвид? Может быть, тогда вы измените отношение ко мне?

– Боюсь, что нет.

Он вздохнул:

– Мой недостаток в том, что я слишком открытый человек. Надо стать похожим на Клайва. Или на благородного Дэвида.

Он закурил сигарету, вдруг его темные глаза блеснули злобой.

– Ручаюсь, что вы считаете меня единственным Казановой здесь. А чем, вы думаете, Дэвид занимается в свободное время в Нью-Йорке? Даже когда была жива Линда, мы редко видели его в "Вороньем Гнезде". Линда была очень одинока. Что касается Клайва, не советую вам сидеть около его постели из-за его простуды, иначе можете оказаться ненароком под одной с ним простыней, как Линда...

– Я не желаю больше выслушивать ваши семейные сплетни, благодарю! – Я встала и направилась наверх.

– Вы сами напросились на это, не надо быть такой занудой, – сказал он. – Неудивительно, что вы стали медсестрой. В вас слишком мало горячей крови для настоящей женщины, уверен в этом...

Я не ответила, хотя у меня все кипело внутри. Поднявшись к себе, я была рада оказаться в комнате за закрытой дверью. Керр Уорбартон был еще и лгуном. Плюс к его прочим неприятным чертам. Кажется, Боб Дженсен упоминал, что Керр преследовал Линду Уорбартон? Это на него очень похоже, в его стиле. Угрюмый Клайв явно не годился на роль любовника.

Молли Уотерс постучала ко мне и сказала, что я ужинаю в комнате Робин.

– Какая неприятность с бедным Бобом, – вздохнула она. – И еще "Мистраль". Они только об этом и говорили за ужином. Изабель и Дафна собираются пойти с мужчинами на берег смотреть, как станут стаскивать "Мистраль" на воду. Катер береговой охраны уже в бухте. Они очень торопились, но перед уходом мистер Дэвид кое-что просил вам передать.

Мы вышли с ней из комнаты и вместе направились к Робин.

– Что просил передать мистер Дэвид, Молли?

– Он просил больше никому об этом не говорить. Так вот, он хотел, чтобы вы сегодня оставались с Робин, пока он не вернется с берега. – Она таинственно понизила голос: – Он велел запереть дверь спальни и не отпирать, пока он не вернется.

Я кивнула, показывая, что поняла. Разумеется, я так и сделаю. Кажется, это первое разумное предложение из всех, что я слышала сегодня вечером.

– Когда все ушли из дома, мне стало как-то не по себе, – сказала Молли, – а вы не чувствуете? Остались миссис Рэтбоун, миссис Уорбартон, ну и мы с вами. После того, что случилось вчера ночью – хоть они все думают, что это сделал Боб Дженсен, – я боюсь. А вы?

– Я уже не знаю, во что и верить, Молли. Но буду рада, когда эта ночь закончится.

– И я, – с чувством отозвалась она. – Как только уберу все на кухне, сразу уйду к себе и запру дверь. Если им захочется кофе, когда они вернутся, им подаст миссис Рэтбоун. Сегодня все равно должен был быть мой выходной вечер. Мы с Кеном собирались посмотреть фильм в Тригони, но Кен вынужден идти вместе со всеми.

Я почитала Робин сказку после того, как Молли унесла поднос с посудой. Потом дала ей таблетку, и она вскоре начала засыпать. Я вышла в другую комнату, погасив свет в ее спальне. Проверила, заперты ли входные двери, обошла апартаменты. Смутное чувство тревоги постепенно становилось все сильнее. Но сюда нельзя было войти иным путем – только через двери. Окна расположены слишком высоко, к тому же я их все тщательно закрыла, включая те, что были в комнатах Дэвида.

Я говорила себе, что спящий ребенок в безопасности, я рядом и мы находимся за запертыми дверьми. И берег, куда отправились мужчины, недалеко. Вдруг я вспомнила, что в доме остался больной – Клайв Уорбартон. У него, конечно, скверный характер, но он, безусловно, откликнется и придет, если я позову.

Я вздрогнула. Кто-то шел от лестницы по коридору, и это была не Молли и не миссис Рэтбоун.

Звяканье тарелок на кухне смолкло, и свет там погас, я видела окна кухни с этой стороны здания. Я подошла к двери, напряженно вслушиваясь. И узнала знакомый стук палки. Дверь открылась и снова закрылась. Это Марта прошла к себе в комнату.

Я смотрела на дверь с тревогой. Марта почти не покидала своей комнаты в последнее время – это был приказ доктора Честера. Ей необходим покой, а не ходьба по лестницам. Если ей что-то понадобилось внизу, она должна была позвать Рэтбоун или Молли, существует телефонная связь между комнатой Марты и той частью дома, где живет прислуга. Я колебалась, глядя на Робин.

Потом все же вышла, заперла за собой дверь и, положив ключ в карман, поспешила по коридору к комнате Марты. Постучав, открыла.

Она сидела на краю кровати, палка стояла рядом. Марта палила себе из бутылки в стакан лекарства. На ней был халат поверх ночной рубашки, и она сосредоточенно отмеряла зеленую жидкость в специальный флакон, в нем, кажется, помещался второй, поменьше.

Она вздрогнула, с виноватым видом взглянула на меня, и немного зеленой жидкости пролилось в первый стакан, я теперь увидела, что в нем была вода. Оттуда поднимался пар, как будто вода вскипела – совсем как в крошечном ведьмином котелке.

– Что это вы здесь делаете? – сердито спросила она.

Я вошла и закрыла за собой дверь. Вдруг я вспомнила о посылке, которую привез с собой мистер Принс из Тригони, – перевязанный пакет, убранный ею в сейф, в библиотеке.

– Я услышала, как вы прошли по лестнице. Подумала, что-то случилось.

– Ничего не случилось, – сказала она холодно, – можете возвращаться к себе в комнату. Вы мне не нужны. Я не ребенок, Диана.

– Что это вы пьете?

Она посмотрела на меня. Пар исчез, вода приобрела светло-зеленый оттенок. Она подняла стакан и отпила, глядя на меня поверх края:

– Абсент, хотя это не ваше дело. Я его люблю. Хотите стаканчик? Лучший абсент, французский. И крепкий. Трудно достать такой в наши дни.

Я покачала головой:

– Вы же знаете, вам нельзя пить крепкие напитки.

– Мне надоели эти легкие обеденные вина.

– Это мистер Принс привез?

– Да. Он и привез. Мне теперь будет хорошо, и я буду лучше спать, чем от ваших таблеток. – Она осторожно поставила стакан и взглянула на меня. – Не будьте такой занудой, девушка! Как вы думаете, легко быть инвалидом и оставаться все время в одной комнате все дни напролет?

Меня второй раз за вечер назвали занудой, и мне это не поправилось. Вспыхнув от гнева, я ответила довольно резко:

– Виноват ваш артрит.

Она рассмеялась:

– Да, верно. Может быть, завтра я пожалею об этом. Но сегодня я буду счастливее, чем обычно, чем была долгие недели. И усну как убитая. Если не хотите ко мне присоединиться, попросите зайти Клайва. Гарантирую, что два стакана абсента – и вся его лихорадка пройдет. Надеюсь, вы не посмеете сказать об этом Дэвиду?

Я сердито захлопнула за собой дверь и, рассерженная, пронеслась мимо комнаты Робин, прежде чем осознала это. Я продолжала идти, завернув за угол.

Под дверью Клайва Уорбартона виднелась полоска света. Я постучала:

– Мистер Уорбартон, миссис Уорбартон, ваша мама, приглашает вас к себе.

Ответа не было. Ни звука не донеслось из-за двери.

– Мистер Уорбартон! – крикнула я и громко постучала. Прислушалась. Ничего. Ни дыхания спящего человека, ни скрипа кровати. Я вспомнила, как он обливался потом, и забеспокоилась. Попробовала ручку двери. Заперто. Я нагнулась, чтобы взглянуть, есть ли ключ в двери. Замки в дверях спален в "Вороньем Гнезде" старомодны и громоздки, с ключами, похожими на те, что носил на поясе средневековый тюремщик.

Я заглянула. Дверь была заперта, и ключ был вставлен в скважину изнутри.

– Мистер Уорбартон! – Я потрясла ручку двери и забарабанила в дверь кулаком. Никакой реакции.

Вдруг мне стало страшно, и я снова наклонилась, пытаясь разглядеть, что происходит в комнате. Конечно, я ничего не увидела, но что-то вдруг меня насторожило. Из замочной скважины доносился еле уловимый запах. Очень знакомый и напоминающий о...

Эфир!

Я колотила в дверь, пытаясь сохранить самообладание и побороть страх. Потом бросилась бежать обратно по коридору в комнату Марты Уорбартон.

– Миссис Уорбартон! Мне кажется, что-то случилось с мистером Клайвом!

Она уставилась на меня – очередной стакан абсента задрожал в уже нетвердой руке, бутылка была наполовину пуста. Марта не остановилась на двух стаканах, как обещала. И я теперь поверила в ее слова о крепости абсента, потому что мне в жизни не приходилось видеть, чтобы человек так опьянел за такой короткий промежуток времени. Она с трудом смогла остановить на мне отсутствующий взгляд и произнесла, еле ворочая языком:

– Клайв?.. Что... что там с Клайвом, девушка?

– Миссис Уорбартон, вы должны вызвать полицию или послать кого-то на берег за Дэвидом! Дверь Клайва заперта изнутри, и из его комнаты идет специфический запах эфира.

– Ничего... не случится с этим человеком... Наверно, тоже принес бутылку... Я его не виню в этом. Этот дом последнее время так влияет...

– Миссис Уорбартон, вы должны помочь мне! – с отчаянием взывала я.

– Тогда позови Рэтбоун... – она вдруг передумала, – нет, не надо Рэтбоун... я ее отослала на берег... Не хочу, чтобы она совала свой длинный нос ко мне сегодня. И взяла эту вертихвостку, девицу Уотерс, с собой. А то она за мной наблюдала, видела, как я ходила в библиотеку...

– Вы отослали миссис Рэтбоун и Молли Уотерс из дома? О нет, вы не могли!

– Не могла? Я еще пока могу делать здесь что хочу, и не забывайтесь... А теперь убирайтесь прочь! Мне надо, кажется, прилечь. Еще один и...

– Нет! – твердо заявила я. Взяла из ее рук стакан и заставила ее встать. Потрясла, но ее голова беспомощно моталась, как у куклы. И она еще пыталась командовать!

– Прекрати это! Да кто ты такая, что ты о себе возомнила!

– Миссис Уорбартон, вам надо побыть с Робин, пока я пойду искать помощи. Вы понимаете меня? Вы ведь любите Робин, не так ли? Я вас запру вместе с ней и ключ возьму с собой. Вы будете в безопасности, пока я не вернусь.

– Никто... никто не ош-ш-смелится дотронуться до Робин! И этот идиот Дженсен... Так ему и надо, он...

Я повела ее по коридору в комнату Робин, усадила в кресло рядом с кроватью девочки.

– Нашли же вы подходящее время напиться! – пробормотала я. Она все равно не слышала, голова Марты упала на грудь. Но она в кресле, никуда не денется, не упадет. А если у нее затечет шея – сама виновата.

Она храпела, когда я запирала дверь, и я молила Бога, чтобы ее храп не разбудил Робин. Потом я побежала вниз, прихватив фонарь из комнаты Дэвида. Я помнила об опасности тропы, о том, что оттуда упала и разбилась женщина.

Я замешкалась у парадной двери. Нельзя оставлять дом незапертым. Но как же я потом войду, ведь у меня нет ключа? Мое сердце колотилось, пока я лихорадочно думала, что делать. И вдруг я вспомнила, что Брайен обычно оставляет ключ в двери кухни, когда закрывает дом. Я побежала по коридору на кухню. Ключ действительно торчал в двери. Я вышла и заперла за собой дверь, ключ положила в карман. Позади меня горели всего три или четыре огонька в окнах "Вороньего Гнезда", пока я бежала по шуршащей жесткой траве к воротам.

Захрустел гравий под ногами – я уже была на тропе, ведущей вдоль обрыва.

Я шла очень быстро, принуждая себя не бежать, зная, что до бухты далеко. Сквозь облака мигали несколько звезд, но все равно было очень темно. Я включила фонарь и пошла вдоль защитной каменной стены, она образовывала маленький вогнутый полукруг там, с северной стороны дома, где в берег вдавался небольшой узкий залив. Вентиляционное отверстие за моей спиной молчало, шум волн, казалось, тоже немного утих. Пока еще далеко до высшей точки прилива. Добравшись до конца стены, я должна увидеть огни на берегу, где работают мужчины, и, по крайней мере, это меня обнадежит.

Скоро тропа повернет с востока на запад, я стану удаляться от моря. Я слышала внизу кипение волн у прибрежных камней узкого залива. Потом, пробежав несколько оставшихся ярдов до того места, где стена кончалась, я с жадностью стала вглядываться в сторону бухты. И тут у меня просто подкосились ноги. Я увидела лишь огоньки патрульного катера далеко в море, но сам берег с рыбацкой хижиной и навесом прятался за выступавшим мысом, скрывая от меня работавших там людей.

Но не совсем. Один огонек время от времени появлялся. Но он находился ближе, гораздо ближе береговой линии, всего в нескольких сотнях ярдов от меня. Постепенно я сообразила, что это за огонек: покачивающееся пятно света от фонаря. Кто-то шел впереди. Я быстро выключила свой.

Итак, я была не одна на троне. Тот, кто был впереди меня, пес такой же фонарь и тоже направлялся от "Вороньего Гнезда".

Я остановилась. Кто это мог быть? Тот, кто использовал эфир в комнате Клайва?

Я чуть не повернулась и не бросилась обратно к дому. И вдруг меня осенило. Ну конечно! Разве не сказала мне Марта Уорбартон, что послала Молли и Рэтбоун на берег? Это наверняка шагают женщины.

Я поспешила за ними. Хотела крикнуть, но неожиданно страх остановил меня, я все-таки боялась ошибиться. Сбросив туфли, я побежала бесшумно за этим движущимся пятном света. Ритмично покачивающаяся длинная тень – это, должно быть, ноги того, кто песет фонарь. Я подкралась достаточно близко и увидела тени от двух ног, похожих на огромные ножницы.

Это были ноги в брюках. Ноги мужчины, и он был один.

Я остановилась как вкопанная от удивления и ужаса. В это время свет впереди изменил высоту, стал ниже, как будто человек уходил прямо в землю! Ниже, еще ниже! Вот уже виден лишь отблеск света, пятнышко, похожее на блуждающий огонек на болоте. Вдруг огонек исчез, и стало темно.

Я все еще стояла, чувствуя, как холодок бежит по спине. Потом услышала свое дыхание, оно с шумом вырывалось из моей груди, как будто я только что пробежала очень длинную дистанцию.

Минуты три я стояла неподвижно в полной, абсолютной тьме. Я слышала лишь шум моря. Оно было далеко, справа от меня. Слишком далеко. Ни звука в темноте. Ни движения. Я включила свой фонарь и стала размахивать им, описывая дугу, посылая сигнал в ту сторону, где было море.

Потом быстро выключила его, и сразу стало еще темнее, чем было. Все равно я не могла рассмотреть ни моря, ни скал, ничего... Я видела только песок и совсем близко край зеленого травяного склона...

Нет, не травяного. Это не было травой. Это была густая листва буковых деревьев, она казалась издали просто зеленым лугом, но на самом деле это было ловушкой. Оказывается, следуя за танцующим огоньком, я потеряла тропу, ведущую к морю. Я пошла по другой, той, что плутала среди песчаных дюн, уводила прочь от берега. И привела меня прямо в загадочный прибрежный лес...

Теперь я не осмелилась включить фонарь, чтобы искать обратный путь. Я боялась, что тот человек, что шел впереди, появится вновь и увидит меня. Я вдруг ощутила себя маленькой и одинокой. Единственные огни, которые я могла видеть, – это далекие окна поместья, где пьяная старая женщина-инвалид и больной ребенок спят в одиночестве. А Клайв?

Я вздрогнула, внезапно услышав какие-то странные ритмичные звуки. Сошла с тропы. Я хотела бы очутиться где угодно, только не здесь. Вдруг человек с фонарем появится вновь! Я зашагала прочь от тропы и вдруг почувствовала, как почва под ногами закачалась, стала упругой... Я прошла еще немного.

И вдруг кто-то шумно прошел мимо, совсем рядом с тем местом, где я только что стояла. Но этот "кто-то" двигался не из леса, а со стороны "Вороньего Гнезда". Я пригнулась и застыла на месте. Вот показались темные фигуры... Две... Нет, три... Они бесшумно прошли в том направлении, где исчез огонек. И тоже исчезли.

Я выпрямилась и побежала, панический страх погнал меня к берегу, к тропе, что вела туда. Ведь где-то здесь она пересекалась с той, которая привела меня к таинственному лесу. Споткнувшись, я упала, но поднялась, снова побежала и вдруг поняла, что проваливаюсь. Я испытала смертельный ужас, проваливаясь прямо под землю! Колючие ветки рвали мою одежду и царапали ноги... Кажется, я повисла, зацепившись за сук, и долго висела, прежде чем упасть вниз – ветки, не выдержав моего веса, прогнулись, потом я услышала, как они снова схлестнулись над моей головой.

Мне кажется, я вскрикнула негромко. Теперь я лежала на песке, одна рука покоилась на обнаженном корневище бука, голова упиралась в его толстый ствол; хотя бук был высотой не 6олее семи-восьми футов, толщина ствола была с мою талию.

Мне показалось, что я лежу на спине в каком-то просторном подземелье, где мощные стволы карликов-буков образовали колонны, поддерживающие крышу из переплетенных ветвей.

На расстоянии не более пятидесяти футов от меня какой-то человек тоже вскрикнул от неожиданности, когда я свалилась сверху. Он тыкал палкой с острым концом в неглубокую яму, что-то вытаскивая оттуда, и в этот момент я провалилась сквозь крышу из ветвей, песка и засохшей грязи. Пристроенный в могучих корнях бука фонарь освещал то место в земле, где он копал.

Мужчина застыл и долго стоял без движения, держа на палке что-то, вытащенное из ямы. Потом он отбросил это в сторону, вскрикнул и бросился бежать прочь от меня, в заросли потайного леса, прыгая через распластанные по земле корни и стволы буков.

В это время раздался еще чей-то крик, потом еще... Человека, копавшего в лесу, видимо, заметили и погнались за ним. В погоню бросились, если судить но крикам, несколько человек. Шум этот постепенно затихал, и снова все замерло. Фонарь остался там, где его поставили, яркий луч света был направлен вниз.

То, что незнакомец, убегая, отбросил прочь, лежало на краю ямы. Это была человеческая рука. Я увидела пальцы, сжатые в кулак, белый рукав рубашки в пятнах грязи и засохшей крови...

Я понеслась как сумасшедшая от страшного места. Прочь, не зная куда, вслепую, лишь бы оказаться подальше от жуткого места. Натыкалась на корпи и стволы в темноте, которая была абсолютной. И наконец, споткнулась так, что, больно ударившись, упала, чуть не лишившись сознания. Вскочив, я вновь побежала. Ветви хлестали меня, но мне казалось в охватившем меня безумии, что это чьи-то руки цепляются за мою одежду. Я стала отталкивать их, размахивая руками, бороться. Земля мокрыми тяжелыми комьями осыпалась мне на плечи, потом заструился песок. Мои бешеные усилия были вознаграждены: я вдруг вырвалась из плена, сломив сопротивление злых духов. Задыхаясь, обессилев, я вылезла и упала на сухой песок дюны.

Если здесь раньше никогда не было выхода из потайного леса, теперь я его нашла. Нечеловеческим усилием, порожденным страхом. Больше не было над моей головой крыши из переплетенных ветвей, скрепленных засохшей грязью и песком. Я была на свободе и вдали перед собой увидела огни "Вороньего Гнезда".

Я с трудом поднялась и, рыдая, побежала к дому. Бежала, пока не стало больно дышать и не закололо в боку. Но я все-таки продолжала бежать, падала, вставала и вновь бежала. Наконец впереди показались высокие ворота поместья.

Гравий больно ранил ноги, пока я мчалась по дорожке, направляясь к заднему двору. Хотела достать ключ и обнаружила, что карман вместе с содержимым оторван от платья.

Я в отчаянии прислонилась к кухонной двери и при этом вдруг услышала, как звякнули ключи, оказавшиеся в уцелевшем кармане с другой стороны. Я искала дрожащими руками нужный ключ, потом замок. Почти упала, ввалившись внутрь, и быстро заперла за собой дверь.

Но оставаться здесь нельзя. Тот человек мог преследовать меня, хотя я не видела его лица, лишь тень в свете фонаря. Меня колотила крупная дрожь, остановить ее было не в моих силах. Я с трудом дотащилась до лестницы и стала подниматься буквально ползком.

Все в доме выглядело так, как было, когда я уходила. Свет горел там, где я оставила. Дверь в комнату Марты была так же распахнута настежь, а дверь в комнату Дэвида заперта. Я с облегчением вздохнула. Хотела позвать Марту, крикнуть, предупредить, что это я, но все, что могла выдавить, был хриплый шепот. Я с трудом отперла дверь и вошла. И остановилась как вкопанная, новая волна ужаса накатила, и я почувствовала дурноту.

Комната была наполнена сильным свежим запахом эфира. Марта Уорбартон все еще сидела в прежней позе, уронив голову на грудь, но по ее шумному носовому дыханию можно было судить, что она находится в состоянии обморока или полного ступора.

Простыни и одеяла были сброшены и валялись бесформенным комком на полу недалеко от распахнутой двери в спальню Робин. Робин в спальне не было. Кровать пуста, Робин исчезла...