"Замок мрачных иллюзий" - читать интересную книгу автора (Фарр Каролина)

Глава 2

Узкая дорога извивалась по краю отвесной скалы, оставляя за собой огороженные ноля на восточном склоне гор, поросшие кустами черники и фруктовыми деревьями. Длинношерстные овцы, щипавшие травку среди виноградников, подняли глупые морды и уставились на нас. Серый жеребенок, испугавшись машины, жалобно заржал и помчался через поле к своей матери.

Шофера звали Максвелл. Я узнала это еще в аэропорту, где он встречал меня. Это был смуглолицый житель Новой Шотландии, коренастый и необщительный мужчина лет тридцати. Я предположила, что он служил семье Феррари много лет, и спросила, помнит ли он мою мать.

Взгляд его черных глаз на мгновение пересекся с моим в зеркале заднего обзора.

— Да.

Я почувствовала его нерасположенность к беседе, но это меня не остановило.

— Что вы о ней знаете, Максвелл?

— Говорят, она была... красивой. Это я помню.

Я нахмурилась:

— Но вы сказали, что, знали ее. Вы сами не думали, что она красивая?

— Мне было всего шестнадцать, когда умерла ваша мать, мисс Маршалл, — ответил он, вновь взглянув на меня в зеркальце. — Она долгое время была нездорова. Я помню ее, только смутно. В то время я ведь был мальчишкой...

— Я всегда была уверена, что моя мать умерла внезапно, — пробормотала я. — От сердечного приступа.

— Это отец вам так сказал? — Теперь его черные глаза внимательно изучали меня.

— Наверное. Я забыла. Но я знаю, что всегда верила, будто она умерла внезапно.

— Я часто видел ее надгробие на фамильном кладбище, — сказал он. — Надпись гласит, что она умерла, когда ей было двадцать четыре. Но это случилось не внезапно. Она... долгое время болела.

Дорога теперь была посыпана красным гравием. Легкий туман зловеще окутывал разгневанное море у подножия отвесной скалы. На какое-то мгновение, когда дорога изогнулась, я увидела в разрыве поднимавшегося с моря тумана четыре высокие башни.

— Даже летом здесь густой туман, — заметил Максвелл. — Мы уже почти приехали. Вы, конечно, увидели башни и узнали их, да? Помните, как вы любовались оттуда морским приливом?

Я начала что-то смутно припоминать.

— Да, вроде бы. — Я взглянула на него. — А меня вы помните, Максвелл?

— Я видел вас там, когда вы смотрели вниз. Обычно из окон северо-западной башни. Это было как раз перед смертью вашей матери. Ее лечили в другой башне, северной. Иногда я видел наверху и ее тоже или сиделок. Они, наверное, тоже любовались приливом. Я помню их — хмурые здоровенные тетки, должно быть, из Квебека. Никто их не любил.

Громадный замок начал появляться из сгустившегося тумана. Он был расположен высоко на крутом изгибе местности, что протянулась вдоль Бей-оф-Фанди к Майнес-Ченнел, на краю воронки, через которую воды мирового океана дважды в сутки с ревом вливались и выливались из гавани. Когда луна бралась за дело, притягивая их, волны поднимались на сорок три фута, почти до самого замка Феррари, а затем вытекали из теснины бурным потоком в Майнес-Бейсн.

Символично, подумала я, что первые Феррари, поселившиеся в этом диком месте, построили свой дом над водоворотом.

Порыв ветра вынес на дорогу облако густого тумана. Максвелл сбросил скорость, и теперь мы почти ползли. Затем он что-то тихо пробормотал и включил противотуманные фары, которые, однако, оказались бессильны пронзить белую пелену впереди.

— Когда вы здесь жили, мисс Маршалл, морские туманы поднимались только по вечерам, — как бы извиняясь, сказал он. — Теперь они приходят в любое время. Я имею в виду, что сейчас только полдень. Мисс Лиззи приказала привезти вас к ленчу, в двенадцать тридцать, а вы, конечно, еще хотели бы успеть привести себя в порядок после путешествия...

— Я вовсе не спешу туда попасть, — ответила я задумчиво.

Меня начали одолевать какие-то мрачные предчувствия, становившиеся все отчетливее, пока мы продвигались сквозь мерзкий белесый туман к дому. Я чувствовала страх, странный, пронизывающий, словно осенний ветер, страх, причину которого не могла объяснить.

— Нет нужды беспокоиться, — с нарочитой веселостью сказал Максвелл, — я знаю каждый дюйм этой дороги.

Размышляя об огромном замке с четырьмя башнями и о таинственной, смутной, неприятно холодившей и непонятно откуда исходившей угрозе, которая, казалось, протягивала ко мне руки, я вдруг вспомнила кое-что еще.

— Здесь был мужчина, — сказала я. — Он дарил мне цветы. Его тоже звали Максвелл.

Шофер улыбнулся:

— Это мой отец. Я младший в семье. А он работает главным садовником. Вы тогда бредили желтыми розами, и он специально выращивал их для вас. Никто из нас даже не осмеливался к ним прикоснуться. — Он грустно покачал головой. — Это было перед тем, как ваша мать заболела. Потом все стало другим.

— Другим? Как это?

Он пожал плечами:

— Люди изменились. Когда был жив ваш дедушка, сюда часто приезжали гости, друзья ваших дедушки и бабушки, отца и матери. Когда мисс Лиззи возвращалась на каникулы, привозила с собой друзей. Дом всегда был полон народу. Тогда постоянно что-то происходило. Но теперь... — Он замолчал и махнул рукой.

— Что случилось, Максвелл? — нетерпеливо подстегнула его я. — Почему все изменилось?

— Теперь там только мисс Лиззи, — ответил он. — И друзья ее уже не беспокоят. Она просто... сидит дома. Бродячие торговцы сюда больше не заглядывают. Даже почту приходится получать в Суссекс-Воулде, в десяти милях отсюда. Все насущные дела вне дома мисс Лиззи оставила за мной, за исключением, конечно, тех случаев, когда ее присутствие необходимо в Галифаксе, если вопрос касается поместья.

Впереди туман начинал рассеиваться, разгоняемый легким ветерком. И теперь в солнечных лучах над расползавшимися белыми клочьями я смогла разглядеть замок более ясно. Морской бриз принес с собой терпкую влагу и прохладу.

Я еще издали узнала огромные железные ворота между двумя колоннами, высеченными из камня, за которыми окаймленная камнями дорога из красного гравия вела к каменной громаде замка.

Это было трехэтажное квадратное строение с плоской крышей, скрытой за каменными зубцами степ с узкими полосками зловещих бойниц. Четыре симметричные башни на каждом углу смотрели на мир современными открытыми окнами, в рамах полоскались белые занавески.

Мы подъехали к широким каменным ступенькам главного входа. Я в восхищении окинула взглядом зеленые лужайки с пышными кустами роз. Окружающая обстановка производила хорошее впечатление, и мне в голову пришла мысль, что я совершенно не порицаю тетю Лиззи за ее нежелание покидать дом. Если бы он принадлежал мне, у меня наверняка возникло бы такое же чувство. Сейчас, когда туман рассеялся, замок над морем в окружении прекрасных чистых лужаек и цветущих роз излучал достоинство и красоту, которые я не замечала раньше.

Единственное, что меня немного смущало, был его размер. Если тетя Лиззи живет здесь одна, не считая нескольких слуг, тогда она, вероятно, очень одинокая женщина.

После того как машина остановилась, Максвелл вышел и открыл для меня дверцу. У парадной двери я заметила одетую в униформу служанку, с любопытством смотревшую на нас.

— Я прослежу, чтобы ваши чемоданы отнесли наверх, — пообещал Максвелл.

Я поблагодарила его и пошла по ступенькам туда, где стояла служанка.

— Мисс Феррари ожидает вас в гостиной, мисс Маршалл, — сказала она на французском. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Я зашагала за ней по широкому коридору. Через двойные застекленные двери можно было увидеть загроможденные вещами интерьеры больших, с высокими потолками, комнат. Мебель и осветительные приборы этих помещений казались совсем древними. Первая комната, по-видимому, служила музыкальным салоном: в ней стояли обитые золотистой тканью стулья с длинными и тонкими старомодными ножками и роскошное, мерцающее полировкой пианино. В застекленном шкафу у стены лежали в футлярах струнные инструменты.

Через вторую дверь я увидела изумительный стол из кедра, на одном конце которого стояла пишущая машинка с вставленным в нее чистым листом белой бумаги, и массивные стулья. Стены скрывались за книжными полками. Казалось, там были тысячи книг.

Служанка открыла дверь следующей комнаты .

— Приехала мисс Маршалл, мисс Феррари, — торжественно объявила она.

— Впусти ее, Дениза. — Голос был каким-то безжизненным, похожим на шелест сухой листвы.

Гостиная оказалась огромной. Квартира, которую мы с отцом занимали в Бостоне, вполне могла бы целиком уместиться в одном ее углу. Или мне это просто почудилось? Пол застилал тяжелый ковер, а в дальнем конце на высоких полированных подмостках стояли еще одно великолепное пианино и несколько музыкальных инструментов, накрытых чехлами. Дизайн интерьера я сочла немного эксцентричным: в одном углу громоздилась французская мебель, из того же гарнитура, что и стулья, которые я видела в музыкальном салоне, в другом расположились добротные и удобные колониальные кушетки и кресла.

Я огляделась в поисках тетки и заметила шевеление в кресле с высокой спинкой, обращенном к большому окну, что выходило на зеленые газоны и кусты роз.

— Я здесь, дитя, — раздраженно прошелестел сухой голос, — на том самом месте, где жду тебя последние полчаса.

Она встала и повернулась лицом ко мне. Выше меня, худая, со стройной фигурой женщина. Фамильные черты Феррари прослеживались и в овале лица, и в изгибе полных губ. Только ее глаза, как мне показалось, отличались и от глаз моей матери, и от моих. Они были очень темные, густого насыщенного цвета, и в затемненной комнате сверкали, словно осколки обсидиана. Черные волосы на висках были запорошены сединой.

— Я рада, что ты решила приехать к нам, — сказала тетя, положив руки мне на плечи, и расцеловала в обе щеки.

Ее губы были холодными, гладкими и сухими. Отпустив меня, она вновь повернулась к своему креслу.

— Иди сюда, Меган, здесь я смогу рассмотреть тебя получше. — Теперь ее голос звучал веселее.

— Сожалею, что заставила вас ждать.

— Твой самолет опоздал? Понимаю, туман помешал приземлению. — Она опустилась в кресло и продолжала бесстрастно изучать мое лицо.

— Нет, просто туман окутал дорогу, и мы ехали медленно, — ответила я.

Она покачала головой:

— Максвелл, наверное, был излишне осторожен. Дорога совершенно безопасна. Даже в тумане. — Она поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее, н улыбнулась мне. — Когда я на тебя смотрю, как будто вижу твою мать, как раз перед тем... как твой отец женился на ней. Поразительное сходство. Даже трудно поверить, что прошло столько лет, что я уже не восемнадцатилетняя девушка, говорящая со своей старшей сестрой.

Не знаю почему, но ее слова вызвали у меня странное ощущение тревоги, даже страха... По спине побежали противные мурашки.

— Я велю Денизе проводить тебя в твою комнату, — продолжала тетя как ни в чем не бывало. — Я распорядилась приготовить для тебя твою старую спальню. Бывшая комната твоей мамы находится по соседству с ней, там смежная дверь, как ты, возможно, помнишь. Ничего не изменилось. Ничего. — Она грустно улыбнулась. — Та же старая огромная кровать с пологом на четырех столбах, в которой ты когда-то спала. О, здесь достаточно свободных комнат, и ты можешь переехать, если хочешь. Но там тебе действительно будет удобно. Я... — Она замолчала, потому что порог гостиной переступила Дениза.

Сначала я была озадачена ее внезапным появлением, но потом заметила кнопку звонка, вмонтированного в ручку кресла тети Лиззи.

— Кто-нибудь позаботился о вещах моей племянницы, Дениза?

— Да, мисс Феррари. Френсис разбирает их.

— Тогда можешь проводить мисс Маршалл в ее комнату. Потом, когда она будет готова, приведи ее вниз, на ленч.

— Да, мисс Феррари.

Прежде чем последовать за горничной в коридор, я кое-что вспомнила.

— Тетя Лиззи, в своем письме вы говорите, что я с каждым днем становлюсь все более похожей на свою мать. Там было еще и о том, что вы часто видите меня в Бостоне. Я с тех пор все время над этим размышляю... вернее, о том, как вы узнали, что я так похожа на маму?

— Через моих друзей, которые довольно часто видели тебя там. Они многое мне о тебе рассказывали.

— Кто они? Возможно, я их знаю?

Она улыбнулась:

— Нет, ты их не знаешь, Меган. Но узнаешь, я тебе обещаю. Надеюсь, ты с ними скоро встретишься.

Мне показалось, что в темных глазах тети внезапно промелькнула настороженность, которая почти мгновенно исчезла.

— Они знали мою мать? — поинтересовалась я.

— Очень хорошо знали, — закивала она. — В самом деле очень хорошо. Но без сомнения, они сами все расскажут тебе при встрече, когда вы познакомитесь поближе. Теперь иди с Денизой. Ленч скоро будет готов.

По дороге вверх по лестнице Дениза сообщила мне, что моя комната находится на последнем этаже северо-западной башни. Я вспомнила, что это была именно та башня, с которой, как сказал Максвелл, я в детстве смотрела на море. Когда мы поднимались, я видела через бойницы в толстых каменных стенах замка волны и утесы. Несколько рыбацких лодок с пыхтением двигались в сторону суженной части Майнес-Бейсн. Я смогла разглядеть даже берег реки на другой стороне маленькой бухты.

Дениза открыла дверь в конце коридора и протянула мне ключ.

— Вот ваша комната, — сообщила она. — В ней своя ванная. Все для вас уже приготовлено.

— Спасибо, Дениза.

Из окна моей спальни открывался чудесный вид: сосны на дальнем берегу бухты, я уже полюбовалась ими но дороге; еще можно было видеть каменные стены дома и могущественную скалу, об основание которой билось море.

Незнакомая девушка в униформе аккуратно развешивала мою одежду в огромном гардеробе. Когда я вошла, она с улыбкой повернулась ко мне. Должно быть, это сестра Денизы, подумалось мне, во всяком случае, они очень похожи. Я с интересом посмотрела на кровать с пологом на четырех столбах, на которой когда-то в детстве спала, на отлично отполированный туалетный столик из виргинского можжевельника с огромным овальным зеркалом и покрытую старинным гобеленом табуретку возле него. Комната показалась смутно знакомой. Я бросила взгляд на стену и обнаружила смежную дверь именно там, где ожидала.

— Можешь идти, Френсис, — сказала девушке Дениза. — Френсис — моя кузина, мисс Маршалл, — объяснила она мне. — Звонок рядом с кроватью. Если вам что-то понадоби... — Она оборвала речь на полуслове и возмущенно воскликнула: — Черт!

Опять здесь эта проклятая доска! Я только что положила ее на место!

Она подняла со столика у моей кровати квадратную доску, и я с интересом уставилась на нее:

— Доска?

— Да. Кто-то тайком постоянно приносит ее сюда. Ее место в другой комнате.

— Покажите мне.

Это был квадрат из тяжелого дерева; одна половина, светлая, размечена рядами черных букв и чисел, другая разделена на три части. Слева было написано слово «нет», средняя часть была пустой, на правой значилось «да». Похоже было на поле для какой-то игры. Поверхность, на которой располагались знаки и символы, по-моему, была сделана из слоновой кости.

— Что это? Фантастическая доска Уйда?

Дениза с ненавистью посмотрела на доску:

— Не знаю. Возможно, это просто игра. Не знаю. Здесь была вторая ее часть, но, кажется, она потерялась — такое приспособление с двумя или тремя маленькими роликами и с какими-то углублениями.

Когда я привела себя в порядок, мы спустились вниз. Лиззи Феррари ждала меня у окна столовой, пристально глядя в сад. И вновь я залюбовалась ее высокой грациозной фигурой.

Мне была представлена мадам Ларре — высокая, худая женщина с аскетическим лицом и поблекшими карими глазами, домоправительница моей тети. Она присматривала за слугами, приготовлением и сервировкой еды. Мадам Ларре заметила, что я очень похожа на мать, и выразила надежду, что мне понравится ленч.

Мне он действительно понравился. Телячьи почки с кубиками ветчины, приготовленные в коньячно-грибном соусе, были просто превосходны. Я сказала об этом мадам Ларре, и та в первый раз улыбнулась. На десерт подали великолепные сдобные пирожные, приготовленные, как я узнала, из кленового сахара, яиц и сливок. Тетя ела мало и с удовольствием потягивала легкое белое вино, которое подавалось к каждому блюду.

После ленча я вернулась в свою комнату — тетя Лиззи посоветовала мне отдохнуть часа полтора, прежде чем вновь спуститься вниз. Этого времени, решила я, будет вполне достаточно, чтобы дать ленчу утрястись.

Войдя в спальню, я случайно взглянула на кровать и не поверила своим глазам: только что она была безупречно застелена, теперь же выглядела так, будто на ней кто-то спал. Одна подушка отсутствовала, покрывало было откинуто к дальнему краю.

Я подошла к кровати и расправила покрывало. Затем подняла валявшуюся на полу подушку и увидела под ней ту самую доску с числами и буквами, которая совсем недавно вызвала такое негодование у Денизы. Я подняла и ее. Она оказалась тяжелее, чем я предполагала. Инстинктивно бросив взгляд на смежную дверь, я заметила, что она приоткрыта. Бросив подушку на кровать, я подошла к двери.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — позвала я.

Когда ответа не последовало, я распахнула дверь шире и заглянула в комнату. Оттуда повеяло теплом, как будто кто-то приглашал меня внутрь и сулил радушный прием. Я увидела широкую кровать под балдахином на четырех столбах. Мои родители спали на ней когда-то. А на этой парчовой табуретке перед овальным зеркалом туалетного столика любила сидеть мама. Я положила доску на столик и опустилась на табуретку. Из зеркала на меня уставилось мое отражение. Я перевела взгляд на доску.

При ближайшем рассмотрении моя догадка о том, что ее поверхность сделана из слоновой кости, подтвердилась. А буквы и цифры были инкрустированы ониксом. Я перевернула доску, чтобы исследовать ее с нижней стороны, и обнаружила в одном углу какую-то неразборчивую надпись. Я поднесла доску к окну, чтобы рассмотреть ее при более ярком свете. Это была действительно надпись. Я сдвинула брови и сосредоточенно начала разбирать ее. Б-р-н-а-д... На этом она заканчивалась. Остальное было стерто. Бернадетта? Ну конечно! Доска принадлежала моей матери. Подпись, видимо, была сделана много лет назад, подумала я, потому что не было в буквах ни завитушек, ни росчерков, которые я видела в ее письме. Это был почти детский почерк.

Я принесла доску в свою комнату и положила на столик рядом с кроватью. Затем сбросила туфли и растянулась на покрывале. Лежать на мягкой перине было все равно что плыть на облаке — так удобно, что я заснула в течение минуты.