"Львы Эльдорадо" - читать интересную книгу автора (Карсак Франсис)

7. Вниз по Ируандике

Тераи отложил весло, сдвинул на затылок соломенную шляпу и, схватив флягу, жадно выпил несколько глотков «беке», разбавленного водой. Солнце низвергало потоки зноя на Ириандику, далекий берег расплывался в дрожащем мареве.

Пропела насмешливо Стелла. Тераи наградил ее сердитым взглядом. Она продолжала:

Геолог расхохотался.

— Что это за песенка?

— Песня про Эри-канал. Ее пели у меня на родине в XIX веке. Хотите, спою вам все куплеты?

— С удовольствием послушаю! Но я не знал, что вы любите народные песни.

— О, я их знаю множество! Когда я была помоложе, я с группой студентов-фольклористов собирала такие песенки.

— Вы учились?.. На каком факультете?

— На физическом, как это ни странно. Но отец не дал мне его закончить. В университете я, видите ли, общалась с людьми «не нашего круга». То есть с теми, кто стоил меньше пятидесяти миллионов долларов!

— Увы, и сейчас вы общаетесь с таким же недостойным. Потому что я стою не больше тридцати миллионов. Она взглянула на него, не веря своим ушам.

— Да, да! У меня на Земле есть высокопоставленные друзья, которые выгодно вкладывают мои скромные заработки.

— И с таким состоянием вы продолжаете рисковать жизнью на этой дикой планете?

— Вы хотите уловить связь? Хорошо. Когда я прибыл на Эльдорадо, у меня не было ничего. Я нашел главное месторождение, то самое, которое разрабатывали горняки Порт-Металла, еще до того, как ММБ получили лицензию. Но когда эти акулы захватили монополию на рудные разработки, они предложили мне на выбор: либо я уступаю им свои права, либо сохраняю независимость, но теряю всякую возможность сбывать продукцию своих рудников. Я, в свою очередь, поставил условие: либо они заплатят мне, сколько я запрошу, либо будут иметь дело с туземцами. В общем, я на этом не прогадал. Я не создан для того, чтобы управлять крупным предприятием. По природе я одиночка. И кроме того, мне претит командовать своими ближними.

— Что же вас интересует в жизни?

— Поиски нового! И еще — исследования. У меня в лаборатории накопилось материалов на сотню статей о сокровищах Эльдорадо, но я опубликую их только тогда, когда ММБ уберется отсюда.

— Мне казалось, что на такой богатой планете они могли бы и не принять ваши условия. Тераи пожал плечами.

— Да, Эльдорадо — богатая планета, богаче некуда. Однако нужно еще найти самые удобные для разработки месторождения. Я сэкономил им четыре года разведки, а главное — обеспечил мир. Вы знаете условия ограниченной лицензии: не более сорока тысяч человек и согласие туземцев. Но все это уводит нас в сторону. Где же вы изучали физику?

— В Чикагском университете, с 2228-го по 2230-й.

— И я тоже, только в Парижском университете с 2218-го по 2220-й, а потом в Торонто, до 2223-го. Но я часто приезжал в Чикаго повидаться со стариной Мак-Кензи. Скажите, в ваше время еще были в парках белки? В последний свой приезд я слышал, что какие-то болваны требовали перебить их, потому что белки якобы могут стать переносчиками бешенства…

— При мне их там развелось еще больше!

— О, тем лучше! Было бы жаль, если бы этих зверьков уничтожили, Он снова взял весло и начал мощно грести под ритм полинезийского напева. Стелла оглянулась. В ста метрах позади них шла вторая пирога, в которой сидела Лаэле со своим братом, а за ними — третья с четырьмя ихамбэ.

Тераи запротестовал, когда вождь дал ему этих телохранителей. Отношения между степными племенами с северных берегов Ируандики и империей Кено всегда были хорошими, тем более что их разделяли горы Этио. Геолог не видел никакой необходимости в вооруженном эскорте, однако Оэми был непоколебим.

— У кеноитов много перемен, — твердил он. — Старого императора убили.

За этим последовал долгий спор на туземном языке. Тераи не счел нужным переводить, но Стелла поняла, что под конец решимость его была поколеблена. Сейчас она с невольным восхищением смотрела, как он гребет. Мускулы перекатывались под его бронзовой гладкой кожей, вздуваясь при каждом взмахе весла. «Какая силища — ужас!» — подумала она.

Ей вспомнился телохранитель ее отца Джо по прозвищу Горилла. Он тоже был гигантом, но с узловатыми, уродливыми мышцами и рудиментарным мозгом. И этот Джо бахвалился, что он самый сильный человек на свете!

"Интересно, что он сделает, если встретится с Лапрадом? Наверное, попытается его убить, чтобы доказать, что перед ним никто не устоит… Но я бы поставила на Тераи! Такие, как он, рождаются раз в столетие: светлый ум, львиная сила…

Как жаль, что он не с нами!"

До сих пор все шло хорошо. Ее спутник ни о чем не подозревал. Она уже засняла сотню метров микропленки, которая при умелом монтаже покажет туземцев Эльдорадо в самом невыгодном свете и побудит Мировой Парламент проголосовать за предоставление ММБ неограниченной лицензии. Стелла представила себе ярость Тераи и содрогнулась.

Да, жаль, что он их противник! Она могла бы полюбить человека такого размаха, если бы он был настоящим реалистом, а не увлекался бредовыми идеалами этих дурачков из Бюро Ксенологии. Подумать только: они хотят предоставить каждому народу равные шансы! Чтобы потом эти народы объединились против землян? Ну нет!

Стелла была представительницей белой расы, самой белой и самой чистой на протяжении многих поколений — нордической расы. Ее отец так и не примирился с унижением, которое перенес в 2210 году, когда Мировой Парламент принял закон о свободном въезде в Европу и Америку лиц любой национальности. Она помнила, как он впервые показал ей, тоща еще маленькой девочке, огромные плавильные печи ММБ на тихоокеанском побережье. Они поднялись на самый верх центрального здания, и оттуда отец широким жестом обвел бесчисленные крыши заводов, башни электрических плавилен и домен, сложную сеть подъездных путей, по которым прибывала руда, добытая на Земле, или рафинированный металл из главного приемника, возвышавшеюся в двадцати километрах, куда гиперпространственные передатчики перебрасывали минеральные богатства сотен планет.

— Вот могущество ММБ и могущество Земли! Все это сделали мы, люди! Ни одна раса во вселенной на такое не способна. Помни об этом, Стелла. Бог создал Вселенную для человека!

Тем не менее, когда ей пошел двадцатый год, у Стеллы возникли сомнения. Одним из ее друзей по университету был молодой физик, талантливый и очаровательный юноша, влюбленный в нее безоглядно. Под его влиянием она тоже решила изучить физику.

— Для этого у нас есть инженеры, — сказал ей отец. — Впрочем, если кто-нибудь в семье будет понимать их жаргон, это может пригодиться. Твой брат, как и я, всего лишь бизнесмен.

А затем Поль разбился, глупо погиб в автомобильной катастрофе. И физика потеряла для нее всякое очарование. Вскоре умерла мать Стеллы, и старый Гендерсон вызвал дочь к себе. Ей пришлось вести дом, устраивать приемы, празднества, балы. Она сблизилась с отцом, начала интересоваться его делами — а их было множество у генерального директора ММБ, — приобрела вкус к закулисным интригам. Однажды, примерно полгода назад, отец вызвал ее в свой личный кабинет на верхнем этаже Стеллар-билдинга в Нью-Йорке.

— У меня неприятности, Стелла. Мы несем убытки. Наши печи загружены всего на семьдесят процентов. Я рассчитывал получить неограниченную лицензию на Эльдорадо, но нам крупно не везет: сенатор Дюлон погиб на охоте в Африке, сенатор Уиллис провалился на выборах, а мой старый друг Шмидт, второй секретарь президента, в длительном отпуске по болезни! Ксенологи интригуют против нас, и, боюсь, нам не продлят даже ограниченную лицензию. За моей спиной уже поговаривают, что я не способен вести дела. Представляешь? К тому же эти туземцы на Эльдорадо, кажется, почти не отличаются от людей. Хорошенькая история! В таком случае наша цивилизация подойдет им как нельзя лучше! Короче, мне нужно послать туда своего человека, абсолютно надежного, чтобы он дал мне подробный отчет обо всем. На этой проклятой планете есть некий тип по имени Лапрад, который путается у нас под ногами и от которого мы никак не может избавиться.

— Лапрад? Я думала, он работает на нас. Кажется, наш самый богатый рудник на Эльдорадо назван его именем, не так ли?

— Да, вначале он нам помог. Но теперь стакнулся с туземцами и интригует против нас.

— Что он собой представляет, этот Лапрад?

— Говорят, он просто здоровенный дикарь, но я в это не верю, слишком уж ловко вставляет нам палки в колеса! Он метис, кажется, с примесью желтой расы. Подожди, у меня на него есть досье.

Гендерсон отдал короткий приказ по интерфону, и секретарь скоро принес досье. В нем был только один лист.

— Так, Лапрад, Тераи, родился семнадцатого февраля 2199 года в Бержераке, во Франции… Рост 209 сантиметров, волосы черные, глаза черные, чемпион Олимпийских игр по десятиборью… Это все неинтересно. Ага! Магистр геологических наук, закончил Торонтский университет. Сын Поля Лапрада, убитого во время мятежа фундаменталистов в 2223 году, и Тетуа Сонг… Постой-ка! Тетуа Сонг была дочерью Сонг Тун Фая и Нохоран Оопы, создательницы Полинезийской федерации. А его отец, Поль Лапрад, был сыном француза, Анри Лапрада, профессора Сорбонны, и Мэри Вапано из семьи Вапано, у которых хромовые рудники в Арктике… Черт возьми, в его жилах кровь четырех рас! Европеец, таитянин, китаец и в придачу — индеец кри!

— И вы хотите, чтобы я отправилась туда и соблазнила его?

— Боже упаси! Я бы никогда не поручил тебе подобную миссию. Для этого у нас есть специалистки. Но мне нужен достоверный отчет из первых рук о нем и о туземцах. И хорошая пленка, которая показала бы их дикость и жесто-кость. С этим материалом мы сможем повлиять на Мировой Парламент. Достаточно склонить на нашу сторону десяток депутатов.

— А Герберт не мог бы туда отправиться? Боюсь, я не сумею…

— Герберт мне нужен здесь! Ты спортсменка, ты поднималась на Гималаи ради собственного удовольствия, и потом там за тобой присмотрят.

— О, я ничего не боюсь! Хорошо, я согласна. Но я не могу явиться на Эльдорадо как представительница ММБ.

— Да, ты права. Что же делать?

— Мы с тобой поссоримся так, чтобы все это знали. Я уйду из дома и постараюсь устроиться журналисткой в Межпланетном агентстве. Редактор ухаживал за мной, когда я была еще в университете.

— Он что, так молод?

— Вовсе нет! Он читал у нас лекции по журналистике, на которые я ходила.

— Хорошо, делай, как считаешь лучше, но только не рискуй зря, Стелла!

На миг бизнесмен уступил место отцу.

— Я никогда не уделял тебе достаточно времени, дочка, во сама знаешь…

«Бедный папа! — подумала она. — Что бы он сказал, если бы увидел меня сейчас посреди реки на чужой планете в компании дикарей и своего злейшего врага! Его врага. который для меня стал почти другом…»

Всего лишь другом? Была ли она в этом так уверена? Пока что она старалась не раздражать гиганта. Часто он обращался ней сурово, почти грубо. Несколько раз он целовал ее и тут же отпускал, словно она была ему безразлична. Стелла и не думала о близости с ним, но его равнодушие злило ее. Бывал он и предупредителен, даже галантен. Он сделал все возможное, чтобы облегчить ей отношения с ихамбэ, и если это не всегда удавалось, то не по его вине. Стеллу привлекало и одновременно отталкивало это полудикое племя. Иногда, слушая их песни, наблюдая их повседневную жизнь, она почти забывала, что это не земляне, не люди. А затем вдруг случайное слово, интонация, жест или какой-нибудь обычаи сразу напоминали о разделяющей их непреодолимой пропасти, и она вся ощетинивалась, как собака при встрече со своим диким родичем волком.

Стараясь быть объективной, она делала все, чтобы преодолеть это чувство. Тераи приписывал его воспитанию и бессознательному, но явно расистскому влиянию ее среды. Но порой ему казалось, что причины лежат глубже…

Стелла пыталась честно разобраться — может быть, она просто подыскивает себе оправдания? Ведь если говорить по совести, она вела себя низко, злоупотребляя доверием Тераи. Он помогал ей, защищал ее, а она копила страшный яд, чтоб погубить своего защитника и его друзей. Раз так — его друзья должны быть презренными существами, опасными хищниками, угрожающими всему, что ей близко и дорого. Иначе она потеряла бы к себе всякое уважение. Но со временем выбранная ею позиция становилась все более шаткой. Тщетно пыталась она успокоить свою совесть, повторяя про себя, что в конечном счете ихамбэ и другие племена приспособятся к земной цивилизации, что она приложит все усилия, чтобы владычество ММБ не было слишком жестоким… Это больше не помогало.

— О чем задумались, Стелла? О будущих статьях для вашей газетенки?

Она вздрогнула и покраснела: неужели он догадался? Под грубой внешностью гиганта скрывался проницательный ум, и Тераи уже не раз приводил ее в смущение.

— Не знаю, что меня заставило стать вашим проводником, — продолжал он. — Наверное, то, что вы были готовы на все, лишь бы собрать нужный вам материал. Похоже, вы пустились бы в этот путь и без меня. А мне было бы жаль, если бы такое прелестное существо погибло от стрел умбуру или было съедено живьем ниамбами! Боюсь, только мне придется дорого заплатить за свое великодушие. С самого начала боялся…

— Зачем же вы тогда это сделали?

— На Эльдорадо есть крылатое существо, Michroraptor ferox, по-местному — билрини. Это настоящий маленький демон! Величиной меньше ладони, он разрушает гнезда других псевдоптиц и своим отравленным клювом убивает животных гораздо крупнее его самого. Но если билрини попадается в клейкую ловушку хищного цветка, я всегда освобождаю его и отпускаю. Он слишком красив, чтобы погибать такой жалкой смертью!

— Значит, вы боитесь моего ядовитого клюва!

— Хм, трудно сказать! Если бы вы таили зло на людей этой планеты, вы бы могли сильно навредить. Но даже если у вас самые лучшие намерения, любая ваша статья, переписанная так, чтобы она понравилась читателям, несомненно принесет эльдорадцам больше вреда, чем пользы.

— По-вашему, все читатели идиоты?

— О нет! Просто отравленные люди. Чтобы они очнулись, ваши газеты должны для начала говорить правду, на которую сейчас читателям наплевать. А затем ваши читатели должны задуматься, к чему они не приучены. Может быть, если взорвать все радио-и телестанции, если закрыть все рекламные конторы, они сумеют отличить цивилизацию от кучи бесполезных машин…

— Чтобы вернуться к тому уровню, на котором стоят ваши приятели ихамбэ?

— Да нет же! Но о чем спорить с женщиной Земли? Через три дня мы доплывем до Кинтана, столицы империи Кено и ее главного порта в устье Ируандики. Там вы увидите — во всяком случае, я на это надеюсь — иную форму культуры Эльдорадо. Она на уровне нашей древней Ассирии, но основана на совсем других моральных принципах.

— Почему вы сказали: «во всяком случае, я надеюсь»?

— Так, до меня дошли странные слухи…

Он снова взялся за весло. Стеллу утомлял однообразный пейзаж: низкие берега с полосами деревьев или кустарника, которые скрывали от глаз саванну и ее животных. Время от времени черная спина вспарывала воду неподалеку от пироги, и в зависимости от того, чья это была спина, Тераи либо продолжал спокойно грести, либо брался за карабин и выжидал, готовый ко всему. Но на них никто ни разу не напал, и геолог, отложив оружие, снова греб, поглядывая по сторонам.

— Вы не дадите мне на время весло? А то вы меня везете, как китайскую принцессу!.. — О, пожалуйста!

Время пошло вроде быстрее, но скоро руки Стеллы устали, поясницу начало ломить, и она вынуждена была остановиться. Свинцовое небо давило на реку, сливаясь вдали с ее серыми волнами. Пирога, в которой плыла Лаэле с братом, держалась чуть позади, и Стелла бездумно смотрела, как вода мягким веером взлетает из-под их легкого суденышка.

Тераи вполголоса запел печальную песню; мелодия поразила девушку своей красотой. Такое же чувство вызывали у нее на Земле грустные напевы лесорубов или первых переселенцев Запада, которые говорили о быстротечности жизни, о коротких встречах, о едва возникшей и тут же кончившейся любви, о роковой неизбежности разлуки…

— О чем вы поете?

Тераи вздрогнул, словно грубо пробужденный ото сна.

— О волнах Ируандики.

— Очень красивая песня.

— Я бы не должен ее петь, это песня женщин. Но ихамбэ привыкли к моим чудачествам. Я сделал вольный перевод на французский. Хотите послушать?

— Да, конечно!

Он отложил весло поперек пироги, и мелкие капли начали падать с него. Тераи пел:

— Это песня ихамбэ? — спросила Стелла, когда он умолк.

— Да. У моих друзей поэтическая душа. Кстати, там, где в песне упоминается сердце, в оригинале речь идет о другом органе, скорее близком к нашей селезенке. Но кто знает, где у нас душа? Никому не известно, когда и кем придумана эта песня. Теперь ее обычно поют покинутые женщины или вдовы. Но она не старше четырехсот лет, потому что до этого ихамбэ жили не у берегов Ируандики, а в бассейне Бетсиханки. Впрочем, название реки легко заменить, и даже ритм не изменится.

— Научите меня этой песне!

— Только не здесь. Вы не имеете права ее петь. Если я, мужчина, пропел ее — это говорит только о моем дурном воспитании, не больше. Но если вы ее запоете, это уже будет святотатство! Я научу вас потом, когда мы вернемся в Порт-Металл.

— Господи, до чего же ваши ихамбэ усложняют жизнь своими обычаями!

— А чем лучше ваши, мадемуазель? Почему, например, ни на одной земной вечеринке нельзя даже заикнуться о серьезном деле? Это, видите ли, табу! Представьте себе, какой выйдет скандал, если я на приеме у вашего отца — если он меня когда-нибудь пригласит! — отведу в уголок одного из ваших инженеров и спрошу, что он думает о таком-то месторождении. Деревенщина! — зашипят все. — Разве не знает, что об этом можно говорить только в конторе!

Стелла рассмеялась.

— В ваших словах есть доля правды. Я сама порой чуть не засыпала на таких приемах.

— О, значит, для вас еще не все потеряно! Я не очень жалую вашего папеньку, но чтобы добраться до того поста, который он. занимает, явно нужны были и ум, и энергия, и способность отличать самое важное от случайного. Он свил для вас теплое гнездышко, а вы его покинули. Теперь вам придется заботиться о своем гнезде…

— Что я и делаю! Вы же знаете, что после ссоры с отцом…

— По закону он в любом случае обязан оставить вам не менее четверти своего состояния. Aurea mediocritas, как сказал бы Гораций.

— Простите, я не поняла.

— Да, я забыл. Вы же не знаете латыни. А у меня она сидит как кость в горле со школьных времен — вот я иногда и выплевываю отдельные фразы. Этот древний язык еще преподают кое-где, например в лицеях на Папаете. В общем, я хотел сказать, что вам достанется кругленькая сумма!

— Я всегда могу от нее отказаться.

— А у вас хватит мужества? Впрочем, есть в вас какая-то сила. Право, жаль, что вы бесполезно прозябаете в земной сутолоке и тесноте!

— На Земле тоже можно приносить людям пользу.

— Да, но сами люди делают это все реже. Земля обречена, поверьте мне, Стелла! О, закат ее будет великолепен и наступит не скоро. Еще несколько веков Земля, несмотря на всю ее гниль, будет оставаться центром человеческой культуры. Но присмотритесь внимательнее! С каждым годом на других планетах закладываются новые колонии, и туда стремятся все сильные телом и духом!

— А я думала, что вы против колонизации!

— Есть подходящие планеты, на которых не обнаружено и следа разумной жизни. Вот эти миры человек и должен завоевывать.

— В таком случае, что вы сами делаете здесь, на Эльдорадо?

— Я ничего не завоевываю, я изучаю. К тому же если бы на Эльдорадо вместо коммерческого предприятия была небольшая, чисто научная станция землян, это принесло бы только пользу. Мы могли бы многому научить туземцев и избавить их от слишком дорогостоящих ошибок. Но здесь не должно быть постоянного земного населения.

Поэтому я и борюсь по мере моих сил против того, чтобы ММБ предоставили неограниченную лицензию. Это означало бы конец местной культуры, конец самобытной цивилизации Эльдорадо. Что там, Эенко?

Великан ихамбэ показывал рукой на длинный береговой выступ.

— Имбити теке!

— Здесь мы заночуем, — объяснил Тераи. — Я всегда предоставляю Эенко выбирать место для лагеря. Это его планета, и он ее знает лучше меня.

Стелла зябко поежилась, закуталась в накидку. Спускалась ночь, с реки дул свежий сырой ветер. Ихамбэ быстро соорудили два шалаша под развесистым деревом с пышными красными цветами. Костер освещал кусты за границей площадки, которую Тераи расчистил своим мачете. Туземцы сразу уснули в своем шалаше, и только Лаэле бодрствовала вместе с землянами. Река текла почти неслышно, с легким журчанием. Антия, самая крупная из лун, зацепилась за острую вершину дерева на том берегу и отбрасывала на волны зыбкую дорожку, словно усыпанную золотистой чешуей. Тераи потянулся, вскинув над головой могучие руки.

— Вот еще одна вещь, Стелла, которую Земля уже не даст вам никогда. Вечер на берегу неведомой первозданной реки!

— Вы ошибаетесь. Я провела немало похожих вечеров на берегу американских и канадских озер. А что говорить о неосвоенных районах Амазонки или Ориноко!..

— Ну да, когда в вашем распоряжении автомобиль, вертолет, радио, а где-нибудь неподалеку — гостиница с рестораном? И вы, как только захотите, возвращаетесь к себе, воображая, что окунулись в живительную атмосферу дикой природы. Однажды, когда мне было восемнадцать лет, я вообразил, что отыскал наконец пустынный островок в архипелаге Тубуаи. Вместе со своей подружкой-одногодкой я добрался до него от Таити на пироге с противовесом. На рассвете третьего дня мы услышали на пляже вой магнитофона! Целая орава туристов — американцев, французов, шведов, и уж не помню кого еще, — высаживалась с гидроплана. Здесь — другое дело. Здесь мы можем исчезнуть, и никто никогда не узнает, что с нами стало. Мы еще на территории ихамбэ, границу пересечем лишь завтра, когда пройдем через ущелья у подножия хребта Этио… Эй! А это еще что такое?

Огромная черная туша появилась в освещенном кругу. Высотой около четырех метров, животное напоминало земного слона, однако у него были маленькие настороженные уши и раздвоенный хобот, из которого вылетали звенящие звуки. Тераи схватил из костра головню и замахал ею перед чудовищем, нависшим над ним, как гора. И внезапно этот огромный зверь захныкал и с жалобным стоном ринулся в темноту, сокрушая деревца и кусты, Тераи спокойно сел на свое место.

— Неужели вы ничего не боитесь? — спросила Стелла.

— Еще как боюсь — пауков и старых дев, особенно из «Армии спасения»! Но тут не требовалось особой храбрости: биштары опасны только в период гона.

— Этот зверь называется биштар?

— Да, Bishtar gigas, кеноиты используют их, как мы — слонов. Это я дал им это название — вычитал из старого фантастического романа, купленного у одного китайца на Папаете. Там описывалось животное, удивительно похожее на то, которое вы видели. Однако надо спать. А чтобы вы меня не опасались, Лаэле ляжет в одном шалаше с нами.