"Наша родина космос" - читать интересную книгу автора (Карсак Франсис)

1. ПАЛОМНИКИ

Проснувшись, он удивился, обнаружив, что не ощущает боли. Кожа покраснела и припухла, но нагноения не было. Орена еще спала. Он приготовил завтрак, потом осторожно разбудил ее.

— Ты уже на ногах? Как ты себя чувствуешь?

— Просто великолепно. — Он радовался, как ребенок. — Что ты наложила на рану? У нас нет ничего столь же эффективного.

— Биогенол. Антибиотик и ускоритель рубцевания одновременно. Через три—четыре дня можешь снова сражаться на дуэли.

— Ну уж нет. Иди завтракать.

Она возмутилась беспорядку в кухоньке, но похвалила за «кабор», напиток, заменявший галактианам кофе.

— Мне пора на работу, — сказала Орена. — Я выбрала для себя утренние часы, чтобы быть свободной весь день.

— А чем ты занимаешься?

— Я помощник биолога на гидропонной ферме тридцать пять.

— Ничего не понимаю в вашей системе. — Тинкар недоуменно пожал плечами. — Два часа — это так мало.

— Все, или почти все, автоматизировано, — объяснила Орена. — Прими мы иную систему, большинство наших сограждан было бы обречено на гибель от лени.

— А чем они занимаются остальное время?

— Чем угодно, Тинкар. Два часа, отданных сообществу, позволяют нам ощущать свою пользу.

— Я считал вас индивидуалистами, слишком жадными до свободы.

Она улыбнулась.

— Одно не противоречит другому.

— Вижу. А как быть мне, парии, бесполезному человеку?

— Однажды, быть может… — попыталась утешить планетянина Орена.

— Сомневаюсь. Твоя… профессия тебе интересна?

— Конечно!

— Так почему же ты не продолжаешь своих занятий по истечении двух часов?

— Иногда я так и делаю. Но я вовсе не биологический гений. До скорого, Тинкар!

— До вечера? — переспросил он.

— Быть может.

После ее ухода он долго сидел, задумавшись. Он начал привязываться к этой странной девушке, столь отличной от землянок. Тинкар машинально перемыл посуду, включил пылесосы и чистящие устройства. Потом вдруг рассмеялся:

— Тинкар Холрой, лейтенант Гвардии, превосходная уборщица!

Чем заняться днем? У него не было личной библиотеки, и он не знал, где, кроме библиотеки, можно раздобыть книги. Потом он вспомнил об Анаэне.

— Маленькая стерва, — вслух произнес он. — Она бы помогла меня прикончить, не заметь я ее вовремя.

Но он не жалел о том, что не выдал ее. Высокомерной гордости гвардейцев претило предательство. Однажды, когда его звездолет стоял в столице, в кают-компании корабля с презрительного согласия пилотов скрывался знаменитый вор. Политического преступника они, быть может, и сдали бы властям. Хотя… вряд ли… братской любви между Гвардией и «пополом», политической полицией, не было. Он улыбнулся, вспомнив об одном чиновнике, которого срочно перевозил на Вегу V и над которым они всласть поиздевались во время путешествия.

Сокрытие ее предательства было своеобразной победой в той подспудной борьбе, которую Анаэна повела против него. Теперь она стала его должницей, а это, несомненно, отравляло ей существование. Тем лучше…

Он посмотрел на часы и решил отправиться в библиотеку тогда, когда наступит время дежурства рыжей красавицы. Он подумал и о том, что пора нанести визит Петерсену в его лабораторию, и, посмотрев на план города, вдруг обратил внимание на то, что на палубе 8 располагается обширная зона, которую он вначале принял за парк. Внутри этой зоны существовали такие же улицы, площади, сады, но не было никаких указаний, за исключением номеров дверей, ведущих внутрь. Надпись гласила: «Территория паломников». Он вспомнил все, что прочел о них.

»Вероятно, мне туда вход воспрещен. Впрочем, разберемся на месте».

Минут за десять, пользуясь скоростными тротуарами, Тинкар добрался до антигравитационного колодца 127, тот должен был привести его к цели. Землянин гордился тем, что на этот раз не заблудился. Колодец заканчивался просторным холлом, заполненным растениями, которые обеспечивали регенерацию воздуха. В противоположном конце помещения находилась огромная дверь, украшенная известным ему символом — крестом в кольце, который до сих пор возвышался перед вратами последних уцелевших на Земле монастырей менеонитов. Дверь была заперта, и ему не удалось открыть ее. Он развернулся, готовясь уйти, но потом решил подождать. Через пару секунд краем глаза он заметил движение. В двери медленно открылось окошечко, и в нем появилось бородатое лицо:

— Чего желаешь, брат?

— Вы — паломник?

— Конечно!

— Я чужак, планетянин, землянин.

— Все люди братья.

— Я попал в этот город совсем недавно. Оказался на борту из-за аварии своего звездолета.

— Входи, брат. Патриарху будет приятно услышать новости с планеты-матери. Часть огромной двери повернулась, и Тинкар вошел на территорию паломников.

— Тебе повезло, что я услышал, как ты стучал, брат, объяснил паломник, — Я шел мимо. Когда братья извне собираются навестить нас, они обычно предупреждают по внутренней связи.

— Я этого не знал.

— Ничего страшного. Но если решишь вернуться в другой раз, звони!

Если улицы города были безлики, как казарма, то мирок паломников напоминал монастырь абсолютно полным отсутствием какого-либо убранства. Они миновали парк, в котором под присмотром, нескольких чопорно одетых женщин играли детишки. Галактиане предпочитали дорогие или яркие ткани, а здесь одежды были строгих темных цветов и ниспадали почти до самого пола.

— Я вижу здесь только детей, — удивился Тинкар. — Сколько вас всего?

— Тысяча шестьсот тридцать, брат. Но за исключением нескольких воспитательниц и тех, кто вроде меня находится на службе, все остальные собрались в храме. Сегодня празднуется годовщина рождения нашего основателя, благословенного Менеона. Там ты и встретишь нашего святого патриарха Холонаса Мудрого.

— Но я не исповедую вашей религии! — Землянину совсем не хотелось идти в храм.

— Мы не требуем ничего, что противоречит твоей вере, брат. Ты просто расскажешь, что произошло на Земле после нашего отлета. А мы помолимся, чтобы Господь просветил тебя.

Тинкару хотелось пожать плечами, но он сдержался, не желая ранить чувств сопровождающего.

Они подошли к вратам, на которых сиял громадный, выложенный из рубинов крест в кольце. До Тинкара донесся глухой рокот, когда они приблизились, рокот превратился в гимн, который исполняло множество голосов. Паломник открыл маленькую боковую дверцу храма, и звуки могучего, величественного псалма заполнили все вокруг.

— Входи, брат, — шепнул ему на ухо паломник.

Он сделал шаг вперед. Длинный высокий свод походил на опрокинутое днище корабля. В самой глубине, позади алтаря, в полутьме сияла громадная спиральная туманность, а в ее центре краснел вездесущий крест, в кольце. Ряды людей в полумраке склонились в молитве. Хор замолчал.

Перед алтарем вырос мужчина, он поднял руку в жесте благословения. Паломник склонил голову, и Тинкар инстинктивно повторил его движение. Мужчина заговорил. Тинкар понял, что это и есть патриарх.

Вначале он его не слушал. Проповедь шла на межзвездном, но землянин был слишком поглощен осмотром храма. Священнослужитель смотрелся неясной высокой тенью на фоне звезд. Стены храма были пусты, на них не было никаких украшений, если не считать туманности позади алтаря. Тинкар вспомнил о земных церквах, куда иногда заходил из любопытства и которые тут же покидал, ощущая себя чужаком и святотатцем в своей офицерской форме. Только один раз он почувствовал глубочайшую собранность — это случилось в крохотной бедной церквушке полуразрушенной деревни на Фомальгауте IV.

Но постепенно слова проповеди коснулись его сознания. Священник излагал историю паломников, а вернее, жизнь их основателя Менеона в тот благословенный период, когда монастыри дали приют лучшим представителям цивилизации. За этим последовали преследования.

— Нельзя ни на минуту забывать, братья мои, что мы обязаны своей жизнью и, более того, открывшейся возможностью искать нашего Господа тем ученым, которые были предками галактиан, окружающих ныне нас, — спокойно и уверенно говорил патриарх. — Конечно, жизнь их проходит в заблуждении, но мы должны признать, что не особо преуспели в наших попытках просветить их. У нас нет права презирать их. Они живут жизнью обычных людей, хороших или плохих, но лишенных божественного просветления. Быть может, это наша вина, ведь мы не смогли привлечь их к себе. Но их грехи не столь тяжки в глазах Бога, поскольку их не ведет вера.

А мы, на кого возложена обязанность быть вашими поводырями, можем лишь предостеречь вас от мечты превратить Вселенную в собственность человека. Вселенная слишком велика для одного человека, братья мои. Человек идет от звезды к звезде и в гордыне своей говорит: «Вселенная принадлежит мне!» Но это не так. Наверное, поэтому однажды Вселенная мстит своему немощному хозяину и уничтожает его. В тишине лабораторий он работает над продлением своей жизни и добивается успехов, немыслимых для наших предков, но в тот или иной день смерть все равно является за ним. Мы знаем, что это всего лишь трансформация, новое рождение в высшей жизни, поскольку все мы вместе, в наших телах, сотворенных из плоти, проживаем всего лишь один из этапов существования, который закончится по воле Бога в тот день, когда мы встретимся с ним лицом к лицу.

Этот день наступит, братья, но мы не знаем когда. О Боже, мы столько искали тебя среди звезд! Мы надеялись получить знамение, говорящее о том, что наши испытания завершились и земной рай вернулся! Мы тебя оскорбляли, Господи! Мы отведали плод древа науки, не будучи готовыми к этому, но мы искупили свои грехи! Тысячи веков войн, чумы, голода, миллиарды смертей, крушение надежд на спасение, а ведь многие из обреченных были невиновны! О Господи, простишь ли ты нас когда-нибудь? Отбросишь ли с лица покрывало галактик? Построишь ли в твоем космическом небе новый ковчег Завета?

Голос затих. Еще долго паломники продолжали свою медитацию. Тинкар стоял за колонной, ощущая странное глухое волнение, его гид преклонил колена рядом. Затем огромная спираль за алтарем медленно потускнела, зажглись огни, и паломники поднялись с колен.

— Пойдем, брат.

Они прошли по центральному проходу, рассекая поток уходящих паломников, и оказались в маленькой пустой келье слева от алтаря. Высокий человек преклонного возраста с седой бородой укладывал церемониальные одежды в деревянный сундук. Он обернулся к вошедшим. Глубоко сидящие светлые глаза под густыми бровями в упор посмотрели на Тинкара.

— Человек с Земли, отче.

Лицо оживилось.

— С Земли! Когда вы покинули ее?

— Несколько дней назад…

Тинкар замялся, не зная, как обратиться к священнику.

— Называйте меня Холонас, сын мой, поскольку вы не из наших. А как ваше имя?

— Тинкар Холрой, господин Холонас.

— Я не господин. Итак, еще несколько дней назад вы были на планете-матери? Скажите, наши братья выжили?

— Да. У них осталось еще пять монастырей.

— Процветают?

— Не так, как раньше. Император затаил на них злобу за помощь ученым-предателям… — Тинкар запнулся и замолчал.

— Значит, наших бедных братьев преследуют?

— Не совсем… Но им запрещено набирать учеников, и мало-помалу количество их сокращается. Правда, их до сих пор поддерживает часть знати и офицеров Гвардии. Народ их не очень любит, а христианские священники борются с ними как с еретиками.

— Христиане все еще могущественны?

— Да, их поддерживает народ. Скорее всего, они замешаны в бунте, который сотрясал Империю в момент моего отбытия.

— Бунт! Опять кровь, опять смерть! Вы должны мне рассказать обо всем. Но не здесь. — Патриарх задумчиво посмотрел по сторонам. — Не согласитесь разделить со мной скромный обед? Конечно, конечно, идите за мной!

Улицы теперь были более оживленными. Тинкар увидел множество мужчин и женщин, одетых очень строго, но лица у всех были просветленными.

— Здесь все иначе, чем в городе, — заметил он.

— Да, у нас очень мало контактов с галактианами, — кивнул патриарх. — Они почти к нам не заходят, а мы не выходим отсюда. Их нравы чужды нам, но в случае опасности мы объединяемся. Мы помогаем поддерживать нормальную жизнь на «Тильзине», у нас есть свои лаборатории, свои заводы, свои наблюдательные посты и одно машинное отделение. У меня установился тесный контакт с технором, некоторые из наших ученых работают совместно со своими коллегами из города, но это все.

— И вы не страдаете от клаустрофобии?

Старик улыбнулся.

— Иногда. Но каждый раз, когда город делает остановку, мы отправляемся на планету размять ноги. Конечно, на собственных шлюпках. Входите, мы уже дома.

Квартира была скромной, но уютной. Тинкар удивился, увидев в комнате пожилую женщину и девушку.

— Моя сестра Эллена, моя племянница Иолия, — представил патриарх. — Ее родители погибли в прошлом году в результате несчастного случая.

Девушка, как и остальные женщины, была одета в простое платье-балахон коричневого цвета. Она была невысока ростом, ее красивые каштановые волосы были собраны в пучок. Тинкар рассмотрел высокий чистый лоб, тонкий носик, чувственный рот. Глаза ее были опущены.

— Эллена, я привел гостя с Земли!

Тинкар склонил голову. На морщинистом лице старой женщины еще можно было различить следы былой красоты.

Обед оказался незамысловатым, но вкусным. Они ели в.тишине. Тинкар тоже молчал, считая, что таков обычай паломников. Подняв глаза от тарелки, он один раз перехватил взгляд Иолии, устремленный на него. Глаза у девушки были огромными, светло-карими, с золотистыми блестками. Она робко улыбнулась и вновь опустила голову. Обед закончился благодарственной молитвой, и Тинкар почувствовал неловкость: он не знал, что ему делать.

— Ну что ж, теперь, подкрепившись, можем выслушать последние новости с Земли. — Патриарх посмотрел на гостя.

— Их не так уж много, некоторые из них зловещи, и я не знаю, стоит ли…

— Иолия молода, но уже знает, что жизнь не состоит из сплошных удовольствий, — улыбнулся старик. — Вы можете говорить при ней обо всем.

Тинкар рассказывал долго, вначале он подбирал слова, потом, убедившись, что слушатели симпатизируют ему, забылся. Он рассказал об изменениях, происшедших в земной цивилизации после великого исхода, о концентрации власти в руках императоров и знати, о расширении прав политической полиции, об отмене основных свобод человека. Для того, кому повезло родиться в одном из высших классов, жизнь в Империи была довольно беспечной, если только человек не проявлял излишних амбиций. Для остальных — рабочих, крестьян, мелких торговцев — она оставалась тяжелой. И была почти невозможной для тех, кто любил свободу. Народ жил неплохо; если учитывать лишь материальную сторону жизни. Люди не голодали и имели крышу над головой, но при этом выполняли роль простых производственных машин и жизнь их не принималась в расчет — они зависели от власти знати и гнева солдат.

— А ученые? А священники? — Патриарх с молодым интересом смотрел на гостя.

— За инженерами установлено наблюдение. Они только и мечтают о том, как бы свалить Империю, хотя она их кормит и защищает. Что же касается священников, то христианские пастыри живут жизнью народа, а представители вашей религии не покидают стен монастырей. Остальные священники, естественно, являются частью правящего класса.

— И какова же эта религия для господ?

— Она очень сложна! Скажем, среди гвардейцев распространена своя вера.

— И каковы же ее принципы?

— Существует высшее Божество, создавшее мир для своих почитателей. Император — его живое воплощение. В его обязанность входят управление Империей и расширение ее пределов в космосе. Священники — его помощники, армия — его руки. Хорошо все, что совпадает с волей Императора, а все, что не совпадает, — плохо и должно быть искоренено. Тот, кто верно служит Императору, обретет вечную жизнь, остальные будут выброшены в ничто.

— И вы верите во все это?

— Почему бы и нет? По крайней мере, думал, что верю. Правда, с тех пор как случай забросил меня в ваш город, я уже ничего не знаю. Но, может быть, это и есть испытание моей веры?

Он надолго задумался.

— Однако в тот момент, когда я улетал… Может быть, это уже предательство — думать так, но Империя, похоже, была на грани краха. Бунтари побеждали практически повсюду. Но как может быть побежден представитель Бога на Земле? Действительно ли он истинный представитель Божества? Хотя… ведь эти события могут быть формой испытания?

— Вы наивны, Тинкар Холрой. Больше, чем позволено в вашем возрасте. Вы говорите так, словно эти проблемы впервые встали перед вами, — устало улыбнулся патриарх.

— А почему бы им не встать передо мной впервые? — Тинкар грустно посмотрел на старика. — Мне платили не за то, что я думал, а за то, что я выполнял работу, к которой был подготовлен, работу солдата, и я думаю, что я делал ее хорошо. Что мне до всего остального?

— Это остальное достаточно тревожило вас для того, чтобы вы задумались о том, что находитесь среди привилегированных людей, что народ страдает…

— Я, конечно, видел это, но считал нормальным, — пожал плечами гвардеец. — Теперь только начинаю сомневаться. А что касается моих привилегий, так я за них заплатил сполна. Вы себе представить не можете, что такое подготовка звездного гвардейца! Я не стыжусь этих привилегий и считаю, что имею на них право!

— И что это за привилегии?

— Освобождение от налогов на зарплату, пенсия в сорок лет, конечно, если я сумею дожить до этого возраста; преимущества перед людьми из народа, перед некоторыми представителями знати, когда я не на службе. Об остальных привилегиях лучше здесь не упоминать. А отрицательная сторона жизни гвардейца — бесчеловечные тренировки и отсутствие семьи. Я не видел родителей с трехлетнего возраста! Я не знаю их имени. Не знаю, живы они или умерли.

Тинкар помолчал, потом глухо добавил:

— Быть может, я сам их и убил во время одного из бунтов?

Он опять замолчал, вокруг губ появилась горькая складка.

— Как вы должны были страдать!

Он поднял удивленный взгляд на девушку.

— Страдать? Вовсе нет, не думаю. Кем бы я стал, если бы остался в семье? Рабочим? Крестьянином? Гвардия меня выучила, сформировала. Мой мир куда обширнее того, в котором я жил бы, останься я в семье. Хотя я, может быть, выходец и из семьи инженеров? Нет, не думаю, я был бы первым среди таких.

— И чем вы займетесь теперь? — Девушка внимательно смотрела на гвардейца.

— Кто знает? — вздохнул тот. — Пока я — пария, планетянин, земная вошь.

— А почему бы вам не перебраться жить к нам? — неожиданно спросил старец.

— А чем это будет лучше? Кое в чем вы кажетесь мне ближе, чем жители города, но это внешний аспект дела. А как обстоит с тем, что внутри? Примете ли вы меня по-настоящему? Даже если моя старая вера поколеблется, я вовсе не уверен, что когда-нибудь приму вашу.

— Мы ничего от вас не потребуем. Вам только надо будет уважать наши нравы и обычаи.

Тинкар с сомнением усмехнулся.

— Смогу ли я? Я даже не знаю, что они собой представляют.

— Ну что же, заходите к нам, знакомьтесь с нами. Вы всегда будете желанным гостем в доме Холонаса. До свидания, Тинкар Холрой.

Патриарх протянул ему руку. Удивленный Тинкар не сразу пожал ее.

— Первый из наших обычаев, — объяснил священник. — Мы всегда жмем друг другу руки перед расставанием. До свидания.

Тинкар, желая подчиниться обычаям хозяев, протянул руку девушке. Она покраснела, отвернула глаза, но руку взяла.

— Это не совсем верно, чужестранец, — беззлобно сказал Холонас. — Вы должны были подождать, пока она сама сделает этот жест. Но это пустяки.

Рука девушки была твердой и теплой, пальцы его разжались с неохотой. Он поклонился и вышел.

»А теперь пора подразнить дикую кошку, если она еще в библиотеке», — решил гвардеец.

Визит к старому патриарху приободрил его. В крайнем случае у паломников можно было найти приют. Он понимал, что в общине действует жесткое социальное давление, но считал, что сможет приспособиться к нему. Здесь он найдет убежище в часы горьких раздумий, к тому же паломники, хоть и чужды ему по духу, все же отличаются доброжелательностью.

Когда он оказался в библиотеке, рыжая Анаэна уже собиралась уходить. Увидев гвардейца, она недовольно нахмурилась, но быстро переломила себя.

— А вот и вы. Я же просила вас не приходить в библиотеку, когда я работаю!

Он небрежно присел на стол и принялся болтать ногой.

— Я свободный человек. Моя карточка дает мне все преимущества настоящего галактианина, а среди них и возможность порыться в книгах, когда я хочу. И в течение своих двух рабочих часов, они еще, кстати, не закончились, вы должны меня обслужить.

— А какие услуги можете оказать нашей цивилизации вы? — Она вложила в «вы» все свое презрение.

— Никаких! — захохотал он. — В этом-то и прелесть ситуации! Меня ни о чем не попросили, видно, сочли низшим существом. А есть кое-что, что мне по силам, и это важно. Но пока я остаюсь парией…

Он ладонью разрубил воздух.

— Ну ладно, библиотекарша, мы теряем время! Не могли бы вы, — он сделал особый упор на «вы», — дать мне…

Он поколебался, а затем с усмешкой закончил фразу:

— …дать мне один из романов, написанных очаровательной Ореной Валох. И не уверяйте меня, что их у вас нет, я заранее проверил по каталогу.

Она фыркнула, как разъяренная кошка.

— А почему бы ей самой не дать их вам! Если желаете читать эти глупости, можете меня не беспокоить.

— Дело в том, что для верной оценки литературы мне нужна атмосфера библиотеки, — медоточиво протянул он. — У меня есть намерение ежедневно приходить сюда. Говорят, Орена написала более двадцати романов, а я читаю медленно.

— Ниша сорок четыре, — прошипела Анаэна. — А теперь мне пора, моя работа закончилась.

— До завтра, рыжий ангел!

Орена ждала его дома.

— Как ты сюда вошла? — спросил он, растерянно глядя на женщину.

— Любая квартира имеет два ключа. Я взяла тот, который ты оставил вчера на полке, — объяснила Орена.

— Могла бы предупредить!

В квартире у него не было ничего тайного, но бесцеремонное вторжение ему не понравилось.

»Надо дать ей понять, что она не имеет на меня никаких прав», — подумал он, чувствуя, как в сердце закипает глухое раздражение. Тинкар был человеком Земли, он давно свыкся с мыслью о низшем положении и покорности женщин и считал Орену одной из наглых куртизанок. «И все же, — немного подумав, решил он, — надо отдать ей справедливость. Еще вчера я был счастлив, когда мог поговорить с кем-нибудь. И даже если ее нрав задевает меня, то я все же пользуюсь ее слабостями. Хватит лицемерить и судить о ней по критериям моей культуры». Он улыбнулся:

— Я провел день очень интересно. Пообедал вместе с патриархом паломников…

— А! — равнодушно протянула она.

— Кажется, вы не часто посещаете их.

— Конечно. Нам нечего им сказать, как, впрочем, и они мало что могут сообщить нам, конечно, если не считать проповедей.

— Но Холонас — замечательный человек.

— Вполне возможно.

— И у него очаровательная племянница, — минуту подумав, добавил Тинкар, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она расхохоталась.

— Мужчины все одинаковы! Тебе уже мало рыжей дьяволицы? Тебе надо обхаживать закутанных в серенькие балахоны девиц паломников? Но боюсь, Тинкар, что тебе не удастся поживиться чем-нибудь среди них! У них доисторическое понятие о добродетели. А что касается Анаэны, то, напротив, не вижу, что могло бы тебя остановить. После той услуги, которую ты ей оказал!

— Какой услуги?

Она закинула ногу за ногу и поудобнее устроилась в кресле.

— Не притворяйся дураком! Ты мог потребовать, чтобы ее выкинули в Пространство за предательство, будь она даже тысячу раз племянницей технора. Я не понимаю, почему ты этого не сделал. Может быть, ты собираешься этим воспользоваться?

Он одним прыжком перепрыгнул комнату и поднял ее в воздух как младенца.

— Не оскорбляй меня, Орена!

— Лапы прочь, варвар! Если считаешь себя оскорбленным, парк поблизости! — визгливо крикнула она.

Он резко опустил ее на пол.

— Вы что, все время проводите в дуэлях?

Она уселась на диван и улыбнулась.

— Конечно нет. И доказательством этому служит то, что я не бросаю тебе вызов за грубость. Ты мне нравишься, Тинкар. Ты мне нравишься своей странностью, своими варварскими приступами ярости, своей силой и своим умом. Если будешь терпелив, мои соплеменники примут тебя полностью. Кто знает, если тебе удастся найти хорошего поводыря, может быть, ты поднимешься очень высоко? На это будет интересно посмотреть.

— Как мерпиец Дхулу и бримарец Талила?

— Ты читал мою книгу? — Женщина с нескрываемым интересом посмотрела на него.

— Сегодня в библиотеке. Я заставил рыжую дьяволицу, как ты ее называешь, дать мне один из твоих романов. Забавно было. Но объясни, почему она тебя так ненавидит?

— Ффф! — фыркнула Орена. — Я — авангардистка, а она консерватор! А кроме того, ты когда-нибудь видел, чтобы одна красивая женщина любила другую?

— Вряд ли мне понять это. Я слишком мало знаю женщин. У мужчин все иначе. Мы уважаем силу друг друга. По крайней мере, так было в Гвардии. — Он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я многое узнал о тебе, читая твои книги.

— Вот как? Посмотрите на этого психолога! Не очень-то верь всему этому, Тинкар. Мне надо продавать книги. Потому я вкладываю в них то, что желают другие.

Она рывком вскочила.

— Ты мне наскучил! Ты столь же болтлив, как технор или паломник. Пойду приготовлю обед.

Орена ушла в кухню. Он сел на диван и задумался. Орену он не любил, но был признателен ей. Кроме того, она была забавна и у нее было чудесное тело. Достоинства намного перевешивали недостатки. Он не знал, что произойдет дальше, да это его и не заботило. Он еще не выработал никакого окончательного плана. О возвращении в Империю пока можно было не думать, Тинкар даже не знал, в каком уголке Вселенной находится Земля. Следовало выждать более удобного момента.

Дни шли за днями, превращались в недели, потом в месяцы. Он много читал — романы, исторические книги, научные труды. По странному совпадению все, что относилось к двигателям «Тильзина», всегда оказывалось «на руках», сколько бы он ни спрашивал эти книги, и в конце концов он оставил эту затею. Тинкар стал завсегдатаем кинозалов, смотрел все фильмы подряд — и игровые, и документальные — о планетах, где побывали «Тильзин» и другие города. Романтическая киноистория, происходившая на Земле, привела его ко второй дуэли. На этот раз все закончилось быстро. Юный дурачок, бросивший ему вызов, уже через несколько минут после начала боя лежал на земле с двумя пулями в теле. Как и в случае с Пеи, Тинкар отказался прикончить его. Часто он заходил на наблюдательный пост и смотрел за мельканием солнечных систем, когда «Тильзин» выходил в обычное Пространство. Город нигде не оставался надолго, и кое-кто из галактиан начал роптать на технора, угрожая созывом Большого Совета, который заставит Тана сделать остановку.

Почти каждый вечер Орена приходила к нему. Однажды к ним зашел Пеи. Тинкар не видел китайца с тех пор, как его увезла «скорая помощь». Тогда художник был на грани смерти. Тинкар знал, что Пеи выкарабкался и снова вышел на работу. Увидев китайца, Орена от неожиданности вздрогнула, а Тинкар встал, готовясь к худшему. Убийства хотя и презирались, но все же иногда случались среди Звездного племени. Китаец понял, чем вызван страх, улыбнулся и показал пустые, руки.

— Я пришел поблагодарить вас, Тинкар, за жизнь, которую вы мне подарили.

Он говорил медленно и с достоинством.

— Долгое время я считал, что вами двигало презрение ко мне. Но когда я узнал, что вы пощадили Каратона, я понял, что такова особенность вашей культуры или ваша личная щедрость. В любом случае я обязан сказать вам спасибо и принести извинения. Должен признать, что среди планетян встречаются люди, ни в чем не уступающие Звездному племени.

— У меня не было никаких причин уничтожать человека, которым я восхищаюсь, — тихо ответил землянин. — В галактике мало художников, равных вам. Я в этом уверен. Ваши картины стоили бы на Земле бешеных денег.

Китаец поклонился.

— Вы слишком любезны. Эрон с «Франка» и Родригес с «Каталонии», мои учителя, намного меня превосходят. Вы были в нашем музее?

— Нет. Я даже не подозревал о его существовании. Где он? Я не видел его на плане.

— Парк девятнадцатый. Хотите, я завтра в девять часов свожу вас туда?

— Прекрасно.

Китаец повернулся к Орене:

— Ты счастлива?

И тут же спросил Тинкара:

— Она все так же хорошо готовит ламира с Сарнака?

И вышел, храня улыбку на устах.

— Бедняга Пеи, — вслух протянула Орена. — Он слишком сильно меня любит. Но он анахронизм, как и ты. Он не может принять, что я свободный человек.

— Почему же… — усмехнулся гвардеец. — Я принял это условие.

— Ты меня не любишь, пока еще. Я — твой спасательный буй, островок, на котором ты отдыхаешь в бурном море. — Она тряхнула своими темными кудрями. — Впрочем, мне все равно!

— Да нет, Орена, ты мне очень нравишься, — поспешил успокоить ее землянин.

— Разве я сказала обратное? Кстати, так даже лучше. Если ты станешь требовать исключительности, как Пеи, я брошу тебя.

В музее было собрано множество картин, скульптур, рисунков галактиан с «Тильзина» и из других городов. Имелся здесь и исторический отдел, а этнографические экспонаты просто потрясли Тинкара. Но и тут землянину не повезло: зал современной технологии оказался закрыт.

В тот же день его вызвал к себе технор. Тан принял Тинкара не просто по-дружески, а как-то особенно тепло.

— Прежде всего должен вас поблагодарить, хоть и с запозданием, за Анаэну, — тепло улыбнулся он. — Кое-кто из галактиан не преминул бы воспользоваться случаем, чтобы нанести удар по моим привязанностям. Я знаю свою племянницу и понимаю, что она сама вряд ли решится вас поблагодарить. Но я вызвал вас не за этим. Мфифи нанесли три очередных удара: «Ута II» и «Прованс II» исчезли, едва успев отправить с торпедой прощальное послание, а «Бремену» случайно удалось спастись. Заклинаю вас, если у вас в Гвардии есть средство обнаруживать звездолет в гиперпространстве, скажите нам об этом!

— Сколько раз можно повторять, что у нас его нет? — Тинкар с преувеличенным спокойствием смотрел на технора.

— А как же вы ведете свои войны? Как вам удается защищать планеты? Для чего нужна Гвардия, которая всегда запаздывает?

— Мы не защищаем своих планет, мы уничтожаем планеты противника, — поправил собеседника гвардеец.

— А противники не нападают на Землю? Странно. Как хотите, Тинкар. Я не упрекаю за неблагодарность, но подумайте, быть может, в этот самый момент нас преследует корабль мфифи, ведь тогда вы погибнете вместе с нами.

Тинкар пожал плечами.

— Вы могли бы организовать оборону даже без этого гипотетического локатора. Я изучил книгу Соренсена. Вы не умеете извлекать выгоду из своего положения.

— Возможно, — согласился технор. — В стратегии мы любители. Мы ежедневно учимся, но есть ли у нас время? Объясните мне вашу точку зрения.

— У вас есть под рукой книга? Отлично. Возьмем сражение «Донца». Вот как была проведена оборона. А вот что вы должны были сделать.

Он набросал на бумаге план сражения. Технор внимательно слушал.

— Да, вижу. Мы действительно могли организовать сопротивление. Бедняга Маленик! У нас нет профессиональных солдат, Тинкар. Как я говорил, мы учимся воевать, но ценой огромного количества человеческих жизней! Я хотел бы сделать вас инструктором. Вы согласитесь?

— Нет.

— Почему?

— Я всего лишь планетная вошь!

— Но черт подери, как бы вы отнеслись к одному из нас, попади он в вашу драгоценную Империю? — Тан раздраженно посмотрел на землянина. — Конечно, вы сталкиваетесь с предрассудками! Конечно, в этом нет ничего приятного! Но вы не сможете добиться, чтобы вас приняли, если будете по-прежнему рядиться в тогу гордыни! Или амурничать с Ореной Валох! Я знаю, кое-какие авансы вам сделал химик. Но вы так и не сходили к нему! А если вы примете тот пост, который я вам предлагаю, нашим людям придется смириться с тем, что планетная вошь может быть человеком! Вы согласны?

— Нет.

— Очень грустно, Тинкар. Надеюсь, что вы об этом никогда не пожалеете!