"Бегство от страсти" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Однажды, вскоре после того, как Артур Гартон женился второй раз, Флер неожиданно рано вернулась домой после вечеринки и застала мачеху в гостиной с молодым человеком.

Еще за дверью она услышала возню, а когда вошла, Сильвия и ее приятель отпрянули друг от друга. Своим появлением Флер нарушила очень интимную сцену.

Она долго не могла забыть испуганного, виноватого выражения их лиц, атмосферу неловкости, принужденности и свое собственное отвращение.

Этот момент живо возник в ее памяти, когда сэр Норман подошел ближе. Флер испытала острое чувство стыда.

Она пыталась принять небрежный, безмятежный вид, поддержать в себе дух вызова, внутреннего протеста, но сознавала, что отступила от своих моральных принципов, и это унижало ее в собственных глазах.

— Я искал вас, мисс Гартон, — сказал сэр Норман, и ей показалось, что голос его звучал особенно неодобрительно. — Моя мать проснулась, вы ей нужны.

— Иду. Я не знала, что уже так поздно.

— Это моя вина, Норман, — вмешался Энтони Эшвин. — Тебе следует возложить всю ответственность на меня.

— Именно это я и собирался сделать, — спокойно ответил сэр Норман.

Их обоюдная неприязнь была слишком очевидной. Флер торопливо направилась к дому.

— С вашего разрешения, я должна спешить, — сказала она, и, прежде чем кто-либо из мужчин успел ответить, ее уже не было с ними.

Пробегая по саду, Флер чуть не плакала.

— Ну что я за дура! — упрекала она себя. — Нужно мне было ввязываться во все это! Я ненавижу Энтони Эшвина! Я ненавижу всех мужчин!

Флер взбежала по широкой лестнице и, остановившись у двери спальни миссис Митчэм, поправила рассыпавшиеся волосы и постаралась отдышаться. Потом она постучала.

Ответа не последовало, и она постучала снова. Дверь внезапно открылась. За ней стояла Эванс, приложив пальцы к губам.

Прежде чем Флер успела вымолвить хоть слово, Эванс вышла в коридор и очень осторожно закрыла за собой дверь.

— Не шумите, — упрекнула она Флер. — Она еще не проснулась. После такой ночи отдых ей на пользу, не будем уж говорить, кто в этом виноват.

— Но я не понимаю. Я думала…

Флер умолкла. Значит, миссис Митчэм ее не звала. Сэр Норман солгал. Почему?

Вернувшись к себе в комнату, она вновь и вновь размышляла: какими он руководствовался побуждениями? Неприязнью к Энтони?

Неужели он мог настолько поддаться этому чувству, чтобы солгать человеку, состоящему у него на службе? Ведь эта ложь не могла не выплыть наружу!

«Я ничего не понимаю», — подумала Флер.

Она нервно металась по комнате, чувствуя, что появление Энтони вовлекло ее в цепь интриг, к которым благоразумнее было бы не иметь никакого отношения.

Бархем знал, что Энтони был у нее в гостиной. Сэр Норман застал их наедине в беседке… Все это было крайне неприятно и заставляло Флер чувствовать себя униженной.

«Я уеду», — сказала она себе.

Но Флер знала, что не хочет уезжать. Она не лгала, говоря Энтони, что полюбила Прайори.

«Через месяц-другой я уже достаточно оправлюсь, чтобы работать на производстве, — думала она, — и тогда мне в любом случае придется уехать».

Она знала, что сэр Норман мог бы освободить ее от этой обязанности, но сомневалась, что он захочет утруждать себя.

Может быть, он уже собрался отказаться от ее услуг, потому и отослал из сада, чтобы она не подавала прислуге дурной пример.

О чем же он говорил с Энтони, когда она ушла?

Эти вопросы, словно какой-то кошмар, преследовали ее, не давая покоя. Поэтому Флер обрадовалась, когда проснулась миссис Митчэм и Эванс явилась за ней. Все, что угодно, только не оставаться одной со своими мыслями, с этим ужасным внутренним беспокойством.

Она напоила миссис Митчэм чаем и почитала ей. Наконец наступило время обеда. Переодеваясь, Флер с ужасом думала о том моменте, когда снова увидит сэра Нормана.

Она хотела было сказать, что у нее болит голова и она не выйдет к обеду, но, решив не трусить, заставила себя спуститься в столовую с высоко поднятой головой.

Если бы только там оказался Энтони Эшвин, думала она. Только бы не это унылое сидение наедине с сэром Норманом в молчании и неловкости, а теперь еще и в мучительном сомнении по поводу того, что он о ней думает.

К ее большому удивлению, обед начался вполне благополучно. Сэр Норман сразу же заговорил об ожидаемой на следующий день на заводе правительственной комиссии. В ее состав должен был войти министр авиационной промышленности, перед возвращением в Лондон приглашенный на завтрак в Прайори.

В связи с этим требовались особые приготовления. Они обсудили их, а затем сэр Норман продолжил свой рассказ о том, как расширилось производство со времени последнего посещения министра.

— Всего за несколько месяцев мы вдвое увеличили выпуск продукции. Это уже кое-что. При таких темпах к следующему году мы будем производить больше самолетов, чем любой из немецких заводов.

Он говорил с большим подъемом, и Флер впервые увидела, как близки ему интересы созданного им дела.

— Как вам пришла мысль создавать машины? — спросила она.

Сэр Норман слегка улыбнулся.

— Вам и в самом деле интересно?

— Ну конечно. — Охваченная неожиданным порывом проявить свою независимость, Флер добавила: — Если бы мне не было интересно, я бы не спрашивала.

— Пожалуй, — неожиданно согласился сэр Норман и начал свой рассказ.

Он рассказал ей, как мальчиком хотел иметь велосипед. Сама идея передвижения на колесах всегда привлекала его; достигнув своей цели, он стал мечтать об автомобиле.

Ценой больших усилий и тяжелой работы он стал механиком, а затем и компаньоном фирмы, занимающейся авторемонтом. В фирме их было трое, примерно одного возраста, и все они работали по восемнадцать часов в сутки, чтобы как-то сводить концы с концами.

В те дни, когда автомобили еще только зарождались, они придумывали множество всяких усовершенствований для машин, попадавших к ним в ремонт, и наконец у них возникла грандиозная идея создать собственную модель.

Они работали над ней день и ночь и, когда работа была завершена, поняли, что .создали нечто стоящее, чего еще не было на автомобильном рынке.

Вся трудность была в том, чтобы найти начальный капитал, но по счастливому совпадению, которые все-таки иногда происходят в жизни, они продали свою машину эксцентричному богачу, и он к ним очень расположился.

Он финансировал их проект, и они основали «Митчэм Моторс». Предприятие носило имя Нормана, так как он был старше остальных. Но когда дела пошли в гору, разразилась война 1914 года, и все они ушли на фронт.

Вскоре после прибытия во Францию Нормана ранило, и его отправили домой. Почти полгода он провалялся в госпитале с сильно изувеченной ногой, пока его не демобилизовали.

Их предприятие все еще держалось, но сначала погиб один его компаньон, затем второй.

В 1918 году он остался единственным владельцем, так как «три мушкетера», как они себя называли, завещали свои акции друг другу.

Сэр Норман оказался плохим рассказчиком. Он просто излагал неприкрашенные факты, не пытаясь произвести ни малейшего впечатления, но при всем том история выглядела достаточно драматично.

Флер могла домыслить многое из того, что осталось недосказанным, но когда сэр Норман дошел до своих послевоенных успехов, он тут же замолчал. Он ни слова не сказал о своей личной жизни, браке с Синтией и покупке Прайори.

Поняв, что его рассказ закончен, Флер испытала острое разочарование. Обед подошел к концу. Когда Бархем внес кофе, Флер встала.

— Мне пора к вашей матери, — сказала она. — Благодарю вас за рассказ. Это самая замечательная история, какую я когда-либо слышала. Быть может, вы позволите мне как-нибудь побывать на заводе. Мне было бы очень интересно.

Сэр Норман промолчал. Подойдя к двери, он обернулся.

— Когда моя мать уснет, мисс Гартон, не могли бы вы зайти на несколько минут в библиотеку? Мне нужно вам кое-что сказать.

— Это будет около десяти часов, сэр Норман. Поднимаясь наверх, Флер думала, что бы он мог ей сказать. Могло ли это быть что-нибудь по поводу Энтони? Но если сэр Норман и не одобряет ее поведения, что он может сделать? Ее свободное время принадлежит ей.

Помимо всего, сэр Норман вовсе не выглядел сегодня вечером недовольным, напротив, она никогда еще не видела его таким разговорчивым и оживленным.

«Эти люди просто не дают ему разговориться, — думала она. — В этом вся беда. Они позволили ему замкнуться в себе, так что теперь ему трудно выбраться из своей скорлупы».

Миссис Митчэм уже ждала ее. Чашка кофе стояла у постели старухи.

— Вы опоздали, — укорила она Флер. — Кто бы мог вас задержать? Красавчик Энтони?

— Я не видела его сегодня вечером, — отвечала Флер. — Сэр Норман рассказывал мне, как он начинал свое дело. Это было очень интересно.

— Дела, дела… вот все, о чем он думает, — презрительно сказала миссис Митчэм. — У него только завод на уме. Сначала были машины, потом самолеты.

— Но они принесли свою пользу, — заметила Флер. — Посмотрите, что сэр Норман смог купить на то, что он от них имеет.

Она не могла удержаться, чтобы не скользнуть взглядом по бриллиантам, сверкавшим на увядшей шее миссис Митчэм и ее негнущихся безобразных пальцах. Капот старой женщины был заколот великолепной аквамариновой брошью в виде переливающихся цветов и листьев.

— Да, в этом есть свои преимущества, — согласилась миссис Митчэм и как ни в чем не бывало добавила: — Вы, верно, заметили эту брошь. Норман подарил ее на мой последний день рождения. Да, за деньги можно купить драгоценности, хотя я говорила ему, что не стоит их покупать такой старухе, как я. Лучше дарить их какой-нибудь молодой и хорошенькой.

— Почему это для него лучше, если он не хочет? — Флер сама удивилась внезапной резкости своего тона.

«Мне действует на нервы, — подумала она, — что все разговоры постоянно сводятся к любви, это лишнее. Женщинам в возрасте миссис Митчэм больше пристало заниматься вопросами религии или потусторонней жизни, а не желаниями плоти».

Но миссис Митчэм была неукротима. Она взглянула на Флер с усмешкой.

— Вы расстроены, расстроены и раздражены. В чем дело, милочка? Расскажите мне, Энтони увивался за вами?

— Если бы даже и так, я бы вам не сказала, — отрезала Флер. — Вам и так слишком многое известно.

— Значит, увивался! — заявила Миссис Митчэм с удовлетворением. — Я этого и ожидала, смотрите, только не попадитесь Норману. Он недолюбливает Энтони.

— Почему?

— Ну, во-первых, я всегда подозревала, что Энтони подстрекал Синтию на всякие проделки. Он постоянно тут околачивался и возил ее в Лондон, когда Норман был занят. Конечно, они были братом и сестрой, но кто знает — человеческая природа такая вещь, что все может быть.

— Я не верю, что между леди Синтией и ее кузеном были такие отношения.

У Флер не было никаких оснований для подобного замечания, кроме сильного убеждения, что Синтия не могла бы иметь Энтони своим любовником. Его приемы были слишком откровенны, слишком примитивны для такой умной и тонкой женщины, какой Флер представляла себе Синтию.

— А что вы об этом знаете? — спросила миссис Митчэм.

— Ничего, конечно, — смиренно отвечала Флер, чувствуя, что ее осадили, но ее убеждение осталось непоколебимым.

Был уже одиннадцатый час, когда миссис Митчэм наконец заснула. Флер уже направлялась в свою комнату, когда вспомнила, что сэр Норман хотел ее видеть.

«Что бы это могло быть? — думала она по дороге в библиотеку. — Наверное, меня все-таки уволят. Впрочем, какое все это имеет значение?»

Ей пришла дикая мысль, что сэр Норман, узнав о визите к ней Энтони прошлой ночью, решил сегодня помешать ему и поэтому вызвал ее к себе.

Открывая дверь библиотеки, Флер, сама не зная почему, чувствовала себя маленькой и незначительной — ученицей, которой предстояло предстать перед директором школы.

Сэр Норман на этот раз сидел не за письменным столом, а поодаль в большом кресле за книгой. Он отложил ее, как только Флер вошла в комнату, и встал.

— А, вот и вы, мисс Гартон, — произнес он. — Моя мать не ждала, что я поднимусь пожелать ей спокойной ночи?

— Не думаю, — сказала Флер.

При этом она с чувством неловкости вспомнила слова Эванс:

«Надеюсь, он не явится снова расстраивать ее. Пройдет не один день, прежде чем она оправится после последнего скандала. Так бывает при каждой очередной стычке. Она не успокоится, пока не выскажет все, чего бы ей это ни стоило».

— Уверена, что она не ждала вас, — прибавила Флер. «Может

быть, стоило предложить ему держаться от нее подальше, — подумала она, — пока миссис Митчэм не забудет об этом эпизоде».

Я очень рад, — сказал сэр Норман. — Трудно знать заранее, как она поведет себя в таких случаях. Иногда она прощает меня сразу же и приходит в ярость, если я не являюсь тут же разыграть роль кающегося грешника, а в других случаях я надолго попадаю к ней в немилость.

Он улыбнулся, и Флер невольно ответила ему улыбкой.

— Да, это, должно быть, нелегко, — сочувственно заметила она.

— Присядьте, — предложил он.

Флер опустилась на кончик софы, с волнением ожидая, к чему все это приведет.

— Вам здесь нравится? — неожиданно спросил сэр Норман.

Флер задумалась.

— Дом так хорош, что у меня нет слов, чтобы выразить восхищение, — сказала она наконец. — И мне доставляет удовольствие общество вашей матери. Она так не похожа на обычных женщин ее возраста.

— Это правда. Она всегда отличалась оригинальностью. В этом есть свои недостатки.

Сэр Норман снова улыбнулся, и глаза его блеснули. Флер смотрела на него с изумлением. «Почему он так изменился, — думала она, — и в чем смысл этого разговора?»

— Я рад, что вам здесь нравится. — Он встал и облокотился на каминную полку. — Я хотел вам кое-что сказать. — Флер затаила дыхание. — Я чувствую себя не совсем удобно. Надеюсь, вы поймете, если я покажусь неловким и нетактичным.

Флер начинала понимать, к чему он клонит. Она напряглась, ощущая растущее раздражение.

Последовала небольшая пауза, затем сэр Норман продолжил:

— Я отказал от дома кузену моей жены Энтони Эшвину.

— Из-за меня? — спросила Флер.

— Были и другие причины, но в основном речь шла именно о вас.

— Вы не имели на это никакого права, — горячо возразила Флер.

— Разве?

Флер почувствовала, что не может и не хочет возражать ему.

— Я не понимаю, — сказала она. — Что вы имеете в виду?

— Ничего. Я только излагаю факты. Энтони Эшвин — никчемный испорченный тип, вы — очень привлекательная молодая женщина. Меня не касается, чем вы занимаетесь в свободное время. Я имею право требовать от вас преданности долгу и эффективного его исполнения только в рабочее время. Но как ваш работодатель и хозяин дома, под крышей которого вы находитесь, я не имею права подвергать вас оскорблениям и заставлять вас общаться с людьми сомнительного поведения.

— Вам не кажется, что вы слишком сильно выражаетесь? — спросила Флер.

— В отношении джентльмена, о котором идет речь, я мог бы выразиться сильнее, — сурово отвечал сэр Норман.

— Но это невозможно. Неужели вы не понимаете, что, выгоняя из этого дома представителя семьи Эшвинов, в особенности капитана Эшвина, который жил здесь с младенчества, вы можете повредить себе лично? Он знает и любит этот дом, прислуга знает и любит его. Ваш поступок вызовет общее негодование, вас возненавидят…

Флер остановилась. Она хотела сказать «больше, чем вас уже и так ненавидят», но тут же осознала, что не имеет права так говорить, тем более что она не была уверена, насколько это верно.

Действительно ли его ненавидят? Что думает о нем прислуга? Быть может, как сказал Энтони, он просто никто, Мидас, над которым все смеются?

Она заметила, что сэр Норман как-то странно на нее смотрит.

— А вам это было бы неприятно?

— Мне? — переспросила Флер. — Ко мне это не имеет никакого отношения, но, раз вы уже заговорили откровенно, здесь что-то не так. Вы владеете этим замечательным домом, но вы несчастливы, все это видят. Вы дали вашей матери все, что только можно купить за деньги, но она была бы счастливее в менее роскошной обстановке.

Может, я говорю глупости, потому что сама не слишком умна — я полагаю, вы меня после этого в любом случае уволите, так что могу позволить себе сказать правду, — но я чувствую, что что-то не так… в вашей жизни и в ее.

Единственный, кто пребывает в довольстве и покое, — сам дом, и то только благодаря прошлому — настоящего у него нет.

Замерев, она закончила, всхлипнув:

— Простите, сэр Норман, я не должна была так говорить.

Норман Митчэм прошелся по комнате и остановился около нее.

— Вы правы, — сказал он, — правы, я никогда не был счастлив. Но вы думали о том, какой выход можно найти из этого положения?

— Выход? — тупо повторила Флер.

— Я знаю только один выход, — сказал он, и мрачная усмешка скривила его губы. — Мне нужно жениться и иметь ребенка, которому я мог бы оставить мои пресловутые миллионы. Мисс Гартон, будьте моей женой!