"Волшебный миг" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 5

— Ты замечательно выглядишь! — воскликнула Мэри, когда Роза приколола флердоранж к кружевной фате Салли.

Она не преувеличивала. Этим утром в лице Салли, отражающемся в зеркале, было что-то настолько свежее, юное и невинное, что Мэри, вовсе не склонная к сентиментальности, почувствовала, глядя на нее, как на глазах выступили слезы, а в горле застрял комок.

— Ты думаешь, Линн будет довольна? — спросила Салли озабоченно.

— Конечно, она будет довольна, — уверила ее Мэри.

— Тогда я чувствую себя еще счастливее, — сказала Салли. — Но, наверное, счастливее быть нельзя. — Потом, отвернувшись от зеркала, она посмотрела в глаза Мэри и добавила:

— Мне ведь очень повезло, правда?

Ей показалось, что в глазах Мэри промелькнула тень.. После минутного колебания она ответила:

— Я думаю, что твоему будущему мужу повезло еще больше. Салли улыбнулась.

— Не надо только ему об этом говорить, — попросила она. — Людей очень раздражает, когда их пытаются убедить, что они просто счастливчики, если получают что-нибудь особенное. Это вызывает желание, найти в том, что они приобрели, какие-нибудь недостатки. У меня происходит именно так.

Она помолчала минутку, пытаясь понять, почему Мэри выглядит такой печальной, и продолжила:

— Так приятно сознавать, что я выхожу замуж по всем правилам. Я имею в виду флердоранж и белое платье. И, кроме того, эта милая, добрая мадам Маргарита так хорошо все сшила. Я обещала ей написать во время медового месяца и рассказать, каким успехом пользуются все мои платья. Она придет в церковь, чтобы посмотреть на свадебный наряд со стороны. Платье ведь очень красивое, правда, Мэри?

— Очень красивое, — подтвердила Мэри.

Она не стала говорить, хотя могла бы, что идея одеть Салли в белое и венчаться в церкви принадлежала целиком и полностью ей.

Линн, желая покончить с этой свадьбой до своего отъезда в Южную Америку, настаивала на простой росписи в Какстон Холле, в мэрии, и только Мэри, всегда отличавшаяся здравым смыслом, сумела ее переубедить.

— Если ты хочешь, чтобы о девочке сплетничали, а журналисты подозревали, что что-то здесь нечисто, тебе не найти лучшего способа, — сказала она. — Тайные свадьбы всегда подозрительны, особенно когда никто из партнеров не разводился, и для них нет серьезных причин. Сделай все скучно и заурядно, и я уверяю тебя, что ни одна газета даже мимоходом не станет упоминать об этом. Устрой церемонию в какой-нибудь немодной, но респектабельной церкви, пригласи несколько друзей, и кто станет задавать вопросы? Никто, потому что это неинтересно. Какие сенсации могут быть в таком банальном деле? Ты ведь знаешь это, Линн.

Линн немного подумала и сказала:

— Ты права. Конечно, ты права. Тебе не откажешь в умении разбираться в подобных делах.

— Нет необходимости давать объявление о помолвке или о браке в «Таймc», — продолжала Мэри, — возможно, существуют еще какие-нибудь родственники Сент-Винсентов, о которых ты ничего не знаешь, и которые могут что-нибудь вспомнить и устроить тебе большие неприятности. Поэтому надо все организовать неброско, но по правилам, чтобы всем стало понятно, никаких секретов здесь нет. В Лондоне никто не знает Салли, а Тони Торн, насколько я могу судить, предоставил тебе право устраивать все тихо и спокойно, насколько это возможно.

Линн бросила на нее быстрый взгляд, как будто пытаясь выяснить, насколько она осведомлена об истинных чувствах Тони, но ничего не сказала, только дала Мэри разрешение все подготовить к свадьбе Салли: и белое платье, и хор, и трехэтажный свадебный торт.

Сейчас, когда Мэри смотрела на сияющее лицо Салли, обрамленное прелестной кружевной фатой, которую к всеобщему изумлению Линн достала из старой коробки, хранившейся со времен ее свадьбы с Артуром, она почувствовала, что волнение и благодарность Салли больше, чем она могла себе представить. Мэри спрашивала себя, чем она могла помочь девочке? Разве была альтернатива этой свадьбе?

— Ну все, я почти готова, — воскликнула Салли, — и теперь мне еще ждать столько времени. Мне говорили, что для свадьбы всегда или слишком рано, или уже поздно. И никогда не бывает золотой середины.

— Я схожу, посмотрю, оделась ли Линн, — сказала Мэри, — и приехал ли доктор Харден.

— Да, конечно. А я не должна забыть, что мне следует идти по проходу, опираясь на его правую руку, так ведь? Хотя мне кажется, что удобнее идти с левой стороны.

Именно Мэри предложила, чтобы посаженым отцом был доктор Харден, старый друг Линн и преданный почитатель ее таланта. Он сразу согласился и сказал, что это большая честь для него, быть приглашенным в таком качестве, и любая протеже Линн может всегда рассчитывать на его доброту и любезность.

Доктор встретился с Салли два или три раза до свадьбы, так как у Линн постоянно возникали какие-то замечания по поводу того или другого. Они сразу понравились друг другу, и Салли была рада, что именно он будет играть такую важную роль в церемонии.

— Ну вот, мисс Салли, все и готово, — объявила Роза, отходя в сторону, чтобы полюбоваться тем, как она расправила фату под незатейливым венком.

— Спасибо, Роза. Могу я теперь встать?

— Да, мисс, но будьте осторожны, если вы встанете, то садиться больше будет нельзя до приезда машины.

— Отлично, — улыбнулась Салли, — я не помну это платье ни за что на свете, а еще мне хотелось бы поблагодарить тебя. Ты придешь сегодня в церковь?

— О да, мисс, я собираюсь туда поехать сразу после того, как уедет мадам.

— Займи хорошее место, — посоветовала Салли, — а не в толпе, где ничего не видно. Хотя, я думаю, что в церкви будет, вряд ли больше, чем с полдюжины человек.

— Как сказать, мисс, — возразила Роза, — если распространятся слухи, что там будет мадам, толпы не избежать.

— В этом я не сомневаюсь, но надеюсь, она не отвлечет все внимание от меня.

— Я ей этого не позволю, — пообещала Роза с улыбкой, — но вы же знаете мадам.

— Да, она самая прекрасная женщина в мире, — восторженно воскликнула Салли, — и я бы обязательно пришла посмотреть на то, что делает и как выглядит именно она, а не какая-то самая обычная, никому не известная, провинциальная невеста, какой бы красивой она себя ни считала.

Роза рассмеялась.

— О, мисс Салли. Временами вы мне так напоминаете мадам. Она тоже часто так говорит, когда подшучивает над собой.

— Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышала, Роза, — улыбнулась Салли.

Но в то же время ее встревожили слова Розы. Будет ужасно, если она кому-нибудь покажется похожей на Линн. Что тогда может произойти?

Хотя к чему беспокоиться? Все будет нормально. Уже завтра у нее будет муж и другая фамилия, и зачем тогда кто-то будет связывать миссис Энтони Торн с неповторимой и блистательной Линн Листелл?

— Миссис Энтони Торн! — прошептала Салли.

Роза вышла из комнаты, и она осталась одна. Салли подошла к окну и стала смотреть на улицу, но видела она не деревья и пыльную Беркли Сквер, а свое странное и волнующее будущее, открывавшееся перед ней. Жена Тони! Какая она счастливая! Как ей повезло, что ее полюбил такой мужчина, как Тони.

Он был с ней таким ласковым и нежным последнее время, и после той ночи, когда напугал ее, сделав предложение, больше не предпринимал никаких шагов, которые могли бы привести ее в замешательство. Временами Салли казалось, что он решил дать ей время привыкнуть к нему и немного успокоиться. Когда Тони ее целовал, то делал это очень нежно, и чаще всего в щеку. Обнимал он ее тоже по-дружески, скорее по-братски, чем как влюбленный.

И все-таки Салли сознавала, что перед ней мужчина. Какое удовольствие было пообедать или потанцевать, или еще лучше провести длинный, беззаботный день за городом с таким красивым и интересным человеком, как Тони!

Сначала она немного боялась, что скоро надоест ему, но оказалось, что у них много различных тем для бесед, и даже если разговор увядал, она получала удовольствие и от тишины, не чувствуя себя неловко, а наоборот ощущая спокойствие и мир внутри себя.

Никогда раньше в ее жизни не было человека, который заботился бы о ней: помогал ей снять и надеть пальто, брал крепкой рукой под локоть, когда они переходили дорогу, подсаживал в машину, как будто она была сама неспособна забраться туда, и объяснял, как ей следует поступить в том или ином случае. Все это было волнующе и странно. Но особенно приятно было получать цветы с карточкой Тони, доставленные ей прямо на дом, или смотреть на маленькое колечко с сапфиром и бриллиантами на среднем пальце ее руки.

Она ощущала что-то вроде паники от скорости, с которой они были помолвлены, должны были пожениться и уехать на медовый месяц. Все это делалось, чтобы угодить Линн, которая через два дня уезжала в Южную Америку. Но, когда Салли думала о том, что выходит замуж за Тони, такого доброго и надежного. Тони, который, несомненно, стал ее самым лучшим другом, какого у нее никогда в жизни не было, она больше не боялась.

Правда, она чувствовала обиду и разочарование оттого, что не сможет присутствовать на свадьбе Линн. О ее помолвке сообщило большинство газет на первых страницах. Но по поводу своей свадьбы Линн не хотела никакой шумихи.

— Я не знаю, когда она будет, — сообщила она репортерам. — Моему будущему мужу предстоит много дел, пока мы сможем дать объявление в газеты.

Почитателям таланта Линн пришлось удовлетвориться таким туманным объяснением, но Салли Линн доверила свои проблемы.

— Это будет тайная свадьба, и ты понимаешь почему. Мне будут задавать всякие нудные вопросы, вроде того, где я родилась, или была ли раньше замужем? Я думаю, и Мэри меня поддерживает, что самый быстрый и надежный способ, это разыскать консула сразу, как только приземлимся, или, может быть, капитана корабля, у них есть такие полномочия, если, конечно, мы не полетим самолетом. Короче, я не могу выходить замуж в Англии, поэтому ты никак не можешь присутствовать на моей свадьбе, дорогая.

— О, Линн, — начала Салли умоляющим тоном, но Линн резко ее прервала:

— Не глупи, Салли. Я думаю, ты решила быть моей подружкой на свадьбе, но это абсолютно неприемлемо.

— Конечно же, нет, я и не надеялась на это, — запротестовала Салли, — но мне очень хотелось присутствовать. Ты будешь восхитительно выглядеть, и.., я понимаю, что это глупая идея, но мне хотелось бы увидеть тебя в этот момент.

— Глупышка, — сказала Линн. Но голос ее уже не был сердитым.

Салли заметила, что настроение Линн сразу меняется, как бы она ни была раздражена, при одном упоминании о том, что она красива. Мэри это объяснила в своей обычной, рассудительной манере, Линн так реагирует на комплименты, потому что она начинает задумываться, как долго еще не увянет ее красота. Но пока у нее нет причин для беспокойства. Она никогда не выглядела лучше, чем в эти несколько недель на многочисленных празднествах, устраиваемых в ее честь, последовавших за объявлением о помолвке с Эриком. От любви Линн расцвела и приобрела особый блеск, которого раньше у нее не было.

Салли не раз ловила себя на мысли, что ей хотелось бы унаследовать не обычную английскую внешность отца, а экзотическую красоту Линн, ее темные загадочные глаза и красиво очерченные, соблазнительные губы. Хотя, зачем об этом мечтать? Тони полюбил ее такой, какая она есть.

Тони, дорогой! Часто, когда Салли оставалась одна, она повторяла его имя, как талисман, потому что не только никто и никогда не любил ее, но и друга настоящего у нее не было.

Ей казалось, что Тони дал ей и то, и другое. Он всегда был готов выслушать, а когда ей нечего было сказать, сам мог рассказывать обо всем, что она хотела услышать. Салли узнала от него много интересного о разных странах и людях, живущих там. Ей казалось, что он знает все. День за днем она все больше понимала, какой тусклой и неинтересной была ее жизнь с тетей Эми. Это было совершенно изолированное существование, сконцентрированное на интересах фермы, а остальной мир был забыт.

— Расскажите мне еще что-нибудь, пожалуйста, — как ребенок просила она.

Обычно он смеялся и выполнял ее просьбу, но однажды Тони серьезно посмотрел на нее и сказал:

— Какой вы забавный, маленький человечек, Салли! Вы мне очень нравитесь, и я не хотел бы причинять вам боль или сделать вас несчастной.

— Но вы делаете меня очень счастливой, — ответила Салли, прислонившись к его плечу.

— Надеюсь, что я всегда буду способен на это, — задумчиво сказал Тони, потом резко встал, пересек комнату и остановился у камина, глядя на портрет Линн.

Они сидели в будуаре. Это была маленькая комната, которой редко пользовались, потому что Линн находилась или в своей спальне, или принимала гостей в большой серебряно-серой гостиной внизу.

Будуар был выдержан в бледно-голубых тонах с вкраплениями кораллового шелка. Но доминировал в нем, несомненно, портрет Линн, нарисованный тремя годами раньше одним из самых известных художников современности. Картина была написана в серо-черных тонах, и единственным ярким пятном на нем были темно-красные губы Линн. Каждый оттенок серого или черного цветов был настолько выразителен, что любой, кто входил в комнату, не мог не обратить внимания на портрет, а потом не вспоминать о нем.

Салли, проследившей за взглядом Тони, вдруг показалось, что Линн присутствует при их разговоре. Тони тихо стоял, откинув голову назад и расправив плечи. В его молчании было что-то особенное, и Салли, не выдержав, спросила:

— Что вы о ней думаете, Тони?

— О Линн?

— Замечательный портрет, правда? — заметила Салли. — Как она красива!

— Да, очень красива, — согласился Тони.

Он говорил спокойно, но было в его голосе что-то необычное, что Салли слышала, но не могла объяснить.

— Она всегда была замечательной... — Салли заколебалась, но потом нашла подходящее слово, — подругой мне.

— Неужели?

Тони все еще не прервал созерцание картины.

— Я всегда буду ей благодарна, — продолжила Салли, — и всегда буду делать то, что она меня попросит, как бы это ни было трудно. Тони, вы меня понимаете?

Он вдруг резко повернулся.

— Да, мы должны делать все, что пожелает Линн, — сказал он, и в его голосе прозвучала насмешка, как будто он издевался над самим собой.

Он подошел к дивану и взял Салли за руку.

— Пошли, — сказал он, заставляя ее подняться. — Давайте выйдем отсюда. Я ненавижу эту комнату. Да и не мешало бы прогуляться по свежему воздуху. Мне необходимо размяться.

— Но, Тони, — запротестовала Салли, — я думала...

— Не надо, — перебил ее Тони. — Не надо спорить, не надо думать. Сходите за своей шляпкой, или что вам еще нужно. Я буду ждать вас в холле.

Он открыл перед ней дверь в ее комнату и стал быстро спускаться по лестнице, как будто его кто-то преследовал. Но когда Салли присоединилась к нему, она забыла поинтересоваться, чем вызвано внезапное изменение планов.

Сейчас, думая о Тони, она засомневалась, так ли уж ему действительно нравилась Линн, как он говорил. Иногда, когда они вспоминали о ней, в его голосе опять звучала та странная нотка иронии. Она надеялась, что когда они поженятся, Тони не станет препятствовать ее встречам с Линн. Эта мысль заставила Салли рассмеяться. Она не могла представить себе Тони, создающим какие бы то ни было препятствия. Он был таким добрым и внимательным, всегда готовым услужить. Но в глубине души у Салли затаилось беспокойство, потому что, как бы она ни любила Тони, она никогда не сможет его любить больше, чем Линн. Мама всегда будет на первом месте в ее жизни.

Это была почти клятва, которую Салли дала себе. Обет полного самопожертвования, какие бы требования Линн не выдвинула перед ней.

— Дорогая, ты готова?

От того, как изумительно выглядела Линн, перехватывало дыхание. Она стояла в дверях, одетая в платье насыщенного сапфирового цвета и в шляпе подходящего тона. На ее шее переливалось ожерелье из бриллиантов и сапфиров, из таких же камней был и браслет на руке.

— О, Линн! — восторженно воскликнула Салли.

— То же самое могу сказать и я, — улыбнулась Линн. — О, Салли! Ты чудесно выглядишь, моя дорогая. Такая юная и прекрасная. Тони — счастливейший человек в мире, и я позабочусь, чтобы он об этом не забывал.

— А я как раз думала, что это я самая счастливая на свете, — сказала Салли, — потому что у меня есть ты.

— Салли, детка, — засмеялась Линн, — надеюсь, что ты всегда будешь так думать. А теперь мне надо идти. Доктор Харден должен прийти за тобой ровно через четыре минуты. Твой букет ждет тебя в холле, не забудь его.

— Не забуду, — пообещала Салли. — Линн, может быть, у меня не будет больше на это времени, поэтому мне хотелось бы еще раз поблагодарить тебя.

— Дорогая Салли, получается что, как будто я хочу, чтобы ты постоянно говорила о том, как ты мне благодарна, — укорила ее Линн.

— Я знаю, что это не так, — сказала Салли. — Но ты делаешь так много ради меня в такой неподходящий момент, поэтому твои усилия стоят еще дороже. Я очень тебе благодарна, очень, и никогда этого не забуду.

Голос Салли дрогнул, но Линн просто протянула руку и потрепала ее по щеке.

— Ты очень милая, — сказала она и направилась к двери. — Я буду ждать тебя в церкви, дорогая. Удачи.

— Спасибо, — прошептала Линн.

Оставшись опять одна, Салли попыталась усмирить эмоции, угрожавшие переполнить ее, когда она стала благодарить Линн.

— Я такая сентиментальная, — укорила она себя. — Линн совершенно права, что не обращает внимания на мои слова.

Но где-то, в самой глубине своего сердца, ей хотелось большего. Как бы это ни было глупо, Салли мечтала, хотя бы один-единственный раз в жизни назвать Линн «мамой». Как было бы чудесно, если бы, когда они были одни, Линн отбросила это притворство и позволила Салли поцеловать ее и в свою очередь прижала бы ее к себе, как поступает обычная мать в день свадьбы своей дочери.

Но Линн совершенно права, повторяла Салли и обвиняла себя в излишней сентиментальности. Она бросила последний взгляд в зеркало и стала медленно спускаться вниз, где ее должен был ждать доктор Харден...

Линн ехала в церковь одна, так как Эрик должен был присутствовать на приеме, и думала о Салли почти с любовью, о чем та могла бы только мечтать. Она думала, что, в конце концов, получилось все очень даже неплохо с этим замужеством. Может быть, у Тони Торна нет денег, но он из приличной семьи и хорошо воспитан. Он красив и приятен в общении, поэтому всегда производил самое благоприятное впечатление на любого, с кем бы он ни встречался. У него прекрасный послужной список, кроме того, он добр, и, без всякого сомнения, остепенится и будет хорошим мужем для Салли, убеждала себя Линн.

Чего еще может пожелать любая девушка? Кроме того, когда Салли станет старше, она приобретет достаточно мудрости, чтобы понять, что она распоряжается деньгами. А женщина, которая платит, задает тон в семье.

Поразмыслив таким образом, на заднем сиденье роллс-ройса, Линн почувствовала себя спокойнее, решив, что удачно устроила жизнь Салли. Когда-нибудь она будет благодарна своей матери. Теперь ее будущее определено, и ей не придется сидеть без гроша или искать работу, как многим другим девушкам ее возраста.

Мысль о деньгах всегда была неприятна Линн. Она вспомнила о большой пачке неоплаченных счетов, и никак не могла решить, что лучше, показать их Эрику немедленно после свадьбы, или будет умнее немного подождать и постепенно его подготовить. Как бы то ни было, они должны быть оплачены, а некоторые из них как можно скорее. Тем не менее она хорошо понимала, что после объявления о помолвке ее кредиторы, становившиеся все более настойчивыми с течением времени, наконец вздохнули с облегчением, приобретя уверенность, что счета будут оплачены, как только Линн сумеет запустить руку в богатство южноамериканского миллионера.

— Какое наказание — эти деньги! — пробормотала Линн, поправив короткую норковую накидку с капюшоном, которую она накинула на плечи, чтобы было теплее, не обратив внимания на сверкание браслета на ее руке.

Церковь находилась недалеко от Беркли Сквер, и Линн с удовлетворением отметила, что около красно-белого полосатого навеса прогуливались не больше пяти-шести женщин неопределенного возраста, чтобы посмотреть, кто будет заходить в церковь. Это, пожалуй, был первый раз в жизни Линн, когда она обрадовалась отсутствию толпы восхищенных почитателей, ожидавшей ее прибытия. Она вышла из машины и быстрым шагом стала подниматься по ступенькам. Прежде чем она вошла, одна из женщин спросила громким шепотом:

— Кто это, дорогая? Мне определенно знакомо ее лицо.

Как Салли и предсказала, в церкви было очень мало народа. Большей частью это были люди, которые одевали Линн в течение многих лет и подготовили для Салли свадебный наряд за феноменально короткие сроки. Здесь была мадам Маргарита с двумя своими ассистентками; две девушки, шившие для Линн шляпы и работавшие целую неделю допоздна, чтобы закончить шляпы для Салли; парикмахер Линн, ее маникюрша с несколькими своими подругами, которые просто пришли посмотреть скорее на Линн, чем на Салли. Кроме этого, на стороне невесты в церкви стояли: Мэри Стад, выглядевшая очень мило в новой шляпке, украшенной коричневым пером, жена доктора Хардена и его дочь.

На стороне жениха было еще меньше народа: две или три пожилые женщины, которые скорее всего были просто зеваками, а в первом ряду стоял высокий, довольно красивый мужчина, которого Линн никогда раньше не видела. Она догадалась, что это был брат Тони, о котором он редко говорил, потому что, как она часто, с издевкой повторяла, просто боялся его.

Улыбающаяся, оживленная Линн заняла место в первом ряду, бросив украдкой взгляд по другую сторону прохода. У нее не было сомнений, что брат Тони смотрит на нее. Но она ошиблась, он что-то разглядывал поверх голов, и по выражению его лица можно было сделать безошибочный вывод, происходившее его не интересовало.

— Ему следовало бы выглядеть более довольным, — сердито сказала себе Линн. — В конце концов Тони наконец остепенится. Он доставил семье немало неприятностей своими похождениями и не только со мной. Я была не первая женщина в его жизни, и уж наверняка не последняя.

Она опять посмотрела на брата Тони, но он все еще не обращал на нее никакого внимания. Мэри наклонилась к ней.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, — ответила Линн. — Я сказала Салли и доктору Хардену, чтобы они последовали за мной через несколько минут.

В этот момент хор, состоявший в основном из маленьких лохматых мальчишек, занял свои места, прихожане встали, а Линн вдруг обнаружила, что около нее стоит юноша в форме посыльного.

— Мисс Листелл? — спросил он хриплым шепотом.

— Да, — ответила Линн.

— Тогда это для вас. Я относил его к вам домой. Но там мне сказали, что вы в церкви. Так как это срочно, я принес письмо сюда.

Линн посмотрела на конверт, который держала в руках, и только многолетние тренировки в театре удержали ее от изумленного восклицания, так как она узнала почерк на конверте.

— Распишитесь, пожалуйста, здесь, мисс, — попросил посыльный, но Линн махнула рукой, тогда Мэри наклонилась вперед из второго ряда, взяла его книгу и расписалась в ней.

Линн, не вставая со своего сиденья, надорвала конверт.

— Что там? — спросила Мэри, чувствуя недоброе.

— Подожди минуту, — прошептала Линн.

Она вынула из конверта два листка бумаги и стала читать, но строчки прыгали у нее перед глазами.

«Я не могу этого сделать.., несправедливо, жестоко, непростительно... Она так молода и доверчива... Я люблю только тебя.., немедленно улетаю в Париж.., избавишься от меня».

Она закончила чтение и сидела неподвижно, уставившись на письмо. Потом глубоко вздохнула.

— Что там такое, Линн? — опять спросила ее Мэри.

Последовала долгая пауза, казалось, Линн на это время потеряла дар речи. Когда она заговорила, ее голос невозможно было узнать.

— Он не придет.

Не было необходимости спрашивать, о ком идет речь.

— Почему? — спросила Мэри.

Линн смяла письмо.

— Я могу только сказать, что без всяких причин.

Мэри застыла. Как всегда, когда Линн попадала в какие-нибудь передряги, именно она должна была находить из них выход. Только на мгновение ей показалось, что из-за сумбура в голове, ей не удастся предложить ничего разумного, но она очень быстро пришла в себя и сказала:

— Жених внезапно заболел. Иди в ризницу и предупреди священника. Я остановлю Салли в дверях и отправлю ее домой.

— Заболел? — удивилась Линн.

— Да, заболел, — повторила Мэри быстро. — Иди скорее, Линн, у нас нет времени на переживания.

Линн повернулась к ней. Ее лицо побледнело.

— Я ему этого никогда не прощу, — пробормотала она.

Она крепко сжала губы, а в ее темных глазах было столько ненависти, что Мэри от неожиданности отпрянула от нее. Но обычный здравый смысл заставил ее взять себя в руки.

— Это может подождать. Нам не нужны сейчас сцены, ты же не хочешь, чтобы в газетах появились сплетни?

Это простое упоминание о газетах моментально заставило Линн действовать. Она встала и по проходу пошла в ризницу, в то время как Мэри поспешила к западному входу.

У Линн ушло одно мгновение на то, чтобы сообщить ожидавшему церемонии священнику, что из-за внезапной болезни жениха свадьба отменяется. Он высказал свое сожаление и обещал, что объявит о случившемся с амвона.

Когда Линн вышла из ризницы и пошла по проходу к своему месту, она неожиданно оказалась лицом к лицу с братом Тони и резко остановилась прямо перед ним.

— Сейчас священник объявит о болезни Тони, — заявила она. — Мне необходимо срочно с вами поговорить. Не могли бы вы поехать со мной ко мне домой?

— Непременно.

Разговаривал он очень учтиво, но Линн не сомневалась, что ее первое впечатление о нем было верным. Она ему не нравилась, и если что-то могло вызвать у нее взрыв ярости, то именно отсутствие к ней интереса.

Линн прошла на свое место в первом ряду. Через минуту священник объявил, что жених заболел, поэтому, к сожалению, служба отменяется. Он также добавил, что их мысли и молитвы будут с женихом до полного его выздоровления.

Немногочисленная публика зашепталась, когда хор разошелся. Линн решила больше ни с кем не разговаривать, и с высоко поднятой головой пошла по проходу, не сомневаясь, что брат Тони следует за ней.

Машина ждала ее, и она поблагодарила Бога, что не было видно ни Салли, ни Мэри, значит, их, наверное, уже увезли. Линн села в машину, но не спешила с отъездом, желая убедиться, что вокруг не было видно ни фотокорреспондентов, ни кого-нибудь другого, хоть отдаленно напоминавшего репортера.

— Могу я поехать с вами? — раздался голос рядом с машиной, и она поспешно пригласила брата Тони сесть с ней рядом, приказав шоферу ехать домой.

Когда они отъезжали, их сопровождали взглядами только любопытные старушки с широко открытыми от удивления ртами. Линн сказала:

— Я полагаю, вы сэр Гай Торн?

— Да, это я, — был ответ. — Мой брат действительно болен?

— Нет, — ответила Линн. — Он просто сбежал в последний момент.

— Так ли уж это было неожиданно? — спокойно спросил сэр Гай. — Я видел Тони два дня назад, тогда он и сообщил мне, что собирается жениться. Рассказал он мне совсем немного, только то, что свадьба будет скромной, и просил ничего не сообщать маме, пока церемония не состоится. Тони пригласил меня на свадьбу, и я согласился, хотя всегда был против таких поспешных браков, они у меня не вызывают доверия.

Он говорил очень надменным и холодным тоном, и Линн, разозленная больше обычного, но все еще контролирующая свои эмоции, сказала с похвальной сдержанностью:

— Я очень многое хочу вам сказать, но поскольку мы находимся недалеко от моего дома, думаю, будет разумнее подождать, пока мы приедем.

— Как пожелаете, — учтиво согласился сэр Гай, откинулся на спинку сиденья и больше не произнес ни слова, пока машина не подъехала к дому Линн на Беркли Сквер.

Салли не было видно, но Мэри ждала их в холле. Линн махнула в ее сторону рукой.

— Я хочу поговорить с сэром Гаем наедине, — сказала она. — Проследи, чтобы нас не беспокоили.

Она вошла в гостиную, и сэр Гай последовал за ней, закрыв за собой дверь.

Линн стояла к нему спиной и чувствовала, как он спокоен, в то время как у нее от волнения дрожали руки.

— Вот теперь, — сказала она, — мы можем поговорить. Мне хотелось бы вам сообщить, что я думаю о вашем брате, и что собираюсь предпринять.

— Прежде, чем мы зайдем так далеко, — перебил ее сэр Гай, — не будете ли вы так добры, что объясните мне степень вашего участия в этом деле. Мой брат проинформировал меня, что собирается жениться на мисс Сент-Винсент. Он сказал, что она сирота. Мне даже в голову не приходило, что будущая жена моего брата имеет что-то общее с вами, или даже что вы просто знакомы. Только по пути сюда, я заметил, что адрес в приглашении и ваш адрес совпадают. Могу я узнать, в каких отношениях вы находитесь с невестой?

— У меня нет никаких родственных отношений с Салли, — поспешно ответила Линн, — но она находится под моей опекой. Ее отец — Артур Сент-Винсент — родом из очень известной графской семьи. Он был моим старинным другом, я также была знакома с ее матерью. Их дочь я тоже знаю с самого рождения, и когда недавно по стечению очень печальных обстоятельств, неожиданно умерла тетя Салли, с которой она жила, девочка осталась бездомной и без средств существования, я пригласила ее остановиться у меня. Здесь они с Тони встретились, и она стала невестой вашего брата.

— Понятно, — сказал сэр Гай. — Выходит, она является вашей протеже?

— Или моей подопечной, если вас устроит это слово. Как бы то ни было, Тони сделал девочке предложение под моей крышей. Он попросил моего секретаря все подготовить к церемонии и приему здесь, в моем доме. А сегодня в одиннадцатом часу, он взял свое слово назад. Ваш брат написал мне в своем письме, — она вытащила его из сумки, — что сегодня утром получил известие из Парижа, где сообщается, что ему предлагают должность, которую Тони давно хотел получить. Он решил принять предложение и отменить свадьбу.

Линн помолчала минуту, выбирая, что из написанного она может прочитать сэру Гаю, а что оставить для себя.

— Как я понимаю, — прервал ее сэр Гай, — перед ним стоял выбор — женитьба на вашей.., подопечной или работа в Париже?

— Нет, не думаю, — резко возразила Линн. — Я буду откровенной с вами, сэр Гай. Я очень надеялась, что Салли будет определена к тому времени, когда мне нужно будет уезжать за границу. После своего замужества, она получит значительное наследство. А Тони — полный банкрот, думаю, вам это хорошо известно.

— И в связи с этим, он уже был готов ухватить наживку, которую вы ему так предусмотрительно предложили, — саркастически заметил сэр Гай.

— Тони был только рад представившейся возможности оплатить свои долги, — свирепо парировала Линн.

— Несомненно! Я знал, что мой брат должен некоторую сумму, но не настолько большую, чтобы испытывать такое давление.

— Он за это заплатит, — сердито сказала Линн. — Когда я вспоминаю, сколько для него сделала, сколько он мне должен, и как я могу его за это наказать, у меня просто в голове не укладывается, что он мог так поступить.

— Сколько он вам должен? — перебил ее спокойно сэр Гай. — Вы упомянули об этом, не так ли? Тони брал у вас деньги? Могу я узнать, по какому поводу?

— Конечно, вы можете. — Линн разозлилась так, что забыла об осторожности. — Около года назад он подделал чек на мое имя. Банк его сначала принял, а потом у них возникли сомнения. Я храню его с тех пор, но пока не предпринимала никаких шагов. Чек на тысячу фунтов!

Сэр Гай не сказал ничего. Его молчание разозлило Линн еще больше, и она продолжила:

— Он всегда боялся, что вам станет известно об этом неблаговидном поступке. Теперь, когда вы знаете правду, возможно, будут предприняты какие-то меры, чтобы он понес заслуженное наказание.

— Я крайне удивлен и шокирован. Думаю, поэтому брат так и боялся, что я узнаю, — сказал сэр Гай. — Вне всякого сомнения, я пришлю вам чек на эту сумму, немедленно, как только доберусь до дома, мисс Листелл. У меня есть только один вопрос, может быть, несколько неуместный. Зачем моему брату год назад понадобилась тысяча фунтов? Вы не знаете, куда он ее потратил?

Он не отводил от Линн взгляда, и она впервые почувствовала силу его характера. Перед ней стоял человек, которого нисколько не поражала ее красота. Мало того, она ему просто не нравилась, и он нисколько ей не сочувствовал. Любой из ее знакомых был бы возмущен, узнай он, как оскорбил и унизил ее Тони своим непростительным поведением!

Но слова сэра Гая показали ей, жаль, что слишком поздно, яму, в которую она может угодить, если не будет осторожна. Линн быстро сообразила, что брат Тони хорошо осведомлен не только о том, что жизнь Тони много лет была связана с ней, но и что почти все долги, или, по крайней мере, большая их часть, были сделаны для нее или ею. Теперь она поняла, что чувство неприязни к ней практически сравнялось, если не превзошло, неодобрение поступков Тони.

Линн уставилась на него, пытаясь придумать, что ответить на его вопрос, и поскольку молчание затянулось, сэр Гай продолжил говорить:

— Вы были откровенны со мной, мисс Листелл, позвольте и мне ответить вам тем же. Я многие годы был очень огорчен той страстью, которую мой брат к вам испытывал. Она принесла Тони много неприятностей. Истинная причина, по которой ему отказали в предоставлении работы в Париже, вы знаете, как он о ней мечтал, заключалась в том, что до работодателя дошли слухи о его связи с вами. То, что ему предложили эту должность сейчас, связано, как я думаю, с объявлением о вашей помолвке с другим человеком. Тем не менее, хотя Тони оказался так глуп, что позволил втянуть себя в эту авантюру из-за вашего шантажа или по какой-то другой причине, поступок его, по моему мнению, непростителен. Но, я надеюсь, что девушка найдет себе другого молодого человека, который пожелает разделить с ней ее наследство. Если же она не сможет сделать это сама, то, без всякого сомнения, вы будете рядом, чтобы помочь или дать дельный совет.

Его слова были как удар хлыста для Линн, и она забыла, что ей надо играть и притворяться, и стала говорить правду.

— Вы не понимаете, — воскликнула Линн. — Салли любит Тони. Ей только восемнадцать лет. Она не имеет представления обо всех этих интригах и искренне любит его. В этом вы тоже не видите трагедии?

От сэра Гая не ускользнула нотка искренности в голосе Линн.

— Мне очень жаль, — сказал он спокойно.

— Кроме того, что теперь девочке делать? — в первый раз с начала разговора Линн почувствовала, что она еще может взять реванш. — Через два дня мне придется уехать в Южную Америку. Мой жених едет со мной, и, возможно, мы поженимся сразу после приземления самолета. У меня нет никакой возможности взять Салли с собой. Ей больше некуда идти. Как я уже вам говорила, она сирота, и у нее нет денег, ни одного пенни.

— Это очень печально, — сказал сэр Гай. — Мне очень жаль мисс Сент-Винсент, очень жаль. Но, раз уж вы так удачно распланировали ее жизнь до сегодняшнего дня, пойдите немного дальше и придумайте, что ей делать.

— Я могла бы, но почему это должна делать я? — с пафосом возразила ему Линн. — Это из-за вашего брата она попала в такую ситуацию. Так что ваша очередь придумать для нее что-нибудь. Я сделала все от меня зависящее, — добавила Линн с ноткой юмора, делавшей ее неотразимой даже для людей, которые ее терпеть не могли, — и независящее.

Она улыбнулась, но на лице сэра Гая не было заметно ответной улыбки. После недолгого молчания, он предложил:

— По-видимому, мне следует повидаться с мисс Сент-Винсент.

— Вы с ней встретитесь прямо сейчас, — ответила Линн. — Но я хочу вам напомнить, что она очень страдает, и нет нужды говорить ей, что Тони хотел жениться только ради денег. Она об этом не имела ни малейшего понятия.

— Я, конечно же, не стану добавлять ей страданий больше, чем она уже получила, — сказал сэр Гай таким тоном, как будто осуждал Линн за то, что она вынудила его пообещать это.

Линн подошла к двери и открыла ее. Как она и ожидала, Мэри ждала в холле.

— Где Салли? — спросила она.

— Она в твоем будуаре, — ответила Мэри.

— Она одна?

— Да, с ней был доктор Харден, но он ушел несколько минут назад.

— Сэр Гай Торн хочет поговорить с Салли. Проводи его к ней.

— Конечно, — ответила Мэри. — Идите, пожалуйста, за мной, сэр Гай.

Дверь в столовую была открыта, и он, поднимаясь по ступенькам, мог видеть большой свадебный торт, ряды пустых бокалов и закупоренные бутылки с шампанским.

Не говоря ни слова, он проследовал за Мэри на второй этаж. Около двери в будуар она на мгновение остановилась.

— Салли еще никто не сказал, что ваш брат в действительности не болен, — сказала она. — Я хотела, чтобы ей сообщила об этом Линн, но раз уж вы первый будете с ней разговаривать, то, может быть, именно вы возьмете на себя эту обязанность?

Если сэра Гая и возмутило подобное предложение, то он не подал и вида, и вместо этого согласно кивнул. Мэри открыла дверь в будуар и вошла.

— Салли, это брат Тони, сэр Гай Торн. Он пришел поговорить с тобой, — сказала она и, не говоря больше ни слова, проскользнула мимо сэра Гая и закрыла за собой дверь.

Салли сидела на стуле возле письменного стола. Судя по всему, она не сдвинулась с места с того момента, когда вошла в комнату, потому что ее букет лежал рядом с ней. Сама же она уставилась невидящим взглядом на обшитый кружевами носовой платок, который держала в руках. Когда сэр Гай вошел в комнату, она вскочила и подбежала к нему:

— Что случилось с Тони? — спросила она. — Никто мне ничего не объясняет. Мэри ходит такая загадочная, а Линн еще не поднималась наверх, чтобы поговорить со мной. Пожалуйста, скажите мне, что случилось.

Салли подождала секунду, но поскольку им не отвечал, она воскликнула, пытаясь унять биение своего сердца:

— Он ведь не умер, правда?

— Нет, он не умер, — поспешно ответил сэр Гай и опять замолчал, потому что Салли прижала руки к лицу и вздохнула с облегчением.

— Благодарю тебя, Господи! — пробормотала она. — Я так этого боялась с того самого момента, когда Мэри привезла меня домой из церкви и не сказала, что случилось.

Салли долго стояла, не шевелясь, будто стараясь взять себя в руки, и когда она подняла лицо, в глазах больше не было слез, только дрожащие губы выдавали, скольких усилий ей это стоило.

— Простите меня за глупость, — сказала она уже спокойнее. — А теперь скажите мне, что случилось с Тони?

Сказав все это, она посмотрела ему в лицо впервые с тех пор, как он вошел в комнату, и тут же его узнала. Это был человек из поезда — хозяин того славного спаниеля.