"Возвращение герцога" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 7

— Думаю, дорогая, — сказал наконец герцог, — тебе лучше пойти наверх и прилечь.

— Я не хочу… расставаться с тобой, — прошептала Айлин.

Все ее существо ликовало от прикосновения его губ, и она боялась, что, отпустив Шеридана, потеряет его навсегда.

Слишком не правдоподобным было это внезапно обретенное счастье.

Айлин смотрела на него, думая, что нет на свете больше человека, столь же обаятельного, красивого и мужественного.

— Я… люблю тебя… Я люблю тебя!..

Обнимая ее, он говорил:

— И я люблю тебя, моя радость, моя красавица. Я так хочу, чтобы ты поскорее выздоровела и мы могли бы обвенчаться и быть вместе.

— Я… тоже хочу… этого…

Он смотрел на нее, и его глаза были полны нежности.

— Ты так невероятно прекрасна, что я рад был бы остаться и целовать тебя без конца.

С этими словами герцог разжал свои объятия и продолжал:

— Но мне придется лишь думать о тебе, пока я буду разговаривать с важными персонами, которые, наверное, уже ждут встречи со мной.

— Важными персонами? — удивилась Айлин.

— Один из них должен заделать отверстие в портрете второго герцога, пробитое пулей, которая, если бы не ты, убила бы меня. — Герцог улыбнулся. — Я собираюсь позолотить эту пулю и носить на цепочке для часов на счастье.

— Но я уже… так счастлива…

— И я, моя дорогая!..

Он поцеловал ее в лоб и сказал:

— Пойдем, я уложу тебя в постель, а то нам с Пегасом придется еще долго ждать твоего выздоровления.

Айлин улыбнулась ему.

— Я сделаю все, как ты скажешь. Ведь ты считаешь, что женщина должна быть услужлива и покорна.

Герцог расхохотался.

— Сомневаюсь, что ты такая, но я все равно очень люблю тебя!

Он хотел взять ее на руки, но Айлин остановила его.

— Погоди. Я только взгляну на портрет. Я так благодарна судьбе, что… пострадал второй герцог, а не ты…

Она обошла стол, и герцог заметил:

— На самом деле пуля попала в угол рамы.

Сам герцог не пострадал. Похоже, удача даже тут не оставила представителя рода Бери.

— Ему всегда улыбалась удача. Хотела бы я только знать, куда он спрятал свои драгоценности.

Она взглянула на портрет своего прапрадеда и впервые заметила некоторое сходство между ним и своим возлюбленным.

Затем, видя, что герцог спешит, она осмотрела раму.

Пуля попала в самый угол и отбила большой кусок позолоты, который лежал теперь на столе.

Айлин пригляделась к раме повнимательнее и вдруг удивленно воскликнула:

— Как странно! Папа всегда говорил мне, что большинство картин, в особенности портретов предков, были вставлены в деревянные рамы.

Их вырезали из древесины тех деревьев, что росли на территории имения, а потом покрывали позолотой.

— А эта отличается от них? — спросил герцог.

— Видишь? Это гипс. Интересно, почему никто раньше этого не замечал!

Посередине белого пятна в углу рамы выделялось какое-то вкрапление. Айлин потерла его пальцем, полагая, что это дерево, поверх которого позже был нанесен гипс.

От прикосновения крошки гипса осыпались, но вместо дерева под ее рукой что-то блеснуло.

Несколько секунд Айлин не могла прийти в себя от изумления, потом громко вскрикнула.

— Что? Что случилось? — спросил герцог.

Дрожащим голосом, который совсем не походил на ее собственный, Айлин проговорила:

— Мне кажется… хоть это и невероятно, но я… нашла… сокровища низама!..

Корабль покачивался на ровной поверхности моря. Было раннее утро. Тишину нарушал лишь мерный шум паровых двигателей. Он и разбудил Айлин.

Придя в себя, она поняла, что ее голова лежит на плече мужа, который еще крепко спит.

Золотые лучи солнца проникали через занавеси иллюминаторов. И ей казалось, что их сияние — символ сказочного счастья. Такой стала ее жизнь со дня их свадьбы.

Каждый день, хотя, казалось, это уже невозможно, Айлин все сильнее влюблялась в герцога.

Каждую ночь, благодаря ему, она все глубже понимала и познавала любовь.

И каждое мгновение она готова была спрашивать себя: «Как может он быть столь совершенным?»

Восторг, который они обретали вместе, возносил их на небеса, где не было ничего, кроме любви.

«Я так счастлива! Так немыслимо счастлива!..» — думала Айлин.

, 0т избытка чувств она не удержалась и, повернув голову, поцеловала плечо мужа.

Не открывая глаз, он притянул ее к себе, и Айлин поцеловала его снова.

— Люблю… тебя… — шептала она.

Герцог открыл глаза. В сумраке каюты его жена казалась ему невероятно прекрасной и совершенно неземной.

Белокурые волосы рассыпались по ее плечам, голубые глаза влюбленно смотрели на него.

— Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты становишься еще красивее! — воскликнул герцог.

Айлин тихо рассмеялась.

— Я как раз собиралась спросить, как это может быть: каждое утро я люблю тебя еще сильнее, чем накануне?

— Это правда?

— Ты знаешь, я всегда говорю тебе правду!

Он коснулся ее нежной щеки, провел пальцами до подбородка.

Как всегда, его прикосновение вызвало у нее странное ощущение, что ее пронзили солнечные лучи. Ее сердце забилось сильнее. Она не сомневалась, что герцог ощущает то же самое.

— Сегодня мы будем в Калькутте, — сказал он. — Должен предупредить тебя, дорогая, что сегодня мы будем на приеме у вице-короля.

Надеюсь, ты насладишься восточной роскошью.

— Мне нравится, что ты занимаешь важное положение в обществе. Но в то же время, мне хочется, чтобы… ты был… только со мной…

Айлин подумала, что ничего не может быть прекраснее их медового месяца на этом корабле, где никто не мог их потревожить.

С того момента, когда он впервые поцеловал ее, Айлин поверила, что ей никогда больше не придется страшиться будущего и что печали прошлого растаяли, как утренний туман перед восходом солнца.

Даже находка сокровищ низама не стало более волнующим событием для нее, чем первый поцелуй будущего мужа.

Сокровища низама были действительно искусно спрятаны вторым герцогом.

Под разбитым пулей слоем гипса обнаружились бриллианты, изумруды и рубины такой величины, что герцог затруднился назвать им цену.

Бусины, составлявшие орнамент на раме картины, скрывали в себе жемчужины низама.

Герцог с помощью Айлин достал часть сокровищ, но потом решил, что спешить в этом деле не годится. Можно было поцарапать жемчужины или повредить какие-нибудь камни.

Глаза Айлин сияли.

— Не могу поверить! — говорила она. — Подумать только, ведь мы с Дэвидом обыскали чердаки, подвалы, часовню и все закоулки в доме…

Она не то засмеялась, не то всхлипнула.

— Однажды мы сняли почти все книги с полок в библиотеке, так как подумали, что герцог мог спрятать сокровища там!..

Не в силах побороть волнение, Айлин кинулась к Шеридану и, уткнувшись в его плечо, дрожащим голосом произнесла:

— Теперь… мы сможем сделать столько всего… для тех людей, что были… преданы нам все эти… тяжкие годы…

— Я уже подумал об этом. И я уверен, дорогая, что ты можешь распоряжаться этими сокровищами по своему усмотрению. В моем распоряжении довольно внушительное состояние, которое я сумел заработать.

Айлин рассмеялась, а герцог сказал:

— Поверишь ли, я до сих пор злюсь на тебя за то, что ты приняла меня за нищего только потому, что я был недостаточно хорошо одет!

— Прости меня… — прошептала она. — Сейчас ты выглядишь… совсем иначе…

— Сказочный принц сумел разглядеть в Золушке свою возлюбленную, несмотря на ее обноски, а ты судила обо мне лишь по моему виду.

Айлин поняла, что он нарочно поддразнивает ее. Шеридан боялся, что находка сокровищ слишком потрясет ее, а излишнее напряжение после болезни было ей вредно.

— Ну вот, — сказала она, — последняя туча скрылась за горизонтом, и теперь солнце светит для нас обоих…

— Пусть будет так, — согласился герцог. — Но все же сейчас я отнесу тебя наверх, чтобы ты отдохнула!

Айлин сморщила носик, а Шеридан добавил:

— Ты считала, что властность подобает герцогу, так что теперь тебе придется подчиниться.

Она рассмеялась, а герцог поднял ее и взглянул в глаза девушки с такой нежностью, что сердце замерло у нее в груди.

— Ты чересчур легкая, — сказал он. — Тебе надо побольше есть. Забудь те дни, когда приходилось экономить на еде!

— Так… трудно поверить, что… они… действительно закончились…

Герцог повернулся к портрету второго герцога и сказал:

— Мы должны поблагодарить его за то, что эти сокровища так долго оставались ненайденными. Теперь он может быть спокоен: они не будут проиграны или пущены на ветер.

Поцеловав Айлин в лоб, Шеридан добавил:

— Как твой муж, я должен тебя заверить, что они не будут вложены в сомнительные компании или проекты.

Айлин подумала, что герцог прав. Если бы сокровища отыскал ее дед, он потратил бы их на вино, женщин и лошадей. А ее отец после смерти жены наверняка растратил бы все, что еще осталось.

Теперь она думала о миллионе разных дел, которые необходимо было совершить в имений, а это означало, что для его жителей начиналась новая жизнь.

Молодежь могла надеяться получить работу, а сам Дом мог теперь снова занять подобающее место в сердцах не только нынешнего, но и грядущих поколений рода Бери.

Герцог понял, о чем думает Айлин, и сказал:

— Как раз этим я и начал заниматься, но, разумеется, дорогая, мне необходима твоя помощь, без которой я не сумею справиться.

Сознание, что она нужна Шеридану вызвало у Айлин такой прилив радости, что девушка крепко обвила его шею руками и прижалась к нему.

— Ты не даешь мне отнести тебя наверх, — укоризненно сказал Шеридан.

Герцог нежно поцеловал ее и вышел с нею из комнаты.

Когда они прошли из коридора в холл, Айлин подумала, что все вокруг них сияет ослепительным блеском счастья.

«Неужели это возможно?» — удивлялась она.

Словно по мановению волшебной палочки, герцог, из человека, которого она ненавидела, превратился в самого близкого и желанного. Каждое его слово излучало любовь.

Склонив голову на его плечо, Айлин думала, что чудо, о котором она молилась, произошло, Господь услышал ее просьбы.

Возможно, Дэвид знал обо всем с самого начала, и дела должны теперь пойти на лад.

На верху лестницы герцог повернул Айлин лицом к залитому солнцем холлу с лакеями у парадного входа.

Пока девушка пыталась найти слова, чтобы выразить свое восхищение, он засмеялся и понес ее по коридору в западное крыло.

— Как ты сумел сделать так, что никто не проговорился о том, что ты готовишь мне такой сюрприз?

— Все в доме любят тебя и, когда узнали о моих планах, поняли, что я лишь хочу сделать тебя счастливой!

— Сколько человек ты отправил помогать миссис Берд?

— Я сбился со счета, — улыбнулся герцог. — Когда она почувствовала, что может просить сколько угодно помощниц, то каждый день стала требовать по одному человеку то в кухню, то в буфетную, то в кладовку или на сыроварню.

Айлин рассмеялась.

— Тебе придется постараться, чтобы все они были заняты!

— Мы этим займемся, когда вернемся из нашего свадебного путешествия.

Видя ее изумленный взгляд, герцог сказал:

— Думаю, на сегодня у тебя достаточно впечатлений. Оставь мне кое-что на завтра, а то я боюсь разочаровать тебя.

— Как ты… можешь… разочаровать меня?

Не в силах совладать с собой, герцог снова остановился и поцеловал ее.

Наконец Шеридан сделал усилие над собой и пронес девушку через классную комнату в спальню.

Она взглянула на него, будто вновь хотела сказать, как прекрасно все было, и герцог сжал ее в своих объятиях.

Их поцелуй длился долго… так долго, что Айлин поняла: чудо, о котором она молилась, именовалось любовью, и любовь изменила все вокруг, в том числе и самого герцога.

Герцог послал за Эмили, чтобы уложить девушку в постель. Она действительно устала.

Вместе с Эмили вошла приятная молодая женщина, которую Эмили называла Роуз.

— Теперь вам известны все тайны его светлости, миледи, — сказала она. — Я хочу представить вам Роуз. Вместе с четырьмя подчиненными ей горничными она займет мое место.

— Вы хотите уйти, Эмили? — спросила Айлин.

— Как только его светлость приготовит дом для меня, — ответила Эмили. — И его светлость обещали сделать все, как нельзя лучше.

Гордость, которая звучала в голосе женщины, была так трогательна, что Айлин сказала:

— Как бы то ни было, Эмили, вы заслужили это за все, что вы делали в наши трудные годы. И, конечно, мне хочется отблагодарить вас теперь.

— Теперь все будет хорошо, миледи, — сказала Эмили, — так же, как было во времена его светлости, вашего дедушки!

Айлин подумала, что именно из-за экстравагантности деда обеднел ее отец.

Но тут же сказала себе, что прошлое есть прошлое, а теперь и герцог, и она сама благодаря сокровищам низама, имеют достаточно средств, чтобы восстановить имение.

Когда Эмили и Роуз вышли, она легла и произнесла пылкую благодарственную молитву.

Важнее всех богатств герцога и всех сокровищ низама была для Айлин обретенная ею любовь!

Она попыталась описать свои чувства герцогу, когда тот заглянул к ней перед ужином.

Он был так великолепен в своем вечернем костюме, что в первые мгновения она могла лишь молча смотреть на него. Затем он протянул к ней руки и запечатлел поцелуй на ее губах.

Он целовал ее до тех пор, пока глаза девушки не заблестели, щеки покрылись румянцем, а дыхание участилось.

— Ты не устала, моя родная?

— Нет, только… возбуждена…

— И я тоже…

— Это правда?..

— Я отвечу на этот вопрос, когда мы поженимся, мое сокровище, а до тех пор тебе лучше не соблазнять меня. Я боюсь напугать тебя и дать тебе повод снова возненавидеть меня.

— Этого… никогда… не случится!..

— Ты уверена?

— Абсолютно! Я люблю тебя… Ты… заполняешь собою весь мир… Ничто не может быть… важнее.

— И даже сокровища? — поддразнил он ее.

— Так хорошо, что они нашлись! И как это ни мне, ни Дэвиду не пришло в голову подумать о таком замечательном месте! Хотела бы я рассказать ему обо всем…

— Я уверен, он знает, — тихо сказал герцог.

Айлин с удивлением посмотрела на него.

— Я так долго жил на Востоке, что начал верить, что смерти не существует. Мы просто проживаем множество жизней в разном обличье.

Айлин издала тихое радостное восклицание и спрятала лицо на груди герцога. Он сказал:

— Мне нужно столькому научить тебя, моя радость, и нам необходимо столько узнать друг о друге, что на это не хватит и столетия. Так что чем скорее мы начнем, тем лучше.

— Я хочу начать… прямо сейчас…

— Настоящим началом должен стать день нашей свадьбы. Это будет послезавтра! — И так как Айлин замерла в изумлении, герцог добавил:

— Я уже побывал у викария. Он очень стар и помнит еще твою мать. Я не сомневаюсь, что обряд венчания пройдет со всей торжественностью.

Айлин обвила руками его шею.

— Как ты догадался о том, чего я хочу? И мы обвенчаемся здесь, в часовне?

— Конечно, — ответил герцог. — Ее уже восстанавливают, а когда ее украсит целое море цветов, это будет самым великолепным местом, где мы сможем принести друг другу свои клятвы.

Не находя слов, Айлин поцеловала его.

В глазах герцога словно вспыхнул огонь.

Он целовал ее до тех пор, пока они снова словно бы вознеслись в небеса, оставив весь мир далеко внизу.

Затем Шеридан уложил девушку в постель и чуть дрогнувшим голосом произнес:

— Я просил тебя не соблазнять меня. Я хотел бы остаться здесь и целовать тебя всю ночь, но мне надо многое успеть сделать к нашей свадьбе.

Он встал, но Айлин удержала его за руку.

— Обещай мне, что не исчезнешь, что проснувшись завтра утром, я не увижу, что ты ушел навсегда!

— Я клянусь тебе, что останусь здесь и буду любить тебя, — ответил герцог.

Проснувшись утром в день свадьбы, Айлин узнала, что герцог успел позаботиться и о ее свадебном платье.

Множество нарядов было доставлено из Лондона.

Роуз и новые горничные подогнали все по фигуре Айлин.

Когда она примерила свое свадебное платье, она с восторгом обнаружила, что турнюр у него такой же, какой она видела в «Журнале для дам», о каком не смела даже мечтать.

Вуаль казалась сотканной руками фей. Бриллиантовая диадема дополняла свадебный наряд.

Позже она узнала, что за ювелирными украшениями герцог посылал в Лондон Сингха, и тот привез не одну диадему, чтобы Шеридан мог выбрать ту, которая ему больше всего понравится.

Спустившись вниз в день свадьбы, Айлин была изумлена тем, как быстро подвигались ремонт и отделка дома.

Повсюду работали маляры, плотники, обойщики, а часовня, как и обещал герцог, была украшена таким количеством цветов, что они совершенно скрывали кое-какие изъяны, устранение которых требовало многих месяцев.

Когда они преклонили колени перед алтарем, освященным более двух веков назад, Айлин показалось, что она слышит пение ангелов.

После того, как они вернулись в Серебряный салон, старый викарий поднял бокал шампанского и сказал:

— Я верю, Господь благословит вас обоих.

Это чудесный день для всех нас. Так прекрасно было узнать, что ваша светлость собирается вернуть имению его былой облик и что люди могут обратиться к вам за помощью и руководством.

Айлин, затаив дыхание, взглянула на герцога глазами, полными любви, и он тихо сказал:

— У нас с женой много планов помощи людям, которые работают на нас, и мы их непременно осуществим, когда вернемся из нашего свадебного путешествия.

— Правда ли, ваша светлость, — спросил викарий, — что вы снова откроете школу?

— В каждой деревне будет своя школа, — ответил герцог. — Я написал письмо епископу, предлагая прислать молодых священников в опустевшие приходы. Кроме того, я думаю расширить и усовершенствовать здание приюта.

Айлин стиснула руку герцога, без слов выражая этим прикосновением обуревавшие ее чувства.

Когда викарий ушел, а герцог отдал распоряжение развезти по деревням пиво и сидр, чтобы их жители могли выпить за здоровье молодых, она сказала:

— Как только я могла усомниться, что ты и есть истинный герцог!..

Она поддразнивала его, но сама была готова плакать от счастья.

— Я еще успею натворить кучу дел, которые тебе не понравятся!

Айлин засмеялась и, прислонившись к плечу мужа, сказала:

— У меня предчувствие, что я снова и снова буду повторять тебе, как ты прекрасен, и в результате ты возомнишь о себе, Бог знает что!

Он рассмеялся и поцеловал ее.

Потом, словно по повелению волшебной палочки, молодые оказались в Париже.

Там герцог накупил для нее столько великолепных нарядов, что Айлин запротестовала, уверяя Шеридана, что корабль, на котором они собирались плыть в Индию, потонет от тяжести их багажа.

Но когда они поднялись на борт пассажирского парохода в Марселе, где все мужчины не могли оторвать от нее восхищенных взглядов, Айлин почувствовала такую уверенность, которой никогда не знала раньше.

Но прекраснее всего для нее было оставаться наедине с герцогом, а ему — одаривать ее любовью, которая превращала робкую девушку в женщину ослепительной, божественной красоты, перед которой он преклонялся.

— Я искал тебя всю свою жизнь, — говорил он. — На картинах и скульптурах, в музыке, на заснеженных вершинах Гималаев, но до сих пор был уверен, что ты существуешь лишь в моем воображении.

— А вдруг… ты… разочаруешься во мне?..

— Этого никогда не будет, любимая моя!

Всякий раз, когда я гляжу на тебя, всякий раз, когда я к тебе прикасаюсь, я влюбляюсь все больше и больше. Я уверен, что боги предназначили нас друг другу с самого начала времен.

— Мне так хочется верить в это! Расскажи мне еще о переселении душ, чтобы я никогда больше не боялась и… не желала… смерти.

Герцог вспомнил слова, которые девушка произносила в бреду и, крепче прижав ее к себе, сказал:

— Неужели ты не знала, что будешь принадлежать мне? И неужели я хоть на миг мог подумать, что мне удастся избежать своей кармы?

И снова он целовал ее, и больше не было слов, а пламя любви разгоралось все ярче и ярче, пока не достигло небывалых высот наслаждения.

Айлин чувствовала, что они стали единым целым, теперь и навсегда.

Лежа в объятиях Шеридана, прильнув к его плечу, она спросила:

— А как… долго мы… пробудем в Индии?

Она еще не задавала ему этот вопрос, опасаясь услышать ответ.

Конечно, ей хотелось, чтобы их медовый месяц длился вечно, но мысли Айлин всегда возвращались к Дому и людям, которые искренне ждали их возвращения.

Зная, о чем она думает, герцог ответил:

— В мире есть множество мест, которые я хотел бы показать тебе. Не только Индию, но и Сиам, Сингапур.

Он заметил вопрос в ее глазах, и договорил:

— Но ты, моя дорогая, убедила меня, как важно мое присутствие в Англии, и я понимаю, что мы не можем путешествовать слишком долго.

Айлин вздохнула с облегчением.

— Я хочу, чтобы ты сам чувствовал это, ведь порою, когда мне бывает так хорошо… когда я бываю так счастлива, я все равно чувствую себя виноватой перед людьми в имении, помочь которым можешь только ты…

— Я помню об этом, но я оставил вместо себя двух знающих людей. Помимо всего прочего, они должны будут открыть работы на сланцевом и гравийном карьерах, а это значит, что множество молодых людей получат работу и им не нужно будет перебираться в город.

Айлин слушала мужа, не перебивая, а он еще крепче прижимал ее к себе, понимая, что она ждала от него именно этих слов.

— К тому же, — продолжал он, — хоть ты и не говорила мне об этом, но я знаю, что во имя нашего рода я должен выполнять некоторые наследственные обязательства в отношении всего графства и королевского двора, которые твой отец игнорировал.

В его тоне звучали иронические нотки, но уже не было ни злобы, ни цинизма.

Он просто посмеивался над самим собой при мысли, что именно он, некогда изгнанный из Тетберийского аббатства, теперь восстанавливает родовые традиции.

— О, милый, — только и могла произнести Айлин, — в мире нет более прекрасного и замечательного герцога!

Она помолчала и спросила:

— Но… будет ли… тебе это… в радость?

— Прежде, чем ты вывернула весь мой мир наизнанку, я собирался стать крупным торговцем. Так я сколотил свое состояние и был вполне доволен своей жизнью на Востоке.

Айлин слушала, затаив дыхание.

— Но теперь я совершенно настроен не только радоваться жизни в роли герцога, но и, возможно, прославлять нашу фамилию, как это делали предки, которыми ты так страстно восхищаешься.

— Я восхищаюсь одним лишь тобой. А после этих слов, я не только обожаю тебя, но и восхищаюсь и горжусь тобой!

Понизив голос, она добавила:

— Только человек, исполненный величия, мог, подобно тебе, изменить свои взгляды во имя свершения благородных дел, лишь потому, что этого от него ожидают другие.

От внимания герцога не ускользнуло восхищение, которое звучало в ее голосе.

В лучах восходящего солнца Айлин была так прекрасна, и в ее глазах герцог прочел такое восхищение, что он сжал жену в объятиях, и их губы нашли друг друга.

Айлин чувствовала, что все это уже свершалось с нею прежде, не в этой, а во множестве иных жизней, и их любовь была стара, как само время, и молода, как само будущее.

Это была их судьба, их карма, и она верила, что теперь, когда они вместе, им удастся сделать мир чуточку лучше для тех, к кому жизнь была менее благосклонна.

— Я люблю тебя, — шептала она, касаясь губ герцога своими губами. — Ты… такой замечательный… Такой красивый! Ты привел меня в рай, где… царит сама любовь!..

— Милая, я всегда хотел, чтобы ты чувствовала себя именно так, — сказал Шеридан. — Я люблю тебя и намерен посвятить всю свою жизнь тебе, исполняя все твои желания!

Произнося эти слова, он приподнялся, и, глядя на Айлин сверху вниз, медленно, словно у них впереди была целая вечность, склонился над ней и снова приник к ее губам.

Она слышала, как их сердца бьются в унисон и упивалась сознанием того, что огонь, сжигающий их обоих, есть сама любовь, благословленная Богом.

И это была любовь, создающая жизнь.

Айлин мысленно молилась о том, чтобы Господь послал им сына, который станет продолжением рода и внесет достойный вклад в историю своей семьи и страны, которой они принадлежат.