"История подводного шпионажа против СССР" - читать интересную книгу автора (Шерри Зонтаг Шерри)

ПРИЛОЖЕНИЕ Б

ВМС США в течение десятилетий шпионили за советскими подлодками, но они так и не могли узнать, что же делалось внутри этих лодок, что собой представляли их экипажи и какие испытания выпадали на их долю. Периодически поступали сообщения об ужасных радиационных происшествиях. Пентагон охотно делился с американской общественностью сведениями об этих происшествиях наряду с противоречивыми предупреждениями о том, насколько огромным и опасным становится советский подводный флот. Теперь, с окончанием «холодной войны», русские ВМС стали более открытыми и с готовностью предоставляют некоторые подробности о том напряженном времени, когда советские ВМС прилагали огромные усилия, чтобы догнать американцев. Бывшие советские подводники теперь считают возможным высказываться о том, чего не могли говорить раньше, – что их командование было больше озабочено количественными показателями и сроками, чем вопросами безопасности подлодок. В результате этого советские ВМС имели самые ужасные происшествия в период «холодной войны».

На первом этапе гонки вооружений в середине 1950-х годов Хрущев призвал Советский Союз «догнать и перегнать Америку». И, соответственно, был сконструирован и построен флот атомных подводных лодок, причем все делалось в спешке и непродуманно. Строительство велось настолько некачественно, что в 1959 году командир лодки В.Н. Чернавин (впоследствии заменивший адмирала С.Г. Горшкова на посту Главкома ВМФ) отказался вывести из судоверфи одну из первых советских многоцелевых подлодок на ходовые испытания в море. Он твердо стоял на своем, даже перед угрозой снятия с должности. И добился того, что его лодку привели в должное состояние.

Пока Чернавин твердо отстаивал свою позицию, другая подлодка «К-19» была выслана в море, причем при ее спуске на воду традиционная попытка разбить о ее борт бутылку шампанского оказалась неудачной – бутылка не разбилась. Это было одним из тех зловещих предзнаменований, о которых знает любой подводник, независимо от чинов, рангов и национальности. Таким было несчастливое начало для этой атомной подлодки, вооруженной баллистическими ракетами.

Летом 1961 года подлодка «К-19» отправилась в Северную Атлантику для участия в учениях под кодовым наименованием «Северный полярный круг». Она должна была играть роль американской подлодки, которая, прячась под водой, проходит под советскими противолодочными силами, уходит от остальных сил флота, находит полынью во льдах, всплывает и производит учебный пуск баллистической ракеты.

Остальные корабли флота остались для продолжения учений, а «К-19» в подводном положении пересекла Норвежское море. Был штиль. Экипаж лодки уже предвкушал окончание похода и возвращение домой.

4 июля в 4.15 утра, когда лодка достигла точки около 100 миль от небольшого норвежского острова Ян Майен, севернее Исландии, дозиметры внутри лодки стали показывать повышение уровня радиации. Реактор вышел из строя. Его топливные стержни в активной зоне продолжали нагреваться. Первый контур охлаждения вышел из строя. Трубопровод лопнул, вышли из строя циркуляционные насосы, и уже ничто не могло остановить цепную реакцию и предотвратить дальнейшее разогревание топливных стержней. Когда температура топливных стержней достигла 1000 градусов, на внешней стенке реактора начала обгорать краска.

Необходимо было иметь запасную охлаждающую систему, чтобы предотвратить катастрофу. Но «К-19» была одной из первых лодок в процессе создания атомного подводного флота, и этого не было предусмотрено.

Командир лодки Ю. Позетиев приказал всплыть. Он попытался по радио вызвать помощь, но радиосвязь вышла из строя. Между тем механики на лодке приступили к сооружению временной охлаждающей системы, используя систему питьевой воды. У них возник отчаянный план. Несколько человек собирались пройти в теперь уже сильно зараженный радиацией реакторный отсек и пробраться внутрь так называемой «пасти удава».

Лейтенант Б. Корчилов вызвался идти первым. За ним последовали другие из реакторной команды. Эти парни, по сути еще мальчишки, пошли в реакторный отсек. Эти восемь человек сваривали трубопроводы, соединяя их с помпами и клапанами. Они находились в отсеке 2 часа, перенося жару и невидимую радиацию, пронизывавшую их тела. Каждый получил более 100 смертельных доз радиации.

Иван Кулаков, 22-летний старшина, наблюдал, как они выходили из отсека, с трудом двигаясь и не в состоянии говорить, их лица были изменены до неузнаваемости. Он с ужасом заметил, что их старания оказались безуспешными, поскольку помпы охлаждающей системы все равно разрушились. Стала очевидной необходимость соорудить временное устройство взамен разрушившихся помп. Кулаков добровольно пошел с уверенностью, что сможет сделать это в самый кратчайший срок. Он был почти уверен, что погибнет, делая это. У него в голове постоянно мелькали лица тех первых восьми ребят, и эти видения не прекращались, пока он пробирался по колено в радиоактивной воде. По мере того как радиоактивная вода проникала через его кожаные сапоги и радиация начинала обжигать ноги, ему начинало казаться, что переборки и вода светятся, возможно от жары.

Его руки были обожжены, когда он открывал клапаны, чтобы выпустить пар из реактора. Моряк практически ничего не видел и едва-едва дышал. Оставалось только молиться, чтобы завершить работу и перебраться обратно, не упав при этом в ужасное, причиняющее боль радиоактивное озеро, которое уже разъедало его ноги.

Наконец, он выбрался, но, к несчастью, сразу же понял, что еще один клапан вышел из строя, и придется возвращаться. Он уже получил пять смертельных доз радиации. Вне реакторного отсека уже находились мертвецы. Если он снова попадет внутрь отсека, то несомненно окажется одним из них.

Затем, когда температура топливных стержней достигла 1470 градусов, трубопроводы и клапаны выдержали. Временная охлаждающая система начала функционировать. Кулаков с трудом выбрался из «пасти удава», и командир Позетиев повернул «К-19» в направлении кораблей флота, которые продолжали проводить учения, длившиеся, казалось, целую вечность (по крайней мере для восьми человек это точно). Он понимал, что весь экипаж получит смертельную дозу радиации, если не удастся как можно быстрее снять людей с борта лодки.

Восемь человек, которые работали в аварийном реакторном отсеке, умерли в течение недели. Их похоронили в свинцовых гробах. Командир лодки Позетиев протянул три недели. Другие члены экипажа, которые находились слишком близко от внешней переборки реакторного отсека, прожили около месяца или несколько больше. Кулаков, у которого оказались неизлечимо обожжены руки и ноги, выжил с помощью переливания крови и пересадки костного мозга, но остался навсегда инвалидом.

Даже при этом Москва не собиралась отказываться от одной из своих немногих атомных лодок. Хрущев все еще пытался догнать американцев. На «К-19» прибыл новый экипаж, и люди снова вошли в ее реакторный отсек. Только теперь лодке дали новое неофициальное имя – «Хиросима».

В 1962 году советские ВМС очень хотели порадовать Хрущева, у которого было большое желание посмотреть, как атомная подлодка из подводного положения запускает баллистическую ракету. Руководители ВМС предложили ему посмотреть на подлодку, которая, по их словам, может удовлетворить его желания, и это будет новым успехом, о котором можно будет объявить в газете «Красная звезда».

Хрущев наблюдал за этим испытанием и был настолько удовлетворен увиденным, что распорядился – за превосходный запуск ракеты наградить экипаж показанной ему подлодки «К-3», которая недавно успешно прошла подо льдами Северного полюса. Никто не осмеливался сказать ему, что он принес эту награду в жертву чистой иллюзии.

Советские ВМС все еще имели слишком много проблем с запуском ракет с атомных лодок, чтобы рисковать неудачей на глазах у Хрущева. Поэтому, вместо того чтобы позволить «К-3» совершить попытку запуска ракеты, командование ВМС поставило поблизости от нее дизельную подводную лодку типа «Гольф». Спрятанная и неопознанная, эта дизельная лодка и произвела успешный запуск ракеты.

История советских ВМС продолжала развиваться, и в ней постоянно переплеталось героическое, трагическое и даже комическое.

В июне 1967 года накануне арабо-израильской войны подлодка «К-131» была послана в Адриатическое море для того, чтобы ждать там дальнейших указаний. Как только началась арабо-израильская война, командиру лодки Кулинченко было приказано в течение 15 часов подготовить лодку к нанесению ракетно-ядерного удара по Тель-Авиву.

Командир был ошеломлен. Он вовсе не хотел стрелять по Тель-Авиву, но знал, что не может не выполнить приказ. Для того, чтобы добраться из Адриатики до Средиземного моря, пройти мимо Греции, острова Крит и подойти на дальность стрельбы до побережья Израиля, «К-131» должна была идти со скоростью 57 узлов. А ее обычная крейсерская скорость составляла всего 20 узлов. К тому времени, когда через 6 дней война уже закончилась, «К-131» и ее ядерное оружие были еще на переходе.

В конце концов она встретила в Средиземном море советскую боевую группу, состоявшую из 40 надводных кораблей и 10 дизельных подлодок Черноморского флота. «К-131» не принадлежала к этой группе. Она была не с Черноморского флота. Но в Советском Союзе хотели, чтобы в этом шоу в Средиземном море участвовала бы и одна из новых атомных лодок Северного флота. И это было только начало. Вскоре Средиземное море станет новым полем боя в подводных противоборствах.

По тому времени в советских ВМС имели слабое представление о том, что могут, а что не могут делать атомные лодки. Перед войной, когда «К-131» была на переходе в Адриатическом море, транспорт снабжения любезно предложил ей топливо и воду, оговаривая при этом, что эти предметы могут быть у него на исходе. «У нас есть пресной воды столько, сколько нужно, – пришел ответ от подлодки, – мы только что изготовили ее и готовы передать вам». На Черноморском флоте не было атомных лодок, и удивленный экипаж транспорта снабжения не знал, что вода и топливо – это две вещи, которые любая атомная лодка производит сама.

Одной из следующих советских подлодок, шедших в Средиземное море, была «К-3», та самая, которую Хрущев наградил за мнимый запуск баллистической ракеты. На этот раз у одного из ее офицеров Л. Каморкина было плохое предчувствие. За два дня до выхода из порта на Баренцевом море он прогуливался со своей пятилетней дочерью, и встретившийся с ним друг припоминал, как он поделился с ним следующим предчувствием: «Не знаю почему, но мне не хочется идти в этот поход».

Это чувство было таким сильным, что Каморкин поклялся, что это будет его последний выход в море на этой лодке. На беду маленькой девочке, которая слушала, как ее отец говорил о своих печальных предчувствиях, Каморкин оказался прав.

8 сентября 1967 года в 1.52 на подлодке «К-3» вспыхнул пожар в одном из генераторов кислорода. Она возвращалась из похода в Средиземное море и была уже недалеко от дома, около Нордкапа (Норвегия), примерно в том же месте, где в свое время на американской подлодке «Кочино» произошел первый взрыв.

Проявляя такое же благородство, как и командир «Кочино» Р. Бенитес, Каморкин бросился, чтобы предотвратить распространение огня на торпеды, которые от огня могли взорваться и погубить лодку. Он приказал всем покинуть торпедный отсек, а сам остался там и открыл доступ забортной воды в отсек. Наблюдая, как вода поднимается и закрывает торпеды, он понимал, что подготовил собственную смерть. Офицер утонул около своих торпед и никогда не узнал, что 40 человек, которых он так доблестно пытался спасти, потеряют сознание, отравившись угарным газом, и умрут вскоре после него.

Подлодка, уже прозванная «Хиросимой», продолжала создавать проблемы для командования советских подводных сил. В ноябре 1969 года она врезалась в американскую подлодку «Гато» с такой силой, что вошла в крутое пикирование. В результате столкновения была выбита антенна носового гидролокатора и разбиты крышки торпедных аппаратов.

Тем не менее «Хиросима» продолжала плавать вплоть до своей последней катастрофы. В 1972 году на лодке возник пожар, когда она находилась в 600 милях от Ньюфаундленда. На этот раз 26 офицеров и матросов погибли. Предполагалось, что 12 других должны были умереть, задраенные в кормовом отсеке, не имеющие возможности выбраться через загазованные отсеки лодки. Они оставались в отсеке 23 суток, пока «Хиросима» не доковыляла домой.

То, что эти 12 человек остались живы, является единственным счастливым исходом, когда-либо зарегистрированным на «Хиросиме». Она запомнилась и вошла в историю за пожары, радиацию и смерти членов экипажа.

Советский Союз внес кое-какие изменения в разведывательные операции на море, добавив к своему подводному флоту и надводные траулеры (специально оборудованные для подслушивания), по натовской терминологии «AGI». Это был самый простой и дешевый способ для Советского Союза иметь «часовых» у всех основных американских баз, находящихся как на территории США, так и за рубежом. Американские подлодки старались как можно дальше обходить эти траулеры. Одна лодка даже села на мель в конце 1960-х годов, пытаясь избежать обнаружения таким траулером, шнырявшим около Холи Лох (Шотландия).

В основном траулеры просто стояли на месте, но иногда вели себя весьма активно. Так, в 1980 году экипаж одного из траулеров, находившийся около острова Гуам, подошел и захватил торпеду, выпущенную в учебных целях американской подлодкой. С этой торпедой траулер медленно пошел обратно в Советский Союз. Американское командование было ошеломлено. Не знали, что делать в этом случае. После некоторого раздумья было принято решение показать военную силу, дабы другие советские суда не пытались в будущем повторить подобную дерзость.

В течение 12 часов две боевые группы авианосцев были высланы из Йокосуки и с Филиппинских островов с задачей перехватить траулер. Через один или два дня траулер был окружен около острова Окинава. К тому времени ВМС США уже подключили к этому делу госдепартамент, и началась интенсивная дипломатическая переписка. В конечном счете капитан траулера, которого привели в смущение американские корабли, сбросил торпеду за борт. К торпеде была прикреплена записка на английском языке, краткая и по существу. Капитан сообщал, что торпеду просто прибило к борту его судна. Наблюдавшим за этим офицерам разведки казалось, что советский капитан как будто говорил: посмотрите, что я вытащил из морской пучины. Во всем мире это считается естественным и невинным занятием.

В конце лета 1985 года американская подлодка «Балтимор» (бортовой номер SSN-704) была направлена в район севернее Норвегии для наблюдения за советской подлодкой типа «Зулу IV». ВМС США стало известно, что эта подлодка постройки 1950-х годов была одной из научно-исследовательских подлодок, которые и ранее замечали в этом районе. «Балтимор» уже готовилась пройти под советской лодкой, как американские подводники заметили трос, свисавший с нее. Через подводный перископ с трудом различили, что советские моряки опускают на тросе открытые сани, имеющие балластные цистерны по бокам. На санях находился водолаз в скафандре, похожем на скафандр космонавта, с воздушными шлангами, идущими к лодке. На борту «Балтимор» было отдано распоряжение соблюдать тишину, ходить только в резиновой обуви и не хлопать дверями. Был отключен холодильник и даже аппарат по производству сока. В кают-компании работала только кофеварка.

Вскоре гидроакустики уловили звуки копки песка на глубине 100 метров. Перехватывая разговоры по внутреннему телефону в советской подлодке, экипаж «Балтимор» понял, что советские моряки ищут подводный кабель связи.

Американской военно-морской разведке было известно, что такой кабель, идущий из Мурманска в Англию, был проложен еще в царские времена. Им больше не пользовались, и в Советском Союзе должны были знать об этом. Возможно, проводилось обучение водолазов. По-видимому, Советский Союз готовился догнать США в деле подслушивания подводных кабелей связи, о чем ему стало известно за несколько лет до этого, или к обрыву кабелей, связывающих американскую систему подводных гидрофонов.

Море было бурным, высота волн доходила до 10 метров. Тем не менее, советская лодка продолжала задерживаться. Американская лодка вела наблюдение уже двое суток. На третьи сутки все звуки копания песка и вообще все звуки прекратились. «Балтимор» немного приблизилась, и ее экипаж понял, что от подлодки типа «Зулу» болтается пустой трос, без саней. По-видимому, сани потерялись вместе с водолазом.

Напряженная тишина воцарилась на «Балтимор». «Я помню, что все в боевой рубке повернулись и посмотрели друг на друга, – сказал один из членов экипажа американской подлодки. – Мы поняли, что, скорее всего, подводник погиб. И для нас не имело значения, гражданином какой страны он являлся».