"Кремлевский фантомас" - читать интересную книгу автора (Кассирова Елена)29 Четверг, 18 августаНовое Катино исчезновение превратилось ночью в кошмар. Костя обнимался со змеями, а когда вырвался и нашел любимую, и припал губами к ее лицу, у нее оказалось три головы – няни Пани, Розы Федоровны и Лидии Михайловны, и целовал он фиолетовую помаду Лидии Михайловны. К счастью, то и дело он просыпался. Заглянул к бабушке. Она тоже ворочалась. Покряхтывала. Под утро Клавдия Петровна поднялась и потащилась, цепляясь за кресла и тумбочки, в угол. – Ба, ты что? – Ох, мыфы там. – Нет там мышей, ложись лучше. Утром было ветрено и дождливо. Природа собиралась с силами к празднику. Касаткин надел куртку и собрался в Успенский собор. Но тут по телефону пришла ужасная новость. Скончалась Лидия Михайловна. Особенно было страшно, что умер человек, без которого другой человек жить не может. Потом позвонила Маняша. – К-костя, – пробормотала она. – Константин! – это взял трубку Бодайбо. – Зайди-кась к нам! Костя в три прыжка взлетел к Фомичевым. Лидия Михайловна лежала на кухне в позе зародыша, абсолютно синяя. Рот раздвинут, но сжат – сведен в судороге, так и затвердел. Маняша ходила вокруг матери. На столе – открытый «Реми Мартен», пробка и стопочка с засохшей коньячной каплей. Милиция приехала сразу вся, «старухина» и «фантомасовская». Криминалистов, фотографов и судмедэкспертов тоже оказалось по два. Но и невооруженному глазу было видно: у Фомичевой, как у Панявиной, – отравление. Коньячная стопка до сих пор шибала в нос горьким миндалем. Из бутылки воняло так же. В кухне остались эксперты, оперы в комнате занялись с Маняшей и Октябрем. Маняша держалась еле-еле, на одном своем смирении. Бодайбо куражился. Касаткин, теперь на правах посвященного в дело, «работал» вместе с ментами. Картина складывалась следующая. Фомичевы ужинали накануне втроем, потом Бодайбо ушел к себе в комнату, а женщины смотрели телевизор, разговаривали. – Мама, – рассказала Маняша, – опять начала, что нельзя так жить, как я, что ей стыдно за меня перед подругами, я в слезы, она в слезы, пошла на кухню, а я легла, ничего не слышала. Утром встаю, иду на кухню – мама на полу, холодная уже. – Ничего не трогали? – Нет. Мамочка… Наконец-то ее голос дрогнул. Маняше дали воды. Костин «куратор» Соловьев занялся Октябрем и его «Реми Мартеном». Коньяк был открыт в воскресенье вечером в гостях у Кости, выпит наполовину. Потом Бодайбо до бутылки не дотрагивался. – Почему? – Она стояла на кухне у баб. А я не ходил к ним. Ну их к едрене-фене. Я пил у себя. «В принципе, понятно, – подумал Костя. – У дикаря всё дико: сначала унесет от жмотства, потом не пьет от деревенской застенчивости». – А кто прикасался к бутылке? – В воскресенье, когда принес к Константину, там наливали себе все, мужики, старухи тоже. – А потом? – Потом я унес ее к нам, поставил на кухне. – И кто пил? Пауза. – Вы, Мария Георгиевна? – Н-н-н… – Маняша застонала. – Нет же! – А вы? – Октябрю. – Да ну его. У меня есть в комнате. – А враги у вас есть? – Были, есть и будут, – оскалился Бодайбо. – Кто? – Все. – Почему – все? – А я всех вывожу на чистую воду. – А в доме у вас есть враги? – А поди знай. Чужая душа, как говорится. – Может, всё же метили не в вас, а именно в Лидию Михайловну? Что такого она могла знать? – По-моему, ничего, – сказала Маняша. – У нас с ней всегда всё вместе. Но мама не пьет! – А вы? Маняша молчала. – А, Мария Георгиевна? – Да… иногда… немножко… пью… как лекарство… – У кого мог быть цианид? – У нас, – уже смелее сказала Маняша. – С весны. Мы морили ос. Появились почему-то осы. На карнизах. И муравьи. Но муравьи – чепуха, а осы – неприятно. – А осы – только у вас? – У всех на этаже. И в соседних подъездах тоже. У Потехиных. И на последнем у Блевицкого. – Откуда взяли яд? – Разносила няня Паня… ну, Панявина. Она могла дать кому угодно. – А у нее откуда? – Не знаю. Она приносила из каких-то своих запасов. Она же мыла пол во всяких великих местах. У нее всегда все всё брали. Давно когда-то она давала нам ДДТ от клопов. Потом хлорку, когда не было мыла. У Касаткина тоже хранилась склянка с осиной отравой, тоже дала Паня. Клавдия Петровна кинула в свой помоечный шкаф и забыла. С осами справился верхний этаж. Эксперты на кухне закончили, Лидию Михайловну увезли. Начиналось очередное милицейское расследование. Опять убита старуха. Опять накануне те же лица. Плюс новое: Бодайбо. Новое? Маняша, слава Богу, зарыдала. Чем носить все в себе, лучше было выплакаться. Мать была для нее всем. |
||
|