"Планета для робинзонов" - читать интересную книгу автора (Забелло Юрий)

3

Наш нехитрый быт постепенно налаживается. Разместились мы в двух каютах, в одной я и Мартин, в другой Мария, Сабина и Джек.

Я хотел забрать мальчика к нам, но он важно заявил:

— Не хочу с вами жить, я хочу с Марией и Сабиной.

— Но ведь ты же мужчина!

— Я ещё маленький мужчина, вот когда я стану большой, как Март, я перейду к вам.

Ну, это и неплохо. Мария возится с ними с утра и го вечера. Удивительно замкнутая девочка. За все десять дней я только два или три раза слышал её голос.

День начинается с умывания. Точнее, мы растираемся мокрыми полотенцами — экономим воду. Правда, я не очень уверен, что это необходимо, но все-таки… Кто его знает, как там с системой регенерации?

Потом мы завтракаем. Пьём кофе со сгущённым молоком. Молока у нас много: по весьма скромным подсчётам, около двадцати тысяч банок.

После завтрака идём в библиотеку. Джек, Мария и Сабина с удовольствием смотрят всевозможные детские мультфильмы. Мне и Мартину тоже иногда это интересно, но чаще мы играем в шахматы или читаем. Потом обед, снова библиотека, ужин и сон.

Каждый день Джек задаёт нам новые загадки. Вчера был такой разговор:

— Дядя Роб, а чего Сабина врёт, что мы летим?

— Она не врёт, мы действительно летим.

— А почему же, когда мы с мамой летали в самолёте, был большой шум и качало, а тут ничего этого нет. Сабина врёт, мы просто стоим на месте.

Сегодня:

— Дядя Роб, а куда мы летим?

— Далеко, малыш, искать новую Землю.

— А зачем?

Хотел бы я сам знать: зачем? Но ему я сказал:

— Будем там жить. Построим домик в лесу и будем сажать огород. А ещё надо ходить в лес за дровами…

— А волки там будут?

Сегодня совершенно неожиданно Джек расплакался:

— Я хочу к маме! Где моя мама? — и размазывал кулачками слезы по щекам.

Я взял его на колени и долго утешал. Он никак не мог успокоиться, пока я не сказал, что мама скоро догонит нас, а пока папой ему буду я. Он страшно обрадовался:

— Сабина! Сабина! Слышишь, теперь дядя Роб будет мой папа! Папа Роб! Папа Роб! — Он соскочил с моих колен и запрыгал вокруг моего кресла.

— Если он твой папа, то и мой тоже! — обрадовалась Сабина и тоже запрыгала вокруг меня, выкрикивая:

— Папа Роб! Папа Роб!

У меня даже слезы на глазах выступили, такая волна нежности поднялась вдруг откуда-то из глубины и охватила меня.

Мартин улыбался, глядя на бурное веселье. Мария же, как всегда была невозмутима.

Джек скоро устал бегать и прыгать, забрался ко мне на колени и снова заплакал:

— Чего ты, глупый? — спрашивал я, обнимая его маленькое тельце и неумело пытаясь приласкать его.

— Я хочу на солнышко, я хочу на травку, я хочу играть, — плакал Джек. — Папа Роб, давай окончим летать?

Что я мог ему сказать?

И вот сейчас, когда все уже спят, я думаю о том, что к нам исподволь подкрадывается самый страшный враг — скука.

Ребятишкам невозможно целыми днями смотреть и слушать эти сказки, да и мне уже становится скучновато. А что говорить о Марии? Ведь за её внешней невозмутимостью тоже скрываются человеческие чувства.

Кроме того, появилась одна мысль: мы живём в мире искусственной малой тяжести. На свои перемещения тратим гораздо меньше усилий, чем на Земле. Если так будет продолжаться, наши мускулы и внутренние органы быстро атрофируются, и если мы когда-либо куда-нибудь прилетим и сможем высадиться на поверхность планеты, то не сможем там и дня прожить: нормальная тяжесть пас убьёт.

Выход один: ежедневные физические упражнения. Но какой вид спорта избрать? Прыжки в высоту? Так мы давно уже побили бы все мировые рекорды… Если бы не мешал потолок! Тяжёлая атлетика? Да в наших условиях Джек запросто поднимет двухпудовую гирю, как яблоко!

Помню, в юности, когда я занимался плаванием, тренер заставлял нас тянуть резиновые жгуты для развития мышц. Надо поискать в медицинском инвентаре. Может быть там есть такие жгуты? И ещё одно. С завтрашнего дня начинаю заниматься с ними школьной премудростью. Хватит ребятишкам лодырничать и скучать.

Теперь наш день начинается с обшей зарядки. Мартин отыскал-таки в медицинском отсеке резиновые эспандеры, их прицепили к скобам в стенах коридора, и каждый, даже Джек, делает определённый комплекс упражнений.

Я на себе почувствовал их пользу — первые два—три дня у меня страшно болели мышцы во всем теле, даже, душ не снимал боль. Кроме того, бы с Мартином крепко повозились и убрали тридцать амортизационных камер, оставили только шесть ближайших к пульту и освободили громадную площадь для игр.

Среди инвентаря нашли и мячи, и сетки, и даже комплект для настольного тенниса.

Все время до завтрака — два часа — посвящено спортивным играм.

На Земле Джек, несмотря на то, что для своего возраста он довольно крупный мальчик, просто не смог бы играть в настольный теннис, он ведь чуть-чуть только носом достаёт до стола. Здесь же он, делая головокружительные прыжки, достаёт мяч и иногда выигрывает у Мартина (если тот поддаётся).

Девочки тоже играют в теннис, но их больше привлекает гимнастика с элементами акробатики (в нашей библиотеке обнаружилось руководство) и игры с верёвочкой, так называемой скакалкой.

После завтрака начинаются занятия. Книг у нас мало, зато нашлись большие запасы бумаги и письменных принадлежностей.

Джек ещё мал, поэтому он в часы занятий что-нибудь рисует и пытается писать буквы. Я же занимаюсь с Сабиной и Марией. Хотя Мария гораздо старше, уровень их знаний примерно одинаков, если иметь в виду, конечно, школьную программу, а не жизненный опыт, его-то у Марии, наверное, хватило бы на двух городски с девочек её возраста. Однако я удивляюсь профессору Мандеру — он взял девочку в семью и не позаботился чему-нибудь научить её. А может быть он, несмотря на свои прогрессивные настроения, в душе считает «цветных» низшими людьми?

Потом я даю им «домашнее задание» и начинаю заниматься сам, помогаю Мартину, если это бывает необходимо.

Конечно, учитель на Земле в классе долго вталкивает ребятишкам в голову арифметику и другие вещи, а у нас нет времени: вдруг завтра (конечно, в переносном смысле — впереди по курсу нет ни одной звезды) нам придётся садиться на какую-то планету, а мы даже не знаем, как, к примеру, включить тормозные двигатели. Поэтому я начал сразу с алгебры, считая, что арифметика освоится сама, как частный случай. И занятия идут ускоренным темпом. Основной упор делается на решение задач.

После двух часов делается большой перерыв — два часа спортивных игр. После обеда — час отдыха и снова учёба. В нашей библиотеке нашлись записи лекций для школ и колледжей по математике и английскому языку, и мы с Мартом внимательно их штудируем. А ещё есть физика, химия, биология и уйма других предметов.

Не знаю, правильно ли я сделал, но я исключил из программы обучения географию и историю, считая, что они нам не понадобятся.

С лёгкой руки Джека меня все зовут «папа Роб», даже Март. Я все больше и больше привязываюсь к этому смышлёному негритёнку.

Меня беспокоит только Мария. Правда, она стала разговорчивей. Тоненьким, срывающимся голоском отвечает свой урок. Видно, что она старается, но… То ли стесняется меня, то ли я со своим обучением сильно опоздал. Шутка ли, обучать почти взрослую девочку, которая никогда в жизни не училась. Математика, правда, даётся ей легче, чем английский язык.

Конечно, у Марии есть определённый запас знаний, но они все относятся к тому периоду её жизни, который прошёл в джунглях. На днях Сабина вдруг спросила девочку:

— Мария, а какой самый страшный зверь в джунглях?

Ответ был неожиданным даже для меня:

— Летучие крысы-кровососы. У нас одна женщина забыла хорошо укрыть ребёнка на ночь, так они высосали из него всю кровь!

Пришлось после этого включать общую лекцию о животном мире Южной Америки. Сабина никак не хотела поверить, что такие звери действительно существуют. И тут же задаёт вопрос Джек:

— Папа Роб! А там, куда мы летим, такие будут? Кто его знает, какие там будут!

Успокаиваю его:

— Нет, таких там не будет.

— А какие будут?

Вчера перед сном, раздеваясь, я обратил внимание на мой костюм. И рубашка, и брюки сильно потёрлись, кое где даже порвались. С утра осмотрел одежду ребятишек и пришёл в ужас: она была не в лучшем состоянии. Шутка ли, почти три месяца мы носим одну и (ту же одежду. Конечно, мы её стирали примерно раз в десять дней, так что грязнулями нас не назовёшь, но она просто износилась…

Поэтому вместо занятий мы отправились на верхний ярус, чтобы произвести ревизию в складе одежды.

Для себя и Мартина я выбрал два отличных комбинезона, удобных и лёгких. Попытался найти платье для Сабины, а потом решил, что ей тоже будет удобнее в комбинезоне, но все они были большие, и тогда я спросил у Марии, умеет ли она шить.

— Да, папа Роб, миссис Мандер научила меня, — впервые я услышал её нормальный голос. Как он отличался от того, который я привык слышать во время занятий.

Нагруженные швейной машинкой, разной материей и одеждой, мы спустились в жилой ярус. Одну из пустых кают превратили в «ателье мод», и Мария уселась за шитьё.

Наверное, она шила всю ночь, потому что утром она и Сабина оказались одетыми в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны.

Теперь Мария казалась совсем маленькой девочкой, она была чуть выше Сабины. Ланкадоны вообще малорослые, хотя кое-кто считает, что только из-за плохого питания, а тут ещё комбинезон сильно скрадывает рост.

Но зато нас ждал другой сюрприз. Сегодня Мария впервые взялась играть в теннис с Мартом. До сих пор она играла только с Сабиной или Джеком и играла слабо, а тут вдруг начала бить и справа, и слева, так что Март с трудом ушёл от поражения.

Видимо, её стеснительность, воспитанная годами жизни в зависимом положении, постепенно проходила. Она почувствовала себя равной среди равных, стала держаться свободнее. И с учёбой у неё пошло гораздо лучше. Она перегнала Сабину и занимается уже по специальной программе, которую я для неё составил.

Если считать, что мы вылетели с Земли 12 августа, то сегодня Новый год. Чтобы внести какое-то разнообразие в наше размеренное житьё, решили устроить праздник.

Был пир горой. Даже бисквит я ухитрился сделать, используя указания «поверенного кристалла». Только вместо яиц пришлось класть в тесто яичный порошок.

Даже цирк был, почти как настоящий. Лев ходил по канату (по спинкам кресел), крутил сальто в воздухе и прыгал в обруч, только обруч не горел, потому что, во-первых, нельзя допускать излишний расход кислорода, — кто его знает, что там за система регенерации, — а во-вторых, лев мог сильно обжечься. Как и полагается царю зверей, он иногда останавливался, поднимал голову и начинал громко рычать, тогда укротительница начинала щёлкать воображаемым бичом и приказывала: «Тубо, Цезарь!» — это мы подсмотрели в одном из фильмов про цирк. Лев — его изображал Март — успокаивался и продолжал программу.

А потом по арене поскакал конь, а на нем стояла наездница и тоже щёлкала бичом и выделывала всякие коленца. Вдруг она сорвалась со спины коня как раз в тот момент, когда посылала воздушный поцелуй, и, наверное, сильно бы ударилась, если бы верный «конь» не подхватил её на руки.

Коня тоже изображал Март, укротительницей свирепого льва и по совместительству наездницей выступала Сабина, которая под руководством Марии сшила себе специальный цирковой костюм.

А потом я взял банджо, и мы все пели.

Было очень весело.