7

Объятый ужасом Сойер падал в бездну, разверзшуюся под его ногами. В

одно мгновение он с пугающей отчетливостью понял, что с ним произошло.

Твердь, на которой раскинулся город хомов, оказалась лишь малой частью

другого, неведомого мира. И сейчас, угодив в дыру, которую он принял за

гладь озера, Сойер увидел под собой бледно-серебристое небо и полускрытую

облаками далекую поверхность. Часть облаков имела мрачную, грозовую

окраску.

Время для Сойера изменило свой бег, секунды, казалось, растянулись в

часы. Внезапно что-то хлестнуло его по лицу, руки непроизвольно вцепились

в какие-то тонкие, но достаточно прочные нити. Рывок оказался так силен,

что инспектор чуть не потерял сознание от резкой боли в позвоночнике.

Планета далеко под ногами Сойера раскачивалась, как в дурном сне.

Инспектора начало мутить, и он зажмурился, судорожно хватаясь пальцами за

ломающиеся нити. С трудом заставив себя открыть глаза, Клиффорд посмотрел

вверх. Обнаженные корни, за которые он держался, были такими слабыми и

ненадежными, что инспектор боялся пошевелиться.

Теперь у него появилась возможность как следует рассмотреть огромное

отверстие над головой. Край почвы вокруг пролома оказался столь тонок, что

деревьям пришлось в поисках пищи выпускать свои корни далеко в пустоту. И

хотя Клиффорд зацепился за наименее тонкие из них, в ярде от себя он видел

крепкие, вполне надежные стебли, способные легко выдержать вес

человеческого тела. Но добраться до них было непросто.

За шиворот Сойеру посыпались мелкие камни, и над краем обрыва появилось

жестокое, бледное лицо Иете, на котором явно читалось разочарование: хом

был еще жив.

— Альпер! — негромко позвала женщина. — Альпер, это ты?

Сойер молчал, прикидывая, есть ли шанс перебраться на более толстые

корни.

Снова послышался шорох падающих камней. Иете еще ниже наклонилась над

пропастью.

— А, ты не Альпер! Ты влез не в свое дело и попал в мою ловушку. Ну что

ж, вини только свою глупость, — она рассмеялась. — Не знаю, стоит ли тебя

оттуда вытаскивать?

Клиффорд не ответил, прекрасно понимая, что надеяться можно только на

себя. Мышцы его ныли от усталости, развязка неотвратимо приближалась, но

сдаваться просто так не хотелось, и Сойер начал медленно перемещать свое

тело, тревожно прислушиваясь к треску корней.

— Если Огненная Птица с тобой, — вновь заговорила Иете, — то я тебя

вытащу. Ну что, ты принес ее? — Она помолчала. — Конечно принес, ты же не

дурак. Давай ее сюда, и я помогу тебе выбраться!

Не отвечая и не глядя на нее, Клиффорд попытался принять наиболее

удобное для прыжка положение. Наконец, глубоко вздохнув, он бросил свое

тело вперед, вдоль стены. Бездна разверзлась у него под ногами, и пальцы

его, как клещи, впились в твердую шершавую кору. Ухватившись поудобнее,

Сойер прижался лицом к влажной, прохладной поверхности скалы. Внутри у

него все сжалось от пережитого напряжения.

Сверху раздался резкий злой возглас, и мимо Клиффорда пролетело

несколько камней. Он поднял глаза и увидел, как Иете карабкается по

склону, бормоча что-то на своем языке. Догадавшись, что это ругательства,

инспектор расхохотался. Сейчас, чувствуя твердую опору под ногами, он

склонен был видеть жизнь в более светлых тонах, чем минуту назад.

— Что у тебя произошло? — в голосе Иете слышалась тревога. — Еще раз

повторяю: если хочешь спастись, отдай Птицу. Я не хочу тебя убивать. Я

ждала Альпера.

Но Сойер не слушал ее. Заметив нору в отвесной стене, он оплел ногами

толстый корень, освободил одну руку и сунул ее в отверстие. Внутри

зашевелилось что-то пушистое. Клиффорд отдернул руку, и вслед за ней

показалась любопытная мордочка с черными бусинками глаз. Зверек, очень

похожий на белку, крепко держался коготками за выступающий из земли

корешок и удивленно смотрел на человека, вероятно впервые встретившись с

подобным животным.

Сойер хмыкнул в веселом изумлении, чем сильно испугал белку. Быстро

развернувшись в узком проходе и мазнув пушистым хвостиком человека по

лицу, она юркнула назад. Свободной рукой Клиффорд вытащил теплый, отчаянно

сопротивляющийся комочек и сунул его в другую, более широкую дыру. Белка

обиженно пискнула и скрылась. Затем инспектор вытащил из кармана Огненную

Птицу.

Нажав на края слегка мерцавшей во тьме полоски, он заставил ее

открыться. Сияющие крылья развернулись, и свет, подобный солнечному, залил

черноту провала. Клиффорд почувствовал, как живительный поток энергии

вливается в его жилы, сметая усталость.

— Огненная Птица! — закричала Иете, увидев сияние. Он застыла на краю

обрыва. — Я спасу тебя, только отдай мне Птицу!

Однако Сойер уже хорошо знал, насколько можно доверять словам изнера.

Восстановив силы, он поскорее сжал Птицу. Инспектор не мог знать, какие

опасности таит в себе этот чужеродный предмет. Прекрасно помня крылатые

огни, танцевавшие над трупом шахтера, он не хотел рисковать понапрасну.

Крылья сложились, и поток энергии медленно угас, но Клиффорду больше не

хотелось ни пить, ни есть, ни спать. Отдавать Птицу ему тоже не хотелось.

Тем более теперь, когда найдено такое удобное место, чтобы ее спрятать.

Засунув золотую пластину в нору, Сойер забил отверстие камнем и

присыпал землей, затем попытался выбраться из дыры. Корень угрожающе

затрещал, и затею пришлось оставить.

"Дьявол! Нельзя же вечно болтаться здесь, словно рождественский гусь.

Но если я сорвусь, то погибну, да и Огненная Птица для всех исчезнет.

Хотя… — Сойер вдруг весело усмехнулся, — хотя не для всех. Белка из

любопытства может выкопать камень. Ну что ж, тогда она станет самой

богатой белкой в мире. Иете, во всяком случае, Птица все равно не

достанется".

Успокоив себя таким образом, Клиффорд поднял голову. Пора было начинать

торговаться.

— Эй, Иете! Ты меня слышишь?

Трава на краю обрыва заколыхалась, обдав лицо Сойера дождем брызг, и в

просвете показалось бледное лицо Иете.

— Если поднимешь меня, то мы сможем договориться.

— Я тебе не верю. Отдай сначала Птицу.

Сойер вздохнул.

— Хорошо, но мне так ее не достать, спусти что-нибудь.

В футе от его лица появилась длинная узкая рука. Подивившись такой

доверчивости, инспектор ухватился за тонкое запястье и, слегка дернув,

заорал:

— Тащи! Или я тебя сброшу вниз!

Ответом был дикий крик ярости. Сойер внутренне содрогнулся. Рука Иете

бешено извивалась, удерживать ее было труднее, чем живую змею. Стиснув

зубы, юноша стал медленно подниматься по отвесной стене. Корни

подозрительно затрещали.

— Перестань, Иете! Вытащи меня, иначе мы оба свалимся!

Женщина зашипела как гадюка:

— Идиот, ты думаешь, что я не смогу тебя вытащить?

— Так какого же черта ты ждешь! Тащи, кому сказал! Ну!!!

Сойер очень медленно поплыл вверх. Над головой он слышал тяжелое,

свистящее дыхание.

«А ведь она скорее умрет, чем уступит», — подумал Сойер, а вслух

спокойно произнес:

— Я, кажется, сейчас сорвусь. Тащи скорее, Иете, а то у меня вспотели

ладони, корни скользят… Но тебя я не отпущу.

Глаза Иете сверкали, как изумруды. По мере того как корни выскальзывали

из уставшей, вспотевшей ладони Сойера, женщина все ниже и ниже свешивалась

над бездной. Сережки, как маленькие фонарики, освещали ей дорогу к гибели.

Оказавшись на самом краю обрыва, она злобно зашипела и изо всех сил

дернула руку. Послышался треск оборвавшегося корня.

— Жизнь прекрасна, — философски заметил Сойер, раскачиваясь в воздухе.

Он не видел, за что успела ухватиться Иете, но особых надежд не питал,

понимая, что теперь ей приходится удерживать не только его, довольно

тяжелого мужчину, но еще и себя.

Иете пристально смотрела вниз, как будто ожидая чего-то. Вдруг на ее

лице появилось необъяснимое выражение торжества, и, холодно рассмеявшись,

она выпустила корень, нырнула в бездну, увлекая за собой инспектора.

Удивляясь собственному спокойствию, Клиффорд уставился на быстро

удаляющееся отверстие с поросшими травой краями. Он не понимал, что

происходит.

Неожиданно над краем дыры появилось темное мужское лицо, но через

мгновение исчезло, скользнув в сторону. Тренированная память инспектора

зафиксировала его с фотографической точностью.

Встречный ветер свистел в ушах, временами заглушая чистый, звонкий смех

Иете. Инспектор и Иете неслись навстречу черным грозовым облакам, готовым

принять их в свои объятия. Уж не они ли заставили женщину-изнер броситься

в бездну? Но как конденсированный пар может помочь им?

Внезапно Клиффорд все понял. И чем дольше они летели, тем больше он

убеждался в правильности своей догадки. Верхний край тучи оказался кронами

деревьев. Они стремительно приближались. В последний миг Сойер закрыл

глаза. Удар оказался удивительно слабым. Листья хлестнули по лицу, слегка

оглушив, ветви мягко прогнулись, принимая на себя вес двух человек, и

распрямились, выбросив обоих вверх. Второй удар оказался намного слабее

первого, и, кувыркаясь между ветвей, Клиффорд успел подумать лишь о том,

что деревья в этом мире оказались намного добрее к нему, чем люди. Сейчас

он почувствует твердую почву под ногами… В этот момент голова Сойера с

глухим стуком ударилась о сук, и он впервые в жизни с удовольствием

потерял сознание.

Ему казалось, что он лежит на холодных камнях булыжной мостовой.

Серебристые тени плясали перед глазами. "Выложенная булыжником туча — это

что-то новенькое", — ошарашенно подумал инспектор и приподнял голову,

чтобы осмотреться. Тут же ледяная рука ударила его в лоб, и он больно

треснулся затылком.

— Где она? Что ты молчишь? Куда ты ее дел? — вопросы посыпались градом.

Иете попыталась сорвать плащ с лежащего без движения мужчины, но у нее

ничего не вышло, и она рванула с такой силой, что тот покатился, то и дело

стукаясь головой о камни. Оранжевые круги поплыли у Клиффорда перед

глазами.

Очнувшись, он увидел склоненное над ним бледное этрусское лицо,

озаренное с боков яркими фонариками. В вышине, ярдах в пятидесяти над

островом, мрачно нависал купол внешнего мира.

— Я ее уронил, — пробормотал Сойер, поднимаясь. — Куда мы попали?

— Это плавающий остров, — Иете снова стала трясти его. — Ты точно ее

уронил?!

Голова нестерпимо болела. Обломанные ветви над головой ясно указывали

тот путь, которым Сойер прибыл сюда. То, что он ухитрился остаться в живых

после такого падения, было чудом, хотя и не самым удивительным. Намного

невероятнее был факт существования летающих островов.

— Но на чем же он держится? — инспектор ударил кулаком по камню. — Это

безопасно?

— Откуда я знаю?! — зло бросила Иете. — На чем держится Солнце?.. Не

морочь мне голову, где Птица?

— Я выронил ее, когда мы падали, но успел заметить место. Советую тебе

обращаться со мной повежливее, иначе…

— Куда она упала? — перебила женщина, оглядываясь, словно затравленный

заяц.

— Не скажу!

Удар был молниеносным, и Сойер не успел прикрыться. Упасть ему также не

удалось. Холодная, гибкая рука перехватила его запястье, и Иете стала

выкручивать руку инспектору.

— Ты мне ответишь, хом!

Благодаря полученной от Огненной Птицы энергии Клиффорду удалось

вывернуться, и, резко выдохнув, он рубанул ребром ладони чуть пониже

светящейся сережки. Плоть женщины оказалась твердой, как сталь.

Удар только взбесил ее. Невнятно ругаясь на своем музыкальном языке,

Иете крепче сжала кисть землянина и дернула ее вверх. Сойер застонал.

Кости выскакивали из суставов, мышцы готовы были вот-вот разорваться,

холодный пот заливал глаза.

Превозмогая боль, он прохрипел:

— Ну что ж, давай, сломай мне руку.

Глаза Иете округлились.

— Я не хом, — тяжело дыша продолжал Сойер. — Силой ты не заставишь меня

говорить. Если не хочешь по-хорошему — ломай!

Она так и сделала. Клиффорд взвыл и завертелся на месте, стараясь, пока

еще не поздно, спасти руку. Его выручило неожиданное вмешательство.

Увесистый камень, прилетевший неизвестно откуда, ударил Иете прямо в

лоб. Выпустив кисть Сойера, женщина стала медленно заваливаться назад.

Пущенный с такой силой булыжник должен был непременно разнести ее череп

вдребезги, но за миг до соприкосновения из головы Иете вырвалось странное

сияние, смягчившее силу удара.

"Выходит, изнеры действительно неуязвимы, — мелькнуло в голове

инспектора. — Теперь ясно, почему она прыгнула вниз. Она-то ничем не

рисковала, а вот я, если бы не деревья, обязательно разбился".

События продолжали стремительно развиваться.

Из густой листвы послышались пронзительные крики, и на землю посыпались

отвратительные приземистые существа, мало чем напоминающие людей. Даже

изнеры, со своими непропорционально длинными телами, больше напоминали

землян, чем эти уроды. Но они передвигались на двух ногах, умели метать

камни, и, кроме того, некоторые из них были вооружены длинными стальными

ножами. Они носились по поляне, распространяя едкий запах мускуса и

издавая нечленораздельные вопли.

Сильные руки схватили Сойера и, несмотря на сопротивление, легко, как

ребенка, подняли в воздух. Впрочем, достаточно аккуратно.

Теперь инспектор смог разглядеть их получше: могучие руки изгибались в

любом направлении так, словно были лишены костей, а головы с низкими

приплюснутыми лбами обладали невероятной способностью подниматься вверх на

длинной, выдвигающейся из грудной клетки суставчатой шее, напомнившей

Сойеру шеи черепах.

Дикари передавали его с рук на руки, рассматривали пустыми, почти

прозрачными глазами и обменивались нелепыми хрюкающими звуками, весьма

далекими от человеческой речи. Клиффорда мутило от запаха мускуса. Один из

дикарей протянул к нему огромные лапы и, неторопливо ощупав лицо и уши

землянина, с силой крутанул ему голову. Теперь Сойер увидел то, что

происходило за его спиной. Его шея затрещала. И тут, уже почти простившись

с жизнью, он разглядел Иете и ту свалку, которую женщина-изнер устроила

вокруг себя.

— Иете!!!

Толстая ладонь зажала ему рот, но женщина услышала крик инспектора.

Дико завывая, словно обезумевшая волчица, она ринулась к Сойеру,

расшвыривая врагов, как кегли. Его крик наполнил мышцы Иете свежими

силами, и Сойер благоговейно наблюдал, как она, подобно урагану,

проламывается сквозь ряды дикарей, рассыпая вокруг себя желтые искры.

«Такую силу можно счесть божественной», — подумал Клиффорд, вглядываясь

в искаженное яростью бледное лицо Иете.

Прорвавшись к землянину, изнер издала чистый и протяжный звук, скорее

похожий на удар гонга, чем на восклицание, рожденное человеческим горлом.

Инспектору даже показалось, что он видит расплывающиеся в воздухе круги

звуковых волн.

Реакция дикарей оказалась неожиданной. Забыв про пленника, они

повернули свои черепашьи головы и, не мигая, уставились на Иете.

Воспользовавшись заминкой, Клиффорд выхватил из ближайшей руки длинный,

как сабля, нож и по самую рукоятку вогнал его в грудь отпустившего его

дикаря.

— Брось, не теряй времени! — крикнула женщина. — Сними плащ и кинь его

на землю! Быстрее!

Сойер рвал с себя черную накидку, краем глаза наблюдая за раненым

дикарем. Тот, не обращая ни малейшего внимания на землянина, поднял руку и

небрежно, одним рывком, выдернул нож. На его широкой груди не осталось

даже следа, только с обнажившегося лезвия скатилось несколько капель

золотистой жидкости.

— Неуязвим, — испуганно прошептал Сойер. — Я здесь единственный

смертный!

Тем временем сорванный и отброшенный в сторону плащ плавно опускался на

траву, все больше раскаляясь, пока не вспыхнул ярко-белым искрящимся

пламенем.

Пустые белесые глаза дикарей, не отрываясь, следили за ослепительно

сверкающей материей. На их лицах появилось отрешенное выражение, и дикари

потянулись к пламени, как мотыльки. Все окружающее, включая Сойера и Иете,

было забыто.

С ужасом Клиффорд подумал о том, что могла бы сделать с ним эта

страшная женщина, если бы он отдал ей Огненную Птицу. Плащ разгорался все

ярче, черпая энергию из какого-то непонятного источника. Дикари подступали

к нему, возбужденно распихивая друг друга, к ним присоединялись новые,

выбегая из леса и заполняя поляну.

Движимый неясной тревогой, Сойер обернулся. Раздвигая плечами толпу

зачарованных существ, Иете торопливо пробиралась к нему. Клиффорду не

нужно было объяснять, что случится, когда женщина доберется до него. Круто

развернувшись, он побежал.