"Возвращение Остапа Крымова" - читать интересную книгу автора (Катунин Василий)

ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ

Так уж вышло, что в Харькове, для такого большого города, крайне мало настоящих достопримечательностей. Случайно забредшего уважаемого иностранца можно за двадцать минут галопом провести по двум-трем заслуживающим внимания объектам архитектуры и культуры, находящимся в районе центральной улицы города — Сумской. Начиная от невезучей Благовещенской церкви, через площадь Конституции с импровизированной художественной выставкой, мимо сомнительной архитектурной ценности Струи, служащей визиткой города, вдоль громады Оперного театра и далее сквозь монументальную площадь Свободы до Мемориала, — вся эта тонкая ниточка краеведческой гордости харьковчан простирается всего на восемь километров длиной и сорок метров шириной. Зато по всей огромной территории города — от Основы до Салтовки, от ХТЗ до Павлова Поля — сплошняком раскидана главная достопримечательность этих краев. Это — женщины.

Такого обилия симпатичных, милых, сексуальных, эффектных, красивых и невыносимо красивых женщин, как магнит притягивающих внимание мужчин, обладающих зрением и хотя бы одним единственным мужским гормоном, не встретишь ни в одном городе бывшего СССР. Остап не был коренным харьковчанином и мог высказаться по этому вопросу объективно. Такого количества красивых дам, приходящихся надушу населения, Остап не встречал ни в Нью-Йорке, славившемся своим огненным смешением рас, ни в Рио-де-Жанейро, где отдельная часть женского тела возведена в ранг святого места, ни в Варшаве, где прокуренные и накофеиненные дамы давно уронили былую славу города. Харьковчане в прошлом слыли для москвичей южанами, для западенцев — москалями, для крымчан — хохлами, для средней полосы России — цеховиками, наглядчиками и фотоволынщиками. И в то же время везде этот город считался своим. В Перми, Соликамске, Павлограде и Дербенте могли не знать о Черкассах, Сумах и Ивано-Франковске. Но Харьков знали везде. И если бы в Африке носили куртки на искусственном меху, увлекались наглядной агитацией, продавали и покупали «березочные» чеки и любили вешать на стены ретушированные портреты всех своих родственников, то и для Черного континента Харьков был бы родным. Так уж получалось исторически, что в городе всегда водились мужчины с деньгами, а это всегда было верной приметой, что где-то рядом должны водиться красивые женщины. Универсальность и интернационализм Харькова удивительным образом отразились на общем стереотипе населения. Город, в котором хорошо жилось хохлам и евреям, армянам и русским, силою влечения полов отковал неповторимый облик своего горожанина. И особенно это касалось женщин. При весьма скудных материальных возможностях большинства харьковчанок, используя внешние данные, любую пору года, непонятно откуда берущийся вкус и безразмерную гамму макияжа, делали невыносимым праздное гуляние безлошадных мужчин и повышали аварийность на улицах города. Справедливости ради надо сказать, что закон сохранения баланса действовал и здесь. То есть, стоило многим открыть рот, как они резко начинали терять баллы. Ну а в общем, как только наступал май, в городе было на что посмотреть.

Эта весна была поздней и холодной. Но, выжимая из температуры максимум возможного, харьковчанки приложили все усилия, чтобы появились ноги, бедра, футболки с двумя пупырышками, походки, шикарные волосы всех немыслимых оттенков, губы и темные очки.

Словом, все то, что может выжать признаки жизни даже из старого сухого полена.

Мучимая ностальгией по непознанным женщинам, троица будущих завоевателей города двигалась в таком порядке — впереди Нильский с Пятницей, позади в задумчивости шел Крымов.

У Нильского кружилась голова и болела шея. При виде такого обилия женщин он чувствовал себя влекомым и беспомощным. Он сгибался под тяжестью жизненной аксиомы, что в каждом возрасте — свои прелести, а в молодости еще и чужие. Глядя на Сан Саныча, Крымов громко пропел строчку:

Зачем вы, девушки, красивых губите…

Жора, блестя глазами, клялся себе, что с первых же денег купит хоть какое-то авто. Красивые женщины косяками проплывали мимо и растворялись в толпе, оставляя на душе легкий привкус непрожитой жизни.

Первые слова, которые сказал маэстро, проснувшись утром и глядя в потолок, были «шерше ля фам». Нильский подумал, что эта фраза рождена длительным воздержанием маэстро и, как товарищ по несчастью, в сердцах посочувствовал руководителю. Но дело обстояло не так. Просто Остап решил, что сегодняшний день будет решающим в доукомплектовании штата. А то, что этой единицей станет женщина, от пего практически не зависело.

Боюсь, что сегодня наш завкадрами Пятница будет визировать новое заявление о приеме на работу, — сказал Остап и скомандовал подъем.

Еще лежа в постели, Крымов громко зачитал свой новый утренний «крымик», встреченный бурными аплодисментами соратников:

А наша баба — порох с перцем.

Таких, как Шариков, она

Все любит за собачье сердце

И гениталии слона.

Остап громче всех рассмеялся собственной шутке, заполнив своим смехом всю комнату, от чего сама открылась дверь в коридор.

Компаньоны двигались в направлении почтового отделения, чтобы оплатить несколько объявлений в газеты. Крымов хотел лично отправить пару телеграмм, Нильского же захватили просто проветриться на свежем воздухе. У Сан Саныча, одуревшего от солнца и свободы, рябило в глазах, замыкало на сердце и искрило в суставах.

Раскрашенный весенними красками город вселял в душу смутную надежду, что это не самое последнее место на земле. Устав от вращения головой, Жора подошел к Остапу.

Маэстро, а кто вам больше нравится — девушки или женщины?

Остап улыбнулся.

Жора, задавайте корректные вопросы. Между потерей женственности и потерей девственности очень большая разница, а между женщиной и девушкой — не очень. Если вы о возрасте, то в мои сорок уже надо быть снисходительней к женскому долголетию, потому что годы изменяют не только формы женщин, но и содержание мужчин.

В одном из многочисленных киосков, разбросанных по центру, как в дождливое бабье лето грибы в лесу, Жора купил крабовые палочки. Дотошный Нильский сразу определил по маркировке, что у этого стандартного лоточного продукта вышел срок годности. Пятница, как положено, вернулся к киоску и попросил произвести замену. И, как обычно, перед киоском разыгралась до боли знакомая сцена. Продавец отказался принимать палочки, ничем не аргументировав этот факт. Жора сказал ему, что тот не прав. Киоскер еще раз наотрез отказался заменить просроченный товар, аргументируя теперь это тем, что состоял в интимных отношениях с Жориной мамой. Младший компаньон, хотя и сам редко ладил со своей мамашей, но на данную реплику среагировал нервно. В свою очередь, он заметил нахалу, что сам состоял в интимных отношениях не только с мамой продавца, но и с его бабушкой, всеми женскими членами его семьи и даже с дедушкой. Жора разнервничался и откровенно признался, что имел эти же отношения с самим киоском, и даже с мамой мэра города, расплодившего, по его мнению, киосочников-жуликов. Пятница настолько самовозбудился от собственного монолога, что собирался перейти и к президенту страны, но вместо этого пообещал киоскеру, что устроит тому интимные отношения непосредственно с самими крабовыми палочками, причем сделает это в неестественной форме. Воодушевленный своей правотой и поддержкой пятидесяти собравшихся слушателей, Жора был убедителен. Его аргументы подействовали на продавца, и под бурные аплодисменты толпы товар был принят обратно, а все деньги без обмана возвращены владельцу. Одержав убедительную победу на фронте потребительского рынка, соратники отправились дальше. Проходя мимо площади Свободы, бывшей площади имени Дзержинского, компаньоны увидали несколько перетекающих одна в другую кучек возбужденных пенсионеров с решительными и озлобленными физиономиями. Они были разрежены небольшим количеством мужчин средних лет с вполне разумными выражениями лиц, по которым можно было судить, что это — идейные и технические руководители данного сборища. Над головами митингующих развевались красные флаги, портреты Ленина и Сталина, транспаранты с невинными требованиями свержения существующего правительства и личными оскорблениями в адрес президента страны. Площадь Свободы, по осторожным уверениям харьковчан, являлась второй по величине площадью в мире. Этот факт является лишним свидетельством врожденной скромности горожан, ибо так до сих пор точно и не установлено, какая площадь мира является крупнейшей. Именно это место, а точнее — пятачок справа от подножия величественного памятника Ленину, облюбовали харьковчане в последний десяток лет для того, чтобы каждый со всей откровенностью мог высказать то, что до этого он высказывал только в постели своей жене или соседям во время дележа освободившегося погреба. Это было то моего, где, подобно Нью-Йоркскому Хагар-скверу и Лондонскому Гайд-парку, любой желающий, увидав несколько зазевавшихся прохожих, мог попросить слова и нести все, что ему будет угодно. Вплоть до того, пока не останется последний слушатель. Хотя часто для некоторых не нужны были и слушатели. Упражняясь в риторике, здесь собирались крохотными горстками сторонники различных мнений и по очереди говорили самое противоположное об одном и том же. Остап давно уже знал, что одну и ту же мысль можно выразить двумя тысячами способов: тысячей со знаком «плюс» и тысячей со знаком «минус».

Иногда мини-митинги возникали экспромтом, но чаще они все же происходили не по причине определенного расположения звезд, а были приурочены к знаменательным датам. Люди любят иногда собираться вместе в большом количестве, чтобы острее ощутить свое одиночество. Увидев несколько молоткасто-серпастых красных флагов и выражения лиц митингующих и сопоставив с этим текущую дату, Остап вспомнил, что сегодня день рождения Владимира Ильича Ленина. Раньше этот день отмечался всей страной массовым субботником, потому что, согласно коммунистическим преданиям и легендам, в этот день Ильич имел привычку носить по двору Кремля непонятно откуда взявшиеся тяжеленные бревна и обломки армированного бетона.

В связи с наличием хорошего настроения и обширной ностальгической опухоли, присутствующей в душе, Остап предложил спутникам присоединиться к группе зевак, разместившихся в тени лип в непосредственной близости от того места, где бушевали страсти.

В это время на площади шла острая перепалка между умеренными коммунистами, призывающими к решению всех проблем чисто парламентскими методами, и радикалами, готовящимися вооруженным путем свергнуть правительство и наполнить тюрьмы демократами и предпринимателями. Упоенные наличием большого количества единомышленников и потерявшие ориентацию во времени и пространстве, ораторы поочередно взбирались на трибуну, которой служил стеклотарный ящик. Они выкрикивали в просторы одной из крупнейших площадей мира накипевшее и наболевшее.

То есть, что попало. Тем более, что у каждого этого было предостаточно Наслушавшись знакомых с детства лозунгов и маразматических призывов, Крымов хотел уже было уйти восвояси, как на ящик забралась дама средних лет и решительно потребовала тишины.

Товарищи! Дамы и господа! До каких пор мы будем терпеть это издевательство! До каких пор будут попираться наша мораль и достоинство женщины! До каких пор на книжных полках будет свободно продаваться эта порнографическая, скабрезная и низкопробная книжонка! Я имею в виду так называемый «труд» Алекса Комфорта «Радость секса». Я не против эротики, раз уж молодежь не может без этого Но мы должны решительно выступить против порнографии. Каждый взрослый мужчина знает о женщинах гораздо больше, чем доктор Комфорт. То же самое, и даже больше, я могу сказать и о женщинах. Но мы предпочитаем помалкивать и не тратить на печатание подобных книжонок сотни тонн бумаги и типографской краски. И тем более, снабжать их такими извращенческими карандашными рисунками, которые доктор Комфорт, видимо, лично рисовал долгими зимними вечерами. Я сама могла бы рассказать о половом поведении мужчин захватывающие истории, но я, в отличие от доктора Комфорта, понимаю, что аморально привлекать всеобщее внимание молодежи к вопросам секса, как будто нет в наше время других проблем. Например, проблема среднего образования.

При слове «проблемы» среди слушателей раздались дружные аплодисменты.

Мне искренне жаль наших девочек-школьниц, которые, одурманенные подобными опусами и модными журналами типа «Кул герл», бросают своих любимых кукол, перестают слушаться бабушек и начинают думать о мужчинах. Мне жаль тех молодых женщин, которые могут потратить несколько дней на выбор бюстгальтера и не могут уделить пяти минут на выбор партнера, и хотя бы полчаса — на выбор мужа. Мне жаль тех невест, которые, покупая молоко или консервы, всегда желают получить точные требования к качеству и срокам годности продукта, но не удосуживаются спросить совета даже у собственной матери о сроке годности мужчины. Сократить статистику разводов можно только сокращением статистики браков. На самом деле современная женщина практически не нуждается в мужчине, и мы должны доказать им это. Тем более, если эти мужчины относятся к так называемым «новым русским»; псевдодемократам и чиновникам местных администраций.

По рядам митингующих прокатился одобрительный гул. Несмотря на антимужскую направленность последнего лозунга, но учитывая политический акцент, он был поддержан подавляющим большинством мужчин, состоящим преимущественно из пенсионеров, которые по возрасту и скудности пропитания себя уже к мужчинам не причисляли.

Уважаемые женщины! Медицина достигла таких успехов, что потребность в мужчинах постепенно начинает отпадать. Любую разновидность и любой типоразмер вибратора сейчас можно заказать по почте. Что говорить, если даже завод маркшейдерских инструментов наладил серийный выпуск отечественных вибраторов на батарейках. Я не против мужчин вообще. Я против материального закабаления женщин и их сексуального околпачивания на основе таких книжонок, как «Радость секса». Я призываю всех объявить бойкот этому псевдотворению Алекса Комфорта, стоимость которого равна размеру минимальной зарплаты, установленной в нашей стране на таком нищенском издевательском уровне, что ее не хватает не только на эту книгу, но и на питание, необходимое для семьи из трех человек на неделю.

Уловив в речи социальный момент, пенсионеры дружно захлопали.

Женщины Украины! Объединяйтесь в ряды защитниц своих прав! Да здравствует Владимир Ильич Ленин — истинный ценитель женщин! Да здравствует Надежда Крупская и Инесса Арманд — верные спутницы Ильича! Долой порнографию! Женщинам — равные права! Женщина должна жить свободной или, по крайней мере, с собакой! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Исчерпав тему своего выступления и запас воздуха в легких, ораторша под небурные, но частые хлопки слушателей спустилась с помоста. Освободившееся место тут же заняла другая дама, несколько постарше. Вручив близстоящему и спящему на один глаз пенсионеру со свободными от лозунгов руками собачий поводок, на другом конце которого помещался рыжий пудель с высокомерным выражением морды, старушка вскарабкалась на ящик и сбивчиво затараторила, упершись почему-то взглядом прямо в Нильского, седая шевелюра которого, казалось, вмещала всю скорбь послеперестроечного периода. Глаза ее горели, как у женщины с разыгравшимся воображением, вызванным приходом мужа домой после трех часов ночи.

— Дорогие друзья! Я так согласна с предыдущей женщиной в жабо в том месте, где она коснулась собак. Только собака может стать истинной любовью человека, будь он даже мужчина. Ленин тоже любил собак и ходоков. Никогда нельзя быть настолько уверенной в мужчине, как в собаке. Собака может тоже убежать из дома, но никогда при этом она не изменяет своей хозяйке. Мужья увиваются вокруг чужих юбок и злобно лают на свою жену, а собака — как раз наоборот. Собака любит свою хозяйку, независимо от того, насколько она постарела и утратила свою красоту и свежесть. А мужчины? У них же развит нюх только в одну сторону. Если от молодого мужа еще есть какой-то прок, то старая собака и старый муж — это совершенно несопоставимые вещи. Если собака, стоя на четырех лапах, весело машет хвостом около женщины и лижет ей руку, то пьяный мужчина, стоя на четырех конечностях, может только скверно ругаться, требовать снять ему носки и даже может жену назвать собакой. А как по-разному относятся мужья и собаки к еде! Если ваш любимый песик сдохнет — по старости или его отравят соседи, — то вы можете купить себе тут же нового четвероногого друга, а из старого сделать чучело и поставить его в коридоре, если вы, конечно, живете не в коммунальной квартире. А что муж? К тому времени, когда он освободит женщину, она уже будет, как выжатый лимон. А в таком состоянии очень трудно приобрести себе нового мужа. Женщины, любите своих собак! Эта любовь может стать единственной.

Рыжий пудель, разлученный со своей хозяйкой, нетерпеливо тявкнул, вспугнув окончательно задремавшего ветерана. По этому же сигналу к трибуне придвинулся средних лет мужчина с красной повязкой и значком депутата бывшего Верховного Совета бывшего СССР. Он попросил выступающую завернуть ближе к теме или уступить место другим желающим. Сбитая с мысли старушка начала неловко спускаться с ящика и, уже находясь на твердой земле, поставила точку в своем выступлении, выкрикнув и сторону памятника Ленину:

Я не хочу утверждать, что все мужчины — животные, но до собак им далеко!

После этого она вырвала поводок из рук старого коммуниста с таким возмущенным видом, как будто тот бил ее собаку ногами на протяжении всего выступления, и гордо удалилась восвояси.

Освободившееся место немедленно было занято третьим оратором, которым оказалась довольно привлекательная дама лет тридцати, отличавшаяся от нормального человека только чрезмерно одержимым выражением лица. Возвысившись с помощью ящика над толпой, она простерла руку вверх и слегка влево, в сторону бывшего обкома партии.

Женщины Украины! Если вы не хотите, чтобы вас ждал позор, вы должны яростно бороться за свои права. Я решительно поддерживаю предыдущих выступающих женщин, особенно ту, которая говорила до собачницы. Еще Ленин писал, что женщина любит ушами, а мужчина — всем остальным. Среди этого остального не последнюю роль играют глаза и нос. Есть женщины добродетельные и злобные, холодные и темпераментные, вялые и подвижные, честные и юристы. Но все они одинаковы в одном — они требуют уважения, а иногда и любви. Бывают женщины пикнические, лептосомные, атлетические, космополитические и косметические, Именно косметика делает женщину неуязвимой против мужского хамства и деспотизма. Особенно хороши косметические средства фирмы «Мэри Кэй». Мы должны решительно требовать выплаты задержанных зарплат (аплодисменты), чтобы иметь возможность приобрести так необходимую нам косметику этой компании. Продукцию этой фирмы вы не встретите в магазинах, потому что ее реализация производится по уникальному методу, называемому «мультилевел», суть которого заключается в продаже из рук в руки без этой набившей оскомину рекламы и сети магазинов, что дает значительную скидку в цене. Продукция «Мэри Кэй» — это последнее слово и области косметики и парфюмерии. Каждый из вас может не только купить через нашу сеть кремы, лосьоны, духи и туалетную воду, но и, став участником самой сети, получить возможность иметь гарантированный, не зависящий от государства способ заработка. Сейчас я объясню вам суть уникального маркетингового плана, и вы убедитесь, что он гораздо более выгодный, чем у «Гербалайфа».

Когда докладчица достала из-под полы своего модного пиджака плакат с графиками и цифрами, публика, наконец, поняла, что ее дурят. Вместо горячительных антиправительственных призывов и леденящих душу разоблачений госчиновников народ опять пичкают скрытой рекламой и предлагают пособничать укоренению капитализма в стране! Негодующие крики и свистки вынудили поклонницу «Мэри Кэй» свернуть свой плакат и уступить место на подиуме. Пока менялась декорация ящика-трибуны, Остап успел выпустить в весенний воздух, накаленный политическим горением, глубокую звуковую мысль:

Если женщина начинает активно заниматься публичной деятельностью, она неминуемо становится публичной. Вот почему мне не нравятся женщины, занимающиеся политикой.

Следующий оратор, представившийся бывшим профессором психологии, долго и пространно говорил в сложных медицинских терминах о современных непростых социальных аспектах, которые вынуждают его выглядеть таким идиотом, каким он выглядел. Вконец зазевавшую, публику вывела из оцепенения пламенная речь одного из нынешних руководителей коммунистов города, пышноволосого и усатого сына бывшего секретаря обкома партии. Решительно захватив ящик, он двумя — тремя хлесткими лозунгами разбудил пенсионеров. Он напомнил, что при коммунистах если чего-то и не было, то бесплатно. Он напомнил, что при коммунистах все не делали то, что им вздумается, что сажали тех, кто не работал и пользовался наемным трудом. Он напомнил, что при коммунистах парламент голосовал единогласно, а частной собственности не имел никто, даже генеральный секретарь. Он без обиняков заявил, что, придя к власти, коммунисты немедленно выплатят всю до копейки задержанную зарплату, откажутся от иностранной финансовой помощи, проиндексируют обесцененные вклады в Сбербанке и выплатят их, а также немедленно объединятся обратно в Советский Союз. Все выглядело настолько реальными привлекательным, что над площадью понесся воинствующий рокот, затрепетали красные стяги, запрыгали вверх-вниз портреты Маркса, Ленина и Сталина, заиграли золотом большевистские лозунги на транспарантах, засветился огонь веры в глазах старых коммунистов. По призыву лидера митингующие начали передвигаться на двести метров вбок в сторону резиденции губернатора области, чтобы устроить пикетирование одинокому сержанту милиции, охраняющему парадную дверь подъезда Госпрома, где находилась обладминистрация.

Проводив глазами возбужденные кучки народа, двинувшиеся с самыми решительными намерениями в сторону логова губернатора, Остап с грустью заметил:

Глядя на то, как самые нелепые и примитивные идеи достигают самых быстрых результатов, я еще разубеждаюсь, что общественного мнения нет. Общественное мнение — это всего лишь чье-то частное мнение, принявшее путем неосторожного обращения форму эпидемии… Пойдемте, друзья.

Вскоре компаньоны ввалились в помещение сберкассы. Жора стал в очередь, Нильский углубился в чтение каких-то листков на стенах. Остап отошел в сторону и стал заполнять бланк, прикрывая его от окружающих. В зал кассы порхающей походкой влетела молодая девушка и двинулась прямо к окошку. На вид ей было около двадцати пяти. У нее были темные волосы и карие глаза, длинная шея и высокие ноги. Если говорить о фигуре, то она была, как говорится, «при формах». При наличии хорошей талии такие фигуры выглядят чертовски сексуальными, и это был как раз тот случай.

Ой, извините, можно без очереди, я очень спешу, — сказала она плешивому мужичонке в подтяжках младшего бухгалтера и протянула квитанцию кассирше.

Очередь была небольшая, но обида человека, честно отстоявшего ее, не зависит от длины.

Нельзя!.. — завопил мужичок и молниеносным движением перехватил руку девушки.

Но почему, я на одну минуту, — упорствовала девушка, пытаясь подкупить правдолюбца обворожительной улыбкой.

А ну-ка стань в очередь, охламонка! Ишь, какая умная! — и пенсионер стал оттаскивать девушку от кассы.

Остап, услышав шум, сразу напрягся. Его, как борзую, учуявшую дичь, охватило знакомое чувство волнения. И случилось это не потому, что он увидел красивую женщину. Он увидел именно ту женщину. Остап с решительностью ледокола двинулся к месту событий. Подойдя к кассе, он остановил бровью Жору, который уже набирал в легкие воздух, чтобы тоже открыть рот на нахалку, и легонько похлопал по округлой спине начинающего потеть мужичка.

Мне кажется, вам нужна помощь, — сказал Остап.

Да, да! — подхватил блюститель порядка, не выпуская девушку из своих петушиных объятий, и обернулся к Остапу за подмогой.

В таком случае, я могу помочь вам найти дверь, — сказал Остап, глядя на правдолюбца немигающими глазами.

В каком смысле? — не понял тот.

Дверь бывает в двух смыслах: войти и выйти. Поскольку вы уже вошли, то мы будем говорить о втором варианте.

Что, что? — забормотал мужичок, не понимая, в чем дело.

Остап отыскал глазами петлю на «нэповских» подтяжках забияки, вставил в нее палец, загнул его и потянул в сторону.

Жора, объясните этому крикуну, в чем заключается смысл двери.

Когда Жора, нежно обняв за плечи мужичка, повел его в сторону, Остап вплотную придвинулся к даме. Понизив голос до грудного тембра, творившего в свои времена чудеса с гостиничными администраторшами и билетными кассиршами, Остап промурлыкал:

Только слепой импотент без обоняния может вести себя подобным образом с такой дамой, как вы.

Причем тут обоняние? — удивилась девушка, наконец, взглянув на Остапа.

«Испахан» — это мой любимый запах. Мне кажется, что этот аромат может обаять даже палача. Кстати, вам не надо еще что-нибудь где-нибудь оплатить? Я мог бы помочь вам урезонить пару крикунов.

Кассирша, прочитав текст, вернула квитанцию девушке.

Поставьте в этом месте, где пошли копейки, запятую.

Девушка, отсчитывающая деньги, обратилась к Остапу:

Поставьте, пожалуйста, у меня руки заняты.

Не могу, — ответил Крымов. — Все должно быть написано одним почерком.

Остап, обладавший даром вовремя и к месту вспомнить шутку, почувствовал, что овладел слушательницей, и продолжил:

Я уже видел вас. Это вы выбегали из цветочного магазина, когда мы сюда входили. Кстати, вы что, приезжая?

Нет, с чего вы взяли?

Только приезжие могут не знать, что за «без очереди» в этом городе могут здорово накостылять. В студенческие годы я частенько проникал в популярные кафешки и кинотеатры без очереди. Это была хорошая школа жизни. С тех пор нахальство стало моей второй натурой. Если не позаботишься о себе сам, то другие по-настоящему позаботятся о тебе только в день похорон.

Девушка одарила Остапа лучезарной улыбкой и стала считать сдачу. По притихшей очереди начали бродить первые робкие волны нетерпения, предвещающие крики и грубые толчки в спину.

Ну что ж, счета оплачены, деньги обезличены, можно выходить, — сказал Остап. — Все равно эти страждущие отдать свои сбережения не дадут нам спокойно поговорить.

Остап вместе с дамой пошел к выходу, провожаемый ревнивыми взглядами брошенных компаньонов.

Через час Крымов уже сидел с новой знакомой в «Тати» и попивал кофе. Вика — а именно так звали девушку — ела мороженое и слушала неумолкающую легкую болтовню своего нового знакомого. Как обычно при знакомстве, кавалер много говорил о себе, видимо, сразу стараясь компенсировать недостаток информации на более поздних стадиях знакомства. Остап представился режиссером театра и кино. Он долго и интересно рассказывал о своей последней постановке в Ленкоме, сыпля именами знаменитых артистов и представителей московского бомонда. По рассказам Крымова, ни одно более или менее примечательное событие культурной жизни России не проходило без его участия. Количество стран, в которых успел побывать молодой режиссер, граничило со списком участников ООН.

О своей новой знакомой Крымов вскоре узнал, что она до недавнего времени работала служащей кредитного отдела одного из филиалов Проминвестбанка, но затем попала под сокращение. Начальник обещал при первой же возможности найти ей место. Сейчас временно устроилась секретарем в какую-то торговую фирму, которую через день проверяют то налоговая, то экономическая милиция, то ОБОП. Вика, имея много знакомых в системе Госбанка, ждала вакансии, считая, что частный бизнес у нас все время находится, как на вулкане, а ее больше прельщали стабильность и спокойствие.

Остап рассказывал о Венеции, Вене, Берлине, Нью-Йорке. Вспоминая свою поездку в Милан, Крымов рассказал о случайном знакомстве с Чичолиной. Оказывается, бедная, ненавидящая разврат и пошлость, женщина ушла в порнобизнес исключительно ради места в итальянском парламенте. Остап показывал фото Кобзона с трогательной надписью, рассказывал о скором выходе своего фильма, снятого совместно с индийской кинокомпанией. В фильме много пели, стреляли и любили. Но к сожалению, все на индийском языке. Рассказывая о своей поездке в Будапешт, Остап поведал о неравной схватке с тюменской мафией и галантных венгерских полицейских, которые не устраивают засад на дорогах, как наши, а наоборот, при проезде на"кирпич» готовы лично показать правильный объезд. Рассказывая о Рио-де-Жанейро, Крымов выразил сомнение в правильном выборе Остапом Бендером города своей мечты. «Этот город — не для жизни, праздник не может длиться бесконечно, иначе работа станет праздником. В отличие от Харькова там счет три — ноль в пользу мужчин. Нашему бледному и хилому брату там нечего делать. К тому же вместо белых штанов там все поголовно ходят в шортах».

Коснувшись Южной Америки, Остап предостерег Вику от возможности попасть в рабство, в Африке — от возможности быть укушенной малярийным комаром, в Кувейте — от возможности попасть в гарем.

Вика с интересом слушала истории Крымова и не знала, чему верить, а чему нет. В тонких анекдотах маэстро фигурировали умные женщины, богатые мужчины, пройдошливые евреи и типичные англичане, которые даже на необитаемом острове строили три хижины: дом, свой клуб и клуб, который они игнорировали.

Я знакома с вами всего два часа, а кажется, все знаю о вас, — говорила Вика, медленно попивая кофе.

Это потому, что вы мне нравитесь. В таких случаях меня посещает вдохновение, — ответил Остап.

Вы даже не спрашиваете, замужем ли я.

Это не имеет никакого значения. Я не ревнив.

Вике начинал нравиться этот напористый самоуверенный ухажер, и ей было интересно узнать побольше о нем. Она полностью терялась в догадках относительно его возраста, который легко мог располагаться в диапазоне от двадцати восьми до сорока лет.

Вы так разговорчивы, Остап, — говорила Вика. — Вы не боитесь растратить все свое красноречие уже при первой же встрече?

А я могу уже рассчитывать на вторую? — мгновенно среагировал Крымов.

В принципе, да. Только приходите один. Зачем за нами полчаса ходили ваши стражи?

Вы про Нильского и Пятницу? Разве они похожи на стражей? А вы наблюдательны, — удивился Остап. — Не обращайте на них внимания. Я таскаю своих соратников с собой, чтобы на их фоне увеличивались мои шансы у женщин.

В таком случае вы должны пользоваться бешеным успехом, — заключила Вика. — А как вы относитесь к браку?

Неожиданный вопрос… Брак — это самый дорогой способ получения бесплатных советов, — продолжал острить Крымов — И вообще, брак — это понятие расторжимое.

Так, с браком все понятно, — резюмировала Вика, укоризненно покачав головой, — а как у нас хотя бы с постоянством?

Постоянство в любви часто так же раздражает, как постоянство в меню и непостоянство в расписании электричек. Это просто жизненное наблюдение, а не утверждение.

Вика рассмеялась.

Когда надо охаять понятие любви, все мужчины становятся философами.

Еще бы не стать философом с моим-то опытом. Предательства женщин и друзей пробили мое сердце в десяти местах, а от души осталась лишь небольшая часть, в размерах необходимого минимума, чтобы попасть в рай.

А вы собираетесь в рай?

Конечно! Но не с пустыми руками, — ответил Остап. — Это только в аду ничего не нужно. В раю, где, по моим данным, масса комфорта и хорошее обслуживание, нужны немалые средства. Хотя бы на чаевые. Кстати, понятие денег для вас, я надеюсь, не чуждо?

Для любой девушки, которая не хочет зависеть от мужчины, это понятие не чуждо. Но что я могу? Сейчас мужчины не могут найти себе работы, — печально сказала Вика.

Если что-либо стоит делать, то стоит это делать за деньги, — заметил Крымов. — Не думаю, что у вас могут быть проблемы с работой.

Не прикидывайтесь, Остап, — разозлилась Вика. — Естественно, у меня масса предложений. Но вы ведь знаете, что за этим стоит. Почему все начальники — мужчины? А если и попадается какая-нибудь баба, то такую, как я, с порога поворачивают. Начальники липучи, начальницы ревнивы. Вид начальников среднего пола еще не вывели.

Остап, решив для себя что-то, наклонился к Вике.

Я могу предложить вам работу без всех этих недостатков. Как начальник, я отношусь к среднему полу.

Вы хотите предложить мне работу у себя? — спросила Вика.

У меня — это громко сказано. Пока что — пустое место. Я только собираюсь создать фирму, но поверьте это будет фирма с большой буквы.

Вашу фразу я могу понять так, что вы не сможете гарантировать мне сразу постоянной зарплаты?

Через неделю уже смогу

А почему вы остановились на мне? — насторожилась Вика. Видно, такой оборот был для нее неожиданным,

Вы обладаете всеми теми необходимыми качествами, которые нужны мне. Вы хороший экономист, и у вас есть связи в банках. Вы знаете полгорода. И, в конце концов, мне будет просто приятно работать с вами. Умная и красивая женщина мне просто необходима.

Вика недоверчиво посмотрела на Крымова,

Не знаю, можно ли вам доверять. Я такая трусиха. У меня такое впечатление, что для какой-то цели вы заходите издалека.

Любая близость начинается издалека, — сказал Крымов, — В данном случае я говорю о тесных производственных отношениях. Мне можно верить. Я умею проникать в будущее.

Каким образом? — поинтересовалась Вика,

Существует только один способ — через прошлое.

И что же вы видите в моем прошлом?

Остап посмотрел на Вику как бы издалека.

Я вижу, что над вами довлеет опыт общения с мужчиной в возрасте. У него жена и дети. Все, что происходит между вами, происходит украдкой. И лучшее, что он может сделать для вас, — это выдать удачно замуж. Помните, как у Вознесенского: «И никто не скажет, вынимая нож: что ж ты, гад, любимую замуж выдаешь…» Этот сценарий имеет место быть. А в отношении ваших опасений… Не надо подгонять под штампы каждого человека, который вызвал у вас интерес. Предположим, вы мне понравились. Ну и что? В нашем случае я не посягаю на вашу свободу. Иногда ведь женщины тоже работают. В частности, телефон позволяет работать женщине от звонка до звонка… А если серьезно, из умного солидного мужчины, извините за комплимент в свой адрес, и красивой женщины получаются хорошие производственные коллективы

Вика сидела молча, не глядя на Остапа. Знакомство, обещавшее нечто иное, приобретало неожиданный оборот.

Я подумаю, — наконец, сказала она и попросила заказать ей мороженого.

Домой Остап вернулся поздно вечером. В кармане его брюк лежал счет, принесенный официантом. Этот счет был не в его пользу. А вот главный результат сегодняшнего дня был маленьким шагом к победе.

Младшие компаньоны ждали его, играя в дурака. Счет был равный, и это было тенденциозным. Зайдя в комнату и поймав вопросительные взгляды соратников, Крымов обратился к Жоре:

Пятница, послезавтра купите билеты в кино на самое позднее время.

Два? — понимающе улыбаясь, спросил Жора.

Три: вам, Нильскому и Даниловне, — сказал Остап и плюхнулся на диван.

За восемь лет до этого…

Всевозможные большие и маленькие заведения, на вывесках которых неизменно присутствовали три икса, попадались через каждые десять метров. Это была знаменитая 42 Street Манхеттена. Почему-то свое познание Америки он начал именно отсюда.

Он должен был посмотреть своими глазами на то, чем нас дразнили десятки лет. Первый зал содержал огромный стол-корыто, на дне которого валялись сотни журналов на все сексуальные вкусы. Вокруг стола, бесплатно пролистывая периодику, подогревались мужчины всех возрастов и оттенков кожи. По стенам — стеллажи с прокатными кассетами по рубрикам. В тупике — несколько телефонных кабинок с телевизионным экраном.

«Видео. Это неинтересно», — подумал он.

В правом углу — узкая лестница, ведущая куда-то вниз. Над лестницей — зовущая стрелка и уже четыре икса. Собрав в кулак все мужество, он позволил стрелке опустить себя вниз. За несколькими ступенчатыми изгибами неожиданно оказался огромный зал, разделенный на перегородки, как лабиринт, или как улей — на соты. В мутном и дымном воздухе в совершенно различных направлениях не спеша ходили мужчины. В большинстве — цветные. Половина публики полностью уделана. Изредка, как будто бы с потолка, доносились обрывки женских голосов и отголоски смеха. Но женщин не видно, кроме нескольких пожилых негритянок, снующих с ведрами и мокрыми тряпками. Он смутно начал догадываться зачем.

«Какие здесь правила? Хреново не знать английский. Когда не знаешь, что надо делать, делай, как все. Положимся на аборигенов».

Уцепившись хвостом за белым рыжим толстяком, он шел по лабиринту перегородок, обтекаемый другими чего-то ищущими посетителями. Встречные глаза мужчин смотрели сквозь стекла тел друг друга.

«Это не только здесь. Это везде за границей. Американцы никогда не смотрят в глаза. Если в Нью-Йорке поймаешь чей-то взгляд, то можно подойти и спросить по-русски, и вам ответят на том же языке».

Толстяк неожиданно исчез в какой-то двери. Их, оказывается, было много. Помедлив, он дернул наугад первую попавшуюся. Она была заперта. За дверью была тишина, наполненная какой-то жизнью. Он попробовал вторую и тоже безрезультатно. Бог любит троицу, и он зашел в третью дверь. За ней оказалась клетушка метр на метр, обшарпанный стул и окошко тридцать на тридцать сантиметров, закрытое листом поцарапанного пластика. На стене фломастерный фаллос — чье-то преувеличенное самомнение.

Как только он зашел, в комнатку заглянуло лицо уборщицы. Она что-то спросила, но он не понял. Она посмотрела на пол и молча исчезла. Изнутри оказался замок, и он запер дверь. Возле окошка была прорезь для мелочи и надпись: «Брось четыре токена». Токен — это двадцать пять центов

«Ничего себе турникет! Что же там, за перегородкой? Надеюсь, не вход в метро»

Он отсчитал монеты и бросил в щель. С неприятным скрежетом заработал плохо смазанный механизм, и дощечка опустилась вниз. Крошечное стеклянное окошко над щелью загорелось цифрой «30», и затем секунды начали отсчитывать в обратную сторону, как часовой механизм бомбы. За пластиковым окошком оказалась довольно просторная комната, в дальнем углу которой валялась потертая шкура какого-то зверя. Посредине стояло кресло, и в нем сидела совершенно голая молодая негритянка. Увидев ошарашенную физиономию в окошке, она отложила кроссворд и подошла к клиенту. Она была стройной и высокой, с типичным для негритянок усиленным задом и осиной талией. Она показалась ему очень красивой, хотя это был дилетантский взгляд европейца на африканку. Позже он узнал, что дилетантский взгляд — самый безошибочный. Позже он стал понимать, что американские негритянки — это совершенно уникальный гибрид, сочетающий лучшие качества двух рас. У них даже не было характерного запаха чернокожего тела.

Она что-то быстро сказала. Он постарался перевести. Кажется, она предлагала следующий сервис: танец, потрогать и просто поговорить. О том, чтобы просто поговорить, с его английским не могло быть и речи. Следуя своей привычке узнавать обо всем до конца, он спросил, как в этом заведении насчет секса. Он услышал категорическое «нет» и был одарен дежурной улыбкой сожаления.

«Just show».

Оставались «потрогать» и «танец». Он колебался. Вдруг раздался звонок, и дощечка поползла вверх. На счетчике был ноль. «Бай!» — помахала она ему ручкой и обворожительно улыбнулась. Он вдруг засуетился и хотел схватить дощечку руками, но вовремя опомнился.

«Темнота! У меня же есть еще мелочь».

Он отсчитал еще один доллар, и монеты привели в действие спусковой механизм, Она уже ждала. Она наклонилась и, мило улыбаясь, вопросительно смотрела на него. Он почему-то медлил.

«Кажется, я стесняюсь ее». Это было не к месту. «Попляшем для начала, что ли»

Dance, please.

Three dollars, please, — мило улыбнувшись, сказала она и выпрямилась. Ее пупок находился на уровне его глаз. От нее пахло чем-то сладким и волнующим. Легкое возбуждение удалило названную сумму на расстояние полнейшей мизерности.

«Трояк — это нам и по плечу, и по карману»

Он отсчитал положенную таксу. Танец длился полторы минуты. Он никогда еще раньше не видел голых негритянок. Проклятый счетчик не давал расслабиться. Затем, как и в первый раз, раздался звонок, и пластиковая штора заскрежетала на место. «Бай!» — успело проскочить через щель в его каморку, прежде чем изображение исчезло. Он почувствовал, что следующие три доллара уже приговорены.

Когда окошко открылось вновь, она улыбнулась ему, как старому знакомому.

«Еще пяток троячек — и мы будем лучшими друзьями», — подумал он.

Он вспомнил, что при входе во второй зал видел туалет с умывальниками. Он заказал «потрогать». Она приняла деньги и спросила, как повернуться. Может быть, это было и примитивным, но в женщинах он больше всего любил заднюю нижнюю часть туловища. Он не стал изменять своим привычками на этот раз.

Your ass.

Видимо стараясь сделать клиенту процедуру «of touch» удобной, она наклонилась. Он оказался неподготовленным к такому сервису и потерял несколько драгоценных секунд. Ее тело оказалось настолько мягким и шелковистым, что напомнило ему плюшевую игрушку. На табло под противный звон выскочил ноль, и окошко поползло вверх.

«Бай!»

Когда следующие три доллара вернули ее к нему, она понимающе улыбнулась и повернулась к нему спиной. И тут ему в голову пришла идея. Он похлопал ее по бедру и позвал: «Ми-исс!» Она повернулась и с улыбкой наклонилась к нему. За оставшиеся шестьдесят секунд и дополнительно оплаченные три минуты он, как смог, объяснил, что собирается проехать на автомобиле через всю Америку с востока на запад. Он хочет поближе узнать Штаты. Ему нужен гид и спутник. Он может относительно хорошо заплатить. Поездка не займет больше десяти дней. Почему бы ей не взять отпуск за свой счет и не показать ему Америку? Секс не обязателен. Когда он закончил, электронный счетчик показал, что у него есть еще пятнадцать секунд. Девушка обворожительно улыбнулась, сказала:

Wait a minute, please, — и, как была нагишом, куда-то исчезла. Когда через минуту окошко опустилось, вместо попы шоколадной красавицы его встретили черные зрачки гориллы в окружении красных белков глаз. Такого здорового негра он еще не видел. Горилла взял его за воротничок и резким движением по плечи втянул через окошко внутрь комнаты со шкурой. В голову пришла мысль, что эта шкура принадлежала какому-нибудь незадачливому курду, может быть, тоже любителю путешествовать по Америке в приятной компании. Негр долго что-то говорил. Единственный американский матюк был лейтмотивом этого монолога. Из всего сказанного он понял только один жест, когда вышибала провел пальцем по горлу. Он вспомнил, что в заднем кармане брюк у него заныкан полтинник баксов для экстренной ситуации. Очень неудобно доставать купюру, когда твои плечи прижаты к деревянной перегородке, а голова занята переводом с нью-йоркского сленга. Когда зеленая бумажка хрустнула перед носом гориллы, тот отпустил его и щелкнул пальцами. Как из-под земли, появилась его шоколадка. Все отступные перешли к новому хозяину. Счетчик выбросил очередные тридцать секунд. Шоу продолжалось. Но настроение пропало. Как только он открыл дверь и вышел, в комнатушку ворвалась бабка с тряпкой.

«Нет. Для меня все это слишком натурально. Здесь все поставлено на поток. Эх, скорее бы в Россию, пока до нас это не докатилось».

Когда он вышел на улицу, его окликнули. Это была уборщица-негритянка. Она молча сунула ему в руку что-то и вернулась обратно. Это была записка. На бумаге был нацарапан бруклинский телефон и имя: Бриджит.

«Все-таки, Америка — это страна шансов. В этом клочке бумажки сразу два шанса. Первый — посмотреть Штаты глазами коренной американской негритянки, второй — быть зарезанным ее сутенером. Выбор тоже интересен: либо ничего, либо сразу два шанса одновременно».

Через три дня он арендовал автомобиль и укатил в сторону запада.