Казаков ДмитрийСердце предано метели

Дмитрий Казаков

Сердце предано метели

Сверкни, последняя игра,

В снегах!

Встань, огнедышащая мгла!

Взмети твой снежный прах!

Я всех забыл, кого любил,

Я сердце вьюгой закрутил,

Я бросил сердце с белых гор,

Оно лежит на дне!

Я сам иду на твой костер!

Сжигай меня!

Пронзай меня,

Крылатый взор,

Иглою снежного огня!

Александр Блок, "Сердце предано метели"

Снег пошел с самого утра. Проснувшись, Герта увидела за окном рои белых мух. Они стремительно бросались на стекло, словно надеясь пробиться в дом, к теплу. Попытки эти неизменно оканчивались неудачей, но из низких сизых туч сыпались новые и новые легионы снежинок. Сейчас, когда время перевалило за полдень, снег укрупнился, и за окном густо и величаво падали крупные хлопья, похожие на куриные перья. Они полностью скрывали пейзаж, прятали в белом сумраке горный склон, поросший иссиня-зелеными елями. Как всегда в это время по субботам, Герта занималась уборкой. В камине ровно гудел огонь, громко тикали большие напольные часы, помахивая золоченым маятником. В пустом и безмолвном доме было тепло и уютно. При взгляде на часы Герте захотелось плакать. Их привез из Зальцбурга Вильгельм, кажется - так давно, а на самом деле - всего год назад. Тогда он еще был жив, был с ней... Чтобы сдержаться, женщина закусила губу, и посмотрела в окно. Там гулял ветер. Он шуршал по крыше, безжалостно перемешивал снежинки, сбивая их в высокие белые столбы, чтобы через мгновение вновь обратить все в беспорядочную круговерть. От вида белого пейзажа стало еще хуже. Ведь Вильгельма убил снег. Лавина - так ей сказали. Они часты в той местности, которую он непонятно зачем решил посетить ранней весной, в самое опасное время. Она поверила, хотя тела так и не нашли. Герта смела пыль с каминной полки, и перешла к шкафу, высокому и широкому сооружению из мореного дуба. При взгляде на книги, заполнившие его полки, сердце защемило, и опять захотелось плакать. Здесь были старинные трактаты по магии. В последние месяцы жизни именно они поглотили почти все внимание Вильгельма. Герта пыталась отвлечь мужа от глупого занятия, но в ответ на ее уговоры он лишь мрачнел и замыкался. Часами просиживал взаперти, уткнувшись носом в пыльные страницы с отвратительными рисунками... Сердце кололо так сильно, что женщина была вынуждена присесть в кресло. Пламя в камине плясало, меняя цвет с багрового на желтый и обратно, с непостижимой быстротой перетекая из одного оттенка в другой. Следя за ним, Герта ощутила себя неимоверно усталой. Веки ее отяжелели, и медленно опустились...

Проснулась она от стука в дверь, и в первое мгновение решила, что он ей пригрезился. Кто может стучаться в дом, расположенный в пустынной местности, где до ближайшего селения - час пути? Но стук повторился, и Герта, ощущая легкое беспокойство, отправилась открывать. Вышла в прихожую, где сильно пахло старой кожей, и отодвинула тяжелый засов. В первое мгновение она не поняла, чего видит перед собой. Должно быть, она проспала долго, и на улице было достаточно темно, и в полумраке этом, пронизанном хлопьями, что-то белело. - Герта... - донесся свистящий, какой-то мертвенный шепот, и женщина зажала рот ладонью, чтобы не крикнуть. На крыльце стоял человек, точнее, человекоподобное образование, сотканное из сотен снежинок. Они причудливым образом висели в воздухе и не разлетались, несмотря на довольно сильный ветер. - Вильгельм? - спросила она, вглядываясь в знакомое до боли лицо, черты которого угадывались явственно, несмотря на расплывчатость контуров. - Это я-ааа, - ответила белая фигура, и чуть покачнулась, на миг потеряв очертания. Однако снежное облако вновь собралось, и теперь перед Гертой точно был ее муж. Погибший почти девять месяцев назад. - З-зайдем, - сказала она, ощущая, как ее трясет от холода. - Я не могу, - вздохнул он, и полусвисте-полушепоте, похожем на плач метели, ей послышалась печаль. - Там слишком теплоо... Налетел ветер, залепил лицо горстью мокрого снега, но когда она протерла глаза, Вильгельм все еще стоял перед ней - гротескная фигура из ночных кошмаров. - Пойдем со мноой, - выдохнул он. - Куда? - спросила она, цепляясь за косяк, чтобы не упасть. Последние силы уходили из нее вместе с теплом. - Тудаа, - он показал себе за спину, туда, где бесновался и ярился снегопад, покрывая старые сугробы свежими белыми простынями. - Туда? - тупо спросила она, изо всех сил стараясь не верить происходящему. - В свободу-у, - почти пропел он. - Я ведь не умер тогда... Я лишь исполнил свою мечту, с помощью одного древнего ритуала слив тело и разум со снегом... Белая фигура заметно уплотнилась, и голос Вильгельма звучал почти нормально, лишь иногда в нем проскальзывали шипящие нотки. - И ты хочешь, чтобы я стала такой же? - спросила она, сдерживая спазм в горле. - Бросила все, и ушла с тобой в этот холод и мрак? - Что тебе в мире людей? - спросил он. - Мелкие заботы и несчастья, болезни и смерть... А здесь - дикая, бесконечная свобода, веселье клокочущей ледяной ярости... Возможность летать повсюду, быть вечным, неуязвимым, бессмертным... - Нет! - крикнула она, из последних сил отшатываясь от страшной фигуры во мраке. В ушах мгновенно вырос гул, перед глазами все закрутилось, и она рухнула в серую пустоту обморока...

Очнулась она в кресле. В комнате было почти темно, лишь светились багровым угли в камине. "Всего лишь сон" - думала Герта, ощущая, как колотится сердце. "Приснится же!". Она встала и зажгла свечу. И тут же, повинуясь непонятному импульсу, пошла в прихожую. Дверь была заперта, как и положено, но перед ней, на полу, блестела довольно большая лужа, словно от растаявшего снежного кома... И прислонившись к косяку, Герта заплакала, горько-горько. А за стенами продолжала бушевать пришедшая с Альп метель, щедро высыпая на склоны и в долины вороха разнокалиберных снежинок...