"Мост дружбы" - читать интересную книгу автора (Казанцев Александр)

Глава третья. ПРИЗНАНИЕ

Прошла зима, вскрылась речка Светлая, сошел с пруда ледяной покров, поднялся уровень вешних вод, а около плотины так и осталась стоять деревянная будка с насосом, выручившим завод зимой.

Ранним утром, выйдя с завода, Степан прошел мимо будки и с особым вниманием посмотрел на нее. Сколько суток проведено здесь! Говорят, материнское чувство крепнет во время бессонных ночей у детской кроватки.

У Степана было почти материнское чувство к насосу, который он все-таки пустил зимой. Да и ко всему заводу — тоже. Вот и сейчас он шел с завода после двадцати восьми часов, проведенных в доменном цехе, где ремонтировали механизм подъема конусов. Степан Григорьевич считал долгом главного механика быть там. Несмотря на угар, он не уходил и не позволял уходить до окончания ремонта всем, кто был вместе с ним. К утру домна пошла.

Возвращаясь домой, Степан думал о насосе, о домне, о людях, которым подавал пример своей неистовой работой, об Андрюше — его ведь следует воспитать в этом же духе, сделать инженером… «Наверное, он еще не ушел в школу».

Он действительно еще застал Андрюшу дома, обрадовался, растрепал ему волосы и велел как следует позавтракать. Но сам есть не стал. Болела голова.

Открыв окно, Степан смотрел, как братишка перебегает улицу. Собственно, это была не улица, даже и не просека в лесу, а просто нетронутый сосновый лес с приютившимися под сенью старых сосен маленькими, доверчивыми елочками.

Степан с наслаждением вдыхал лесной воздух.

Живешь одним заводом и не замечаешь, как проходит весна. Оказывается, на березках уже листва… И сколько оттенков зелени, если сравнивать сосны и ели, березы и траву… Хорошо бы пойти в лес с ружьем, не думать о колошниках и мартенах… Поспать бы на мху… или выкупаться в Светлой… Впрочем, конечно, купаться еще рано.

Может быть, действительно пойти в лес и там выспаться? Позвонить об этом заместителю? Со времени промерзания Светлой и установки насоса на пруду, после десяти дней и десяти ночей, которые провел Степан без сна на льду, старый директор стал относиться к своему молодому помощнику лучше, сердечнее. Да, десять суток без сна!.. Трое суток до первого пуска воды по трубе… и еще семь суток после объявленного Степану выговора за срыв срока и остановку насоса, который он сам же и надумал установить…

Пришлось отлить и обработать новые патрубки…

И все-таки завод пошел!..

Теперь Степан стал другим — давал сроки «с запасом», а потому больше их не срывал.

Зазвонил телефон. Степан снял трубку.

Говорил директор Веков. Он требовал, чтобы Корнев немедленно явился к нему.

Не в привычке Векова справляться, спал ли главный механик… и не в правилах Корнева напоминать об этом.

Превозмогая головную боль, Степан Григорьевич пошел в заводоуправление.

Веков ждал его. Был он теперь в штатском, мирный.

— Ну, главный механик, славный механик! — встретил он его, выходя из-за стола и идя навстречу. — Кто старое помянет — тому глаз вон! За выговор «насосный» зла не имеешь?

— Не имею, товарищ генеральный директор, — сухо ответил Корнев.

Директор усмехнулся:

— Ну, давай руку, поздравляю! С правительственной наградой. С орденом «Знак Почета», которым наградила тебя Москва за пуск завода зимой… наградила по моему представлению.

— Орден? — удивился Степан.

— Да, брат! И выговор и орден — за одно и то же. В этом, так сказать, диалектика… Сумей понять. Выговор тебя кое-чему научил. Орден — тому признание.

— Признание?

— Да, Корнев, признание. Садись. Разговор серьезный. Инженерное образование ты получил, но знай — образование без воспитания как колесо без оси. Вот эту ось мы старались приладить к твоему колесу. И теперь…

Низенький директор вернулся на свое место за столом и уселся в вертящееся кресло. Степан сел на жесткий стул. В кабинете директора стояли только жесткие стулья с высокими неудобными спинками, как на железнодорожном вокзале.

— Признание, — продолжал директор, — и в первую очередь мое признание. Я приказал заготовить тебе документы. Поедешь в Москву.

— В Москву? А как же завод?

— Это хорошо, что ты не представляешь себе завода без себя… и себя без завода. Вижу — мой ученик. Все же поедешь в Москву получать орден. И явишься к нашему министру. Только что с ним о тебе говорил по прямому проводу.

— Обо мне с министром? — настороженно спросил Степан.

— Да, Степан Григорьевич, о вас. Наш главный инженер, как вы знаете, безнадежно болен. Едва ли в строй вернется. Вот министр и хочет с вами, товарищ Корнев, познакомиться. По моему совету, конечно… — Перейдя со Степаном на «вы», директор подчеркнул особое значение того, что он сказал.

Степан понял все и почувствовал, как жар приливает к лицу.

— Разве я могу быть главным инженером такого объединения? — воскликнул он.

— Ну, не главным инженером, — поправил директор, — а исполняющим обязанности главного инженера, а там посмотрим. Вот так. — И он впился острыми, близко поставленными глазами в зардевшееся лицо молодого инженера. — Мне показалось, что ты научился со мной работать, — снова перешел директор на короткую ногу со Степаном. — Себя, да и других не жалеешь. Не рисковать. Чувствовать, что важно. Стену не ломать, а обходить. Запретов не нарушать. Держать помощников в неослабном напряжении. Знать, что работа — цель жизни. Все мы — для нее! Ты это понял. Хвалю!

— Михаил Сергеевич! Спасибо! — срывающимся голосом выговорил Степан.

— В напряженной обстановке выдвигаются быстро, — поучал генеральный. — В другие годы тебе бы долго пришлось выбиваться. А сейчас, получив признание, знай: первое дело — дисциплина, производственная и финансовая. Помните, товарищ будущий главный инженер, о бухгалтере. Он и первый помощник вам, он же и «недремлющее око государства» одновременно! До сих пор вы были только инженером, а предстоит вам стать руководителем. Многое понять придется.

— Пойму! — Степан неожиданно встал с жесткого стула.

В позе его было что-то торжественное.

Директор тоже поднялся.

— Когда ехать? — спросил Степан.

— Сегодня.

— Но ведь пассажирский поезд уже ушел.

— Для тебя к товарному экспрессу прицепят служебный вагон. К министру едешь! Пассажирский поезд ты еще перед Прудовкой обгонишь. Кстати, проследи за быстрым продвижением наших грузов.

— Понятно.

— Иди готовься к отъезду. Имей в виду: на тебя курс держу, потому что на молодежь у меня ставка. Ночь-то спал?

— Не спал.

— В пути выспишься.

— Есть выспаться в пути! — весело ответил Степан и почти выбежал из кабинета.

Он ликовал. Да, ликовал! Получить в его годы, с его небольшим инженерным стажем такое высокое назначение, стать главным инженером крупного объединения с рудниками, металлургическим заводом и машиностроительными цехами — это неслыханная победа!

Степан забыл об усталости, он даже насвистывал что-то, хотя отличался редким отсутствием музыкальности.

Идти сразу домой было нельзя, пришлось заглянуть на завод, чтобы передать заместителю дела «на время отъезда» — ведь говорить о возможном назначении на пост главного инженера недопустимо!

Степан вернулся домой почти одновременно с Андрюшей и, как только тот показался, объявил ему о своем отъезде.

— В Москву? — удивился Андрюша. — Зачем?

Степан пожал плечами:

— Я не могу сказать тебе всего. Но кое-что скажу. Получу в Москве орден, которым меня наградили.

Андрюша даже подпрыгнул:

— Орден? Ленина? За что?

Степан рассмеялся:

— Нет. «Знак Почета». За установку насоса.

— Так ведь тебе же за это выговор объявили!..

— Выговор — за опоздание. А за пуск завода — орден. Такова диалектика, дорогой мой братец Андрюша! — И Степан взъерошил волосы у него на голове. — Достань из-под кровати чемодан.

Андрюша сначала торжественно пожал брату руку, а потом бросился исполнять приказание. Никогда еще мальчик не был так горд, как в этот момент, стоя на четвереньках перед кроватью и вытаскивая из-под нее пыльный чемодан. Степан — орденоносец! Там, в Москве, одобрили его идею, оценили, что он не спал десять суток и пустил завод! Значит, из Москвы виднее!

— Подожди! — вдруг вскрикнул Андрюша и сел на пол, смотря снизу вверх на брата. — А как же бак?

— Бак? — нахмурился Степан Григорьевич.

Нефтяной бак, на котором давно стерлись буквы «Нобель», старый, никому не нужный, стоял, примыкая к новому школьному зданию. Огромный, наполовину врытый в землю, он занимал часть предполагаемой спортивной площадки, Андрюша от имени пионерской организации школы — он был председателем совета отряда — приставал к брату, настаивая, чтобы он, как главный механик завода-шефа, распорядился убрать бак. Сначала брат обещал это сделать, хотя и говорил, что поднять бак очень трудно и дорого. Но он все-таки обещал. И вот теперь он уезжает, а в школе скоро начнется спортивный сезон…

— Бак? — повторил Степан, отворачиваясь. — Видишь ли… положение несколько изменилось. Ты не знаешь, что такое финансовая дисциплина. Я не могу оплатить работы, связанные с подъемом бака, ибо подобные расходы нигде не предусмотрены.

Андрюша не верил ушам:

— Но ведь ты обещал!

Степан поморщился:

— Я не могу послать рабочих за пределы завода. Подобное распоряжение повредило бы делу… и мне… И вообще это недопустимо. На месте главного инженера я бы этого не позволил.

Андрюша вскочил, тонкий, бледный, со взъерошенными волосами. Глаза его сверкали, на скулах выступили красные пятна.

— Ты не можешь так говорить! Что подумают ребята и директор, которым я от твоего имени обещал!

Степан усмехнулся:

— Что ж… очевидно, ты поторопился, ибо…

— Что — ибо? — почти плачущим голосом закричал Андрюша. — Ибо мой брат не умеет держать слово!

— Ну как ты не понимаешь? — не обращая внимания на Андрюшину резкость, мягко сказал Степан. — Обстоятельства изменились. Не всегда возможно поступать опрометчиво. Расходы, деньги… А что я скажу бухгалтеру?

— Сын главного бухгалтера завода у нас в школе учится, — наивно сказал Андрюша.

— Какой он еще ребенок! Я начал его любовно воспитывать, а он на меня смотрит гневными глазами! В кого это ты такой огнеопасный? Не беда, постоит еще перед школой ваш бак. Горючего в нем давно нет. Вот кончится год, предусмотрим специальные расходы на ваш дурацкий бак, тогда…

— А мы не будем ждать! Не будем! — топнул ногой Андрюша. — У нас ребят много… Тысяча! Алексея Денисовича Денисюка попросим, он нам скажет как… Все возьмемся, так вытащим!.. И пусть тебе будет стыдно!

— Ну и дурак! Тысяча ребят! Это тебе не сказка про репку. Даже если Жучка в штаны тебе вцепится — не поможет! Здесь не просто люди нужны, а деньги, ибо потребуется построить целое сооружение… козлы такие здоровенные, к которым тали и подъемные блоки можно привесить… Иначе бак не вынешь.

— Нет, вынем, — твердил Андрюша.

На шум из-за перегородки вышел хозяин квартиры Денисюк. Сощурившись, теребя свисающий ус, он озорно посмотрел на Андрюшу:

— То же кочет! Кочеток! Чи правда, чи нет, Денисюка тут поминали?

— Да вот, — пренебрежительно махнул Степан рукой, — с твоей помощью школьники хотят нефтяной бак вытащить.

— То ж можно, — неожиданно заверил Денисюк.

— Пустой разговор, Алексей Денисович, — сказал Степан, укладывая вещи в чемодан. — Тут ты ничем не поможешь. Сейчас время трудное. Денег у завода нет строить целое сооружение, чтобы проклятый бак вынуть. Пусть стоит пока…

— Нет, не пусть стоит! — перебил Андрюша.

— Когда ты научишься вежливости? — повысил голос Степан.

Алексей Денисович погрозил Андрюше пальцем и пригладил у него на голове озорной хохолок.

— Раз грошей немае, так и не треба никаких грошей, — сказал он.

— Без затрат не сделаешь, — буркнул Степан.

— Можно и без грошей, — упрямо повторил Денисюк и подмигнул Андрюше. — Про тот бак я еще от моего хлопца, от Дениски, слышал. Зараз бак выну.

— Так ведь нет же ни людей, ни средств! — раздраженно отмахнулся Степан.

— Да я ж так разумию: не треба ни рабочих, ни талей. Я бак так вытащу. Один.

— Нет у меня сейчас времени для шуток.

— Та я ж без шуток, Степан Григорьевич. Один выну.

Андрюша, полуоткрыв рот, смотрел на Денисюка. Степан сердито снова махнул рукой. Потом все-таки спросил:

— А как вынимать станешь?

— Так то ж вам виднее, Степан Григорьевич, — лукаво сощурился Денисюк. — Вы инженер, вам и решать, как вынимать, раз Денисюку не поверили. А он вынет.

— Некогда мне спорить, — сказал Степан. — Вон машину за мной прислали. Андрей, поедешь меня провожать?

— Не поеду, — опустив голову, сказал Андрюша, потом поднял глаза на Денисюка. — А вы взаправду бак один вынете?

Тот рассмеялся:

— Тильки ты ж мне и поможешь заодно с Дениской.

— Да мы всей школой, Алексей Денисович! Я уже говорил…

— Э-э… нет! Один я буду подымать. Вы с Дениской мне трошки поможете. Тильки втроем будемо.

— Зачем ты ребенка дразнишь, Алексей Денисыч? — сердито сказал Степан и с силой захлопнул чемодан.

— То ж вы дразните, Степан Григорьевич, то не я. Вы насос на пруду поставили — то добре! А мы вам бак зараз вынем без всяких средств — и то добре!

И Денисюк вышел из комнаты.

Степан хмуро посмотрел ему вслед.

— Поглядим, — решительно сказал он и распорядился: — Андрей, снеси чемодан в машину. Я позвоню директору, попрощаюсь.

Андрюша взялся за чемодан и сердито поволок его на улицу. Лицо его было напряженным, сосредоточенным, как у брата, когда тот шел по пруду к будущему месту установки насоса. Андрюша тоже пытался решить непостижимую для него задачу: как это можно вынуть бак из земли без людей и приспособлений?