"Эти синие глаза" - читать интересную книгу автора (Кэбот Патриция)

Глава 2

— О каком вакантном месте речь? — спросила Бренна.

Рейли поднял полные изумления глаза от только что воскресшего человека и посмотрел на девушку.

Она была настолько высокой, что ей достаточно было чуть вздернуть подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Голова Кристины, помнится, не доходила даже до середины его груди.

— О каком месте речь, мистер Стэнтон? — повторила она.

Рейли с недоумением услышал собственный голос:

— Но ведь он был мертв. Этот человек был мертв. У него не билось сердце. Я прослушивал его грудь.

Она бросила равнодушный взгляд на паромщика, принимавшего поздравления от друзей и соседей и довольного тем, что оказался в центре внимания, и еще больше развеселившегося, когда кто-то сунул ему в руку дымящуюся кружку.

— О, — сказала она, — обычно от холода у него сердце ненадолго останавливается. Надо пару раз хорошенько огреть его, чтобы оно заработало снова.

Рейли покачал головой:

— Неудивительно, что они все твердили, будто прежде он никогда не умирал. Сколько раз вы уводили этого малого от врат Аида?

— Раз или два, — ответила она. Он усмехнулся:

— Я уверен, что это бывало чаще. Должен заметить, что, когда я учился в Париже, мне не довелось встретить в специальной литературе упоминания о таком способе оживления пациентов.

— О! — Девушка рассмеялась. — Париж…

При этом она закатила глаза. Похоже было, что о Париже она невысокого мнения.

— Да будет вам известно, — произнес Рейли с достоинством, стараясь не показать, что гордость его уязвлена, — что в Париже я изучал медицину под руководством светлейших умов.

— И эти светлейшие умы ничуть не помогли вам вернуть Стабена к жизни, верно? — услышал он ее презрительную реплику.

Рейли нахмурился:

— У меня нет привычки лупить пациентов по спине.

— Возможно, следовало бы научиться, — с нежной улыбкой посоветовала девушка. — Быть может, вы сохранили бы жизнь некоторым из них.

Он с гневом воззрился на нее, собираясь с силами, чтобы высказать свое нелицеприятное мнение о ней.

— Но следует привыкнуть и терять пациентов.

Взгляд синих глаз, скользнув от лица Рейли к его обнаженным плечам и слегка поросшей курчавыми волосами груди, наконец остановился на поясе его штанов.

Впервые за долгое время Рейли почувствовал, что краснеет. К тому же он ощутил внезапный порыв любой ценой укрыться от этого проницательного взгляда, а это было смешно и нелепо.

Не желая показать ей, что смущен, он сложил руки на груди и сказал:

— Потеря рубашки — небольшая цена за спасение человеческой жизни.

«Даже, — прибавил он про себя, — жизни этого слабоумного пьянчуги».

Он не произнес последних слов вслух, но, видимо, мисс Бренна подумала то же самое, если только можно было счесть признаком единомыслия то, что она слегка подняла бровь. Хотя скорее всего она подумала совсем другое: что это вовсе не он, а она спасла жалкую жизнь Стабена.

В конце концов, какими бы ни были се мысли, она удержалась от того, чтобы высказать их вслух. Вместо этого девушка снова спросила:

— Так что привело вас сюда, мистер Стэнтон? О каком месте вы упомянули?

— О месте доктора, конечно, — ответил Рейли. — Я доктор Стэнтон. А что касается объявления о вакансии доктора, то оно появилось в «Таймс».

— Ах, в «Таймс», — с сомнением сказала она.

Конечно, это недоверие ранило его чувства почти так же, как ее оскорбительная манера разглядывание его с головы до ног. Оглянувшись в поисках одежды, он заметил Мейв, по-видимому, забывшую и о том, что обещала принести ему одеяло, и о виски, но зато развесившую его мокрое платье у огня.

— Это был ответ на мой запрос, — сказал Рейли и пересек комнату, чтобы взять свой жилет. Подкладка еще сочилась влагой, как, впрочем, и лицевая сторона жилета. Все, что заледенело на холоде, теперь медленно оттаивало в тепле таверны. Прошло достаточно времени, прежде чем ему удалось выудить насквозь промокшую бумагу с самого дна кармана.

Только когда Рейли вытащил бумагу и поднес к свету, он заметил, что это вовсе не та. Это было письмо от Кристины, которое он носил как можно ближе к сердцу, с того самого драматического дня его получения. Теперь письмо превратилось во много раз сложенный розоватый клочок бумаги, на котором можно было разобрать лишь несколько строк, написанных женской рукой. Почерк Кристины, как и все остальное в ней, был, безусловно, женственным.

Молодая женщина по имени Бренна снова приподняла темно-каштановую бровь.

— Это вовсе не похоже на официальное приглашение или объявление в газете «Таймс», — заметила она.

Рейли с досадой запихнул уже бесформенную бумажку в карман и выудил другую.

— Вот оно, — сказал он. — Вот ответ на мой запрос, который я послал, прочитав объявление о вакансии. Это письмо от Йена Маклауда, графа Гленденинга…

Слово, сорвавшееся с уст девушки, было столь грязным, что Рейли довелось услышать его только раз в доках Восточного Лондона в те первые несколько ночей, которые он провел там после того, как Кристина разорвала помолвку с ним. Пирсон и Шелли тогда настояли на том, чтобы найти ему шлюху и таким образом смягчить боль разбитого сердца. Голос девушки, столь низкий и глубокий, произнес грязное слово так отчетливо, что звук раскатился по всей комнате и достиг ушей хозяйки таверны, немедленно оторвавшейся от созерцания паромщика.

— В чем дело, мисс Бренна? — обеспокоенно спросила женщина. — Он был с вами груб, этот человек?

Она обратила взор, полный упрека, к Рейли:

— Следите за своими манерами, сэр. Это приличное заведение, и я не позволю оскорблять моих гостей. Я ценю то, что вы принесли сюда Стабена, но не позволю никому даже малейшей вольности по отношению к мисс Бренне…

Рейли, чрезвычайно изумленный, сказал только:

— Видите ли, мадам, я и пальцем не дотронулся до вашей мисс Бренны, и меня возмущает намек на то, что я мог вести себя неподобающим образом по отношению к вашей…

Он осекся, потому что лицо, которое он якобы серьезно оскорбил, вдруг вырвало из рук пожилой женщины бутылку. Рейли, который начал было приходить в себя после испытанного потрясения, услышав грубую брань из столь прекрасных уст, был еще больше поражен, увидев, как эти самые уста обхватили горлышко бутылки, и молодая женщина отхлебнула добрый глоток виски.

Никогда до этих пор ему не приходилось видеть, чтобы женщина хлестала виски из бутылки, как, впрочем, и из стакана тоже. Кристина иногда пила вино, но только из хрустального бокала, и она никогда не держала во рту ничего крепче этого вина.

Несмотря на то что для Рейли это было шоком, такое поведение было естественно для личности, называющей себя Бренной.

Она оторвалась от бутылки и возвратила ее хозяйке таверны.

— Прошу прощения, миссис Мерфи, — сказала она несколько смущенно. — Дело не в этом. Дело в другом — вот в нем.

Теперь выбитой из колеи выглядела миссис Мерфи.

— О Господи! — пробормотала хозяйка.

— Я лучше пойду…

К величайшему разочарованию Рейли, мисс Бренна поплотнее запахнула плащ, скрыв под ним свои стройные бедра.

— И посмотрим, не смогу ли я уладить дело…

— О Боже! — выдохнула миссис Мерфи. — Право же, мисс Бренна, думаю, вам не стоит ходить одной.

— Со мной все будет в порядке. — Она тряхнула непослушными рыжими волосами, добавив: — Держите мистера Стабена в тепле и постарайтесь влить в него горячего чаю. Не виски, а чаю. Поняли, миссис Мерфи?

— Поняла, — пробормотала матрона. — Только будьте осторожны, мисс Бренна. Надвигается густой туман, и, похоже, дорога замерзнет.

Девушка отмахнулась от нее и произнесла:

— У доктора Стэнтона такой вид, что ему, по-моему, не повредит стаканчик виски.

Кивнув красивой головкой в сторону Рейли, она направилась к двери.

— И дайте ему сухую рубашку, если найдете подходящую по размеру.

Услышав это, Рейли понял, что она сбросила его со счетов целиком и полностью.

— Послушайте! — закричал он. — Я еще не закончил…

Но дверь «Истерзанного зайца» захлопнулась, чуть не задев его по лицу, и он был вынужден умолкнуть.

— Не принимайте близко к сердцу мисс Бренну, — посоветовала миссис Мерфи материнским тоном. Она поспешила к нему, расправляя на ходу давно обещанное одеяло, и обернула им плечи Рейли. — Давайте-ка обсохнем и согреемся. Должно быть, вы промерзли до костей. Мисс Бренна права насчет рубашки. Во всей деревне не найдется подходящей для вас, если не считать лорда Гленденинга, но никому не известно, одалживал ли он кому-нибудь свои рубашки. Выпейте-ка стакан вот этого и погрейтесь, пока ваша одежда высохнет.

Она налила ему виски из бутылки, к которой только что прикладывалась мисс Бренна.

Рейли рассеянно взял стакан из руки хозяйки, глядя вслед молодой женщине, так быстро исчезнувшей. Он хорошо видел в окно ее удаляющуюся фигуру, протерев для этого краешком одеяла запотевшее стекло. Она вскочила на серую кобылу. Ноги кобылы были чуть длиннее ног женщины.

«Ездит верхом без дамского седла! — отметил про себя Рейли. — Ну что тут можно сказать?..»

Прежде он никогда не видел женщины, сидящей на лошади по-мужски.

Его мать и сестры предпочитали кататься в фаэтоне от дома до парка и обратно домой. А Кристина вообще ужасно боялась лошадей. Насколько ему было известно, у нее не было даже костюма для верховой езды, не говоря уже о дамском седле.

Но дамского седла, по-видимому, не было и у этой амазонки, мисс Бренны. Рейли наблюдал за ней и видел, как она поддала своей серой лошадке пятками по бокам, и мгновенно и лошадь и всадница скрылись из виду в густом тумане.

— Ну прямо как королева Боадиция lt;Боадиция — легендарная королева Англии, бунтовавшая против римлян.gt;, — с изумлением констатировал Рейли, не сознавая, что говорит вслух, до тех пор, пока миссис Мерфи не ответила ему.

— Да, — сказала она без малейшего энтузиазма. — Точно как вы говорите, сэр. Так вы наконец избавитесь от мокрых штанов, или вы срослись с ними намертво? И если вы отдадите мне ваши сапоги, я велю Нэнси, чтобы она набила их ветошью, иначе кожа покоробится и они потеряют вид.

Рейли сел и без колебаний принялся стягивать сапоги.

— Кто эта женщина? — спросил он, пока занимался своей обувью. — Она ведь не здешняя?

— Вы спрашиваете о мисс Бренне? — поинтересовалась миссис Мерфи, следя за его действиями. Заметив, что ему не удается избавиться от сапог, она притянула его ногу к себе и принялась ему помогать.

— Она ведь уроженка Лондона? Верно?

Ей наконец удалось стянуть с него сапог, который при этом издал громкий звук, похожий на чавканье. Миссис Мерфи, качнувшись, едва устояла на ногах, а из некогда прекрасно выделанной тонкой кожи выплеснулась струя морской воды.

— Весьма сожалею, — сказал Рейли, заметив на полу растекавшуюся лужу. — Я заплачу, если вода нанесет вам ущерб. Итак? Она родом из Лондона?

Миссис Мерфи уже распорядилась, чтобы вытерли лужу, и, похоже, не расслышала вопроса Рейли, так как молча принялась трудиться над вторым сапогом.

— Должно быть, из Хэмпстеда, — продолжал Рейли, вытаскивая несколько банкнот из своего бумажника. — Вот она откуда. Я прав?

Второй сапог наконец сдался, и служанки снова принялись вытирать пол. Рейли пошевелил замерзшими пальцами в мокрых носках.

— Но какая девушка из Хэмпстеда проделает столь длинный путь сюда? — недоумевал он. — Должно быть, она замужем за каким-нибудь местным парнем?

Но он тут же подумал, что если бы она была замужем, ее едва ли называли мисс Бренна…

Нельзя было сказать, что его по-настоящему интересовало гражданское состояние женщин, имеющих несчастье носить столь безобразное имя — Бренна… Даже если они необычайно хорошенькие, и носят штаны, и ездят на лошади по-мужски. Особенно таких, что проявляют к нему явную антипатию. И к тому же столь уверены в себе.

Нет. Он здесь для того, чтобы доказать своей бывшей невесте, что он не дилетант, не верхогляд, а настоящий врач. И что у него твердое намерение спасать человеческие жизни. И именно поэтому он оставил практику в Лондоне, где его пациенты имели весьма неприятную привычку не страдать от болезней, угрожающих жизни.

Как он мог доказать свою приверженность медицине, если ему было некого лечить?

А он собирался это доказать, Господь тому свидетель, даже если бы пришлось терпеть пренебрежение тысячи таких, как мисс Бренна…

— Она из Лайминга, — сказала хозяйка таверны «Истерзанный заяц», и голос ее прозвучал очень уверенно. — Родилась и выросла здесь, в Лайминге.

Рейли был откровенно смущен.

— В Лайминге?

— Да, — ответила женщина, явно обескураженная его недоумением.

Рейли потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это сообщение.

— Как такое возможно? Она, несомненно, хорошо образованна, к тому же обладает некоторыми медицинскими познаниями. Ведь не может же она быть повитухой? Для этого занятия она слишком молода. Ей ведь не больше двадцати?

Миссис Мерфи внимательно выслушала все его вопросы, но, судя по всему, не сочла, что они заслуживают ответов. Вместо этого сама задала вопрос:

— Вы сказали, что где-то оставили свой сундук, мистер Стэнтон? Может быть, мы найдем в нем для вас рубашку и сухие штаны?

Она высказалась настолько прямолинейно, что у Рейли мгновенно пропало желание задавать вопросы.

— Да, у меня есть веши. Они остались в лодке. Там несколько саквояжей с медицинскими инструментами. Знаете ли, я бы предпочел, чтобы все это было доставлено мне прямо домой.

Миссис Мерфи смотрела на него явно озадаченная:

— Домой, сэр?

Рейли кивнул:

— Верно. Лорд Гленденинг уверил меня, что это место предполагает и наличие жилья. Он писал, что это дом, вернее, коттедж. Я даже помню его название. Берн-Коттедж. Так он назвал его в письме.

Девушки, деловито вытиравшие пол, внезапно прекратили работу и подняли на него изумленные глаза.

— Берн-Коттедж? — удивилась миссис Мерфи. — Он сказал, что вы будете там жить? Вы вполне уверены?

— Вполне, — заверил ее Рейли. — Я был поражен странным названием коттеджа и подумал, что, видимо, он расположен недалеко от ручья.

Он рассмеялся, но то ли потому, что упомянутый коттедж и в самом деле претерпевал подобные бедствия, то ли потому, что у хозяйки таверны, ее служанок и посетителей полностью отсутствовало чувство юмора, никто ему не ответил.

Впрочем, Кристина всегда утверждала, что его юмор часто проявляется не к месту, и сейчас, решил он, был как раз такой случай. Девушки, на которых хозяйка сурово посмотрела, тотчас же вскочили на ноги и поспешили прочь, вероятно, обслуживать других посетителей. Жизнь таверны потекла по-прежнему, когда стало ясно, что паромщик выжил. Стабен уже переоделся в сухое платье.

Рейли сказал:

— Послушайте, надеюсь, я никого не задел. Ведь «Наводнение» означает, что там поблизости ручей?

Миссис Мерфи любезно улыбнулась ему и сказала:

— Конечно, сэр. Это очень славный коттедж. Но только…

— Говорите же, мадам, — подбодрил се Рейли. — Не стесняйтесь. Ясно, что вы чего-то недоговариваете. Что, это место проклято? Я слышал, что прошлым летом здесь была эпидемия холеры. И этот ваш коттедж тоже находился в карантине? Да?

— Нет-нет, — поспешно перебила его миссис Мерфи, — дело не в этом. Дело в том, что… в том, что…

— Да скажи ты ему, Майра! — крикнул один из завсегдатаев, сидевший у стойки.

— Дело в том, что… — Казалось, миссис Мерфи готовилась принять важное решение и боролась с собой, но потом отважно закончила начатую фразу: — Дело в том, что сейчас слишком поздно ехать туда. Туман густой. Я пошлю кого-нибудь за вашими вещами, а вы переночуете здесь. Флора может спать с Мейв. Ты ведь согласна, Флора?

Флора, на которую Рейли впервые бросил взгляд, отличалась невероятно огромным животом, обрисовывавшимся под засаленным передником; она в ответ только выпучила глаза и принялась расставлять стулья в дальнем углу комнаты.

— Послушайте, — обратился к ней встревоженный Рейли, — нет никакой необходимости, чтобы мисс, чтобы… миссис Флора уступала мне свою постель. Если коттедж действительно слишком далеко, я останусь здесь и лягу в этой комнате. Для меня это не будет большой потерей.

— Конечно, нет, — возразила миссис Мерфи с ужасом. — Для Флоры переночевать в другой комнате — пустяк.

— Вовсе не пустяк. — Рейли расслышал недовольный голос Флоры, хотя она и бормотала вполголоса.

Но, должно быть, хозяйка все-таки услышала ее, потому что направилась к девушке с рукой, поднятой, должно быть, для того, чтобы дать служанке оплеуху.

— Довольно, мисс! — прикрикнула миссис Мерфи на служанку, но прежде чем она успела осуществить свое намерение, Рейли схватил занесенную для пощечины руку и с силой сжал ее.

— Послушайте, мадам, — сказал Рейли, и в голосе его прозвучала уверенность, которой он не ощущал. По его мнению, в мире не было ничего худшего, чем хозяева, раздающие оплеухи своим слугам, и мужья, поколачивающие своих жен. — С моей стороны было бы совсем не по-джентльменски выставить молодую леди из ее комнаты. Особенно молодую леди в положении миссис Флоры. Если бы мои коллеги узнали об этом, меня выкинули бы из колледжа.

Конечно, это было бесстыдной ложью. Среди представителей медицинской профессии было множество людей, кто не имел бы ничего против того, чтобы выгнать молодую беременную женщину из ее комнаты, если их удобства потребовали бы этого. У многих коллег Рейли были особые представления об их правах и преимуществах, которых Рейли никогда не мог понять.

Но миссис Мерфи едва ли раньше встречала много врачей и, несомненно, не была осведомлена об этом прискорбном факте.

— Итак, моя добрая леди, — продолжал Рейли, слегка ослабив хватку, но все еще продолжая держать даму за руку, — если вы будете столь любезны, что распорядитесь доставить мои вещи сюда, я прекрасно устроюсь здесь, и давайте покончим с этим.

Миссис Мерфи была не единственной в таверне, кто воззрился на него с нескрываемым изумлением. Мейв, Нэнси и даже «беременная» Флора — все они глазели на него так, будто он был животным какой-то редкой и ранее не виданной ими породы.

Однако пристальные взгляды женщин не имели никакого отношения к галантности Рейли. Просто когда Рейли потянулся, чтобы схватить миссис Мерфи за руку, одеяло сползло с него, и его обнаженная грудь вновь предстала на всеобщее обозрение. А их взгляды были весьма заинтересованными, и, насколько можно было судить по выражению их лиц, они оценивали его с пристрастием.

Миссис Мерфи опомнилась первая и отвела взор от голого торса Рейли.

— Ну, — сказала она, медленно подыскивая слова, — право, не знаю. Думаю, что лорду Гленденингу это не понравится…

— Ну если уж лорду Гленденингу это не понравится, — заявил Рейли, — он может пригласить меня остановиться в замке Гленденинг. Верно?

Миссис Мерфи, поколебавшись, кивнула:

— Да, пожалуй, может.

— В таком случае все решено. — Рейли выпустил пухлую ручку и потянулся за своим одеялом, представлявшим плохую защиту от похотливых взглядов Мейв и ее товарок. Он взял стакан с виски, который надолго оставил стоять возле своего локтя, поднял его и отсалютовал, глядя на Флору:

— За ваше здоровье, леди…

Бросив взгляд на паромщика, снова стремительно впадавшего в беспамятство, потому что его приятели не поскупились и каждый старался предложить ему стаканчик, Рейли запрокинул голову и одним глотком покончил с содержимым своего стакана.

Виски оказалось отличным и настолько крепким, что у него защипало глаза, но это не испортило вкуса напитка. Огненная жидкость обожгла его горло и согрела все тело. Он подумал, что Пирсон и Шелли заплатили бы за стаканчик такого виски две и даже три кроны, а он пил его здесь даром, потому что вытащил из воды полумертвого от пьянства паромщика. А они еще убеждали его не покидать Лондона!

Только после того как он выпил еще несколько стаканов виски, Рейли наконец смог переодеться в сухое платье, извлеченное из его сундука, и тогда вспомнил, почему Кристина расторгла с ним помолвку. Одной из причин разрыва она назвала его постоянное, хроническое пьянство. Пожалуй, слово «хроническое» было уж слишком сильным. Но ведь в конце концов он напивался не чаще, чем другие. А по правде говоря, даже реже.

Но Кристина, прелестная и набожная Кристина, ни разу в жизни не пропустившая воскресной проповеди и бывшая членом всевозможных обществ: умеренности и трезвости, миссионерского и аболиционистов и множества других, — Кристина считала, что выпить один-два стаканчика виски за вечер — вещь недопустимая.

Впрочем, возможно, она была права. Чем больше он пил, а в «Истерзанном зайце» царила атмосфера вакханалии, которой Рейли становилось противиться все труднее, тем быстрее он забывал, зачем явился в это уединенное место.

Уж, конечно, не для того, чтобы сидеть локоть к локтю с местными пьянчугами, как теперь, а для того, чтобы выполнять нужную работу и делать ее хорошо, чтобы принести себя в жертву другим и доказать мисс Кристине Кинг раз и навсегда, что Рейли Стэнтон, лорд Рейли Стэнтон, чтобы уж быть точным, ведь он был восьмым маркизом Стиллуортом, кое-что может, что он кое-чего стоит, что он человек отважный и имеет убеждения и что ему не требуется размахивать своим титулом, как флагом, чтобы завоевать уважение. И уж конечно, он не пьяница и нерешительный бездельник, каким она его, как видно, считала.

— Стэнтон! — обратился к Рейли его новый друг Адам Макадамс, самый старый и самый беззубый из рыбаков, прервавший его размышления. Он обнял Рейли за шею и пробормотал заплетающимся языком: — Позволь мне угостить тебя еще одним стаканчиком.

— Нет, благодарю, — вежливо отказался Рейли. — С меня уже довольно.

— Ну еще один, только один стаканчик. Ты ведь спас моего приятеля Стабена. Неужели ты не позволишь мне угостить тебя стаканчиком виски за то, что ты спас Стабена?

— Не я его спас. Его спасла ваша мисс Бренна.

— Еше один стаканчик, — прошамкал Макадамс, — еще один.

Рейли уже не мог припомнить, чтобы где-нибудь его встречали так тепло и гостеприимно. Право же, его друзья все это представляли неправильно. Оказалось, что горцы — вполне цивилизованные люди. А жители острова Скай — добрейшие из всех горцев.

Со слезами на глазах Рейли промолвил:

— Ладно. Еще один. Но только если вы разрешите мне произнести тост.

— Валяй, — сказал Макадамс, — произноси свой тост.

Рейли высоко поднял стакан:

— Я хочу произнести тост за здоровье самой прекрасной, нежной и милой леди на свете, автора вон того письма, что сушится на веревке у камина.

Все повернули головы и посмотрели на розовый клочок бумаги, сушившийся у огня.

— За здоровье самой благородной, прелестной, самой достойной женщины, на которой я намерен жениться, если только она согласится, за здоровье бесценной мисс Кристины Кинг.

— За мисс Кинг, — повторили хором рыбаки.

Они опрокинули свои стаканы с виски, и тогда Рейли повернулся к Адаму Макадамсу и спросил:

— В чем там дело с этим Берн-Коттеджем?

Но ответа он не получил, потому что все его новые друзья отрицательно покачали головами, не позволив Адаму сказать больше ни слова.

И Рейли, испытывая новое для него чувство дружеского расположения и ощущая приязнь и поддержку присутствующих, подумал, что, как бы не по-джентльменски это ни было, ему следует присоединиться к ним и вздремнуть вместе с ними… несмотря на то что Кристина сочла бы такое панибратство недостойным.