"Свет и тень" - читать интересную книгу автора (Кэмп Кэндис)

Глава 11

Кое-как провела она остаток вечера, через силу танцуя, улыбаясь гостям и болтая. Когда наконец все разошлись, Каролин смогла найти покой и уединение в своей комнате. Присцилла, крайне утомленная от дополнительной работы, доставшейся ей в последние дни, не особенно была расположена к разговору о бале. Она молча помогла хозяйке раздеться. После того как девушка оставила ее одну, Каролин легла в постель с единственным желанием побыстрее уснуть.

Но это никак не удавалось. Сцена с Джейсоном снова и снова проходила перед ее мысленным взором. Каролин тряхнула головой. Не имело значения, что Синтия отвергла его. Все равно это было скверно, ужасно скверно с ее стороны желать этого человека. «Все дело в том, — говорила она себе, — что любви к Джейсону Сомервиллу она не испытывала». Она не могла, но не потому, что он был так плох, как ей описывали. Каролин Джейсон казался жестким, но она могла понять это. И еще он был страстным и, безусловно, желанным…

Каролин прижала ладони к голове, словно хотела справиться с мыслями, что роились у нее в мозгу. Какое это могло иметь значение, кто прав, а кто виноват, или то, что Синтия и Джейсон совсем не подходили друг для друга? Факт оставался фактом — Джейсон был женат на Синтии, а значит, между ним и Каролин ничего не может быть. Кроме того, принимая ее за Синтию, Джейсон презирал Каролин. Как только могла она позволить мужчине оказывать ей столь интимные знаки любви, зная, что он питает к ней отвращение, даже лаская ее тело? Ведь с его стороны никакой любви не было, одно желание, да и то было предназначено ее сестре.

Все страшно перемешалось. Ей нужно было немедленно пойти к Джейсону и все ему рассказать, признаться в своем обмане и покинуть этот дом навсегда. Самое лучшее для нее было никогда больше не встречаться с Джейсоном Сомервиллом, потому что он слишком тревожил ее. Но при мысли, что ей придется оставить Лорел, которая доверяла ей и зависела от нее, ее сердце разрывалось на части. Ребенок — вот, что было самым важным. Ради Лорел ей следовало справиться с ситуацией. Она будет как можно дальше держаться от Джейсона, избегать любых проявлений интимности и научится держать свои мысли и чувства под контролем.

Раздался резкий звук. Каролин подскочила. Она посмотрела на дверь, ведущую в спальню Джейсона, звук доносился оттуда. Он хотел зайти к ней в комнату, но дверь оказалась заперта. Каролин затаила дыхание, но стука в дверь не последовало, она уловила только едва слышный звук его удаляющихся шагов. Каролин выскользнула из постели и на цыпочках подошла к двери. Она приложила к ней ухо и прислушалась. Было слышно, как он ходит по комнате, как время от времени закрывает какой-то ящик, и едва уловимое звяканье стакана и бутылки. Шаги не прекращались. Каролин замерзла. Ночной воздух был свежим, и она понимала, что ей следовало бы вернуться в постель, но она не двигалась.

Джейсон снова приблизился к двери. Воцарилась тишина, а потом послышалось тихое ругательство. Шаги снова возобновились. Разрываемая облегчением и разочарованием, Каролин вернулась в постель и забралась под одеяло. Вскоре она немного успокоилась, но долго еще не могла уснуть.

Если следующим утром она чувствовала себя больной и разбитой, то по виду Джейсона нельзя было сказать, что он тоже провел бессонную ночь. Каролин знала, что каждая минута, проведенная без сна, темной тенью ляжет у нее под глазами. Она очень хотела вернуться назад в постель, но ей следовало провожать гостей, которые разъезжались в течение целого дня. Джейсон все это время был рядом с ней.

Когда настало время прощаться с Джеком и Флорой, та отвела Каролин в сторону.

— Не могу даже выразить тебе, какое удовольствие я получила от пребывания здесь, — начала она. — Это было, на мой взгляд, самое прекрасное время, когда-либо проведенное мною в Браутон-Курт. Похоже, что ты и Джейсон достигли… приятного взаимопонимания. Впрочем, мне даже не стоит говорить об этом: не хочу показаться назойливой, просто позволь выразить тебе мои наилучшие пожелания.

— Спасибо, Флора. Я очень тронута твоим вниманием.

— И еще одно. Может быть, я сую нос не в свое дело, но я подумала, что это может показаться тебе интересным: в Лондоне я знаю одну женщину, которая очень много работала с детьми, подобными Лорел. Я познакомилась с ней на одном вечере, когда она собирала деньги для своей организации. Ее зовут Люси Карлайл. Я разговаривала с ней всего несколько минут, но она произвела на меня хорошее впечатление. Она прямо полна новыми идеями, тебе она должна быть интересна.

— О да! Я бы отдала все на свете, чтобы узнать, что мне делать с Лорел. Я могу действовать только наугад. Была бы очень признательна тебе, если бы ты дала мне ее адрес, чтобы я могла написать ей.

— Я не знаю ее адреса, но уверена, что сумею раздобыть его. Как только я сумею сделать это, то непременно тебе напишу.

— Спасибо. — Каролин с жаром пожала руку Флоры. — Ты замечательный друг.

— Спасибо, что ты так думаешь. Теперь прощай, дорогая. Приезжай с Джейсоном в Лондон, тогда бы мы как следует поболтали.

— С удовольствием.

— О чем это вы? — мягко поинтересовался Джейсон, когда гости вышли в открытую Барлоу дверь. — Вы с Флорой что-то планировали?

Каролин пожала плечами.

— Похоже, она приглашает нас в Лондон, но боюсь, что это маловероятно.

— Но, если исходить из прошлого опыта, я так не думаю.

— Она такой замечательный человек, — продолжала Каролин.

— Флора? — Его брови взметнулись вверх. — Мне казалось, что ты считаешь ее наглой и бесстыдной.

Каролин спокойно встретила его взгляд.

— Это не исключает того, что она может быть сердечной и доброй. Ведь так?

— Полагаю, что так.

— Она обещала прислать мне адрес женщины, которая занимается такими детьми, как Лорел. Это могло бы оказаться полезным.

Вместо ответа он сурово посмотрел на нее и отошел, чтобы проводить очередных гостей.

— Мистер Озборн. Мадам.

Озборны уезжали последними, и Каролин с облегчением вздохнула, когда Барлоу закрыл за ними дверь. Что ж, и эту неделю она пережила. Это было самое трудное испытание для нее в роли Синтии. И все же… такого унылого настроения за все время пребывания в Браутон-Курт у нее никогда не было.

Следующие две недели были ужасно тоскливыми. Каролин, как и прежде, по несколько часов в день проводила с Лорел. Однажды она привела Лорел вниз в музыкальный салон и сыграла ей несколько пьес на фортепиано. Каролин никогда не была такой хорошей пианисткой, как Синтия, но она достаточно хорошо владела инструментом, чтобы подбирать простые мелодии. Девочка с восторгом слушала песни. Когда Каролин предложила ей самой попробовать, Лорел любовно потрогала костяные клавиши. Она сравнивала глубокую вибрацию низких нот и пронзительный звук высоких, ужасно радуясь этому контрасту. Потом, к изумлению Каролин, девочка подпрыгнула и начала маршировать по комнате, испытывая удовольствие от ритма, выбиваемого ее собственными ногами.

В углу комнаты стояла арфа, и Каролин пробежала пальцами по струнам. В то же мгновение Лорел оказалась рядом и протянула ручку, чтобы подергать за струны Но к арфе она вскоре утратила интерес и опять принялась маршировать и хлопать в ладоши. Каролин смеялась и хлопала в ладоши вместе с Лорел Вдруг в комнату ворвался Джейсон.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — закричал он, но, когда он увидел Лорел, лицо его смягчилось. — Здравствуй, милая.

Сердце Каролин пронзила острая боль, когда она услышала, что его добрые слова были адресованы только дочери. Скрыв обиду, она спокойно произнесла.

— У нас было введение в занятия музыкой.

— Вот как? — отозвался он, причем голос его оставался сухим. — А мне показалось, что это было введение в нарушение тишины и порядка.

— Глупости, — упрямо возразила Каролин. — Лорел, покажи папе, как ты умеешь хлопать в ладоши.

Лорел с радостью начала хлопать и маршировать. Потом подбежала к арфе и пианино, чтобы продемонстрировать свои новые открытия. Она источала такую радость, что Джейсон сам не мог не улыбнуться. Лорел потребовала:

— Мама, пой.

— Нет, крошка, не сейчас, — запротестовала Каролин. — Позже, когда мы вернемся в твою комнату.

Лорел надула губки.

— Мама, пой.

— Давай, — настойчиво попросил Джейсон. — Я тоже хотел бы послушать.

Каролин вздохнула:

— Ну хорошо. Я поняла, что Лорел так любит музыку только тогда, когда начала ей петь.

Каролин запела старую балладу, и Лорел, устроившись у нее на коленях, прислонилась головкой к ее плечу. Джейсон наблюдал за ней со странным выражением лица, и Каролин стало интересно узнать, о чем он в этот момент думает. Вид у него был довольно печальный, хотя причин для этого она не видела.

Когда Каролин закончила, он немного ей поаплодировал.

— Браво! Вы обе доставили мне удовольствие, ну а сейчас мне пора вернуться к работе.

Он наклонился, чтобы запечатлеть на лбу Лорел поцелуй, и на минуту оказался так близко от Каролин, что она могла различить каждую ресничку на его веках. Как только он оторвался от Лорел, взгляд его упал на губы Каролин, и Каролин отчетливо вспомнила их прикосновения, она представила даже их вкус. Интересно, думал ли он о том же? Когда Джейсон поспешно покинул комнату, Каролин встала и поставила Лорел на пол.

— Я думаю, тебе пора вернуться к себе в комнату.

Несмотря на то что Каролин проводила с ребенком несколько часов в день, Лорел не могла заполнить все ее время, и она часто испытывала скуку. У нее почти не было обязанностей по дому, а Джейсон мало общался с ней. Они встречались за едой, проводили иногда вместе время после ужина. Но каждый его взгляд, каждое движение ярко свидетельствовало о том, что он не в силах избавиться от желания, которое разгорелось в нем в ту бальную ночь.

Зачастую за обедом, когда они вели ничего не значащую светскую беседу о погоде и домашних делах, его глаза вдруг замирали на ней, а палец начинал описывать круги по краю бокала с вином, повторяя их снова и снова, пока Каролин почти не впадала в транс. Тогда она начинала ощущать на своей коже прикосновения слегка шершавых пальцев, скользящих по ее телу, и она гадала, совпадали ли их ощущения, представлял ли он ее вместо прохлады стакана. Его глаза становились темными, линия рта смягчалась, и он менял положение. Между ними, как тонкая, мерцающая паутина, повисало сексуальное напряжение. В эти минуты Каролин мечтала прикоснуться к нему, вдохнуть его терпкий мужской запах, почувствовать на своем лице его дыхание.

Каждое мгновение, проведенное с ним, заряжало Каролин новой энергией, но, когда его рядом не было, она чувствовала невыносимую скуку. Чтобы как-то заполнить день, она начала снова выезжать верхом. Как только могла, она спускалась в конюшню и садилась на смирную Серую Леди. Она обследовала окрестности, прилегающие к Браутон-Курт, но старалась не заезжать слишком далеко, так как потеряться, а потом спрашивать кого-нибудь о дороге к собственному дому она не могла себе позволить. Руины старой крепости вызывали в ней суеверный страх, так что обычно она ездила в поля с посадками хмеля и в сады, росшие повсюду, куда бы она ни отправилась. Однажды она наткнулась на чудесный пруд удлиненной формы, сверкавший в лучах зимнего солнца. В его дальнем конце виднелись полуразрушенная деревянная постройка и водяное колесо. Берега заросли камышом, в котором гнездились лысухи и болотные курочки. Вдали виднелись стройные белые березки.

Здесь Каролин часто спускалась с лошади и сидела на большом плоском камне, задумчиво глядя на спокойные воды, то здесь, то там встревоженные всплеском играющей под водой рыбы или нырнувшим за добычей зимородком. Она вспомнила о том, что Марк Симмонс говорил о каком-то кузнечном пруде, и подумала, не этот ли пруд имел он в виду. Несомненно, тут когда-то была мельница, но постройка была слишком ветхой, чтобы отважиться на ее обследование. Лишь когда Присцилла заметила однажды, что ее прадед работал в кузнице, Каролин, сопоставив факты, сообразила:

— Ты говоришь о той, что на кузнечном пруду?

— Да, мэм, там. Они соорудили на пруду плотину так, чтобы вода могла двигать кузнечные меха и молот. Говорят, что когда-то это было впечатляющее зрелище. Правда, я сама никогда не видела. Все работы прекратились задолго до моего рождения. Но бабушка мне рассказывала, что это стоило видеть. Снаружи тихий пруд, а внутри раздувающиеся меха, пылающий в горниле огонь, словно ты оказался в преисподней.

— Что же случилось с кузней? Почему она вдруг прекратила работать?

Присцилла пожала плечами:

— Я не совсем хорошо это знаю, миледи. Мне кажется, что это все из-за угля. Вместо древесного угля, который они применяли раньше, вдруг стали использовать каменный. Кузни передвинулись дальше на север, где много месторождений каменного угля. В Уэлде везде можно увидеть заброшенные кузни и кузнечные пруды.

Каролин незачем было спрашивать, что такое Уэлд, потому что еще с детских уроков географии она знала, что Уэлд — это узкая плодородная полоска земли Кента, проходящая между северной и южной Меловыми низменностями.

— Как это грустно, — тихо произнесла она. — Ведь это очень красивое место.

В следующий раз, когда Каролин посетила пруд, она подошла к обвалившемуся порогу полуразрушенной постройки и заглянула внутрь. Там было тихо и пыльно, всюду валялись доски, сквозь дыры в крыше и стенах пробивались лучи солнца. Никаких следов горнила или мехов не осталось. Возможно, их продали или потихоньку растащили на какие-то хозяйственные нужды. Она представила внушающую суеверный ужас картину вырывающегося из огромного очага пламени, которое освещало лица работающих в поте мужчин, разрывающий барабанные перепонки звук ударов молота о наковальню.

Каролин часто размышляла над тем, кто мог быть тот человек, который пытался ее отравить. Она уже хорошенько осмотрела комнату Синтии и не нашла ни писем, ни дневников, ни даже записной книжки с адресами. Она снова и снова обыскивала комнату, опустошая ящик за ящиком и шаря за ними в поисках какого-либо тайника или завалившегося листочка. Она осмотрела все деревянные украшения на мебели, даже пробовала открутить шары, которыми были увенчаны стойки, удерживающие балдахин. Напрасно, она так ничего и не обнаружила. Потом она направилась на чердак, чтобы обыскать сундуки там. Присцилла посмотрела на нее неодобрительно, но послушно проводила в сумрачное помещение и показала, в каких сундуках находятся вещи Синтии. Она без особого успеха переворошила их. Кроме сундуков со старыми вещами, на чердаке Каролин нашла старую мебель. Здесь были вещи в стиле тюдор и мебель, относящаяся к эпохе короля Якова. Ей показалось, что эта мебель значительно больше гармонирует с домом, чем нынешняя, более современная. Больше ничего для себя интересного она не обнаружила.

На следующий день, поднявшись в комнату Лорел, она отвела Бонни в сторону и спросила:

— Скажи, у Синтии был какой-нибудь сейф или запирающаяся шкатулка с драгоценностями? Какое-нибудь секретное место, известное тебе?

Бонни с удивлением посмотрела на нее:

— Что вы, мисс, ничего такого не припомню.

— Подумай хорошенько, — настаивала Каролин. — Это очень важно. Я ищу письмо, записку или дневник Синтии, которые могли бы дать мне ключ к разгадке.

— Ключ? О чем вы говорите?

— Бонни, кто-то пытался отравить меня. Я хорошо помню, что не принимала мышьяк сама. Но, поскольку все думают, что я Синтия, следовательно, этот кто-то покушался на жизнь Синтии. Тебе так не кажется?

— Но кому могла понадобиться смерть мисс Синтии? Это же какая-то бессмыслица.

— Нет, не бессмыслица! Возможно, Синтия и применяла мышьяк для хорошего цвета лица, я же никогда этого не делала. А недавно на охоте вдруг соскользнуло мое седло, а Серая Леди, самая смирная лошадь на свете, вдруг ни с того ни с сего понесла. Ты же знаешь, что Синтия едва держится в седле. И, если бы на лошади сидела она, то серьезно пострадала бы или даже погибла.

Бонни нахмурилась:

— Я поняла, к чему вы клоните, мисс Каро, разве это не могло быть несчастным случаем?

— Лошадь могла, но только не добавление в мою еду мышьяка изо дня в день.

— Я видела, как за день до побега мисс Синди бросила в огонь пачку писем. Я думаю, что она сожгла все личные бумаги, чтобы его светлость не мог их отыскать. Каролин вздохнула:

— Ты никогда не слышала, чтобы Синтия говорила о ком-нибудь, у кого была причина не любить ее? У кого мог быть на нее зуб?

— На мисс Синтию? Не похоже. Скорее, все любили ее… кроме него. Если вы ищете убийцу, то это мог быть только его светлость. Он был бы рад избавиться от нее, но только так, чтобы его имя не было запятнано. Кроме того, он тот человек, который ни перед чем не остановится, чтобы добиться желаемого, — глубокомысленно заключила Бонни и встряхнула головой. — Вот какой он.

— Признаться, я думала на него. — Каролин отвела от Бонни взгляд. — Но теперь я считаю, что это не так. Это не похоже на него.

— Что? Не похоже на него? — закричала Бонни. — Этот человек способен на все! Я уже говорила вам, как он обращался с вашей сестрой, с какой грубостью и жестокостью.

— Но, видишь ли, я выяснила, что это не совсем соответствует действительности, — выпалила Каролин. — Я думаю, что Синтия кое-что скрывала от тебя.

— О чем это вы говорите? Что ваша родная сестра была лгуньей? — Она внезапно схватила Каролин за плечи, ее глаза сузились и стали злыми. — Вы наслушались лживых слов этого дьявола! Неужели вы можете отвернуться от своей сестры-двойняшки?

— Нет, Бонни, конечно, нет! — Каролин убрала ее руки. — Это не имеет отношения к тому, что говорил мне Джейсон. И я вовсе не отворачивалась от Синтии. Но во время пребывания у нас гостей меня постоянно преследовал Марк Симмонс, причем он вел себя так, словно мы были любовниками. Сначала я, конечно, не верила его намекам, но в конце концов он мне прямо сказал, что он и Синтия были в интимной связи.

Краска сошла с лица Бонни. Она отступила назад и тяжело опустилась в кресло-качалку.

— Нет, — пробормотала она, — я не верю этому.

— Но с какой стати ему врать? Он думал, что разговаривает с Синтией, которая является единственным человеком, знавшим, говорит он правду или нет. Лгать ей было бессмысленно.

Бонни заморгала.

— Это, должно быть, какое-то недоразумение. Она любила только мистера Бингема. Синтия никогда не могла бы…

Каролин упала на колени рядом с креслом старой женщины.

— Я не знаю, что делала Синтия и почему. Я знаю только, что она была совсем не такой, какой казалась, во всяком случае в одном аспекте жизни. Как и ты, я была уверена, что не может быть никого, кто был бы настроен против нее, кто мог бы желать ей зла. Но теперь такой уверенности у меня нет. А что, если у Марка Симмонса ревнивая невеста? Или Деннис Бингем ради нее бросил кого-то? А что, если, кроме Марка Симмонса, у нее был и другой любовник, который пришел в убийственную ярость, когда она сбежала с Бингемом?

— Нет! Вы превращаете свою сестру в настоящую шлюху. Но это не правда. Я не потерплю этого! Я не стану этого слушать! — Бонни метнула в нее злобный взгляд. — Вы всегда завидовали мисс Синди, всегда. Потому что она всегда была такой милой и прелестной, потому что ее все любили.

— Как ты можешь говорить такое? Это безумие! Это не правда! Да, многие любили Синтию, но я никогда не завидовала ей. Я тоже любила ее! Я всегда оберегала и защищала ее, помогала ей. Ты же это прекрасно знаешь.

— Я знаю, что вы всегда старались полностью завладеть вниманием сэра Невилла, всегда отодвигали маленькую Синтию на задний план.

— Чушь! Иногда казалось, что наш отец в самом деле отдавал предпочтение мне. У нас был общий интерес к лошадям, который не разделяла Синтия. Его злили стеснительность Синтии, страх перед животными. Из-за этого Синтия зачастую чувствовала, что отец не любит ее так, как меня. Но мне всегда казалось, что это не так. Когда мы повзрослели, он переменился и хотел, чтобы я стала больше похожа на Синтию. Синтия всегда предпочитала уединение, я же любила быть на виду. Мне нравилось выезжать с отцом верхом, ей — нет. Все было не так просто, как кажется.

Бонни вздохнула, и Каролин вдруг внезапно осознала, какой она стала старенькой.

— Прошу прощения, мисс. Мне не следовало говорить всего этого, но я не могу поверить, что моя детка совершила что-то плохое.

— Я разве говорю, что Синтия сделала что-то плохое? Несомненно, у ее поступков существовали какие-то причины. Я не стала бы обсуждать с тобой это, если бы не считала, что это крайне необходимо. Ты должна понять, что мне срочно нужно все разузнать о прошлом Синтии. Наверное, существует какой-то человек, который теперь пытается убить ее, а точнее, меня.

— Сэр Невилл отвернулся от нее, так же как и от вас.

— Но отец, несмотря на свое раздражение, никогда бы не причинил ей вреда.

— Конечно, нет.

— Кто были ее друзья?

— Здесь бывали немногие, если не считать друзей его светлости. Иногда они ездили в Лондон, и я подозреваю, что у нее были друзья там. Но меня они с собой никогда не брали. Мы с Лорел оставались здесь. Синтия была очень близка с вашей кузиной Беллой, они часто переписывались. Она получила от нее письмо за неделю или две до отъезда. Еще, как мне кажется, ей писала миссис Уиллингем. Когда она рассказывала мне о своем пребывании в Лондоне, то иногда упоминала леди по имени Мелисса. Хотя она и миссис Уиллингем могли быть одним и тем же лицом, я не знаю точно.

— Она никогда не говорила о ком-нибудь, кто был резок с ней или не любил ее?

Бонни нахмурилась.

— Однажды она обмолвилась, что мисс Нельсон чувствовала к ней сильную неприязнь. Она сказала, что мисс Нельсон с симпатией относилась к его светлости, та ревновала ее к нему. Она даже хихикала по этому поводу, это было так глупо. Трудно представить, чтобы кто-нибудь мог ревновать к лорду Браутону, когда они так ненавидели друг друга.

— Да, я уже подумала о Миллисент Нельсон. Она своей неприязни к Синтии даже не скрывает. Это она принесла мне еду, когда я заболела. Но она не участвовала в охоте. Кроме того, она не могла приходить сюда каждый день, чтобы подмешивать яд в мою пищу.

— Никто, кроме его светлости и слуг, не был здесь все это время, — уточнила Бонни. — Если бы кто-то из слуг имел что-то против миледи, то я бы знала. Вам не кажется, что это мог быть только его светлость?

— Кто-то мог подкупить одного из слуг, чтобы он мог добавлять в пищу яд. В конце концов, мышьяк подсыпать в сахар или соль, которые подают мне на стол.

— Ну, теперь вы говорите не подумав, как можно подсыпать яд в сахар или соль, не отравив при этом всех остальных членов семьи? А подкупив кого-то, так легко попасться. Нет, это мог сделать только его светлость. А вы изо всех сил стараетесь не замечать этого. Почему? Только не говорите мне, что влюбились в это чудовище.

— Конечно, нет! Просто это на него не похоже. Это для него слишком подло. Он всегда прям и открыт в своем гневе.

— Вы обманываете себя, мисс, вы же первая и пострадаете от этого. Он, если захочет, может быть очаровательным. Богу известно, как обманулась в нем мисс Синтия, даже согласилась выйти за него замуж. Но она горько пожалела об этом, и вы пожалеете, если позволите ему сладкими словами и поцелуями взять над собой верх.

Каролин взглянула на женщину, испуганная ее осведомленностью, но потом поняла, что сама выдала себя. Бонни сурово посмотрела на нее.

— Я сказала, что думаю. Но я не могу вас остановить. Я уже давно это поняла. С детских лет чувства в вас преобладали над разумом. Вы всегда рветесь вперед, не думая о последствиях. Но на сей раз это смерти подобно.

Каролин очень обрадовалась, когда спустя две недели после охоты она получила письмо от Флоры. В письме та тепло благодарила за приятно проведенный уик-энд и давала адрес Люси Карлайл, сопроводив его еще большей похвалой женщине за ее успехи в работе с неполноценными детьми. Каролин немедленно отправила Флоре записку с благодарностью за заботу и начала писать письмо Люси Карлайл. У нее ушло довольно много времени, чтобы дать обстоятельную картину состояния Л орел и ее проблем. Когда она наконец закончила, то сложила и запечатала в конверт. Потом она спустилась в кабинет и попросила Джейсона отправить письмо.

Когда она зашла к нему, он с удивлением посмотрел на нее, но обещал все сделать.

— Кто эта женщина, Карлайл? — спросил он, взглянув на адрес.

— Педагог из Лондона, которую знает Флора. Помнишь, я говорила тебе, что Флора обещала прислать ее адрес.

— Ах да. Она занимается с детьми, подобными Лорел.

— Да.

Каролин заколебалась, ощутив едва уловимое напряжение, которое всегда у нее возникало в присутствии Джейсона. Ей очень хотелось задержаться, но она боялась. Он так странно действовал на ее чувства, на ее разум.

— Спасибо, мне нужно идти, — едва проговорила она.

— Синтия, подожди. — Джейсон за ее спиной поднялся. Каролин повернулась к нему, и у нее застучало в висках. Джейсон положил руки на стол и оперся на кончики пальцев. Его взгляд оставался строгим и холодным. — Завтра утром я уезжаю.

— Понимаю.

— Мне нужно съездить в Дувр. Я вернусь на следующий день.

— Очень хорошо. Я распоряжусь, чтобы миссис Морли не ждала тебя завтра к обеду.

— Благодарю. До свидания, Синтия.

Каролин поспешно вышла из кабинета. Удивительно, но то, что он принимал се за сестру, задевало ее. Ей очень хотелось, чтобы он знал ее как Каролин, чтобы желал ее как Каролин. Уже несколько раз на протяжении последних недель собиралась она пойти к Джейсону и признаться в том, что сделала, но не смогла себя заставить. Она боялась, что Джейсон придет в ярость и тогда ей придется уехать.

Она провела остаток дня, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Только быстрая скачка на хорошей лошади могла помочь ей разорвать паутину, опутавшую ее разум. Но заставить Серую Леди перейти на галоп не представлялось возможным. Ей не составило труда объяснить Джейсону свои ежедневные поездки на Серой Леди, но вряд ли она нашла бы способ, чтобы оправдать дикую скачку Синтии в полях на резвом скакуне.

Когда на следующее утро Каролин проснулась, Джейсон уже уехал. Об этом сообщила ей Присцилла, когда принесла в спальню завтрак. Каролин едва попробовала свежую булочку, намазанную прекрасным маслом. Все ее мысли были направлены на Джейсона. Было очень галантно с его стороны не беспокоить ее утром, но она бы предпочла, чтобы перед отъездом он захотел увидеться с ней. Ее все еще терзали вчерашние мысли, и она решила помериться силами с резвой лошадкой. Ей хотелось показать свою силу и мастерство, насладиться прогулкой верхом. Снова побыть самой собой… хотя бы час или два. Джейсона не было, значит, он не застанет ее врасплох.

Охваченная волнением, она быстро надела свою амазонку.

— Просто перевяжи мне волосы лентой, — скомандовала она Присцилле. — Нет нужды приводить их в порядок, пока я не накатаюсь.

Она сунула ноги в мягкие сапожки и надела протянутый Присциллой жакет. Отослав служанку, она сама застегнула крупные пуговицы. Булавкой закрепила ярко-голубую шляпку. Схватив тонкие кожаные перчатки для верховой езды и хлыст, она быстро вышла из комнаты.

Позавтракать Можно и позже, решила Каролин, вдохнув манящий запах свежего хлеба, когда проходила мимо кухни. Действовать нужно прямо сейчас, пока храбрость или глупость не покинули ее.

Конюх изумленно посмотрел на нее, когда она ворвалась в конюшню.

— Ах, миледи, прошу меня простить. Вы что, хотите догнать его светлость? Но он уехал час назад.

— Я знаю, просто хочу покататься верхом. — Парень склонил голову и направился к Серой Леди. — Нет. Сегодня мне нужна Фелиция.

— Фелиция! — судорожно выдохнул парень. — О нет, миледи, вы, наверное, ошибаетесь.

— Я не ошибаюсь, — твердо ответила Каролин. — Фелиция ведь моя лошадь, не так ли?

— Да, миледи. Я немедленно оседлаю ее, — согласился он.

Думая о том, что она, наверное, сошла с ума, он занялся делом. Надел на лошадь уздечку и седло. Когда лошадь вывели из стойла, Каролин погладила ее морду, успокаивающе поговорила с ней. Она пожалела, что не захватила на кухне яблоко или морковку, что, безусловно, расположило бы животное к ней, вызвало его доверие. Помощник конюха подвел лошадь к специальной подставке, и Каролин со знанием дела уселась в седло. Лошадь безусловно была отменной, но более нервной, чем та, на которой ей приходилось ездить. Поэтому Каролин не хотела пугать ее, тяжело плюхаясь в седло или неумело хватаясь за гриву.

Она взяла у помощника конюха поводья, проверила удила и слегка пришпорила лошадь. Не привыкшая к ней, Фелиция затрясла головой и зафыркала, потом рысью вышла со двора. Желая получше узнать лошадь и дать ей возможность привыкнуть к седоку, Каролин не торопила ее. Кобыла казалась резвой и нетерпеливой, но была послушной и неноровистой. Какая замечательная лошадь!

Каролин повернула ее в направлении кузнечного пруда. Она миновала поля хмеля, по краю которых росли ряды каштанов, потом яблоневые сады. Их ветки, теперь свободные от листьев и плодов, образовывали над ее головой некое подобие кружевного полога. Она въехала в небольшую сосновую рощу. Серая белка стремглав перебежала тропинку и взлетела на ствол дерева. Фелиция фыркнула, но внезапное движение не испугало ее, что еще раз подтвердило предположение Каролин, что лошадь была разумной и спокойной.

Сразу за соснами раскинулся большой запущенный луг Фелиция галопом помчалась по голой земле. Этот бег сильно отличался от той неуправляемой скачки, в которую в день охоты ударилась Серая Леди. Это был нормальный бег здоровой лошади, послушной своему седоку. Каролин была в восторге от превосходного хода лошади. Она смеялась. Ветер дул ей в лицо, растрепал волосы, сорвал с головы шляпку.

Наслаждаясь удивительным чувством обретенной свободы, Каролин не сразу услышала звук копыт другой лошади, отбивающей такт за ее спиной и неумолимо настигающей ее.

Она натянула поводья, и Фелиция послушно замедлила ход. Краем глаза она заметила Джейсона верхом на своем лоснящемся жеребце. Он поравнялся с ней. Выбрав подходящий момент, он протянул руку, чтобы схватить уздечку ее лошади, но Каролин сама натянула поводья. Джейсон внезапно свернул, и Каролин была вынуждена резко остановиться.

Джейсон неожиданным рывком поводьев направил своего белого жеребца прямо к ней. Каролин соскользнула с седла на землю и встала прямо перед ним, уперев руки в бока.

— Что ты себе думаешь, хватаясь так за узду моей лошади! Это напугало ее, и она могла сбросить меня.

— Я пытался остановить ее, пока не случилось ничего страшного, — гневно бросил он в ответ. Лицо его потемнело.

— Я и не думала падать! — запротестовала Каролин. — Я пустила Фелицию в галоп и, должна тебе сказать, наслаждалась скачкой, пока ты не вмешался.

От дикой скачки волосы у Каролин распустились и теперь огненным потоком струились по спине и плечам. Она отбросила их назад и сердито смотрела на Джейсона. Глаза ее сверкали. Она выглядела дикой и неукротимой и была вызовом настоящему мужчине.

Джейсон заговорил изменившимся голосом:

— Я думал, что она понесла. Мой Бог, до этого Серая Леди, теперь Фелиция. Откуда мне знать, что ты справишься?

— Серую Леди что-то напугало, а Фелицию я сама послала в галоп. Чувствуешь разницу?

— Все же, что ты здесь делаешь, да еще на этой лошади? — Теперь он говорил более нежно, ласково глядя ей в глаза.

Не придавая его взгляду значения, Каролин ответила вопросом на вопрос:

— Ты мне ее подарил разве не для того, чтобы ездить верхом?

— Да, конечно, но ты даже близко к ней никогда не подходила. Она пугала тебя.

Каролин пожала плечами:

— Я уже много недель выезжаю на Серой Леди. Я решила преодолеть свой страх перед лошадьми. Для взрослой женщины это несколько глупо, не правда ли? После того ужаса, что я пережила на охоте, я решила, что если бы я лучше держалась в седле, то не упала бы. Еще я поняла, что любая кобыла, пусть даже самая спокойная, может понести. Значит, в полной безопасности я никогда не была.

Каролин очень хотела быть последовательной и логичной, сочиняя это правдоподобное объяснение.

— Значит, ты тренировалась в верховой езде, чтобы преодолеть свои страхи?

— Да, я вспомнила все, чему когда-то учил меня отец. Я снова и снова осваивала это, пока не поняла, что кое-чего достигла, тогда и решила сесть на Фелицию.

— Именно по этой причине ты выезжала верхом каждый день? — Голос его звучал мягко, почти задумчиво.

Прежде чем он смог бы поразмыслить над ее объяснениями, Каролин перевела разговор на другую тему. Она повернулась к нему и сердито спросила:

— А что ты здесь делаешь? Ты же утром уехал в Дувр. Джейсон виновато отвел взгляд. Каролин уже не сдерживала своего гнева:

— Ты солгал мне! Ты даже не собирался в Дувр!

Ты, ты шпионил за мной!

Он сердито посмотрел на нее:

— Да, шпионил. Я хотел знать, с кем ты встречаешься, уезжая каждый день из дома.

— Ты думал, что у меня есть любовник?

Каролин исходила яростью, она чувствовала себя обманутой и обиженной. Она не могла думать, что Синтия дала Джейсону более чем достаточно поводов, чтобы подозревать ее. Его недоверие отозвалось в ней глубокой болью.

— Как ты посмел?

— Не разыгрывай добродетельную жену, которую муж не правильно понял! — вырвалось у Джейсона. — Что, по-твоему, должен был я думать, когда ты ни с того ни с сего пристрастилась к верховой езде? Ты! Какой фарс! После той сцены, что ты разыграла для меня с Марком Симмонсом, я стал сомневаться, не была ли она поставлена для меня. Я хотел знать, сохранила ли ты его как любовника или бросила ради другого. Очень уж не похоже для тебя надолго оставаться без мужчины.

— О Боже! Как же я презираю тебя!

Побелев от гнева, она замахнулась на него хлыстом. Этого было достаточно, чтобы спровоцировать его. Он с такой силой схватил ее за плечи, что она вскрикнула.

— Будь ты проклята! Как можно быть такой прелестной и такой бессердечной? Почему только я не могу… — Переполняемый чувством гнева и страсти он осекся. Руки его погрузились в шелковистую массу ее волос. Его губы с жадностью прильнули к се губам.