"Первый всадник" - читать интересную книгу автора (Кейз Джон)Глава 19Всю неделю Фрэнк провалялся с простудой, как и Энни. Это была мерзкая, до гнусавости сопливая разновидность гриппа с ломотой в спине, которая будто и не думала кончаться. Дейли целых три дня лежал под одеялом и только теперь начал приходить в себя. В газетах писали, что такое повсюду: десяток школ закрыли, Кей-стрит почти пустует, а в конгрессе проблемы с кворумом. Хотя сезон гриппа давно закончился, не только в Вашингтоне, но и в Лос-Анджелесе творилось то же самое. Там вспышку обозвали «чумой Беверли-Хиллз» — сильнее всего ударило именно по богатым районам. Фрэнк видел репортаж по телевизору. Репортер сидел в каком-то ресторане — единственный посетитель, окруженный пустыми столиками. Под конец он заказал куриной лапши и подмигнул в камеру. Экий молодец, подумал Фрэнк и высморкался, наверное, в тысячный раз. Он потряс головой и взялся за статьи из «Нексиса». В нескольких повторялось одно и то же: либо сообщение «Ассошиэйтед пресс», либо пересказ статьи из «Бостон глоуб». Дейли перечитал ее еще раз и не нашел ничего нового. Написано все на удивление умиротворяюще. Ни рассказов очевидцев, ни описания шторма. Только сухой отчет капитана. Еще более странным (с точки зрения Фрэнка — немыслимым) было то, что в местных газетах сообщения об этом вообще отсутствовали. «Лейк-Плэсид сэнтинел», в котором, по логике вещей, статья должна была появиться на первой странице, напечатал несколько строк в колонке «мировые новости», как будто про наводнение где-нибудь в Бангладеше. Исключением оказался только «Райнбек таймс джорнал», где вышла серия статей некоего Эрика Овербека про терзания Гарри и Марты Бергман, родителей одного из погибших. РОДИТЕЛЕЙ НЕ ПУСТИЛИ НА ПОХОРОНЫ РОДИТЕЛИ УТОНУВШЕГО НАНИМАЮТ ДЕТЕКТИВА ОСКОРБЛЕННЫЕ РОДИТЕЛИ ПОДАЛИ В СУД КУЛЬТ НЕ ВОЗВРАЩАЕТ ОСТАНКИ Судя по этим статьям, Бергманы пришли в ярость от халатного отношения к смерти их сына. «Все верят им на слово! Но я этого делать не желаю! — возмущался Гарри Бергман. — И не собираюсь молчать!» Рядом с заметкой — фотография погибшего сына, красивого молодого человека, который "бросил последний курс университета штата Нью-Йорк и вступил в «Храм Света». Бергманы наняли частного детектива, а также адвоката и принялись давить на окружного прокурора, чтобы тот повнимательнее присмотрелся к новомодному «Храму». Видимо, с Бергманами стоит поговорить. Дейли взялся за последнюю статью. НЕОПОЗНАННОЕ ТЕЛО, ВОЗМОЖНО, СВЯЗАНО С ПРОПАВШИМИ В РАЙНБЕКЕ Не исключено, что неопознанный труп женщины, найденный в предгорьях Адирондака, принадлежит Марте Бергман, приблизительно полгода назад пропавшей без вести вместе со своим мужем. Полиция подтвердила, что найденное тело подходит и по возрасту, и по весу. Власти округа, однако, предостерегают: на данной степени разложения опознание невозможно, несмотря на то что основные приметы совпадают с медицинскими данными по Марте Бергман. — Без рук и головы тело практически невозможно опознать, — объясняет Мэрилин Саваресе, представитель полиции округа. — Нельзя снять отпечатки пальцев, нельзя проверить стоматологическую карту. Мы пытаемся сравнить ДНК погибшей с образцами из дома Бергманов, но это займет не одну неделю. Миссис Бергман и ее муж Гарольд исчезли в ноябре при загадочных обстоятельствах. В их доме не обнаружили никаких следов борьбы Полицейское расследование зашло в тупик. Перед исчезновением Бергманы были сильно расстроены гибелью сына, приверженца «Храма Света». Фрэнк задумчиво хмыкнул. Получился очень странный звук, напоминающий одновременно «Эврика!» и испуганный возглас. Он снова пожалел, что взялся за дело нахрапом. Нужно воспитывать терпение. Вспомнился недавний телефонный разговор: «Дейли, правильно?». Дейли, Дейли. Телефончик не желаете? Адресочек? Или сразу застрелиться? Снова вырвался этот неопределенный звук, уже громче: Забавный звук, похоже на «му-у». Только очень безрадостное «му-у». Фрэнк окончательно понял, что произошло, хотя доказательств не прибавилось. «Храм Света» зачем-то привез трупы с Копервика и замаскировал их под жертвы несчастного случая на море. Шахтеров провезли как членов команды, которые в это время прятались на корабле. Или были уже мертвы. Возможно, их вообще не было на борту. Появляется господин Белл... Все бы ничего, но тут возникли Бергманы и принялись настаивать на расследовании. «Все верят им на слово! Но я этого делать не желаю!» Гарри Бергмана не удовлетворило свидетельство о смерти, он требовал вскрытия. И похоже, почти нашел поддержку в офисе окружного прокурора — вот только внезапно исчез. Фрэнк пролистал распечатки «Райнбек таймс джорнал». Как там зовут журналиста? Овербек. Единственный человек, который написал больше одной статьи. Дейли обратился в справочную и нашел Э. Овербека по ту сторону Гудзона, в городке Порт-Ивен. На третьем гудке трубку взяла маленькая девочка: — Алё? — Мне нужен Эрик. — Сейчас! Ой! А кто это? — Фрэнк Дейли. Трубка грохнулась об стол, теперь голос звучал в отдалении: — Папа! Папа!!! Телефон! Разговор было слышно не очень хорошо, наконец девочка сказала: — Не знаю, сам его спроси. — Алло? — Эрик Овербек? — Да? — Это Фрэнк Дейли, я работаю в «Пост». (Так куда внушительнее, чем «я в бессрочном отпуске».) — Слушаю, чем я могу помочь? Да, удивительная вещь — статус. — Пока не знаю, — ответил Фрэнк. — Я работаю над темой, которая связана с некоторыми из ваших статей. Хотел задать вам пару вопросов. — Насчет электростанции? — с восторгом воскликнул Овербек. — Не совсем. Насчет Бергманов. — А-а... — Овербеку явно расхотелось, чтобы его упомянули в «Вашингтон пост». — Послушайте, я был бы рад помочь, но очень занят. — У меня всего два-три вопроса. — Извините, совсем нет времени. — Но... — Не пытайтесь меня переубедить, — отрезал Овербек. — Не надо мне этого, ясно? Я теперь работаю в газете, у которой всего две тысячи подписчиков. Если «Храм» подаст в суд... — "Храм" угрожал подать на вас в суд? — Не имеет значения. — Они... — Мне пора, — сказал Овербек. И повесил трубку. Фрэнк попытался перезвонить, но было занято, все время занято — Овербек явно положил трубку рядом с аппаратом. Дейли пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку темного «Модело», позвонил Энни и пересказал ей все, что сделал, узнал и додумал. — Значит, это убийство, — заключила она. — Да, — подтвердил Фрэнк, — никаких сомнений. — Долгое молчание. — Хочешь, я приеду? Энни ответила не сразу. — Нет, не сегодня, — отказалась она. — Мне все еще нехорошо. Лучше завтра. Они опять помолчали. — Что дальше? — наконец спросила она. Фрэнк пожал плечами. Рассмеялся, когда сообразил, что Энни этого не видела. — Надо сделать пару звонков. Тамошнему окружному прокурору и одному частному детективу, который работал на Бергманов. Крамер, Мартин Крамер. К тому же... у меня отец болен, так что... — Господи! — Съезжу, навещу его. Назавтра он стоял в приемной больницы Сент-Мэри и отчаянно пытался обратить на себя внимание, чье угодно, хоть охранника. Санитары метались туда-сюда, как ошалелые. Наконец дежурная сестра закончила долгий телефонный разговор и подняла недовольный взгляд: — Я могу вам помочь? — Надеюсь, — ответил Фрэнк так дружелюбно, что та сразу растаяла, и объяснил, что его отец в отделении интенсивной терапии, а сам он только приехал из Вашингтона. Сестра куда-то позвонила, кивнула и повела его по длинному коридору. Больничный коридор напомнил о матери... В комнате ожидания сидели двое — блондинка лет пятидесяти в розовом спортивном костюме и усталый старик в рабочем комбинезоне. Когда вошел Фрэнк, оба вздрогнули, встревоженно подняли глаза и через секунду с облегчением их отвели. В этой же комнате ожидания он сидел четырнадцать лет назад, когда умирала мама. Атмосфера царила прежняя. Воздух был пропитан страхом и надеждой, телевизор под потолком изрыгал жестяной смех. Фрэнк сел, и все трое невидящим взглядом уставились в экран. Вскоре вошла сестра: — Кто к мистеру Дейли? Фрэнк и женщина в розовом вскочили, удивленно посмотрели друг на друга и обернулись к сестре. — Сейчас подойдет доктор, — сказала та и похлопала блондинку по плечу. — Аритмия стабилизировалась. Он у вас молодец. Блондинка схватила Фрэнка за руку и сжала так, что стало больно. — Я Дафни, его жена. — Понятно, — смешался Дейли. — Я Фрэнки. Она на секунду нахмурилась и наконец спросила: — У тебя все в порядке? Фрэнк не понял, что она имела в виду: его осунувшийся после гриппа вид или что-то еще. — Да, все в порядке. Только что переболел гриппом. Блондинка кивнула. Говорить было не о чем, и оба с облегчением встретили врача, который сообщил, что «Фрэнсис, похоже, поправляется, хотя и очень болен». Он силен как бык, и надежда есть. Посетителей пускали по одному. Фрэнк хотел пропустить Дафни вперед, но она и слышать не захотела. — Вы давно не виделись. Иди первый. — Она взяла со столика потрепанный журнал. — Это, конечно, не мое дело, — добавила Дафни, — но, по-моему, вам пора пообщаться. Оставалось лишь согласиться. Отец лежал на спине, опутанный трубками, глядя в потолок впалыми глазами, и тяжело, сипло дышал. Господи. Фрэнк подтащил к кровати стул для гостей и сел. Шли минуты. Глаза отца были открыты, хотя сказать наверняка, в сознании ли он, Фрэнк бы не решился. Вдруг голова отца повернулась, и стеклянный взгляд уставился на Фрэнка. — Привет, — сказал Фрэнк. Отец моргнул. Они сидели долго. Отец явно уже не мог говорить, а Фрэнк не знал, что сказать. Потом он взял отца за руку — ладонь оказалась на удивление грубой. Хотя удивляться не стоило — проработай столько лет на заводе... Фрэнк слегка сжал руку в своих и внезапно произнес за обоих: — Прости. Прости, что все вышло так... плохо. Отец снова моргнул. Вдруг его рука сжалась, и он притянул сына к себе. Голова дрогнула, а уголки губ скривились в слабой улыбке — На мгновение Фрэнку показалось, что у отца на глаза навернулись слезы, но тут до него дошло, что плачет он сам. Сердце судорожно всколыхнулось в груди, и к горлу подступил острый, режущий комок. Старик отвел глаза, и все стало как прежде. Они долго сидели молча, держась за руки. Перед глазами Фрэнка мелькало детство: мама, завод, школа, магазин, сад, футбольное поле... Господи! Отец дернулся, хрипло вздохнул и умер. Дафни пригласила погостить: «Твоя комната ничуть не изменилась, Фрэнк меня в нее не пускал». Дейли отказался, объяснив, что заплатил за гостиницу вперед. Зато поминок, которые превратились в посиделки для неунывающих скорбящих, избежать не удалось. Приехав в место, которое он до сих пор в мыслях называл домом, Дейли с огорчением обнаружил, что садик запущен, розы не подрезаны, а клумбы пустуют. Блудный сын рассеянным взглядом скользнул по проекционному телевизору и кожаному дивану. Друзья отца позвали на кухню выпить. — Тащи сюда стул, Фрэнки! — Надеюсь, не ты платишь за гроб? Ты хоть когда-нибудь такой видел?! — Я сначала подумал, что тут королевские похороны! — Дай молодому Фрэнку пивка — смотри, какой он бледный! — Со всеми причиндалами, красного дерева! — воскликнул кто-то. — Твой отец был бы в восторге! — Фрэнки, сядь, не маячь. Видел его там? Лежит себе, с понтом, прям как Джон Гувер! Дядя Сид: — По-моему, его подменили! Он никогда так хорошо не выглядел! — Точно! Когда ты видел на его лице румянец? — Никогда, — согласился Фрэнк. — А бритым ты его видел? Так все и продолжалось. Женщины в гостиной тихо переговаривались, а из кухни доносились звон бокалов, ругань, анекдоты и взрывы хохота. Фрэнк просидел до десяти вечера и за это время узнал об отце больше, чем за всю прошлую жизнь. Впервые, пообщавшись с его друзьями, он начал понимать, как отца можно было любить. И прощать. На следующий день он поехал с рыдающей Дафни на кладбище Холи-Кросс. Священник произнес несколько слов, Фрэнк бросил горсть земли на крышку гроба. Настала пора возвращаться. — Ты должен взглянуть на его вещи! — всхлипнула Дафни. — Может, захочешь что-то забрать себе? Проще было подчиниться, чем спорить, и Фрэнк проводил ее обратно. — Все в спальне, — сказала она. — Их не так уж много. Фрэнк не слишком интересовался вещами. Фрэнк вошел в спальню, где на кровати аккуратной стопкой была сложена одежда. Пара мятых спортивных костюмов, полдюжины широких брюк на проволочных вешалках, две коробки с рубашками, недавно из химчистки, темно-синий пиджак. Фрэнк, стесняясь сам себя, примерил пиджак и удивился — он оказался маловат в плечах. Дейли всю жизнь считал отца крупнее себя. Детская иллюзия. Положив пиджак на кровать, он начал открывать ящики комода. Ничего интересного. Белье, носки и пара рубашек. На комоде — старые часы рядом с потрепанным бумажником. Чувствуя себя настоящим вором, Фрэнк заглянул в бумажник. Двенадцать долларов, водительские права, «Виза», страховка, профсоюзный билет. В глубине, подальше от глаз Дафни, фотография мамы Фрэнка. Дейли переложил снимок в свой бумажник и в последний раз осмотрелся. — Мне пора возвращаться — работа, — объяснил он. — Конечно, но... — Звони, если что-нибудь понадобится. — Неужели ты ничего не возьмешь? — Нет, — покачал головой Фрэнк и направился к двери. — Отдай вещи в фонд помощи бездомным. — Но альбомы, альбомы-то возьми! — вдруг воскликнула Дафни. — Нельзя же их просто выкинуть! — Какие альбомы? Дафни вылетела из комнаты и мгновение спустя вернулась со стопкой из трех пухлых альбомов для фотографий, обтянутых бордовым кожзаменителем с потертым золотым тиснением. Фрэнк удивленно открыл верхний. На первой странице была его первая подписанная статья — о евреях, которые обращают в свою веру эмигрантов на Брайтон-Бич. Дальше пошли его статьи для «Вилидж войс» и даже первая публикация в «Пост». Эта статья, вырезанная ножницами и аккуратно приклеенная скотчем, занимала целую страницу. Справа — от руки написанная дата: Фрэнк едва не лишился дара речи. В трех альбомах скопилась, наверное, не одна сотня статей, возможно, даже все им написанное. — Как?.. — выдавил он. — Он подписывался, — объяснила Дафни. — Всегда на все подписывался. Фрэнк уже звонил Энни в день похорон, поэтому она знала про отца. — Как ты? — Ничего. Хорошо, что поехал. А ты как? — Вроде выздоравливаю. На работу уже хожу. Есть новости? — Я просматривал статьи про так называемых утонувших и нашел кое-что интересное. — Что? — Во-первых, все пять некрологов одинаковые. Как будто их один и тот же человек написал. Скорее всего так оно и было. С семьями еще интереснее — я наконец-то их обзвонил. — Что они говорят? — Сестра О'Рейли, Мейган, состоит в «Храме Света». Мистер и миссис Гарсия тоже. — Правда?! — Да, только про них я узнал позже, от окружного прокурора. — Ясно. — Они реагировали очень интересно. То есть враждебно. Мои вопросы им не нравились. Нет, они не думают, что на «Хрустальном драконе» произошло что-то необычное. Нет, им и в голову не приходило, что Артуро может быть жив! «Как, значит, вас зовут? Какой у вас телефонный номер? Кто ваш начальник?..» Оказывается, я оскорбил их религиозные чувства! Представляешь? Вот ты на их месте как бы реагировала на мой звонок? — Не так, конечно, — согласилась Энни. — А что остальные? — Я поговорил с дочерью Росса Стивенса — он, кстати, не мальчишка, ему пятьдесят два года — и матерью Криса Йейтса. Тут все наоборот. — Наоборот? — Они не стали со мной разговаривать. Совсем. — Потому что слишком тяжело? — Нет, потому что смертельно испуганы. Энни промолчала. — Возможно, я и поспешил с выводами, — продолжил Фрэнк, — но ведь единственные родители, которые посмели жаловаться, настаивать на расследовании — Бергманы, — исчезли. По словам окружного прокурора, бесследно, если не считать... Недавно нашли... — Тело, да? — подсказала Энни. Они немного помолчали. — Я хочу туда съездить, — наконец произнес Фрэнк. — Может, не стоит? — Нет, я поеду. — Фрэнк? — спросила Энни после долгой тишины. — Что это за «Храм»? Кто они, Фрэнк? Дейли задумался, слушая ее далекое дыхание. — Не знаю. Может, безобидные ребята. Но мне так не кажется. |
||
|