"Старая дорога" - читать интересную книгу автора (Кервуд Джеймс Оливер)

Глава III

Клифтон поднялся и потянулся. Бим приветливо ластился и махал хвостом. Клифтон проспал по крайней мере лишний час против обычного времени. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, птицы давно проснулись, а с дороги доносился грохот колес и чей-то голос, сзывавший стадо. Он ласково потрепал Бима по голове и оглянулся вокруг.

Взор его тотчас привлекла маленькая, скорчившаяся фигурка, прикорнувшая у подножия сосны. Он узнал Джо. Мальчуган уснул, прислонившись к дереву, потом голова его поникла к самым коленям. Истрепанная шляпа откатилась в сторону, а в руках он сжимал по горсточке темных игл, как будто перед сном цеплялся за них. Было что-то необычайно патетическое и трагичное во всей его позе — в сгорбленных плечах, изодранном платье, в загорелых худых ногах, в свисавшей на колени пряди густых белокурых волос.

Улыбка угасла на устах Клифтона, а глаза затуманились. Он подошел ближе и нагнулся. На шее мальчика проступил свежий черно-синий рубец, и один рукав курточки был разорван до самого плеча. С полминуты Клифтон стоял, тяжело дыша.

Потом он увидел и другое: подле мальчика, немного позади, лежал узелок: кусок старого мешка, перевязанный бечевкой, в которую была просунута палка, и тут же — возле узелка — самое древнее и забавное ружье, какое когда-либо видел Клифтон, а ведь он побывал на войне! Это было старинное шомпольное дробовое ружье. Треснувший приклад был перевязан проволокой, мушка совсем сбита на сторону, шомпол заменен ивовым прутом. Клифтон поднял ружье, и смертельное оружие ходуном заходило у него в руке; тут же стояли две четырехунциевые бутылки, до половины наполненные, одна — дробью, другая — порохом.

Улыбка снова заиграла на лице Клифтона.

Бим заворчал.

— Да я не собираюсь стянуть его, старый дуралей! Замолчи!

Он положил ружье наземь. В эту минуту мальчик пошевелился, открыл глаза, протер их тыльной стороной грязных рук. И увидел стоявшего перед ним Клифтона.

Он поднялся на ноги, и лицо его вдруг осветилось широкой приятельской улыбкой.

— Доброе утро!

— Доброе утро, Джо! Ты когда пришел?

— Не знаю, еще темно было. Бим нашел вас. Мы идем с вами!

— Вы… что такое?

— Идем с вами, — доверчиво повторил Джо. — Так и сказали вчера старику, и уж он отхлестал нас за это, а, Бим? Правда?

— По шее попало, да?

Джо кивнул головой.

— Скорей, — заторопился он. — Если бы Тукер нашел нас здесь…

— Уж не он ли идет по дороге? — высказал Клифтон предположение. — Он?

Мальчик вдруг замер и перевел на Клифтона голубые глаза, в которых был такой ужас, что Клифтон, хотя и не переставая улыбаться, медленно сжал кулаки.

— Это он! Это Тукер! Он идет за мной и за Бимом!

Мальчуган схватился за ружье, но Клифтон отодвинул его назад.

— Жди меня здесь, Джо, — приказал он.

— Он увидал нас! Он идет! — стонал мальчуган. — Вот он уже у ворот.

— Я пойду ему навстречу. А ты оставайся здесь.

Он шел к воротам не торопясь, чтобы выгадать время и успеть оглядеть Тукера. Уродливее человека ему не приходилось видеть. Начать с того, что он был отвратительно грязен — это было видно даже на расстоянии. А Клифтон не переваривал грязных людей. Отталкивающее лицо поросло красноватой щетиной, которая должна была изображать бороду, а одна щека отдулась благодаря большой порции жевательного табаку; неуклюжий, с маленькими свиными глазками, Тукер, как и следовало ожидать, держал в руке тяжелую, залоснившуюся от употребления палку, самое подходящее орудие для нападений в темноте из-за угла.

Клифтон умел улыбаться, когда хотелось убить. Он вынул из кармана свою единственную сигару и протянул ее Тукеру.

— Вы — Тукер, я полагаю?

— Да, Тукер. — Старик взял сигару, глянул на нее и бросил ее наземь. — Какого черта вы тут делаете с этим отродьем?

— Тихо, тихо, мистер Тукер. Я странствующий представитель закона. Кстати, мое имя Брант, и вчера в Брэнтфордтауне я случайно приобрел обратно старую землю Брантов, к которой относится и болотце, известное под названием Бэмбл Халлоу, а так как я намерен жить здесь, то мне хотелось бы оградить эти места от подозрений, и если бы не Джо, мой племянник…

— Ваш?..

— Племянник, Тукер. Если бы не он, я бы сейчас же отправил вас в тюрьму.

— Он наплел вам…

— Ничего подобного. Я, видите ли, дядюшка ему лишь со вчерашнего вечера, но я забираю его с собой в Монреаль… и дальше. — Он шагнул к старику, который испуганно отступил на несколько шагов. Клифтон опустил руку в карман и вынул оттуда самый невинный бумажник.

— Я дам вам, во-первых, двести новеньких долларов, какие никогда еще не попадали в ваши грязные лапищи; будь у вас уши почище, вы бы слышали, как они шуршат. Это за то, что вы так хорошо заботились о Джо.

Тукер значительно подмигнул, пряча деньги в карман, и в то же время, нагнувшись, подобрал сигару.

— Это вы правильно: сигара хорошая.

Он не ошибся: Тукер — трус и справиться с ним не трудно. Он из тех пресмыкающихся, что лучше видят в темноте.

— Во-вторых, дам вам совет: я сообщу кое-что властям в Брэнтфордтауне и попрошу на этот раз пощадить вас, но бросьте свои проделки. Купите лучше трех-четырех коров. Сейчас мы простимся с вами и вернемся примерно через год. И если к тому времени вы не научитесь умываться и жить по-честному — плохо будет ваше дело, Тукер!

На этот раз они шли навстречу солнцу. Некоторое время Джо молчал. На плече он нес свой узелок, в руках — знаменитое ружье. Глаза его сияли так, как не сияли раньше никогда, — ни ночью, ни днем.

Наконец он спросил, с оттенком благоговейного страха:

— Как вы это узнали?

— Что такое?

— Насчет Тукера?

Клифтон рассмеялся. В глазах у него тоже появилось новое выражение, какого не было накануне, при заходе солнца.

— Догадался по твоим словам о Бэмбл Халлоу. У меня самого, пожалуй, больше, чем у Тукера, шансов попасть в тюрьму.

— За то, что вы взяли меня с собой?

— Нет, не за это. Ты мой племянник, не забывай. Мне нужна семья, и вот я заполучил тебя и Бима. Однако, что у тебя в узелке? Давай посмотрим.

Они остановились, и Джо выложил на обочину дороги содержимое своего узелка: там была кое-какая одежда, изорванная и испачканная, кусок резиновой трубки, отвертка, гвозди, молоток и чучело совы.

Клифтон серьезно рассматривал имущество Джо.

— На что резина?

— Чтоб из рогатки стрелять.

— А отвертка?

— Отвертка и молоток — струменты.

— А сова?

— Она — на счастье. У кого сова есть — тот в темноте видит.

— О!

Мы идем по серьезному делу, Джо; и сейчас эти вещи нам пригодиться не могут. Давай спрячем их куда-нибудь. Вот за этим стволом, в изгороди, например.

Джо подхватил с земли свое ружье и так крепко сжал его ручонками, что они побелели.

— Только не это!

— Нет, ружье можешь взять с собой.

Они направились прямо в город; позавтракали в ресторане, где пахло кофе, свининой и жареным картофелем и где Бим вволю наелся в кухне. После этого Джо был обмундирован в костюмчик хаки, башмаки на толстых подошвах, бойскаутскую шапку, галстук и все прочее. Затем они вторично проделали тот же путь мимо индейского кладбища. Джо сразу показал себя привычным ходоком. Ему казалось, что тысячи автомобилей мелькают мимо них каждый час. Клифтону чаще прежнего любезно предлагали подвезти всю компанию; высокий мужчина, стройный мальчик и костлявая собака представляли необычайную комбинацию на большой дороге.

Было уже под вечер, когда, в двенадцати с лишним милях от города Гамильтона, их обогнал быстро шедший шикарный автомобиль. Сидевший сзади мужчина вдруг с удивлением обернулся. Но облако пыли закрыло от него дорогу, и он опустился на свое место, бормоча извинения.

— Если бы это не было невозможно, я сказал бы, что знаю этого человека! Поразительно, до чего он похож! Я поклясться бы готов, что знавал его два года назад на Янтсе-Кианге, где он, по поручению китайского правительства, занимался облесением района. Ему надо было посадить двадцать пять миллионов деревьев. Шесть месяцев спустя его убили туземцы в Гайпоонге, в Индо-Китае. Я словно увидел восставшего из мертвых человека, притом человека, к которому я был очень привязан.

— Пожалуйста, остановите машину! — воскликнула сидевшая рядом с ним девушка.

Смуглое лицо джентльмена слегка покраснело.

— О, нет, не надо! — запротестовал он. — Это нелепо. Мы вместе с ним прошли всю войну. А по окончании ее он начал странствовать. Говорил, что война что-то выела в нем, а что — он и сам не знает, но только не может нигде осесть и заняться по-старому лесоводством. Странное объяснение он давал, когда его спрашивали — почему он не возвращается домой?

— Какое же? — спросил кто-то.

— Будто он боится убить одного человека, когда вернется.

— У этого прохожего хорошие глаза, — помолчав, сказала девушка. — Он улыбнулся нам. А как звали вашего приятеля, полковник Денис?

— Брант, Клифтон Брант, — ответил полковник. — Он работал где-то в Верхнем Квебеке, в лесах, когда разразилась война. У отца его, кажется, были там участки. Сам он пользовался репутацией выдающегося лесовода.

Клифтон свернул в лес и, следуя по течению небольшого ручья, углубился в чащу. Отойдя довольно далеко от дороги, они набрели на небольшое озеро.

— Ужин и… ванна, — заявил он. — Ванна сначала, Джо. Вот тебе полотенце и мыло, да хорошенько выскреби Бима. Он почти так же грязен, как старик Тукер.

Он стоял настороже, пока Джо полоскался в воде, потом наступила его очередь, а там они вместе занялись приготовлением ужина, который на этот раз состоял из бифштекса («Двухгодовалый и молоком выпоенный бычок был», — утверждал мясник). Клифтон с удивлением заметил, что уже за один этот день лицо мальчугана стало менее измождено и исчез тревожный блеск в глазах.

— Вот где спать хорошо, — говорил Клифтон. — Нет ничего лучше свежего воздуха — от него и здоровье, и богатство, и мудрость, Джо. Запомни это. Если будешь жить на свежем воздухе и развивать в себе чувство юмора — проживешь припеваючи до самого конца. Надо уметь во всем находить забавную сторону. Иначе — человеку крышка. Ведь ты забавный малый, Джо, забавный и Бим, и я, и все люди…

Он развернул купленную в городе газету.

— А всего забавнее — женщины; все, кроме наших матерей. Вот тут нарисована одна — ноги ее миллион долларов стоят. А вот — ну, еще бы! Было бы смешно, если бы не было противно, — стриженая Венера и надпись: «Красивейшая девушка Америки»! Знаешь, Джо, будь на свете всего одна женщина — я не женился бы на ней, если бы она была стриженая. Я все равно, положим, не женился бы, но стриженые волосы служили бы гарантией, что даже в минуту слабости я устоял бы.

— Это ужасно, — пролепетал Джо.

— Да, ужасно — стриженые волосы и ноги в миллион долларов ценой. Вернемся, однако, к первой странице…

Джо ждал продолжения монолога, но вместо этого увидал, что в лице Клифтона произошла неожиданная перемена. Оно все застыло и напряглось, веселые искорки в глазах потухли. Он забыл о Джо, о Биме и, комкая газету в руке, поднялся на ноги. Поднялся и Джо, немного испуганный.

— Но бывают вещи и не забавные, — сказал Клифтон, не столько Джо, сколько самому себе. — Вот, например, я только что узнал из газеты, что человек, от которого я должен получить миллион долларов, в четверг отплывает из Монреаля в Европу. Сегодня вторник. Нам нельзя ночевать здесь, Джо. Нам надо спешить.

Джо опешил, так быстро стали развертываться затем события. Клифтон впервые хладнокровно остановил какой-то автомобиль и попросил, чтобы их подвезли. В Гамильтоне они пересели в другой автомобиль и помчались в Торонто. В шуме и грохоте залитого электрическим светом города Джо совсем растерялся. В одной руке он сжимал свое ружье, другой так вцепился в веревочку, на которой был привязан Бим, что она выдавила желобок у него на ладони. Клифтон обнял его за плечи, чтобы успокоить.

Они подъехали к колоссальной величины зданию, у которого, как неустанные пчелы, кружили сотни автомобилей; Клифтон выскочил из автомобиля и бегом потащил Джо за собой; они остановились у какого-то окошечка, миновали решетку и почти на ходу вскочили в поезд. Бим икал и дико ворочал глазами. Получив пятидолларовую бумажку, проводник взял его на свое попечение.

На другой день они приехали в Монреаль.

Клифтон раздобыл письменные принадлежности, написал письмо, и, справившись по телефону, в городе ли Бенедикт Эльдоз и получив от его экономки утвердительный ответ, сунул письмо в карман курточки Джо, и карман заколол булавкой.

— Я посылаю тебя к своему другу, — объяснил он. — Он позаботится о тебе и о Биме. Я проведаю вас сегодня или завтра. Вернее, сегодня! Вещи свои я пошлю с тобой. Ты не боишься, Джо?

— Кажется, не очень. А почему вы не едете с нами?

— Надо раньше покончить с одним делом.

— Насчет миллиона долларов?

— Ты угадал, Джо. Насчет миллиона долларов.

Он усадил мальчугана в такси и дал кучеру записанный на бумажке адрес.

Бледное личико Джо выглядывало из окошка, пока экипаж не завернул за угол.

В первый раз за последнее время Клифтон облегченно вздохнул. Теперь — что бы ни случилось — есть кому позаботиться о Джо. Бенедикт Эльдоз вместо него возьмет на себя эту обязанность. Чувство юмора понемногу возвращалось к нему, и он улыбался, представляя себе, как англичанин удивится, когда появится Джо с письмом.

Все тот же ли Эльдоз, чудаковатый и тощий и бесконечно милый малый, каким был, когда они вместе бродяжничали по Индии и Туркестану? Наверное, не изменился. И как же он поразится, узнавши, что старый его приятель, человек, который в Симле спас его душу и его свободу, жив — и здесь, в городе!

Шагая по улицам Монреаля, Клифтон думал о маленькой белокурой вдове, которая чуть было не «заполучила» Бенедикта, пока он поправлялся после лихорадки. Пожалуй, она до сих пор ненавидит его, Клифтона, за то, что он силой увез Эльдоза; может быть, она снова вышла замуж, может быть, умерла. Во всяком случае Эльдоз вечно будет благодарен ему за спасение. Забавный этот мир! И люди, двуногие эгоисты, никогда не устают разыгрывать свои банальные комедии и трагедии, глубоко убежденные в их значительности.

Вот и он сегодня затевает небольшую инсценировку. По возможности постарается ограничиться комической драмой вместо мрачной и надоевшей трагедии. Даже смерть такого человека, как Иван Хурд, председателя и главного акционера Хурд-Фуаской компании по производству бумаги, должна вызывать улыбку. По крайней мере он рассчитывает, что в этом будет доля всеоправдывающего юмора.

Было четыре часа по его часам, когда он подошел к тому перекрестку, на который до войны выходили здания компании. Сейчас старый дом был снесен, и его заменило громадное, массивное каменное здание с надписью по фронтону: «Здания Хурд-Фуа».

Он поднялся на лифте в помещение конторы. Было четверть пятого. Его встретило металлическое щелкание пишущих машинок. Целая армия служащих была собрана здесь. Он не спешил. Проходя мимо зеркала, подумал: узнает ли его Хурд? За время войны он внешне сильно изменился, за последующие десять лет — еще больше.

В половине пятого он спросил, можно ли видеть Ивана Хурда.

— Он занят. Не угодно ли подождать?

— Нет, — отозвался Клифтон. Он написал несколько слов на клочке бумаги. — Пожалуйста, передайте ему. Дело спешное.

Его пригласили в кабинет Ивана Хурда.

Он вошел и, когда дверь закрылась за ним, обернувшись, запер ее.

Даже и сейчас он не торопился, не пытался скрыть своих намерений. Он знал, что сидящий в конце комнаты за большим ореховым столом человек следит за ним, и мысленно представлял себе, каково будет его удивление, когда он, Клифтон, станет с ним лицом к лицу. Он беглым взглядом обвел большую комнату, всю отделанную орехом и красным деревом, с толстым розово-серым ковром на полу. В дальнем углу ее была маленькая, полуоткрытая дверь, за которой виднелась софа; Клифтон решил, что это комната, где Хурд отдыхает и что в ней нет никого.

Хурд повернулся лицом к посетителю. Крупный человек, он большими жирными руками держался за подлокотники кресла. Круглое, массивное лицо и такая же голова заставляли вспоминать о его немецких предках. Широкие плечи, при надлежащей тренировке, свидетельствовали бы о громадной силе. Светло-голубые глаза от гнева блеснули сталью, когда Клифтон небрежно бросил шляпу на стол, на котором стояла ваза с цветами. Во рту у Ивана Хурда торчала сигара. Возрастом он был всего на год-два старше Клифтона.

— Что вы делали там с дверью? — спросил он.

— Запирал ее, — ответил Клифтон.

Он опустился в кресло у стола; в руке у него был револьвер, который он направил на Хурда.

— Не вставайте и не издавайте ни одного звука, который мог бы привлечь чье-либо внимание. Это для вас единственный шанс прожить лишних полчаса. Я проделал двадцать тысяч миль, стараясь подавить в себе желание убить вас, и не стану портить все дело теперь, когда природа взяла свое.

Клифтон говорил тихо, но голос его зловеще вздрагивал.

— Кто вы такой и что вам нужно от меня?

Иван Хурд был не трус. Он нагнулся вперед, ожидая ответа. Лицо его понемногу бледнело.

— Вы меня не знаете?

— Нет!

— Никогда раньше не видали?

— Никогда не видел.

Клифтон упорно смотрел ему прямо в лицо — в жизни Ивана Хурда не было четверти минуты длинней.

— Вы, вероятно, сами верите, что говорите правду, — сказал Клифтон наконец. — Но… — он подождал мгновение и закончил: — Я — убитый в Гайпоонге и воскресший Клифтон Брант.