"Полночный всадник" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 13

Рамон повернул крупного гнедого жеребца к Льяно-Мирада. Покидая долину, он поднимался в холмистую местность. Яркое солнце согревало увлажненную дождем землю. На лугу паслись олени — самец и шесть самок. Над деревьями парил орел, лучи солнца золотили его коричневые с желтоватыми крапинками крылья.

Испанец выехал из дома на рассвете, испытывая непреодолимое желание куда-нибудь убежать и надеясь, что чистый, прохладный горный воздух прояснит ему голову и поможет разобраться в случившемся.

Он потер рукой отросшую за ночь щетину, приподнял шляпу, потом опустил ее на лоб. Ему следовало остаться в Лас-Алмас, а он написал жене короткую сухую записку и отправился в горы.

Рамон не мог поступить иначе, ибо хотел убежать от презрения к самому себе. В холодном утреннем свете он отчетливо увидел череду событий, начавшихся в день fandango и последовавших за этим днем.

Во второй раз после знакомства с Кэрли Мак-Коннелл ему приходилось обратить собственный гнев на себя.

Рамон с горечью выругался. А ведь Кэрли вовсе не заставила его жениться на ней. Не было на земле женщины, способной повести под венец Рамона против его воли. Он, как и раньше, солгал себе.

Вечером в конюшне, когда Кэрли умоляюще смотрела на него, безмолвно прося о помощи, он больше всего хотел швырнуть Винсента Баннистера на жесткий грязный пол и увезти девушку с собой. Ее план оказался спасительным для него. Один Бог ведает, что он мог совершить через несколько минут.

Тогда чувства захватили его с такой силой, что прорвавшийся гнев стал его защитой. Он не проходил целых три дня, владел им и вчера, когда Рамон отправился в спальню.

Однако горькая правда была в том, что он страстно желал Кэрли Мак-Коннелл. Так страстно, что нарушил свои клятвы. Забыв об обещании, данном семье и людям, зависевшим от него. Как ни странно, переспав с Кэрли, он хотел ее еще сильнее. И все это несмотря на то, что она племянница Флетчера Остина. Женщина английского происхождения.

Рамон погнал коня через холм по мягкой земле. Его неотступно преследовали мысли о Кэрли и неистовом желании, которое она пробуждала в нем. Андреас тоже хотел ее. Так сильно, что погиб.

Кэрли не виновата в этом, да и ни в чем случившемся с того дня, когда он познакомился с ней. Но что почувствуют тетя и мать, узнав, что именно она подняла тревогу во время налета? Рамон молил Бога скрыть это от них.

Он подумал о том, как мучил ее в день свадьбы, вспомнил вчерашние жестокие слова. Рамон ощутил раскаяние. Он плохо обошелся с Кэрли. Сомнения . и колебания заставили его говорить и делать то, о чем сейчас приходилось жалеть.

Однако выбор не вполне зависел от него. Он не мог позволить себе проявить чувства, которые Кэрли пробуждала в нем, не мог понять свое настойчивое желание защитить ее. Если на нее смотрел мужчина, Рамона терзала ревность, и это смущало его. Если девушка была с ним, он ощущал теплоту к ней, которая тоже смущала его.

Рамон въехал на вершину холма и оглянулся назад, на долину. Ранчо Лас-Алмас давно скрылось из виду, но Рамон еще видел западную границу ранчо дель Роблес, имевшего площадь в двадцать тысяч акров. Эта земля должна была принадлежать ему, и он поклялся вернуть ее своей семье. Сейчас бывшим имением де ла Герра владел Флетчер Остин, единственный родственник жены Рамона.

Испанец снова подумал о том, что ему следовало остаться дома. Что почувствует Кэрли, обнаружив, что он покинул ее на следующий день после свадьбы? Хорошо еще, что он овладел ею бережно, мягко. Правда, Рамон знал: какая бы ярость им ни владела, он поступит именно так.

Он вспомнил ее неистовую страсть, свое исступленное желание, какого не пробуждала в нем ни одна женщина. Даже Лили. Однако он дал понять Кэрли, что она ничем не лучше других его женщин.

Но это неправда. Его страсть к ней граничила с безумием, однако Рамон не смел открыть ей это. Она — gringa, а такие женщины относятся к браку иначе, чем испанки. Супружеская измена для них — пустяк. Дюжина адюльтеров — мелочь. Они стараются получить от жизни столько удовольствий, сколько могут найти.

В Испании он бывал в обществе, где часто появлялись богатые путешественники, в основном американцы, англичане и французы. Там, в доме своего близкого друга в Севилье, он познакомился с Лили. Рамона очаровала эта женщина, но в последующие годы он переспал со многими, подобными ей.

Возможно, Кэрли другая. Он молился, чтобы так и оказалось, но как знать?

Рамон доверял ей, но боялся полностью открыть сердце.

Он пустил коня в галоп. Из-под копыт летели комья сырой земли. Дела заставляли его ехать в лагерь. Несколько дней, проведенных вдали от Кэрли, позволят ему овладеть чувствами. До его возвращения Санчес и другие ковбои присмотрят за девушкой. Через три дня мать и тетка вернутся от родственников и составят Кэрли компанию.

Так что незачем жалеть, что он теряет три дня, которые мог бы провести в объятиях своей страстной молодой жены.

Найдя на камине записку Рамона с объяснением, что дела зовут его в лагерь, Кэрли не поверила в это. Ночью муж овладел ею, потому что нуждался в женщине, но она не понравилась ему, а значит, сама оттолкнула его.

Чувствуя тяжесть на душе, она ходила по теплой уютной sala. В большом камине потрескивали догорающие поленья. На побеленных саманных стенах висели портреты родителей Рамона, его тетки и брата. Белые кружевные салфетки украшали спинку дивана и темные дубовые столы. Но Кэрли, поглощенная чувством вины и ощущением потери, ничего не замечала.

Утром к ней пришел Педро Санчес и сказал, что она может чувствовать себя в безопасности и в отсутствие Рамона. Ковбоям велело охранять ее. Рамон поговорил с ними перед отъездом. Синее Одеяло будет готовить и убирать. С Кэрли не случится ничего плохого, пока ее муж в лагере.

Конечно, не случится.

Но ей было не по себе.

Думая о красивых женщинах, ждавших Рамона в Льяно-Мирада, Кэрли ревновала. Если бы муж не уехал так внезапно, она научилась бы доставлять ему удовольствие.

Кэрли поняла, что больше всего на свете хочет этого, потому что влюблена в него.

Кэрли села на обтянутый конской шкурой диван. Почему она не поняла это сразу или так долго скрывала от себя правду? Да, она влюблена в Рамона с того самого дня, когда он спас ее от Виллегаса, а может, даже раньше. Пожалуй, с того момента, когда впервые после болезни она открыла глаза и увидела, как он молится у ее кровати.

Да, она любит его и, вероятно, поэтому навязала ему этот брак. Странно, но еще несколько дней назад Кэрли не задумывалась об этом, убежденная . в необходимости такого шага и считая его единственным выходом из ситуации. Теперь уже очевидно: не признаваясь себе в этом, она желала Рамона так сильно, что была готова на все, лишь бы заполучить его. Значит, она ничем не лучше Винсента Баннистера. При этой мысли сердце Кэрли сжалось.

Прошло три дня. Сначала ее смущало, что Рамон оставил ее сразу после брачной ночи. Педро, ковбои, все обитатели Лас-Алмас знали об этом. Она убивала время, бродя по дому, потом завела нового друга на конюшне — маленького бело-коричневого Баджито, который сидел на спине Рея дель Сол в день скачек.

Собака спала в одном из денников возле большого белого жеребца. Она была игрива, и Кэрли удалось без труда выманить ее из конюшни. Она бросала небольшую палку, а собака приносила ее назад. Кэрли стала приходить на конюшню каждый день с куском сахара для Рея и остатками ужина для Баджито.

Как-то, играя с собакой, Кэрли услышала разговор ковбоев, стоявших снаружи.

Панчо Фернандес, один из ковбоев с Лас-Алмас, был на ранчо дель Роблес во время fandango. Он слышал, что произошло на конюшне, когда дона Рамона вынудили жениться, и поведал эту историю приятелям, добавив, что вообще-то испанец не хочет жену, поэтому он и оставил ее одну.

Кэрли охватило отчаяние — Фернандес сказал чистую правду.

— Не верю я в это, — возразил другой ковбой. — Да какой нормальный мужчина не захочет ее? К тому же дон Рамон не смотрел так еще ни на одну девушку.

При этих словах в душе Кэрли затеплился лучик надежды. Может, она научится доставлять ему удовольствие, завоюет его любовь? Надежда укреплялась с каждым днем и особенно усилилась, когда вернулись мать и тетка Рамона. Их изумило его отсутствие.

— Ему пришлось уехать по делам, — покраснев, пробормотала Кэрли. — Уверена, он вернется при первой возможности.

Мать Рамона нахмурилась, а тетка приветливо улыбнулась:

— Не беспокойся, nina. Племянник не привык к роли мужа. Он погрызет удила и вскоре вернется.

Добрые слова Терезы преисполнили сердце Кэрли благодарностью, и она часто беседовала с пожилой женщиной. Но мать Рамона держалась отчужденно, почти не замечая невестку. Тереза напоминала Кэрли бабушку, добрую и сильную духом ирландку. Она жила с семьей Мак-Коннелл в шахтерском поселке, и Кэрли души в ней не чаяла.

За несколько дней девушка сблизилась с Терезой, как ни с одной женщиной после смерти матери.

Как-то вечером, когда мать Рамона легла спать, Кэрли подошла к Терезе, которая вышивала, сидя в sala:

— Вы заняты, тетя?

Тереза отложила вышивку:

— Что случилось, nina? Ты беспокоишься за Рамона?

— Да. — Кэрли беспокоилась за него всегда, молилась о том, чтобы он и его люди не отправились на опасное дело. — Но я хотела спросить вас не об этом.

— О чем же?

Кэрли смутилась:

— Насчет первой брачной ночи. Я… мне очень неловко, но я… — Она постаралась собраться с духом. — Видите ли, я не знала, что нужно делать. Рамон вел себя… — Великолепно, изумительно, чудесно. — Но я… кажется, сделала что-то не так, разочаровала его.

— Ты считаешь, что он уехал поэтому?

— Да…

— Знать все это — долг мужчины. Чем ты могла разочаровать его?

— Я так и не поняла. Но скажите… как повела бы себя в брачную ночь испанская женщина?

Тереза улыбнулась:

— Я могу сказать тебе лишь то, что однажды говорила мне моя мать и что я слышала от других женщин. О себе мне сказать нечего.

— Понимаю.

Тереза как-то упомянула о своем novio, Эстебане. Он погиб, а она так и не вышла замуж. Кэрли поняла, что Тереза всю жизнь грустила о нем, и даже позавидовала ей. Как же сильна любовь, если пережила столько лет!

— Испанцы, когда женятся, устраивают большой праздник. Музыка и танцы начинаются сразу после церемонии. Торжество продолжается вею ночь, иногда целую неделю. Часто жених и невеста в течение нескольких дней не остаются наедине.

Кэрли боялась расспрашивать, но ей было не к кому обратиться за помощью.

— А когда это время наступает?

— Невеста очень волнуется и стесняется. Ждет мужа в постели и, когда он приходит к ней, позволяет ему исполнить супружеские права.

— Как… как это происходит?

Тереза удивленно подняла брови:

— Она задувает стоящую возле кровати свечу, поднимает ночную рубашку и разрешает мужу войти в ее тело.

— Поднимает ночную рубашку? Она ложится в постель в ночной рубашке?

— Si. Обычно рубашка бывает из хлопка, но я решила, что шелковая наряднее. Рамон любит красивые вещи.

— Она чудесна.

Но она не осталась в ней! Кэрли вспомнила, как Рамон стянул с нее рубашку, но, может, это случилось потому, что она не ждала его в постели? Иначе он, наверное, просто поднял бы ее до талии. Кэрли не представляла себе такого после всего, что он делал.

Вдруг Кэрли о чем-то вспомнила, и ужасная догадка заставила ее вздрогнуть.

— Утром, снимая простыню, чтобы отстирать кровь, я заметила нечто странное. В простыне зияла дыра. Вокруг нее была вышивка — прелестный букет цветов. — О Господи, хоть бы она ошиблась! — Конечно, женщина не должна лежать под… конечно, мужчина не… — Кэрли заметила, что Тереза смутилась.

Тетка Рамона кивнула:

— Это для того, чтобы молодая женщина не стыдилась. Конечно, Рамон… показал тебе, как это делается?

Лицо Кэрли горело.

— Думаю, мы сделали все, что следует, тетя, но не совсем так.

Тереза похлопала Кэрли по руке:

— Уверена, что ты вела себя правильно. К тому же мужчина должен считаться со смущением девушки.

Смущение?! Кэрли вспомнила о том, как просила Рамона не останавливаться, как изгибалась под ним, как вонзались ее ногти в его спину.

Глаза Кэрли расширились от ужаса. Да, одна белая кружевная мантилья не могла превратить ее в настоящую испанскую леди. Если она хочет понравиться Рамону, вырвать его из объятий красивой любовницы, ей следует вести себя так, как вела бы себя испанка.

— Не стоит беспокоиться, nina. Вытерпеть это нетрудно. Ты должна просто позволить ему делать то, что он хочет. Женщина должна нести это бремя. На твоем месте я не стала бы так переживать.

Кровь застучала в висках Кэрли. Переживать? Да она мечтала о прикосновениях Рамона, ждала их, а не просто терпела! Желание сжигало ее даже сейчас, когда она лишь вспоминала о той ночи. Но настоящая испанка, конечно, не ведет себя так!

Неудивительно, что он уехал.

— Спасибо, тетя, — пролепетала Кэрли. — Простите, но мне пришлось обсудить это с вами.

Тереза улыбнулась:

— Я рада помочь тебе. Рамон скоро вернется, и теперь ты будешь знать, чего он ждет.

— Да…

Кэрли была потрясена. Как же она посмотрит Рамону в глаза?

— Уже поздно. — Она поднялась с кресла. — Спокойной ночи.

Направляясь в свою комнату, Кэрли думала лишь о дыре с вышивкой, которой следовало воспользоваться Рамону в ту ночь.

Она со стыдом призналась себе, что разочарована: неужели ей уже не удастся ощутить обнаженным телом его пылких прикосновений, если он снова — станет заниматься с ней любовью?

Прошло десять дней. Рамон направил жеребца вниз, к ранчо Лас-Алмас. Он хотел увидеть свою молодую жену. Хотел вернуться в ее постель.

За эти дни его смятение улеглось. Да, он нарушил клятву, но виноват в этом не меньше, чем Кэрли. Рамон признался себе, что с самого начала желал эту девушку. Теперь она стала его женой, и, хотя Рамон не собирался жениться на ней, он ни о чем не жалел.

В его отношении к Флетчеру ничего не изменилось. Испанец по-прежнему был полон решимости вернуть свою землю. Теперь, когда Андреас погиб, налеты, которые они совершали, видимо, прекратятся. Рамон давно предлагал решить все проблемы законным путем, но Андреас и слушать его не желал.

Когда Рамон вернулся из Испании, Эль Дракон уже совершал налеты. Как старший брат, он счел своим долгом принять в них участие. Андреас взял на себя ответственность за семью, пока Рамон наслаждался жизнью в Севилье.

Теперь Андреаса нет и главой семьи стал он. Если существует мирный способ вернуть земли, он найдет его и решит этот вопрос, что бы ни говорила жена.

Жена, подумал Рамон. Его жена. При мысли о предстоящем вечере он ощутил напряжение в паху и сладкий вкус желания.

Рамон хотел бы овладеть ею всеми известными ему способами. Он знал, что Кэрли рассердило его исчезновение. Придется объясниться с ней, а может, его поцелуев окажется достаточно и она сама поймет, как муж скучал по ней.

Рамон опустил шляпу на лоб, пришпорил коня и послал его в галоп. Он вернется домой уже затемно.

Испанец едва сдерживал нетерпение.

— Рамон едет!

Сердце Кэрли забилось сильнее. Она подбежала к свекрови, стоящей возле окна:

— Где он? Я не вижу.

— Вон там. — Женщина указала туда, где дорога пересекала протекавший возле дома ручей.

Кэрли впервые видела сеньору де ла Герра такой возбужденной. Обычно она сидела в кресле, глядя в окно. Девушка жалела свекровь, хотя не сразу поняла, как глубоко та скорбит из-за смерти младшего сына.

Как всегда, эта мысль возбудила в ней раскаяние. Если бы она не зазвонила в колокол… Если бы Андреас не попытался похитить ее… Но она сделала это, и теперь он мертв.

Кэрли отогнала от себя неприятные мысли. Судьба распорядилась именно так, но все уже в прошлом. Даже Рамон старался не вспоминать об этом.

Рамон. Она видела, как он едет к ней — высокий, стройный, грациозный, сильный. Никто не умеет так красиво сидеть на коне.

— Он, должно быть, голоден. — Тереза подошла к Кэрли. — Проверь, что осталось после ужина.

Кэрли улыбнулась:

— Да, да, сейчас.

Она побежала на кухню, велела старой индианке подогреть еду для Рамона и вернулась в гостиную. Она хотела встретить мужа во дворе, сказать ему, что жалеет о своем поведении, заверить, что теперь все будет иначе. Но Кэрли не знала, как он отнесется к этому.

Она думала, что научилась вести себя как настоящая леди в школе миссис Стюарт, но там ничего не говорили о первой брачной ночи. Как только Рамон вошел в комнату, их глаза встретились.

Он снял шляпу, повесил ее на вешалку у двери, потом поцеловал мать и тетку. Но его карие бархатные глаза были устремлены на Кэрли и излучали сияние.

— Buenas tardes, дорогая. — Его голос прозвучал тепло, совсем не так, как ожидала Кэрли. — Я скучал по тебе эти дни. — Неужели он простил ее и даст ей еще шанс? Она ощутила ревность к Миранде, подумала, как та вела себя в постели, потом прогнала эту мысль. Рамон — ее муж!

— Рада тебя видеть, Рамон.-Она улыбнулась ему, и в его глазах сверкнул огонь. — Ты голоден?

«Да, — ответили его глаза, — но это не тот голод, который ты имеешь в виду».

— Si. Я не ел с утра.

Она пошла на кухню, стараясь хоть немного успокоиться, потом вернулась с тарелкой cocido[47], говядиной, колбасой, перцем, морковью, бобами, миской тыквенного супа, горячими лепешками и графином красного вина.

— Ты составишь мне компанию? — спросил Рамон и, оторвав взгляд от дымящейся еды, оценивающе осмотрел ее коричневое платье, потом его глаза остановились на ее губах.

— Нет, я… мы уже поели. — Кэрли смутилась и пожалела о том, что не успела как следует одеться и уложить волосы, которые сейчас были скручены на затылке.

— Посиди со мной.

— Хорошо.

— Мама, расскажи, как вы с тетей развлекали мою жену, пока меня не было.

— Твоя жена слишком много работает. — В голосе Терезы появилась теплота, которой Кэрли раньше не слышала. — Помогает этой бестолковой старухе Синее Одеяло. Я говорила твоей жене, что женщины де ла Герра не работают, но она меня не послушалась. Может, послушается тебя.

Рамон тихо рассмеялся:

— Нет, такого с ней еще не было.

Кэрли смутилась: его голос звучал нежно, и все, конечно, заметили это. Надежда вспыхнула в ней с новой силой. Любовь к Рамону переполняла Кэрли. Сегодня ночью она доставит ему радость, постарается вести себя как та, о которой он мечтал.

Когда Рамон поел, Кэрли начала убирать со стола.

Он схватил жену за руку:

— Уже поздно. Оставь это все и иди в нашу комнату. Я приду через минуту.

От его жаркого взгляда у Кэрли закружилась голова. Господи, они думали об одном и том же!

— Да… — прошептала Кэрли. — Я буду ждать тебя там.