"Полночный всадник" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 19

Кэрли сидела возле туалетного столика, рассеяние расчесывая серебряным гребнем свои длинные волосы. Лампа с китовым жиром горела тускло, бросая слабый отблеск на лицо девушки. Свет дрожал на побеленных стенах комнаты с низким потолком.

Кэрли вспоминала о прошлом, о днях, проведенных в Лас-Алмас, о людях, которых полюбила. Она тревожилась за Двух Орлов, надеялась, что рубцы на его спине зажили. Интересно, свекровь и тетя уже начали варить мыло? Она надеялась, что старые женщины не слишком переутомляются. Кэрли думала о Рее дель Сол и маленьком Баджито, о Педро Санчесе, Флоренсии и других обитателях лагеря.

И конечно, о Рамоне. Теперь, когда Миранды нет, спит ли он с Исабель Монтойя?.. Возможно, нашел новую женщину.

Эта мысль причиняла ей острую боль. Кэрли заставила себя подумать о другом, но оказалось, что все ее мысли связаны с Рамоном, Завтра дядя со своими людьми отправятся из дель Роблес к капитану Харри Лаву и его добровольцам, «Гончим псам». Все они убеждены, что на этот раз найдут Испанского Дракона и схватят его.

Кэрли вздрогнула. Взглянув в зеркало, она вдруг заметила, как зашевелились шторы. Потом кто-то перекинул длинную ногу в узких черных брюках через подоконник. Девушка затаила дыхание.

— Рамон! — прошептала она, когда он появился из-за занавески. Бросившись к тумбочке, Кэрли вытащила из ящика старый однозарядный пистолет, подаренный ей матерью после смерти отца. Она привезла его с восточного побережья.

Дрожащими руками Кэрли направила оружие на Рамона. Тот усмехнулся:

— Кажется, ты решила застрелить меня?

— Я знаю, как это сделать, веришь ты мне или нет. Я также знаю, чего ты хочешь, но не позволю тебе утащить меня в Льяно-Мирада. Яне стану твоей шлюхой!

— Значит, вот как ты думаешь?

— Ты сам это сказал во время нашей последней встречи. Миранда уехала, и тебе нужна ш-шлюха.

Его лицо стало печальным.

— Миранда вернулась, но это не имеет значения. Ты — моя жена, а не шлюха.

— Раньше ты говорил другое.

Пистолет дрогнул в ее руках, она едва удерживала оружие.

Он расправил плечи:

— Нажми на курок, Кэрли, или убери пистолет, пока никто из нас не пострадал.

Она вздохнула, потом нерешительно опустила пистолет.

— Ладно, хоть я и не могу застрелить тебя, но не позволю тебе вытащить меня отсюда. Я закричу на весь дом, если ты приблизишься ко мне.

Рамон опять усмехнулся:

— Я скучал о тебе, querida. Без тебя в Лас-Алмас очень тоскливо.

— Чего ты хочешь?

Кэрли напряженно посмотрела на него, готовая убежать. Нет, она не позволит ему снова похитить ее, использовать и унизить только потому, что им по-прежнему владеет желание! Однако оно охватило и ее, едва Кэрли увидела Рамона.

— Я пришел поговорить… всего лишь поговорить, хотя мне нелегко было решиться на это. Надеюсь, ты выслушаешь меня?

Почему он так смотрит на нее — внимательно, нежно? От этого взгляда Кэрли затрепетала.

Испанец приблизился к ней, но она отступила:

— Я не шучу, Рамон. Я закричу, позову дядю. Люди появятся в этой комнате, прежде чем ты коснешься меня.

— Тогда сделай это. Возможно, ты желаешь моей смерти, но я не виню тебя. — Он медленно, но решительно направился к ней.

— Клянусь, я закричу!

Он остановился прямо перед Кэрли.

— Не думаю. — Он забрал у нее пистолет и положил на туалетный столик.

— Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя всей душой. — В этот момент она действительно ненавидела его. За то, что он заставлял ее любить себя. За то, что ее кровь закипала, когда она видела его.

— Может, и так. Но я не виню тебя и в этом.

— Чего ты хочешь? Зачем пришел сюда?

Он поднес руку к ее щеке. Кэрли заметила, что его пальцы дрожат.

— По многим причинам… Я хочу многого. И знаю, что не получу ничего, если не сумею кое-что объяснить тебе.

Кэрли удивленно смотрела на Рамона, пытаясь понять его слова.

— Я спросила, чего ты хочешь.

— Хочу признаться в том, что неправильно отнесся к происшедшему в Монтеррее. — У Кэрли закружилась голова. — Ты права, я не поверил тебе, потому что ты англичанка. Ненависть к gringos затмила мой разум.

Кэрли покачнулась, но Рамон поддержал ее.

— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил он. Кэрли кивнула, и Рамон неохотно отпустил ее. — Дело не в утрате ранчо дель Роблес и не в смерти моего брата… Это связано с тем, что я пережил в прошлом.

— С чем? — изумилась Кэрли.

Глаза Рамона потемнели.

— Была одна женщина, — начал он, — красивая gringa. Ее звали Лили. Возможно, я был влюблен в нее. Я сомневаюсь в этом, думая о моих чувствах к тебе, но точно не знаю. Тогда я был моложе, глупее. Она стала для меня всем, но я значил для нее очень мало. Однажды я застал ее в постели с двумя парнями из университета, моими приятелями. — Его глаза стали жесткими, они смотрели куда-то вдаль, словно он видел ту сцену. — После Лили у меня были другие англичанки, теперь я использовал их. — В его голосе звучала боль. — В ту ночь в Монтеррее… войдя в нашу комнату… я увидел то, что всегда боялся увидеть, — мою жену-англичанку, изменяющую мне с другим мужчиной.

Кэрли посмотрела на него полными слез и обиды глазами:

— Как ты мог подумать, что это правда, Рамон? Я не хотела никого, кроме тебя! С первой нашей встречи для меня существовал только ты один!

— Прости, Кэрли. Я знаю, слова мало значат, но я пришел, чтобы сказать: я люблю тебя. Ты едва ли мне веришь, но это правда.

Кэрли прикусила дрожащую губу. Как она когда-то мечтала услышать эти слова! Сейчас, когда Рамон произнес их, девушка поняла, что не может избавиться от сомнений, мучивших ее.

— Любить — это еще не все, — прошептала она.

Рамон опалил ее взглядом:

— Ошибаешься! Будь это так, я не пришел бы сюда. Я люблю тебя. Ты моя жена, Кэрли. Прошу тебя, вернись домой.

Она посмотрела в красивые карие глаза Рамона, вспомнила жаркие ночи, проведенные в его объятиях, и спазм сдавил ей горло. Еще несколько дней назад Кэрли хотела только этого. Но у нее было время для размышлений, и впервые за несколько недель на многое она посмотрела иначе.

— Я не могу этого сделать, Рамон.

— Но почему? Ранчо Лас-Алмас — твой дом!

Кэрли покачала головой, борясь со слезами:

— Мы слишком разные. Ты не раз давал мне понять это, но я слишком сильно любила тебя и ничего не замечала. Случившееся в Монтеррее может повториться. В тебе слишком укоренились предубеждения, Рамон. Твоей любви ко мне недостаточно, чтобы разрешить наши проблемы.

— Ошибаешься, Кэрли. Я уже осознал то, чего не понимал раньше. Это произошло благодаря тебе. Ты заставила меня многое оценить по-иному.

Искренность его чувств не вызывала сомнений. Кэрли хотелось прикоснуться к нему, обнять, избавить от боли.

— Вернись в Лас-Алмас, Кэрли. Будь моей женой!

Она посмотрела на любимое лицо, обхватила руками его шею и прижалась к нему.

— Я люблю тебя, Рамон, — сказала Кэрли, зная, что не сможет пойти с ним. Многое еще может случиться. Она боялась снова испытать такую боль.

— Te amo, — прошептал он. — Я люблю тебя. Те necesito. Ты нужна мне.

Он поцеловал ее так страстно, что Кэрли задрожала.

— Я люблю тебя, Рамон, так сильно, что иногда мне кажется, будто мое сердце разорвется на части. Но я не могу пойти с тобой, как бы ни хотела этого. Может произойти что-то еще… Ты многого не знаешь обо мне.

Его руки замерли.

— Не говори мне, что у тебя есть другой мужчина. Если это так, клянусь, я убью его.

Кэрли улыбнулась сквозь слезы:

— Дело не в этом. Просто… — Я не та, кем ты считаешь меня. Я не дочь богача с восточного побережья, как дал тебе понять мои дядя, а бедная сирота из шахтерского поселка.

Но вслух Кэрли не сказала этого. Она не могла заставить себя произнести слова, после которых Рамон посмотрел бы на нее так же, как в ту ночь в Монтеррее.

— Пожалуйста, Рамон, дядя уже занялся расторжением брака. Когда все завершится, ты сможешь жениться на настоящей испанке…

Он обрушил на Кэрли страстные поцелуи и, подняв на руки, понес на постель.

— Мы не можем, Рамон. Тебе опасно здесь находиться. Если дядя услышит…

— Мне нет до этого дела.

— А мне есть! — Она начала бороться. — Я не позволю тебе сделать это. Уходи, пока с тобой ничего не случилось.

— Ты моя жена, — возразил он. — Мне не нужна другая. Когда я закончу, ты будешь умолять меня увезти тебя домой.

Он снова завладел ее ртом, расстегнул пуговицы ночной рубашки и снял ее.

— Нет, Рамон, ты должен уйти.

Тихо выругавшись, он отпустил Кэрли, подошел к туалетному столику, порылся в ящике, потом вернулся к кровати.

— Что ты делаешь?

— Я не стану бороться с тобой. Хочу лишь доставить тебе удовольствие, показать, что я чувствую.

Он взял шелковый чулок, привязал один конец к спинке кровати, другой — к запястью Кэрли. Не успела она опомниться, как Рамон проделал то же со второй ее рукой.

Его лицо выражало неистовое желание и бесконечную нежность.

— Я овладею тобой, Кэрли. Если намерена остановить меня, кричи, зови дядю. Впрочем, не думаю, что ты так поступишь.

Привязав к кровати и ноги Кэрли, он раздвинул ее бедра, затем быстро разделся.

— Рамон… — прошептала она, когда он начал миловать ее, спускаясь все ниже и ниже.

Рамон задержался у пупка, и кожа вокруг него покрылась мурашками. Поняв его намерения, Кэрли ахнула, натянула руками свои узы. Ощутила теплое дыхание Рамона возле бедер. Еще насколько секунд, и Кэрли затрепетала, напряглась и задрожала в экстазе.

— Тебе понравилось, querida. Да?

Она вспыхнула, почувствовала, как краска заливает ее щеки.

— Все в порядке, Кэрли. Мне тоже понравилось. Ты поняла это?

Потом он заполнил ее, Кэрли начала двигаться, пытаясь втянуть его в себя еще глубже, и вдруг обнаружила, что Рамон освободил ее руки.

Она обхватила ногами бедра Рамона, прижала его к себе. Но несмотря на наслаждение, охватившее Кэрли, сомнения и страхи снова обрушились на нее. Рано или поздно она забеременеет, их дети будут наполовину англичанами. Полюбит ли он их так же сильно, как если бы у него родились чистокровные испанцы? А вдруг он узнает о том, что она выросла в пенсильванском шахтерском поселке? Как будет тогда относиться к их детям?

Или опять при случае не поверит ее слову? Тогда он прогонит Кэрли и ее детей прочь или, что еще хуже, оставит детей себе. Нет, она не переживет этого.

Слезы душили Кэрли: ее переполняла любовь, которую она должна была отвергнуть! Когда наступит утро, ее отношения с Рамоном закончатся. На этот раз она послушается дядю, возможно, даже выйдет за Винсента. Будет оберегать себя от нестерпимой боли.

Рамон входил в Кэрли глубоко, мощно, с такой силой, что она вздымалась вверх. Любовь и страсть слились воедино. Кэрли извивалась под Рамоном, поднималась навстречу ему, подстраиваясь под его неистовый темп, испытывая неутолимое желание.

Сегодня ночью он принадлежит ей, а завтра уйдет.

— Рамон… — снова прошептала она, прижимаясь лицом к его плечу.

— Те adoro, mi amor. Обожаю тебя, любовь моя.

Она всхлипнула, прильнула к Рамону так сильно, словно решила никогда не отпускать его от себя. Они одновременно испытали экстаз, испарина покрыла их тела. На некоторое время оба замерли. Кэрли подумала, что ему пора уйти, и боль пронзила ее. Она боялась даже подумать о том, что случится, если дядя обнаружит его здесь. Однако Рамон начал снова целовать ее, его плоть отвердевала внутри Кэрли, а она лишь тихо стонала, самозабвенно отдаваясь ему.

Проснувшись перед рассветом, она увидела одетого Рамона. На мгновение Кэрли пронзила ужасная мысль, что он снова использовал ее.

— Не смотри на меня так, — попросил он. — Я отвечаю за каждое произнесенное мною слово и сотни других, невысказанных. — Кэрли с облегчением откинулась на подушку. — Ты плакала во сне, помнишь?

— Нет.

Ее сердце сжалось.

— Ты умоляла меня уйти. Говорила, что не можешь мне доверять. Это правда?

Кэрли вцепилась руками в простыню.

— Я бы доверила тебе свою жизнь… но…

Его глаза вспыхнули.

— Уже не один месяц моя жизнь в твоих руках, однако я не доверял тебе. Послушай меня. Отныне я стану таким мужем, каким мне следовало быть с самого начала. Клянусь! Что бы ни случилось, я не усомнюсь в тебе. — Он зашагал по комнате, потом остановился. Его глаза были прикованы к Кэрли. — Приехав сюда, я собирался забрать тебя с собой, но ты не готова к отъезду, ибо боишься меня сильнее, чем в ту первую ночь в горах. Но я больше не боюсь тебя и своих чувств. Я завоюю тебя, Кэрли. И когда ты снова станешь моей женой, я уже не дам тебе уйти.

Бросив последний нежный взгляд на девушку, он перекинул ногу через подоконник и спрыгнул на землю.

Кэрли видела, как он исчез в темноте. Сердце ее ныло. Но слова Рамона не выходили из головы. Можно ли снова довериться ему? Можно ли надеяться, что их совместная жизнь сложится удачно? Он просил Кэрли вернуться в Лас-Алмас — ее единственный настоящий дом.

Понимая, что хочет этого больше всего на свете, она все же боялась.

Кэрли без сил лежала на подушке и слушала тишину, потом — звуки пробуждающегося ранчо. Прошел час. Дядя уехал с группой вооруженных людей, и страх за Рамона заглушил в душе Кэрли все другие опасения.

Вдруг он отправился в Льяно-Мирада? Она молилась о том, чтобы дядя не нашел его, чтобы Рамон и обитатели лагеря уцелели.