"Шанна" - читать интересную книгу автора (Вудивисс Кэтлин)

Глава 12

В один из последних дней августа солнце пекло невыносимо. Ступить на раскаленный песок пляжа было просто невозможно. Даже деревенские дети попрятались от гнетущей жары в своих домах. Остров замер, люди томились в оцепенении долгой фиесты. Горячие волны дрожащей дымки поднимались над крышами, заполняя воздух до самого горизонта прозрачным мерцанием. Единственным проявлением жизни было движение медленно набегавших волн, лениво лизавших морской берег. В полном безветрии не шевелился ни один листик на деревьях. На небе не было ни облачка, и обычная голубизна его казалась выбеленной испепеляющей жарой.

Шанна, вздохнув, ушла с балкона в относительную прохладу комнат и сняла легкий пеньюар, казавшийся в этом пекле тяжелой шубой. Ее крепкое юное тело блестело от пота, а затылок под тяжелой массой длинных волос был просто мокрым. Какое-то время она пыталась продолжить вышивание гобелена, начатого несколько лет назад, но у нее явно не хватало терпения. Это была та работа, которую она ненавидела. Еще в школьные годы рукоделие, обязательный для девочек предмет, вызывало у нее отвращение. От нее требовали усердия, не принимая во внимание ее нежелание этим заниматься. Она рвала на мелкие кусочки свои работы, злясь на ошибки и отказываясь их исправлять. Ее неодобрительно хмурившиеся наставницы пооткрывали бы в изумлении рты, если бы догадались о ее страстном желании отправиться к художнику Хогарту, в академию Мартина Лэйна.

«Какой позор! — содрогнулись бы они. — Подумать только, молодые люди рисуют натурщиц. Голых натурщиц!»

Шанна мысленно посмеялась над собой и растянулась на кровати.

Рюарк стал в их доме своим человеком. Почти всегда присутствовал за столом, повсюду сопровождал ее отца. Редко когда Шанна спускалась по лестнице без надежды увидеться с ним, и при каждой встрече он пожирал ее глазами с возбуждавшей ее смелостью. По правде говоря, Шанну радовало его пылкое внимание. Ей постоянно слышался шепот Рюарка, его нежные слова, осторожно направлявшие ее по дорогам любви, она вспоминала дразнящее, возбуждающее, горячее, пожирающее ее наслаждение от того, как он целовал ее грудь…

— Господи! — прошептала Шанна. — Я теряю рассудок!

Груди ее пылали под тонкой тканью рубашки, а внизу живота она чувствовала какую-то пустую, тупую боль, Она поднялась с постели, взяла пяльцы и спустя секунду уже сосала палец, на котором выступила капелька крови от укола не замеченной ею иглы, воткнутой в рукоделие. Сжав кулаки, Шанна пристально смотрела на дверь своей комнаты, понимая, что, если сейчас войдет Рюарк, она примет его со всей страстью, которой так жаждет ее тело. На глазах у нее выступили слезы. Отчасти это были слезы страха. Она желала его и ненавидела себя за свою слабость. В глубинах ее существа жила страсть, удовлетворить которую мог только Рюарк, и ее отчаянные усилия вызвать в себе хоть какой-то гнев по отношению к нему были тщетными.

Внезапно она почувствовала усталость. Усталость от необходимости постоянно контролировать свои чувства и избегать встреч наедине с Рюарком. Ее не отпускали опасения. Их застал капитан Бошан. В следующий раз вместо него может оказаться кто-то другой, менее симпатичный или сдержанный, может быть, даже сам Орлан Траерн. Мысли Шанны вертелись вокруг одного и того же. Она устала от попыток бороться с этим ужасным состоянием. Она устало прикрыла глаза и заснула, так и не решив ни одной из проблем.

На остров опустился вечер, жара отступила, и можно было надеть какую-то одежду. Легкие порывы ветра уносили последние остатки изнурительной жары. Был подан обед. Накануне в порту бросил якорь английский фрегат, направлявшийся в колонии, и в числе приглашенных в этот день на обед были моряки с этого корабля — капитан, майор Королевского флота, и кавалер сэр Гэйлорд Биллингсхэм, направлявшийся в колонии с какой-то специальной миссией. Пришли несколько надсмотрщиков с женами, Ролстон, Питни и Рюарк.

После обеда все перешли в гостиную, в одном углу которой расположились с рукоделием женщины, а в другом закурили свои трубки или же легкие сигареты мужчины. Дамы обменивались любезностями, говорили о новых кулинарных рецептах и просто сплетничали. Шанна не поддерживала разговор, а лишь отвечала на вопросы, которые ей изредка задавали, и, склонившись над своими пяльцами, украдкой смотрела на потягивавшего трубку Рюарка. На нем были коричневый сюртук, надетый поверх желтовато-коричневых брюк и жилета, и белая рубаха с кружевным жабо. Его сбережения непрерывно росли, и Рюарк потратил часть денег на одежду, правда, менее изысканную, чем подаренная ему Траерном, но которая ему тоже очень шла.

— Не находите ли вы, Шанна, — не отрываясь от вышивания, тихо спросила одна из женщин, — что господин Рюарк очень хорош собой?

— Да, — ответила Шанна, — действительно красивый мужчина.

Шанна улыбнулась. Хотя она всеми силами старалась заставить себя ненавидеть Рюарка, но гордилась тем, что его высоко оценивали другие. Вполуха слушая женскую болтовню, Шанна узнала, что сэр Гэйлорд Биллингсхэм холостяк, ничем не связан и очень общителен. Он направлялся в колонии за финансовой поддержкой, необходимой для процветания приобретенной его семейством небольшой верфи в Плимуте. Шанне он казался странным. Ростом выше Рюарка, широкий в кости, он двигался с какой-то неловкой грацией, и эта неуклюжесть вполне соответствовала его долговязой фигуре. Вьющиеся титановые волосы обрамляли его лицо. У него были серо-синие глаза и полный, выразительный рот. Он легко переходил от чопорного безразличия и высокомерной надменности к веселой шутке. Узнав, что за столом находится раб, он хотел было выказать недоумение, но ограничился тем, что с этого момента избегал общения с Рюарком. Шанна находила его неприятным.

Он критиковал «отвратительную привычку» курить табак. Сам же то и дело доставал из жилетного кармана небольшую серебряную коробочку, высыпал из нее какой-то порошок на тыльную сторону руки и изящно втягивал его то одной, то другой ноздрей, потом сдержанно чихал в обшитый кружевом носовой платок и, если на него при этом смотрели, объяснял, что удовольствие всегда сопровождается некоторым неудобством. Он обратился к капитану фрегата:

— Должен признаться, мне никогда не быть моряком. Меня приводит в ужас необходимость торчать заточенным в каюту, как в открытом море, так и в порту.

Потом повернулся к Траерну.

— Дорогой сквайр, — проговорил он, высокомерно задрав нос, — трудно себе представить, чтобы здесь не было какой-нибудь приличной гостиницы или постоялого двора, где я мог бы поселиться на время стоянки корабля в порту. Или, может быть, кто-то из дворян приютит меня в своем доме?

Траерн улыбнулся гостю.

— В этом нет необходимости, сэр Гэйлорд. Я буду счастлив, если вы остановитесь у нас. Места здесь вполне достаточно, и мне это будет очень приятно.

— Вы чрезвычайно любезны, сквайр Траерн, — жеманно ответил кавалер, явно довольный приглашением. — Я пошлю человека за моими вещами.

Хотя Траерн и понял маневр гостя, он все же был очень рад принять такого высокого гостя. Слышавшая весь разговор Шанна подозвала слугу и тихо распорядилась приготовить гостевые комнаты в отцовском крыле дома. Когда слуга удалился, она поймала взгляд отца и слегка кивнула ему. Траерн вернулся к беседе, уверенный в том, что все будет сделано, и порадовался расторопности дочери.

Шанна сосредоточилась на вышивании. Почувствовав, что на нее смотрят, она подняла глаза и отыскала взглядом среди мужчин Рюарка. К ее удивлению, он с недовольным видом смотрел в другой конец комнаты. Проследив за его взглядом, она встретилась глазами с сэром Гэйлордом Биллингсхэмом. В них отражалось больше, чем простой интерес к ее красоте. Широкие губы расплылись в медленную плотоядную улыбку, так что Шанна невольно порадовалась тому, что распорядилась выделить ему апартаменты далеко от своих собственных. Она быстро отвела от него взгляд и увидела Ролстона. Тот с загадочной улыбкой тоже разглядывал сэра Гэйлорда.

Когда вечер подходил к концу, Орлан Траерн пригласил всех присутствующих и всю команду корабля принять участие в завтрашнем торжестве по поводу открытия сахарного завода.

— Будут все жители городка, — объяснил он.

Шанна долго не спала в ту ночь. Ей все время виделся Рюарк, лежащий рядом с ней в постели. Она боролась с желанием отправиться в его коттедж. В конце концов, ей, совершенно обессилевшей от зноя своих желаний и уличной жары, удалось уснуть тяжелым сном, полным все тех же видений.

На заре следующего дня Рюарк приехал на завод раньше всех, и крепко привязал поодаль своего мула по кличке Старый Блу[3]. Привередливый мул имел привычку задирать лошадей, кусая их за круп или за уши. И поэтому, чтобы не ссориться с их хозяевами, Рюарк принимал меры предосторожности.

Рюарк толкнул небольшую дверь и вошел в здание. Он тщательно осмотрел все оборудование завода, проверяя каждую мелочь, чтобы ничто не могло омрачить торжества открытия.

В какой-то момент он нахмурился: не сочтет ли Шанна его труды по строительству завода за попытку заработать еще большее расположение к себе ее отца? Он продолжал тщательный осмотр установок, но его не покидали мысли о Шанне. Какая она сегодня будет? Сварливая и несговорчивая, или же мягкая и очаровательная, какой он видел ее еще совсем недавно?

Рюарк закончил проверку оборудования пивоваренной установки, и сердце его забилось быстрее от предвкушения успеха, однако он тут же подумал о сотнях непредвиденных осложнений, возможных при пуске завода.

«Нечего беспокоиться об этом раньше времени, — рассуждал он про себя. — Сегодня все станет ясно».

Узкая лестница вела на чердак здания, и Рюарк поднялся туда, где на самой вершине крыши находилась небольшая башня, из окон которой можно будет наблюдать за тем, как подъезжают и уезжают повозки в горячее время сбора урожая. Отсюда же можно будет подавать сигналы возчикам, чтобы на дороге не возникали пробки. Здесь Рюарк и решил дождаться появления коляски Траерна. По деревенской дороге уже двигались большие экипажи с продольными сиденьями, коляски и телеги. Одним из первых ехал экипаж фрегата, и Рюарку были видны яркие мундиры офицеров в колясках. Рюарк отметил, что по полевой дороге ехали пять фургонов, груженных сахарным тростником, а около ворот завода уже слезали с телеги рабы, пожелавшие посмотреть на пуск завода.

Рюарк помахал рукой в ответ на приветствие надсмотрщика и снова перевел взгляд на дорогу. Среди этой яркой пестроты глаза Рюарка искали экипаж Траерна, однако его до сих пор не было видно.

Кажется, последний пьянчужка на острове пустился в дорогу, чтобы посмотреть, как начнет работать завод, настолько была забита людьми дорога. Но где же Шанна?

«Лучше бы я связал свою судьбу с ураганом, — мрачно размышлял Рюарк, — чем с этой капризной женщиной». Эта обольстительная колдунья очаровала его в тюрьме в первую же минуту. Может быть, он и в самом деле убил ту девушку на постоялом дворе, и в наказание ему была послана Шанна, ставшая его женой, но не принесшая радостей брака, если не считать редких тайных встреч? Какой жестокий удар судьбы! Он знал женщин и с легким сердцем наслаждался тем, что они ему предлагали, но теперь, женившись на той, которую он, по правде говоря, выбрал бы при любых обстоятельствах, он был ее мужем только в течение нескольких часов, от полуночи до рассвета. Но даже и тогда случайные шаги, стук двери и любую минуту могли оторвать их друг от друга, или все могло кончиться тем, что в один прекрасный день их застанет отец Шанны, который уж найдет способ наказать их!

Размышления Рюарка были прерваны донесшимися снизу возгласами, и он увидел, как между деревьями, обрамлявшими узкую нижнюю дорогу, показалось ландо Траерна. Выйдя из башни, он поспешил вниз и быстро прошел через пустой склад к открытой двери. Настроение Рюарка поднялось, когда он перехватил взгляд сидевшей рядом с отцом Шанны, но тут же испортилось при виде сэра Биллингсхэма, сидевшего напротив нее. Торопившийся выйти навстречу Траерну с дочерью, он, раздраженный и молчаливый, отступил теперь в тень, глядя, как этот долговязый хлыщ помогает его жене выйти из экипажа. Негодование Рюарка усилилось, когда Гэйлорд взял Шанну под локоть. Сносить это было ему вдвойне тяжело, так как сам он на людях не смел к ней даже прикоснуться.

Вокруг экипажа сквайра собралась толпа, и тот представил своего аристократического гостя многочисленным лавочникам и другим важным людям острова. Сэр Гэйлорд был вынужден отойти от Шанны, чтобы ответить на комплименты и приветствия. Машинально разглаживая рукой платье, Шанна искала в толпе Рюарка. Вскоре она увидела его; он стоял, скрестив на груди руки и опершись плечом о стену. Шляпа его была глубоко надвинута и прятала лицо, но она узнала его стройную, гибкую фигуру. Одет он был довольно небрежно, но с неизменной элегантностью: белая рубаха с расстегнутым воротом и кружевными манжетами резко контрастировала с бронзового цвета кожей. Он был смугл, как испанец, и его сухую, мускулистую фигуру подчеркивали плотно обтягивавшие бриджи и белые чулки.

Шанна улыбнулась своим мыслям: портной, наверное, был из дорогих. Большинство живших на острове мужчин, которые могли бы заплатить за дорогие ткани и модные фасоны, были далеко не первой молодости. Рюарк к тому же был хорошо сложен, и даже самые простые вещи, как столь смело укороченные бриджи, сидели на нем прекрасно. И все же она не одобряла того, что бриджи эти были слишком облегающими и так неосторожно подчеркивали его мужские достоинства на зависть всех этих похотливых девиц. Но при этом она знала, что Рюарк не из тех, кто слишком заботится о том, как выглядит, чего нельзя было сказать ни о денди, отирающихся при дворе, ни даже о сэре Гэйлорде, разодетом в кружево и бархат и, казалось, готовом расплавиться от жары.

Увидев, что Шанна оказалась одна, Рюарк решил воспользоваться этим и стал пробиваться к ней через толпу. Целиком поглощенный своими мыслями, он буквально столкнулся с какой-то девушкой, едва не потеряв при этом равновесия. Над самым его ухом раздался визгливый женский голос, и Рюарк узнал Милли.

— Черт возьми, мистер Рюарк, — придя в себя, хихикнула она, — вы слишком прытки для такой беззащитной девушки, как я.

— Простите, Милли. Я очень спешу.

Рюарк хотел тут же отделаться от нее, но она вцепилась в его руку и крепко прижала ее к своей едва заметной груди.

— Это видно, Джон.

Его покоробило это фамильярное обращение. Внезапно ее голос стал таким громким, что его можно было услышать в другом конце острова.

— Что-то в последнее время вы всегда спешите. Кто бы она ни была, может и подождать.

Рюарку стоило усилия скрыть раздражение. Пытаясь освободить свою руку, он посмотрел поверх темноволосой головы в направлении напряженно наблюдавшей за ними Шанны. Рука Милли поднялась и погладила его грудь, а черные глаза с вызовом уставились в глаза Рюарка.

— О-о, Джон, — вздохнула она, — вы такой сильный… Рядом с вами любая девушка выглядит слабой и беспомощной.

— Хватит, Милли, мне некогда, — почти прорычал Рюарк.

Милли не отставала.

— Я приготовила недурную корзинку съестного, Джон, там найдется и баранья нога. Почему бы вам не закусить немного вместе с нами?

— Очень сожалею, — поторопился Рюарк отказаться от приглашения. — Меня пригласил на обед сквайр.

Он почти высвободил свою руку, но Милли придумала новую уловку.

— О, — захныкала она и тяжело навалилась на Рюарка, — я, кажется, повредила ногу. Не проводите ли вы меня до нашей телеги, дорогой?

В этот момент к ним приблизилась миссис Хоукинс. Она остановилась, уперев руки в бока, и вопросительно подняла брови.

— Ха! — фыркнула женщина, прежде чем кто-то из них успел сказать хоть слово. — И правда, ушиблена нога! Ладно, я доведу ее до телеги. Пошли, бесстыдница. Этак вешаться на шею мистера Рюарка! Совсем совесть потеряла.

Миссис Хоукинс взяла дочь за тощую руку и, пробормотав извинения Рюарку, увела ее. Милли хромала до тех пор, пока мать не дала ей хорошего подзатыльника. Забыв про ушибленную ногу, она на диво быстро добралась до телеги.

Рюарк усмехнулся, увидев, как резво зашагала Милли, но тут же помрачнел, взглянув в сторону Шанны. Она пристально смотрела на него с насмешливой улыбкой. Он слишком хорошо ее знал, чтобы не понять, что это не предвещало ничего хорошего. Он поспешил умерить ее гнев. Увы! Сегодня ему определенно не везло. К нему радостно устремился Траерн, и как раз в тот момент, когда Рюарк почти добрался до Шанны. Теперь его руку сжимал Траерн и, к величайшей досаде, уже вел его в сторону завода. Бросив взгляд через плечо, Рюарк увидел, как рядом с Шанной снова оказался сэр Гэйлорд. Кавалер взял ее за локоть, наклонился к ней и зашептал что-то ей в ухо.

— Ну, господин Рюарк, — заговорил Траерн, — отпирайте ворота и дайте этим добрым людям повеселиться. Крестная мать завода — моя дочь, и я хочу, чтобы вы были в эту минуту с ней.

Рюарк не услышал последних слов сквайра, потому что за его спиной громко рассмеялась Шанна. Смех ее отозвался болью в его сердце.

В честь короля Георга были подняты кружки с пивом и ромом и со всякими другими напитками, а женщины выпили слабого вина. В связи с пуском завода было провозглашено еще несколько тостов, и к тому времени, как Шанну подвели к выходившим на площадь широким воротам, все уже были в подпитии. Не осталась чужда всеобщему веселью и она, но источник ее возбуждения был совершенно иным. Несколько небольших глотков вина не вызвали бы у Шанны такого радостного волнения. Она сама не могла понять причины своей радости, пока не увидела стоявшего рядом с ее отцом Рюарка. Завод был делом его рук, и она была преисполнена восторженной гордости за него. В глазах у Шанны неожиданно блеснули слезы, и она улыбалась, пока не отступила непрошеная влага.

Руки Рюарка и Шанны нечаянно соединились, когда нужно было отодвинуть тяжелый засов. Их глаза на секунду встретились, прежде чем Рюарк шагнул в сторону, чтобы открыть, ворота, и одна лишь Шанна поняла, что лицо его покрылось краской не только от торжественности знаменательной минуты.

Когда ворота широко распахнулись, перед глазами участников торжества открылся огромный гулкий зал, напоминавший своей обширностью собор. Гул толпы постепенно замер и перешел в тихий восхищенный шепот. Раздалась громкая команда со стороны загрузочного бункера. Содержимое двух больших повозок опрокинулось в бункер, из которого сахарный тростник поступал вниз, для дробления. Еще одна команда — и пара волов двинулась по кругу, приводя в движение расположенное над ними большое колесо. Оно было соединено с большим спицевым колесом, приводившим в движение вал, уходивший в глубь здания. Человек, погонявший волов, помахал рукой другому, стоявшему у бункера, и тот перевел вперед огромный рычаг. Один за другим послышались тяжелые удары, и медленно, величественно начали вращаться барабаны. От тяжелого гула, казалось, задрожала земля, и в груди Шанны опять поднялось ощущение радости. Сердце ее было готово разорваться. Нарастал гул голосов зрителей, наблюдавших за тем, как в барабаны пошли первые охапки тростника. Наконец рычаг повернули обратно, и вращение барабанов прекратилось. Умолк и гул машины.

Остановились волы. Через некоторое время на площадку вкатили четыре большие бочки с соком, чтобы все могли взглянуть на результат работы и даже попробовать сок на вкус.

Это был полный успех. То, что прежде заняло бы у бригады работников больше половины дня, было сделано за время, достаточное для того, чтобы выпить чашку чаю. Свидетели этого чуда разразились громкими криками одобрения. Даже Рюарк улыбался, пока сэр Гэйлорд не шагнул на площадку, встав между ним и Шанной, и не взял ее протянутую руку.

Поскольку установка была для островитян совершенным новшеством, теперь, после демонстрации обработки собранного тростника, всем желающим было позволено подробно ознакомиться с действующими механизмами. Много недель жители городка дивились сооружению, которое возводилось между холмами, возвышавшимися над деревней, и вот, наконец, их любопытство было удовлетворено. Они благоговели перед изобретательным умом, позволившим соорудить этот завод, и многие теперь сожалели, что открыто выражали свои сомнения в успехе, когда им говорили, что то, что требовало целого месяца тяжелой работы, будет теперь выполняться за неделю, и что производительность установки будет зависеть только от скорости подвоза тростника.

— Могу я сопровождать вас, мадам Бошан? — спросил сэр Гэйлорд. — Меня очень интересует устройство завода. Разумеется, англичанин, который все это сделал, должен быть очень способным человеком.

Шанна улыбнулась в ответ на чисто английский ход мыслей кавалера. Если что-то сделано хорошо, значит, это работа англичан.

— Мне уже все показал наш раб, сэр Гэйлорд. Убеждена, что господину Рюарку будет интересна ваша оценка, но он вовсе не из Англии, как вы предположили, а из колоний.

— Черт побери! Вы говорите, он из… — явно удивился Гэйлорд. — Ну да, чтобы построить простую пивоварню, достаточно располагать самыми элементарными знаниями. Что до меня, то я не признаю этого питья. Предпочитаю хорошее вино этому вареву. Этот напиток не для джентльмена.

Шанна улыбнулась. В этот момент она смахивала на кошку, учуявшую мышь.

— Я передам отцу ваше мнение, сэр. Впрочем, ему этот напиток очень нравится.

Сэр Гэйлорд заложил руки за спину и задумался.

— Может быть, ваш отец заинтересуется более разумным вложением денег, мадам Бошан. Моя семья приобрела в Плимуте верфь, предприятие многообещающее. При богатстве вашего отца…

Как многие другие до него, кавалер просчитался. Он не понял значения взгляда, брошенного на него Шанной. Забыв обо всем, он воспользовался преимуществом своего высокого роста и вожделенно уставился вниз, на декольте молодой женщины. Ее высокие груди являли любому мужчине соблазнительное зрелище, и сэр Гэйлорд не был исключением.

Заметив, куда устремил глаза кавалер, Рюарк все же сумел сдержать свой гнев и уткнулся в кружку с пивом, содержимое которой тут же выпил залпом, до последней капли. Шанна вопросительно взглянула на него, но сэр Гэйлорд снова встал между ними и взял ее руку. Наклонившись к ней с каким-то пустым замечанием, он увел ее от Рюарка.

Не успел тот опомниться, как на его руку легла тяжелая длань Траерна. Увлекая его за собой, сквайр заговорил;

— Теперь подумаем о лесопилке. Не считаете ли вы…

Рюарк не помнил, что ему ответил. Он думал не о лесопилке, а об этом самодовольном хлыще сэре Гэйлорде.

Траерн тем временем направился навстречу веренице повозок, приближавшихся по дороге из поместья. Слуги сквайра принялись расставлять длинные столы. На них появились бочонки с разными сортами пива и бутылки с вином. Из последней повозки выгрузили жареные бараньи и свиные окорока, дичь, рыбу и всевозможные соусы к мясу.

Подошедший вместе с Шанной сэр Гэйлорд лишь развел руками:

— Боже мой! Такое изобилие на таком крошечном островке! Оно сделало бы честь любому английскому дому!

Он не заметил взглядов нескольких дам и принял насмешливую улыбку Шанны за знак одобрения. Траерн подоспел к ним как раз вовремя, чтобы услышать его замечание, и поспешил добавить:

— Ах, сэр Гэйлорд, вы еще не отведали прекрасных блюд, приготовленных нашими женщинами, иначе признали бы, что ни один пикник в мире не может соперничать с этим.

С новой кружкой пива в руках Рюарк следил за этой сценой. Кавалер без конца утирал лоб кружевным носовым платком, казалось, страдая от жары. «Не доведет ли она его до обморока?» — с надеждой подумал Рюарк. Так или иначе, но присутствие Траерна мешало сэру Гэйлорду целиком погрузиться в созерцание прелестей Шанны.

— Эй, Джон Рюарк!

Ролстон, пригрозив Рюарку плеткой, подошел к нему, бросив через плечо короткий взгляд в сторону Траерна и его собеседников. Молча ожидавший его Рюарк не мог оторвать глаз от розового наваждения, отчасти скрытого от него долговязой фигурой кавалера. Тем временем и Шанна внимательно смотрела в его сторону, продолжая улыбаться и кивать в ответ на бесконечную болтовню англичанина.

— Джон Рюарк, — грубым тоном потребовал его внимания Ролстон с красным от злости лицом, на что Рюарк медленно повернулся, встретив его холодный взгляд. — Не забывайтесь, господин Рюарк. Я хорошо понимаю, в чем дело. — Ролстон мотнул головой в сторону Шанны. — Помните, что вы всего лишь раб, и не надейтесь подняться выше, пока здесь нахожусь я. Моя обязанность — не подпускать к дверям Траерна никаких подонков. Я вижу, вы пренебрегаете своими обязанностями. Отправляйтесь к прессам, проверьте оборудование. Утечка сока недопустима, первое пиво должно быть превосходным.

— Со всем уважением к вам, — взвешивая слова и тщательно контролируя свой тон, заговорил Рюарк, — должен вам сказать, что пивовар одобрил установку. Я не имею права контролировать его работу, так как не располагаю его профессиональным опытом.

— Мне совершенно ясно, мистер Рюарк, — насмешливо подчеркнул обращение Ролстон, — что вы позволяете себе слишком много. Делайте, что вам говорят, и не возвращайтесь, пока приказание не будет выполнено.

Высокомерный взгляд одного наткнулся на нарочито невыразительный другого. Рюарк кивнул и отправился выполнять приказание.

Когда все гости уселись за столы, сэр Биллингсхэм оказался рядом с Шанной. Оглядевшись, она в недоумении увидела, что всегдашнего сотрапезника отца за столом не было. В этот момент подошел Ролстон, на чьих обычно неподвижных губах играла неприятная улыбка.

Усевшись, Ролстон с явным удовлетворением взглянул на пустой стул Рюарка. «Наконец-то, — подумал он, — этому негодяю указано его место. Он будет заниматься тем, чем обязан, работать так, чтобы более достойные, чем он, могли отдыхать!»

Подняв глаза, он увидел, что Шанна пристально смотрит на него, сердито сдвинув брови. Он поспешно принялся за еду, не замечая того, что та сильно отличалась от его любимой английской.

Рюарк за столом не появился. После успешного пуска завода на него одна за другой посыпались неприятности. Под вечер, когда он, выполнив требование Ролстона, вновь присоединился к приглашенным на торжество, он услышал, как миссис Хоукинс с господином Маклэрдом судачили о том, как хорошо было бы, если бы дочь сквайра вышла замуж за лорда. И тут же до него донеслись слова Траерна, рассуждавшего о том, каким достойным зятем мог бы стать для него этот кавалер. И в довершение всего почти рядом с ним капитан фрегата и старший офицер обсуждали намерение сэра Гэйлорда отправиться в колонии вместе с Траернами. Тот уже распорядился перевезти часть своего багажа в поместье, основной же груз поплывет на фрегате в Ричмонд, где будет дожидаться прибытия его с Траернами. Они высказывали предположение, что кавалер имеет в виду выгодную женитьбу, которая принесет сквайру долгожданных наследников.

Хотя эти зловещие предзнаменования и не вспыхнули на стене, как в библейском эпизоде, предвещающем гибель Вавилонского царства, они врезались в сознание Рюарка. Из всего услышанного следовало, что этого позера и фата, этого плута прочат в мужья Шанне. Разделавшись с двенадцатой по счету кружкой пива и видя, что и сама Шанна, похоже, вовсе не тяготится ухаживаниями этого джентльмена, Рюарк, не попрощавшись, ушел. Захватив со стола бутылку, он отыскал своего старого мула, сел на него и двинулся вниз по склону холма.

Как обычно, Шанна была в центре всеобщего внимания. Офицеры с фрегата расточали ей комплименты, старались задержаться около нее, наслаждаясь ее женским обаянием после долгих недель, проведенных в море. К большому удовольствию толпы, на площадке появились музыканты. Молодой офицер пригласил Шанну на ригодон, после чего и другие последовали его примеру. Вечер явно доставлял Шанне удовольствие: она любила танцы и удалую мужскую компанию. Однако какое-то странное ощущение беспокойства примешивалось к ее радостному настроению. В те редкие минуты, когда Шанна оставалась одна, она погружалась в глубокое раздумье, пытаясь проанализировать последние события. Ее что-то угнетало, но что? Дело кончилось тем, что Шанна почувствовала невероятную усталость. Она продолжала играть роль хозяйки торжества, улыбалась направо и налево и испытала громадное облегчение только тогда, когда отец предложил оставить гостей веселиться одних и стал собираться домой. Обратная дорога показалась Шанне бесконечной, и даже завораживающая картина морского прибоя в лунном свете не могла вывести ее из мрачного состояния. Войдя в дом, она извинилась перед сэром Гэйлордом и, к его разочарованию, скрылась в своих апартаментах.

Рюарк проснулся посреди ночи. Сон как рукой сняло. Он не мог понять, в чем дело. Накануне его расстроил разговор с Ролстоном, и он, выпив пива, уснул прямо в кресле.

… Рюарк встал, потянулся за бутылкой рома и, выдернув пробку, с гримасой принюхался к горькому запаху черной маслянистой жидкости. Ром ему никогда не нравился, он предпочитал более легкие напитки. Напольные часы в холле, у него за спиной, пробили час, он повернулся и, взглянув на циферблат, убедился, что был час ночи. Рюарк нахмурился. Встав с кресла, он подошел к окну. Старый Блу по-прежнему находился во дворе, хотя ворота были распахнуты настежь, и дремал под построенным Рюарком открытым навесом.

Стянув с себя льняную рубаху, Рюарк подошел к умывальнику, побрился, умылся, прополоскал рот и, надев короткие бриджи, вышел на небольшое крыльцо, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха. Хотя голова у него немного кружилась, словно все еще действовал ром, он ощущал блаженство и ясность мыслей.

Луна стояла низко, касаясь верхушек деревьев. Ее свет, проникая через листву высоких крон, наполнял кромешную ночную тьму жутковатым бледным сиянием. В нем таилось предчувствие чего-то тревожного, лишавшее Рюарка покоя. Казалось, эта тьма куда-то звала. Рюарк сошел с крыльца и почувствовал босыми ногами росу на траве. Он прошел мимо зарослей кустарника и оказался под высокими деревьями. Его влек к себе дом сквайра, маячивший между стволами. Все огни были погашены, и Рюарк понял, что обитатели дома вернулись с торжества и теперь спят.

Рядом с Рюарком прорисовалась широкая тень, и, протянув руку, он нащупал ствол знакомого дерева, стоявшего перед балконом Шанны. Он облокотился плечом на его мощный твердый сук и посмотрел вверх, где были видны открытые двери в ее комнату. Его воображению совершенно реально представилось, как Шанна спит рядом с этим длинным английским кавалером, Видение это было непереносимо, и Рюарк поспешил его прогнать. Он вернулся мыслями к той ночи, когда смотрел на спящую Шанну. Лицо ее обрамляли рассыпавшиеся по подушке золотистые волосы. Она легко дышала, погруженная в чистый сон. А потом был и коттедж, когда она, обнаженная, на коленях, склонилась над ним для поцелуя, и его ласкали ее нежные груди, так что он чуть не растаял от блаженства, А однажды она свернулась рядом с ним калачиком, прижавшись к нему вплотную, и ее тепло проникало в самые глубины существа Рюарка.

Пламя в груди Рюарка разгоралось все больше, и его грезы превратились в изощренную пытку. Поколебавшись минуту, он стал карабкаться по стволу дерева и вскоре ступил на балкон Шанны…

Шанна в тяжелом забытьи то погружалась в полное грез бездонное море, то плыла, рассекая нежные морские волны, и бирюзовая вода расступалась под ее легкими руками. Сначала она почувствовала страх, потеряв из виду тонкую полоску земли, но потом страх улетучился. Рядом с ней, взмах за взмахом, движения ее рук повторяли золотисто-бронзовые мужские руки. Мужчина повернулся к ней лицом — это был Рюарк с его дразнящей белозубой улыбкой. Его губы шевелились в безмолвной мольбе, потом он приподнялся, изогнул мускулистую спину и нырнул под волну. Она с радостным смехом последовала за ним, туда, где яркий дневной свет затухал между бесконечными темно-зелеными лентами водорослей, обвивавших их, когда они соединились в бесконечно долгом поцелуе. Как две нимфы, они колыхались в океанической нирване, погружаясь все глубже… Глубже… Глубже…

Теперь лицо Рюарка парило над ней, увеличенное до гигантских размеров. Оно приблизилось к ней почти вплотную, но она не могла к нему прикоснуться. Шанна зажмурилась и отвернулась, пытаясь прогнать видение. И вдруг поняла, что проснулась. Рядом с ней был Рюарк. Его руки обнимали ее, и голос был тихим и мягким, как у маленького мальчика, молящего о милости.

— Шанна, люби меня, Шанна, люби меня…

С тихим радостным возгласом она притянула его к себе, и сердце ее залило теплой волной счастья. Это была реальность, как деревья, песок, море, солнце и звезды. Тысячи мерцающих звезд слились в одно-единственное солнце, и их увлек могучий сладкий порыв любовной страсти. Шанна, выгнувшись, прижалась к нему, раздвинула бедра и встретила его глубокие, сильные удары своим трепещущим телом, ни о чем не думая и отбросив все опасения. Они слились в одно целое, отдающееся и обладающее, дающее и берущее.

Насытившись друг другом, они лежали, не расплетая рук. Разгоряченная Шанна чувствовала себя в безопасности в его объятиях, наслаждаясь тем удивительным покоем, подобного которому нигде больше не находила. Не было ни стыда, ни ощущения ошибки, ни малейшей тени сожаления о том, что она снова уступила. В ее сознании всплыли слова священника, произнесенные так давно в маленькой деревенской церквушке. Он говорил о долгом и крепком брачном союзе. Эти слова почему-то ее больше не пугали.

Шанна удовлетворенно вздохнула и поцеловала Рюарка в шею. Мерные удары его сердца убаюкивали ее умиротворенное сознание, и она уснула в объятиях Рюарка.

В густой предрассветной мгле Шанна внезапно проснулась, почувствовав, что Рюарк осторожно отодвигается от нее.

— Подождите, я зажгу свечу, — сонно пробормотала она, приподнимаясь с подушки.

— Я думал, что вы спите.

— Так оно и было, пока вы не пошевелились, — тихо ответила Шанна. — Уже скоро рассвет, — грустно вздохнула она.

— Да, любовь моя, слишком скоро. — Мысль о том, что он должен уйти, причиняла ему почти физическую боль.

Шанна выскользнула из постели, чтобы зажечь свечу на комоде, рядом с кроватью. Потом она, опустившись на колени, с улыбкой склонилась над Рюарком, и ее волосы золотым потоком заструились по обнаженным плечам.

Раздался то ли восхищенный возглас, то ли ропот Рюарка:

— Господи, вы же настоящая колдунья. Прекрасная, очаровательная колдунья.

Рука Рюарка отодвинула густые локоны, закрывшие розовые груди, чтобы ничто не мешало его блуждавшему по ним взгляду. Шанна рассмеялась, поднявшись на колени. Глаза ее искрились яркими счастливыми блестящими огоньками. Обвив руками его шею, она упала на него в стремительном радостном порыве.

— Я — колдунья? И вам не стыдно так меня оскорблять после того, как получили от меня все лучшее, что я могу дать? А не вы ли демонстрировали свою мужскую силу по грязным борделям, а теперь жалуетесь на то, что вас обманули?

Мелкие белые зубы впились в его ухо, а потом Шанна повалила Рюарка на спину и погрозила ему пальцем. Усмехнувшись, Рюарк сделал вид, что испугался.

— Умоляю, моя дорогая возлюбленная, сжальтесь надо мной. Со мной так плохо обращались этой ночью…

— С ним плохо обращались! — воскликнула Шанна. — Скоро вы узнаете, хитрец вы этакий, что такое плохое обращение. Я вырву из этой вот груди ваше бесстыжее сердце, — она ухватила несколько волосков на груди Рюарка, вызвав у него гримасу боли, — и скормлю его крабам. Как вы смеете называть меня колдуньей, когда маленькая Милли так жеманна, хороша собой и похотлива?

В шутке Шанны прозвучало искреннее негодование. Рюарк удивленно посмотрел на нее, она же рассмеялась каким-то загадочным смехом, не спуская с Рюарка озорного взгляда, от которого у него перехватило дыхание. Удовлетворенная быстротой его реакции, Шанна усмехнулась:

— Мой взгляд действует на вас! Разве Милли может похвастаться этим? Эта тощая плоскогрудая драная кошка соблазняет дракона Рюарка? Ха! Мне доводилось видеть парочки и похлеще.

Рюарк вытянулся на кровати и заложил руки за голову. Он был очень похож на пантеру — Шанне часто приходило в голову такое сравнение. Окинув ее медленным, испытующим взглядом, Рюарк с улыбкой покачал головой:

— Вы дерзкая колдунья, Шанна Бошан. Настолько дерзкая, что осмеливаетесь приручать дракона.

Он вытянул палец, неторопливо провел воображаемую линию по мягкому контуру ее роскошной груди и, приближаясь к соску, пристально посмотрел ей в глаза, ставшие темными и прозрачными, как две бездонные заводи, глядевшие на него из-под полуопущенных век. Ее мягкий рот приоткрылся навстречу желанию, Шанна наклонилась к нему и поцеловала ожидавшие ее губы, коснувшись языка Рюарка. Его руки обвились вокруг Шанны, он подтянул ее на себя, и снова остановилось время, хотя на востоке, у самого горизонта, уже появилась светло-голубая полоса.

…Напевая легкую, веселую мелодию, Шанна чуть ли не вприпрыжку спускалась по лестнице в столовую, к завтраку. Она оглушила Берту бурным приветствием, и старуха открыла рот от удивления, глядя на свою молодую хозяйку. И в самом деле, редко случалось, чтобы Шанна спускалась в столовую раньше старого Траерна, да еще в таком прекрасном настроении. Она со смехом отпустила Джейсона открыть дверь пришедшему к завтраку Рюарку. Лицо ее сияло лучистым светом, как само поднимавшееся на востоке солнце. Сильно озадаченная Берта направилась в заднюю часть дома, на ходу в недоумении качая головой. Шанна вряд ли заметила замешательство старой женщины, когда приседала перед Рюарком в насмешливом реверансе.

— Судя по вашему виду, вы совсем не пострадали, охотясь за колдуньями, господин Рюарк. — Шанна обвела его взглядом. — Ни одного шрама? Ни одной гноящейся раны от ядовитых клыков?

Рот Рюарка лениво тронула мимолетная улыбка. Взяв ее тонкие пальцы в свою руку, он сделал вид, что под веселым взглядом Шанны внимательно изучает ее тщательно ухоженные ногти.

— Нет, крови не видно, миледи. Она лишь содрала с меня немножко кожи, вцепившись своими когтями.

Шанна тряхнула головой с игривой улыбкой и вырвала руку.

— Вы несете вздор, сэр. Я ничего не помню…

— Должен ли я повторить вам слова, что вы шептали во сне? — прервал ее Рюарк тихим голосом, слегка наклонившись к Шанне. Он смотрел в ее удивленные, вопрошающие глаза с дразнящей улыбкой.

— Я ничего не говорила… — перешла к обороне Шанна, но ее одолевало любопытство. Не выдала ли она себя во сне?

— Вы повторяли во сне: «Рюарк… Рюарк».

Легкая краска разлилась по щекам Шанны, и она быстро отвернулась, уклоняясь от его пристального взгляда.

— Входите же, господин Рюарк. По-моему, я слышу шаги отца в холле. Да и господин Ролстон может появиться здесь в любой момент. Вам не придется долго ждать.

Проигнорировав, таким образом, слова Рюарка, Шанна провела его в столовую, а несколькими секундами позже уже здоровалась с отцом, отвечавшим ей легким поцелуем в щеку на глазах Рюарка, как всегда не понимавшего ее настроения.

Сэр Гэйлорд был любителем поспать. Разговор за утренним столом шел неторопливо, и темой его были различные взгляды на строительство лесопилки, а кавалер появился только после того, как Рюарк со сквайром решили проверить строительство на месте. Получилось так, что Ролстону пришлось одному, холодно раскланявшись с выходившей Шанной, встречать чванливого англичанина, появившегося, наконец, в столовой.

— Кажется, сегодня будет прекрасная погода, — заметил Гэйлорд, чихнув в кружевной носовой платок после понюшки табаку. — Я, пожалуй, приглашу вдову Бошан на утреннюю прогулку. Нет сомнений в том, что она охотно согласится прогуляться в обществе джентльмена после стольких месяцев вдовьего траура. Такая милая молодая женщина. Я покорен ее красотой.

Сложив свои бухгалтерские книги, Ролстон смотрел на кавалера, словно что-то прикидывая в уме.

— Осмелюсь рекомендовать вам быть поосторожнее с ней, сэр… Я знаю мадам Бошан почти с детства, и мне кажется, что у нее врожденное отвращение к большинству пытающихся ухаживать за ней мужчин. Я мог бы рассказать вам о ней многое, хотя отношусь как раз к тем, кого она не переваривает.

Гэйлорд вытер капельки пота на верхней губе.

— И чем же вы, дружище, можете помочь мне, если не смогли помочь самому себе?

Тонкие губы Ролстона едва шевельнулись в улыбке.

— Если вам удастся жениться на вдове, следуя моему совету, то согласитесь ли вы поделиться со мной ее приданым?

Расчет Ролстона был правильным. Гэйлорд был готов на все ради того, чтобы поправить сильно расстроенные денежные дела своей семьи. Кавалер не зря интересовался размерами состояния Траерна и был полон решимости завладеть большей его частью через женитьбу на привлекательной вдове или же благодаря деловым отношениям со сквайром.

Унаследованная им верфь в Плимуте находилась в полном упадке и требовала вложения крупных сумм для налаживания дела. Если бы Траерн раскошелился, он мог бы поделиться приданым с этим Ролстоном.

— Слово джентльмена, — протянул ему руку Гэйлорд, и сделка состоялась.

— Прежде всего, я бы посоветовал вам создать в глазах сквайра представление о себе как о видном человеке высокого происхождения, — начал Ролстон. — Но имейте в виду, что, если мадам Бошан заподозрит, что вы избрали меня своим советником, все будет потеряно. Даже если сквайр убедится во всех ваших достоинствах, это дела не поправит. Поэтому будьте осторожны, дружище. И будьте особенно внимательны, ухаживая за вдовой Бошан.