"Так велика моя любовь" - читать интересную книгу автора (Вудивисс Кэтлин)

Глава 6

Корабль вошел в устье Эльбы, и вахтенные внимательно следили за тем, чтобы он не наскочил на песчаную отмель или плавучую льдину. Илис стояла на палубе, всматриваясь в незнакомые берега страны, где она будет жить пленницей. Ландшафт представлял собой главным образом болотистую и низинную местность. Влага, которой был пропитан ночной туман, превратилась в крохотные льдинки, и деревья были белыми от инея. Вдоль берега медленно плыли огромные льдины с зазубренными вспученными краями. Там же, где земля была защищена лесом, лежал снег. Внезапный порыв ветра разорвал торжественную тишину спокойного дня, его завывание несло в себе скорее напоминание о том, что в природе царствует зима, чем угрозу шторма.

Наконец корабль подошел к причалу Гамбурга, и матросы бросились убирать паруса и закреплять лини. Холодный ветер пробирал до костей, и Илис совсем замерзла, пока вместе со Спенсом и Фичем ждала, когда будет дан сигнал, разрешающий сойти на берег. Когда же это произошло, она первая ринулась к сходням. Спенс и Фич, несшие сундук с ее новым гардеробом, последовали за ней. Ступив на причал, Илис почувствовала на себе тяжелый взгляд капитана и, обернувшись, увидела, что он стоит возле леера и смотрит на нее. В знак прощания он слегка наклонил голову, и девушка, смущенная его сдержанностью, кивнула в ответ. С той ночи, когда она попросила вернуть ее в Англию, он держался с некоторой отчужденностью и почти не заходил в каюту за исключением тех редких случаев, когда ему нужна была карта или какой-нибудь навигационный прибор. Нельзя сказать, что его равнодушие опечалило Илис — ведь он лишил ее возможности принять или отказаться от его общества. Просто до того вечера он с удовольствием беседовал и спорил с ней, и ей было интересно, что же заставило его так резко измениться.

Илис и ее сопровождающие окунулись в суету, царившую в порту. Везде сновали торговцы, вовсю расхваливавшие свой товар на незнакомом Илис языке, а энергичные купцы придирчиво рассматривали доставленные грузы и жарко торговались о цене. Мягко падавший снег заглушал все звуки и развеивал печаль пасмурного дня.

Фич, прокладывавший путь в лабиринте улиц, повернулся к Илис.

— Мне нужно сходить за ключом от дома, который его светлость снял для вас, — сказал он. — Дайте мне слово, что вы останетесь со Спенсом и дождетесь моего возвращения.

Илис удивленно подняла бровь.

— Разве не правильно будет допустить, что, раз Спенс остается, он поймает меня, если я надумаю бежать? А если же мне все-таки удастся ускользнуть от него, у кого я попрошу пристанища в этой чужой стране? Я не знаю их языка.

Фич обдумал ее ответ и, в конце концов согласившись с логичностью ее рассуждений, двинулся вниз по улице.

Торговка жареным мясом разожгла небольшой костер возле своей тележки, где и готовила еду. Живительный огонь обещал тепло, к которому Илис так стремилась. Она протянула к нему заледеневшие пальцы, и веселая, розовощекая торговка тут же заговорила с ней на непонятном языке, предлагая кусок мяса, насаженный на палочку. Из страха, что ее могут прогнать, Илис не хотелось отказываться от покупки, и она умоляюще взглянула на Спенса. Казалось, он был рад исполнить ее просьбу и сунул монетку в руку торговки, которая приняла ее с восторженными возгласами: «Danke, danke!»[17]

Спенсу она тоже предложила кусок, и тот с благодарностью принял его. Воодушевленная его аппетитом, женщина принялась настаивать, чтобы он купил еще одну порцию, и пришла в неописуемый восторг, когда он согласился. Илис лениво откусывала небольшие кусочки, больше наслаждаясь теплом костра, чем едой, вкус которой, хоть и необычный для англичанки, ей, впрочем, понравился.

Пока они ждали Фича, у них хватило времени расправиться с несколькими порциями. Илис уже стала спрашивать себя, не заблудился ли он. Наконец она увидела его. По скорбному выражению его лица можно было заключить, что он несет на своих плечах все печали мира.

— В наших планах произошли изменения, — угрюмо сообщил он. — Нам придется отправиться в другое место, к северу отсюда. Нам понадобятся лошади… и провизия, чтобы продержаться до приезда его светлости.

Спенс нахмурился:

— Но ведь его светлость снял дом здесь, в Гамбурге, и заплатил за него.

Вздох, вырвавшийся из груди Фича, мог кого угодно привести в уныние.

— Ганс Руберт сказал, что дом сдан другим. Нам его не получить.

Спенс пристально взглянул на своего приятеля, но тот упорно не поднимал глаз. Раздраженно фыркнув, Спенс сунул руку в кошелек.

— Я сам схожу за лошадьми и за провизией, а ты посиди с госпожой и подожди меня.

Фич молча кивнул и, еще раз тяжело вздохнув, опустился на сложенные возле костра поленья. Подперев поникшую голову руками, он имел вид совершенно отчаявшегося человека и даже не обращал внимания на торговку, настойчиво предлагавшую ему свой товар. Только когда аппетитный аромат жареного мяса защекотал ему ноздри, он торопливо полез в карман своей куртки за деньгами.

Спустя некоторое время вернулся Спенс. То, что он добыл в портовой конюшне, возбудило в душе Илис сомнения по поводу его способности разбираться в лошадях. Казалось, седла и сбруя были ветхими реликвиями давно ушедших веков, то же можно было сказать и о четырех крохотных лошадках — коротконогих, с длинной лохматой шерстью, — которые медленно брели за Спенсом и всем своим видом давали понять, что у них нет желания идти быстрее. Седельные сумки с провизией и прочими необходимыми вещами, купленными в лавках, расположенных вдоль набережной, вряд ли оказались бы ощутимым грузом для нормальной лошади, но эти хрипели и прогибались под их тяжестью, словно были не в состоянии тащить свою ношу.

Усомнившись, выдержит ли кляча ее вес, Илис с опаской взобралась в седло. Усилившийся холодный ветер сразу же проник под ее шерстяной плащ. Запахнув поплотнее полы, она съежилась на дамском седле и несколько раз ткнула каблуком в бок животного, прежде чем оно неохотно последовало за лошадью Спенса. Процессию замыкал Фич, державший в руках повод четвертой лошади и краем глаза следивший за поклажей.

Они двигались вдоль продуваемых ветром улиц Гамбурга, по каменным мостам пересекали каналы и узкие протоки. Покинув окраины города, они направились на север по дороге, шедшей через густой лес. Несмотря на ранний час, под деревьями было темно, так как низко нависавшие свинцовые облака скрывали неяркое зимнее солнце. Снег бил им в лицо и белым покрывалом ложился на устланную опавшими листьями землю. Вскоре путешественники вышли к тракту, достаточно широкому, чтобы по нему могла проехать телега. Не сказав ни слова и не подав никакого знака, Фич именно туда и направил свою лошадь. Их путь к более высокой местности проходил через редеющий лес и мимо огромных валунов, становившихся с каждой минутой все более многочисленными.

Над гребнем холма свистел ветер, но как только он достигал леса, его вой переходил в жалобные стенания. Казалось, эта жалоба звучит в унисон с печалью, заполнившей сердца трех путешественников. Мужчины знали местность ненамного лучше своей пленницы, и, судя по вопросам, которыми они обменивались, им самим было любопытно узнать, где же заканчивается их путь. Что касается Илис, ей хотелось как можно скорее выяснить, где ее будут содержать как пленницу — в доме, в комнате, в башне или в крепости.

Они взобрались на холм, и, к своей радости, Илис обнаружила, что дорога спускается к древнему замку, расположенному на вершине невысокого утеса. Серея на фоне бледного зимнего неба, он выглядел мрачным и суровым; во внешних стенах, которые поднимались прямо из нагромождения валунов у изгиба скованного льдом ручья, зияли проломы. Сухие клочья увядшей травы торчали сквозь снег, покрывавший крепостной вал. Через глубокий ров был переброшен удерживаемый цепью мост из толстых бревен, который вел к воротам с застывшей на полдороге решеткой. Деревянные створки ворот лежали поперек прохода и были покрыты свежим снегом.

Обойдя створки, путешественники прошли через ворота и оказались во дворе. Представшее перед ними зрелище только усилило их беспокойство. У западной стены располагались давно рухнувшие склад и казармы. У восточной — стояли полуразвалившиеся конюшни. Главная башня замка, возвышавшаяся над западной и восточной стенами, все еще была в хорошем состоянии, но почти все ставни и некоторые окна на втором и третьем этажах, а также крутая черепичная крыша настоятельно требовали ремонта. Да и окна были открыты, как бы приглашая внутрь парящих над замком птиц.

Фич в напряженном ожидании оглядывался по сторонам. Наконец он спешился и подошел к девушке, явно стараясь не встречаться с ней взглядом. Ни единым словом не выказав своего сожаления, он помог ей слезть с лошади и, когда она направилась к каменным ступеням, ведущим к большой тяжелой двери, которая была открыта, последовал за ней. Заглянув внутрь, Илис осторожно вошла в замок. Она не представляла, кто — люди или существа из другого мира — мог обитать в погруженном во мрак зале, где, как и снаружи, дул сильный ветер, поэтому была настороже, готовая отреагировать на любое внезапное движение в темных углах. Она медленно спустилась по двум ступеням, ведущим от двери. Вместо страшного зверя, нападения которого она ожидала, на нее навалилась гнетущая атмосфера упадка и запустения, царившая в замке. По всей видимости, прошли десятилетия с тех пор, как здесь наводили порядок.

Огромные сероватые клочья паутины свешивались с потемневших балок, поддерживающих потолок. Паутина закрывала дверные проемы, углы, полости и щели, а крохотные катышки свидетельствовали о том, что здесь обитают грызуны. Когда Илис двигалась по залу, ее юбка поднимала клубы пыли, толстым ковром покрывавшей каменный пол. За долгое время попавшая в помещение грязь собралась в кучки, которые впоследствии сильными сквозняками были превращены в длинные полосы, напоминавшие горную гряду. Перед огромным камином валялся перевернутый стол, а рядом в кучу были свалены скамьи, причем некоторые из них представляли собой сплошные обломки, как будто их совсем недавно использовали для растопки. Покрытые толстым слоем сажи внутренние стенки камина свидетельствовали о том, что в течение долгих лет здесь горел огонь и тлел уголь. Возле внутренней стены был сложен кирпичный очаг, позволявший предположить, что это помещение некогда служило кухней. Большой железный котел все еще висел над холодным пеплом, а с перекладины над очагом свешивались разнообразные кастрюли и прочая кухонная утварь, затянутые слоем многолетней пыли.

Каменная лестница, поддерживаемая толстыми деревянными столбами, вела на второй этаж, где прерывалась площадкой, от которой начинался еще один пролет.

— Да-а, — устало вздохнула Илис. — Но у нас хотя бы есть укрытие от ветра. — Она повернулась к Фичу, который остановился позади нее. — Как далеко отсюда расположен дом твоего хозяина?

— Прошу простить, госпожа, — пробормотал он, и на его лице появилось виноватое выражение. — Боюсь, что здесь.

— Здесь? — Илис озадаченно нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? Где мы?

Фич с отвращением огляделся по сторонам и пришел к выводу, что это неподходящее убежище даже для того, чтобы переночевать, не говоря уже о том, чтобы здесь жила благородная дама.

— Это замок Фаулдер, госпожа. Посредник сказал, что именно тут мы найдем его.

Смущение Илис от этого не уменьшилось. Ей было трудно понять значение его слов. Невозможно, чтобы это нагромождение камней было тем местом, где ей предстоит жить.

— Ты имеешь в виду, — ее слова звучали очень холодно, — что нам придется остаться в этом… свинарнике?

Он опустил голову и провел носком ботинка по кучке грязи.

— Да, госпожа. По крайней мере до тех пор, пока не приедет его светлость.

— Ты шутишь! — проговорила Илис едва слышно, не в силах заставить свой голос звучать тверже.

— Прошу простить, госпожа.

Фич стащил с головы шапку и стал нервно мять ее в руках. Потом прокашлялся, как будто слова, которые он собирался произнести, застряли у него в горле.

— Боюсь, это не шутка. Это точно замок Фаулдер.

— Но ты же не можешь предполагать, что я останусь здесь! — воскликнула Илис. Она внезапно почувствовала себя страшно уставшей, вымотанной, ее охватило отчаяние при мысли о том, что придется устраиваться в этом логовище. — Даже в свинарнике лучше! — В ней стал постепенно закипать гнев, наполнявший ее слова презрением. — Если твой хозяин и повелитель достаточно богат и могуществен, чтобы добиться такой преданности от подобных тебе… да даже от капитана ганзейского судна… не говоря уже о многих других… почему же он не в состоянии обеспечить нам более сносные условия? Неужели мы должны жить среди всякой нечисти? — Она указала рукой на следы крошечных лапок, оставленные на слое пыли, потом с отвращением обвела взглядом зал. — Он, очевидно, обладает исключительным чувством юмора, если загнал нас в эти развалины. Уверена, что эта лачуга когда-то принадлежала Шарлеманю или какому-нибудь другому лорду, который владел этими землями в древние времена.

Фич, нервничая оттого, что не может оградить своего хозяина от нападок, едва не разодрал свою шапку.

— Его светлость тут ни при чем, мэм. Он снял дом в Гамбурге и заплатил за него. Во всем виноват посредник, Ганс Руберт, именно он ошибся. До него дошли слухи, будто мы потерпели кораблекрушение, и он сдал дом — тот самый дом, за который заплатил его светлость, — своей овдовевшей сестре.

Илис в ярости сжала зубы.

— И тогда, как я понимаю, добрый Ганс Руберт всего за два пенса сдал тебе этот замок, — процедила она сквозь зубы.

Фич понурился и, как бы не желая продолжать разговор на эту тему, пробормотал:

— Да, за два пенса.

— Итак, мой дорогой, — вспылила она, уперев руки в бока, — ты слишком много заплатил! — Она рукой обвела зал. — Посмотри вокруг себя и скажи, если сможешь, как мы будем жить в этой хибаре?

— Может, мы тут все уберем? — вопросом на вопрос ответил он, при этом с такой силой сжал шапку, что она превратилась в комок.

Едва не задохнувшись от негодования, Илис недоверчиво уставилась на него.

— Что ты говоришь, Фич? — наконец спросила она. — Ты предлагаешь свои услуги? Ты встанешь на карачки и будешь до блеска скрести полы? Ты починишь дверь? Вычистишь очаг?

Фич, сраженный градом вопросов, отступил, но Илис продолжала атаковать его:

— Ты починишь окна и ставни, сотрешь пыль со стропил, набьешь матрацы свежим тростником, чтобы не пришлось спать на холодном полу?

Фич уперся спиной в стену и беспомощно замахал руками перед наступавшей Илис.

— У нас нет выбора, госпожа. Надо ждать приезда его светлости, а у нас нет ни пенса, чтобы снять хороший дом…

— Разве Ганс Руберт не выплатил тебе разницу? — спросила девушка, заранее предвидя ответ.

Фич робко покачал головой:

— Нет, госпожа. Ганс Руберт сказал, что его светлость задолжал ему и что он не будет обсуждать этот вопрос со слугой. Мне пришлось выложить еще денег, чтобы заплатить ему за это место. Это лучшее, что мы могли себе позволить, при том, что нужно было купить провизии.

С возрастающей тревогой Илис опять осмотрелась. Она почему-то предполагала, что окажется в богатом доме, где ей будет обеспечена ванна, вкусная еда, отдельная комната и мягкая перина. Всю прошлую ночь она никак не могла заснуть, зная, что завтра наступит конец их путешествию. Долгое ожидание на холоде, после того как они ступили на берег, только усилило ее разочарование.

— Кажется, у нас действительно нет выбора, — подавленно произнесла она и вздохнула. — Завтра надо пересчитать все деньга, что у вас остались, и составить список того, что нужно сделать в первую очередь. Что касается сегодняшнего вечера, нам придется мириться с тем, что у нас есть.

— Это очень сложно, госпожа, — удрученно заметил Фич.

Илис задрожала от сквозняка, пролетевшего через зал.

— Мы разожжем огонь и постараемся чем-нибудь заткнуть окна, которые не закрываются.

— Спенс ставит лошадей. Я пойду принесу дров и еды, а потом посмотрю, что можно сделать с окнами и ставнями.

Фич поспешил наружу, а Илис подняла глаза к площадке второго этажа. У нее возникла надежда, что верхние помещения сохранились лучше, чем зал. Подобрав юбки, она медленно двинулась вверх по лестнице. Добравшись до второго этажа, она увидела короткий коридор, ведущий в две комнаты, одна из которых, меньшая, наверняка предназначалась для горничной хозяйки. Дверь в большую комнату была слегка приоткрыта, и через нее в коридор падал свет, проникавший через окна. Петли протестующе заскрипели, когда Илис открыла дверь пошире. Она с отвращением сдернула паутину, висевшую в проеме, и вошла. В спальне пол был покрыт тонким слоем грязи. Комната освещалась несколькими высокими и узкими окнами с цветными витражами, которые отбрасывали разноцветные тени. Некоторые окна были открыты, из-за чего по комнате летали птицы. Снаружи печально хлопали терзаемые ветром ставни. Потолок поддерживали грубо вырезанные столбы, полностью опутанные паутиной. Такая же паутина украшала балдахин кровати, рама которой представляла собой резные панели в голове и в ногах. На грубых досках лежали драные клочья — это было все, что осталось от пуховой перины. Еще один балдахин, из меди и дерева, был установлен над большой круглой медной ванной, стоявшей между камином и окнами. Его красивая драпировка превратилась в лохмотья, хлопающие при каждом дуновении ветра. Резные горки, комоды, кресла и шкафы с зеркалами сохранились в своем первозданном виде, и их покрывал слой пыли.

Илис пришла к выводу, что замок Фаулдер не был разграблен только благодаря тому, что располагался вдали от дорог. Основным виновником удручающего зрелища, открывшегося ее взору, было время, принесшее с собой упадок и разрушение.

Две низкие скамеечки, пыльные и грязные, примостились возле огромного камина в том конце спальни, где стояла Илис. Там же, ближе к двери, висел гобелен, закрывавший деревянные стенные панели. Слой пыли скрыл изображение, и Илис захотелось посмотреть, хорошо ли ткань выдержала проверку временем. Ее прикосновение подняло густое облако пыли, взметнувшейся с поверхности гобелена. Внезапно девушка увидела висевший за полотном шнур с кисточкой и потянула за него, пытаясь понять, для чего он оказался здесь. Однако шнур не поддавался, и Илис, раздраженная своей неудачей, дернула изо всех сил. Взорвавший тишину скрип ржавых крюков, под весом тяжелой ткани медленно вытягиваемых из рассохшегося дерева, заставил ее поднять голову. Как раз в это мгновение гобелен, стержень, на котором он висел, и резной деревянный карниз начали постепенно отделяться от стены и падать, поднимая при этом клубы пыли.

Илис ахнула и отскочила, но в последнее мгновение перед тем, как тяжелая ткань пронеслась мимо нее, заметила дверь, всего секунду назад скрытую гобеленом. Воздух тут же потемнел от полчищ черных созданий, которые закружились у нее над головой, резко ныряя и поднимаясь к потолку. Илис охватил ужас, и она, издав испуганный вопль, начала кружиться и отмахиваться от них. Ей казалось, что этот ужас никогда не кончится.

На лестнице раздались торопливые шаги, и в спальню влетел Фич. В руках он держал топор. Было совершенно очевидно, что он готов к битве независимо от того, насколько страшен осмелившийся напасть на его госпожу противник, будь то медведь или волк…

— Летучие мыши! — заорал он, резко затормозив посреди комнаты, как раз там, где было скопление мышей. В то же мгновение в его мозгу промелькнули сотни жутких сказок об этих исчадиях ада, и, испустив боевой клич, он принялся с яростью махать топором. — Убегайте, госпожа! Спасайтесь! Я их удержу!

Широкое лезвие топора со свистом разрубало воздух — и больше ничего. Полы куртки Фича развевались, когда он, вертясь на одной ноге, вращал перед собой свое грозное оружие.

Илис упала, и это можно было считать ее самой большой удачей. Посмотрев на поле боя, она поняла, что у ее защитника были закрыты глаза, так как он пытался уберечь их от этих вредных созданий. Оценив ситуацию, она подползла к двери и сжалась в комок. Когда ее дыхание восстановилось, она обратила внимание на то, что Фич, как истинный кавалер, уже очистил комнату, да притом так успешно, что на полу не осталось ни одной мыши — ни единого клочка крыла, ни отрубленных кусков мяса. Девушка окликнула этого сумасшедшего клоуна с топором:

— Прекрати свое наступление, Фич! Ты победил!

Тот сразу же остановился, причем его нога, отведенная в сторону, так и замерла в этом положении, а топор застыл над головой. Несколько секунд он качался, его глаза в бешеном темпе вращались в глазницах. Наконец он расслабился и огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что враг отступил. Илис решила, что опасность миновала, и, поднявшись, принялась отряхивать юбку.

— Смотри, Фич! Они испугались тебя, как демоны — ангела, и улетели.

— Да, госпожа, — прерывисто проговорил он, судорожно втягивая в себя воздух, чтобы восстановить дыхание. — Никуда бы они не делись. Я, должно быть, порубил, — он огляделся, и отсутствие останков врага привело его в некоторое замешательство, — по крайней мере… сотню или вроде этого?..

— Да, Фич! — засмеялась Илис.

Он вытер стекавший со лба пот и в изнеможении облокотился на топор.

— Но боюсь, что мощные взмахи твоего топора выгнали их всех в окно. — Она указала на распахнутые рамы. — Чтобы подобное не повторилось и чтобы они не вернулись, тебе бы лучше закрыть его. Ведь нам не хочется, чтобы они опять посетили нас.

— Это точно! — энергично закивал Фич и тут же приступил к выполнению задачи.

— Этот угол надо тщательно убрать, — закончила Илис, взглянув на кучи помета, оставленные мышами.

По всему было видно, что работа им предстоит огромная. Придется сначала соскоблить помет со стен и пола, а потом вымыть все мыльной водой, и только после этого комната будет пригодна для жилья. Что касается гобелена, то чистить его нужно будет чрезвычайно аккуратно.

Илис внимательно исследовала дверь, которую скрывал гобелен. Девушке было страшно интересно, куда она ведет, но она не решилась показать это Фичу, опасаясь, что он может догадаться о ее намерениях. Гораздо разумнее разобраться с этой таинственной дверью и выяснить, возможно ли сбежать этим путем, когда она будет одна.

Увы, так думала не одна Илис. Тоже обнаружив дверь, Фич намотал это на ус. Ему же будет лучше, если он блокирует все выходы из их жилища, чтобы потом его светлости не пришлось допрашивать своего слугу. Размышляя подобным образом, он пришел к выводу, что дверь надо каким-то образом запереть на тот случай, если она ведет в потайной ход и если госпоже вдруг стукнет в голову покинуть замок.

Илис вышла из комнаты и посмотрела вверх, заинтригованная тем, что скрывают комнаты верхнего этажа и что она может там найти. Однако она была еще не готова к новым приключениям после того, что только что с ней произошло, поэтому позвала Фича:

— Иди сюда. Охраняй меня, пока я буду исследовать остальные помещения. Если нам суждено опять столкнуться с этими тварями, мне бы хотелось, чтобы ты был рядом.

Фич одернул куртку и выпятил грудь, гордый оказанным ему доверием.

— Хорошо, госпожа, — с энтузиазмом произнес он. — Будет лучше, если мы пойдем вместе.

Илис последовала за ним вверх по каменной лестнице, состоявшей, как оказалось, из нескольких пролетов. Наконец они добрались до площадки. Слева был коридор, тянувшийся вдоль внешней стены, в каменной кладке которой на расстоянии примерно ярда располагались бойницы для лучников. Справа, как и на втором этаже, были две двери, причем большая из них едва держалась на петлях. Меньшая дверь вела в комнату, предназначенную для слуги. Своими размерами и скудной обстановкой она вполне могла сойти за гардеробную или уборную.

Фич пытался казаться равнодушным, но Илис заметила, что он выставил вперед топор, прежде чем открыть висевшую на петлях дверь. Сунув голову в проем и не увидев никакой явной опасности, он налег плечом на створку и отодвинул ее. Илис вошла. Очевидно, это апартаменты хозяина, которые включали огромную спальню, гардеробную и уборную. Возможно, спальня когда-то была вполне пригодна для проживания, но сейчас сквозь широкую дыру в крыше проглядывало небо. На полу белела кучка снега, что свидетельствовало о том, что в комнате царствует холод.

Оглядевшись, Илис с отвращением проговорила:

— Я выбираю себе спальню на втором этаже. Возможно, ваш «его светлость» и любит спать на свежем воздухе, я же — нет.

У Фича отвалилась челюсть, когда до него внезапно дошло, что у них нет иного выбора и что его светлость будет очень недоволен доставшимся ему помещением. Погрузившись в свои размышления, он не последовал за Илис, которая собралась уходить.

— Мне и Спенсу, — пробормотал он, обращаясь больше к себе, чем к девушке, — придется как можно скорее починить крышу.

Слабая улыбка Илис дала понять, что ее совершенно не заботит комфорт его светлости.

— Сначала нужно отремонтировать многое другое, чтобы сделать это место пригодным для жилья, — твердо заявила она. — Так как мы не ждем, что твой хозяин появится здесь в ближайшее время, крыша останется на потом. Мы вынуждены думать о собственном комфорте.

Фич бросил обеспокоенный взгляд на дыру, еще не решив, что же имеет более важное значение, но Илис не дала ему времени досконально изучить эту проблему.

— Сначала то, что требуется в первую очередь, — продолжала настаивать она. — Пошли. Нам предстоит много дел, прежде чем ты вернешься сюда.

Ошеломленный тем, что эта пигалица, это жалкое подобие женщины взяло на себя управление домом, он неохотно последовал за ней, бормоча что-то под нос.

— Мы начнем с того, что будем подметать, вытирать пыль и скрести. К счастью, до темноты мы успеем хоть немного прибраться и подготовиться ко сну.

Развевающиеся полы плаща Илис поднимали маленькие пыльные вихри, когда она спускалась по лестнице. Она двигалась так быстро, что Фич едва поспевал за ней. Внезапно она остановилась, и он, с трудом увернувшись, чтобы не наступить ей на пятки, пролетел мимо, чуть не ударившись о балку.

— В этой дыре есть колодец с питьевой водой? — спросила Илис.

— Да, госпожа. Во дворе. И еще один в конюшне.

— Отлично, — заключила она. — Нам понадобится целое море, чтобы вымыть эту груду камней. — Она обращалась к нему через плечо, так как опять возобновила свой стремительный бег по лестнице. — Нам понадобятся кое-какие орудия. Или ты отыщешь их, или сделаешь сам, или займешь у кого-нибудь! Метлы! Ведра! Мыло! Тряпки! — Казалось, каждое слово вылетало у нее в тот момент, когда она ставила ногу на очередную ступеньку. — И умелые руки! Но пока сойдут и ваши со Спенсом. — Она пролетела мимо двери, ведущей в ту комнату, которую выбрала для себя, и двинулась вниз. — Там есть котел…

Все, что потом Фич и Спенс могли вспомнить об остальной части того дня, была работа, работа, работа!