"Сара Дейн" - читать интересную книгу автора (Гэскин Кэтрин)

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Когда на Хоксбери спустились сумерки, разбухшая от паводка река, которая с самого начала марта дюйм за дюймом поднималась, образуя водовороты и накатываясь на берега, поднялась на сорок футов над ординаром и стала пугающе темной. Сара задержалась у окна столовой, глядя на пустынное пространство, заполненное водой, на то, что было до этого низинными угодьями Кинтайра. Она смотрела на водовороты, которые, очевидно, указывали на затопленные деревья, обрамлявшие противоположный берег.

Паводок соответствовал времени года, но на этот раз он не обрушился на долину стеной воды, которую приносят выпавшие в горах дожди. Он надвигался постепенно, но неумолимо. Целый месяц здешние фермеры просыпались, под стук дождя по крыше, и день ото дня Хоксбери взбирался все выше. Была кратковременная остановка, и вода даже спала немного, но затем продолжила свое наступление. Скот был переведен в другие места, дома покинуты, их жители перебрались в дома соседей, которые стояли повыше. Но вода все поднималась. В некоторых местах люди задержались слишком долго, и их пришлось спасать с чердаков и крыш на лодках. Работа спасателей проходила бессистемно, и ею никто не руководил; поступали сведения об утонувших. Саре довелось побеседовать с промокшими насквозь, удрученными фермерами, которые рассказывали одно и то же: скот утонул или разбежался, дома оказались под водой, запасенное сено унесено паводком.

Из окон Кинтайра было видно в середине стремнины опасное течение, которое, казалось, следует естественному руслу реки. За последние три дня они смогли по нему читать историю разрушений. Иногда в нем барахталась лошадь, тщетно пытаясь выбраться на берег; проплывали трупы овец; веселыми всадниками, оседлавшими его, казались стога сена, пока их не стягивало в водовороты; плыла домашняя утварь: кресла-качалки, картины, дубовые столы. Дождь шел непрестанно; признаков улучшения погоды не наблюдалось. Над рекой витал дух разложения: в воде разлагались трупы животных, застрявшие в зарослях немногочисленных оставшихся над водой деревьев, поток то выбрасывал на берег, то снова уносил с собой змей и безобразных огромных ящериц. В воздухе стоял кислый запах мокрой грязи и гниющего урожая.

Сара устало отвернулась от окна и вернулась к своему занятию: она разбирала одежду, которая была свалена на длинном столе. Кинтайр не избежал потерь от наводнения, хотя она знала почти наверняка, что сам дом находится в безопасности — Эндрю поставил его гораздо выше следов предыдущих наводнений. Но вода унесла стога сена и часть скота, потери еще не были подсчитаны. Надворные постройки, которые находились по склону, исчезли под водой пять дней назад. Наверху не было пастбищ, и овец, так же как и остальной скот, стоявший в загонах, приходилось кормить вручную. Они неприкаянно мокли под дождем и жалобно взывали к небу, с которого лился неумолимый поток. Застоявшиеся лошади в конюшнях вели себя беспокойно. Сара рассортировала вещи: во всей колонии будет ощущаться необходимость в одежде и одеялах для семей, пострадавших от наводнения. Кинтайр уже принял свою долю беженцев к тому времени, как три дня назад вода вдруг снова резко поднялась, и четыре фермера, живших ниже усадьбы Маклея, привели своих жен и детей в поисках укрытия. Сами мужчины тут же вернулись к работе по спасению скота и какой-то домашней утвари. Две женщины, оставив детей на попечение Сары и невнятно рассказав о своих потерях, отправились помогать мужьям. Двое других, оставшихся в доме, — Сьюзан Мэтьюз и Эмили Бейнс — оккупировали гостиную и проводили время в жалобах на свои несчастья и в не слишком деликатной критике предложенного им Сарой гостеприимства. Дети из четырех семейств, семеро общим числом, размещались на веранде вместе с Элизабет и мальчиками. Им запрещалось покидать дом, и они выражали недовольство ограничением своей свободы. Они играли, ссорились, часто дрались: их вопли и хохот были непременным элементом в жизни дома на протяжении последних трех дней. Сара раздраженно думала, что стало бы легче, если бы одна из женщин прибрала их к рукам — но надежда на это была крайне слаба. Шестеро служанок из числа ссыльных, которых эти семьи привели с собой, явно настроились на то, чтобы насладиться неожиданным бездействием: набившись в малую гостиную, они предались нескончаемым сплетням и не делали ни малейшей попытки помочь Энни Стоукс или Бесс и Кейт — двум другим служанкам Сары, а их хозяйки никаких распоряжений на этот счет не давали. Казалось, у беженцев была одна задача — создавать как можно больше проблем: Сара догадывалась, что за годы, полные борьбы, которые они провели на реке, они постоянно завидовали удаче владельцев Кинтайра, и теперь, воцарившись здесь, они недвусмысленно давали им почувствовать свое присутствие. В доме был сущий бедлам: было холодно, повсюду валялись вещи, на полу лежали матрацы, на коврах остались следы грязных ботинок, все стены были захватаны грязными детскими руками, и надо всем этим слышался постоянный шум дождя, который напрягал нервы обитателей дома до предела.

Сара вышла из столовой и направилась темным коридором на кухню. Много раз за последнее время ее мысли обращались к Джереми, она думала о том, как он переживает этот трудный период. Ему повезло в том, что приобретенный им участок находился так же высоко, как Кинтайр. Его предшественник, старик Теодор Вудворт, был одним из первых поселенцев на Хоксбери и, последовав разумному примеру Эндрю, он смог выбрать место повыше. Она предполагала, что урожай Джереми пострадал, как и их, но что ему удалось спасти скот. Она хотела бы знать, как у него дела, хотела бы, чтобы он приехал узнать, как дела в Кинтайре. Но это было маловероятно: его дом, должно быть, тоже забит народом, как и ее собственный. Она почувствовала приступ раздражения при мысли, что его молодая экономка изображает хозяйку дома перед толпой беженцев.

Войдя на кухню, она направилась к длинному столу для детей, чтобы зажечь лампы. Бесс и Кейт мыли посуду за перегородкой и сплетничали. Энни закрыла дверцу духовки почерневшей тряпкой и повернулась, чтобы поговорить с хозяйкой.

— Эти, — сказала она, кивнув в сторону гостиной, — жрут в два горла, да еще в полном удобстве при этом! Я уже второй раз пеку за эти три дня. Если дождь скоро не кончится, нам их и кормить-то нечем будет.

Потом она отложила тряпку и подошла поближе к Саре.

— Господи, мэм, да вы белее простыни! — На худом морщинистом лице появилась тревога. — Да вы переработали — вот в чем дело! Ох, нужно бы хозяину здесь быть, чтобы вас отдохнуть заставить, а то ведь и срок уже подходит!

— Да, Энни, — сказала Сара успокоительно, склонившись над лампами. Не проходило и часа, чтобы она не воздавала хвалу Господу, что Луи нет в Кинтайре. Он уехал в Сидней десять дней назад, когда пришло известие от Кленмора, что «Ястреб» прибыл из Индии. Пожав плечами, Луи приготовился встретиться с капитаном Торном вместо своей жены, добродушно пошучивая, что он запросит большие комиссионные. В Кинтайре без него было одиноко, и Сара ждала его приезда не позже, чем через две недели, но по мере подъема воды в реке и наплыва в дом женщин и детей из затопленных домов она стала надеяться, что его приезд будет отсрочен на неопределенное время. Невозможно было себе представить Луи посреди этого хаоса или предположить, что он согласится разделить общую трапезу. Представить себе, что Луи заточен в Кинтайре из-за наводнения было само по себе ужасно, но представить себе, что он заточен здесь с болтливыми скандальными женщинами и с одиннадцатью детьми было просто невыносимо!

— Может быть, и хорошо, что его нет, Энни, — добавила Сара. — Со всем этим… — Она не закончила, но жест ее был весьма красноречив.

— А может быть, вы и правы, мэм, — Энни бросила на Сару проницательный взгляд. — Но не тревожьтесь: мы их всех скоро выпроводим, и тогда вы сможете отдохнуть, как оно положено.

Говоря так, Энни обвела глазами накрытый стол.

— Пора уже звать этих негодников, да поскорее покончить с кормежкой. — Потом она в ужасе закрыла рот ладонью. — Ой, прошу прощения, мэм, я не имела в виду мисс Элизабет или ваших сыновей.

— Все это неважно, Энни. Сейчас уже трудно разобрать, где кто. Пойди и позови их. Может быть, они будут потише, когда поедят.

Энни повернулась и крикнула:

— Бесс! Веди детей. И смотри, чтобы они были потише! У меня уже уши лопаются от их крика.

Бесс появилась в дверях, вытирая руки.

— Я думала, хоть одна из этих бездельниц может порядок навести. Дом в цирк превратился, как они здесь появились. Это несправедливо… — продолжала она ворчать, идя по коридору.

Сара притворилась, что не слышит. Она не могла винить Бесс или кого-нибудь другого за то раздражение, которое они испытывали. Эти люди налетели, как саранча: принимают пищу и кров без единого слова благодарности, используют Кинтайр как придорожную таверну. Сара вспыхнула при мысли об их неблагодарности. Перегнать овец и скот было сложной и трудоемкой задачей: нужно было соорудить заграждения, и каждый работал за троих, чтобы удержать скот на новом месте. Даже Майкл Сэлливан оставил своих учеников и работал вместе с батраками все светлое время суток. Но в доме весь день сидели восемь женщин, ничего не делая, даже не пытаясь помочь по кухне. Сара не решалась высказать протест: эта история будет в искаженном виде передаваться из уст в уста; на протяжении многих лет станут рассказывать, как она поскупилась на гостеприимство в то время, когда каждый дом, не тронутый водой, рассматривался как естественное убежище. Она могла лишь надеяться так же, как Энни, что эти люди скоро освободят их от своего присутствия.

Сара взяла буханку с бокового стола и начала ее резать. Она взглянула через стол на Энни, которая раскладывала по тарелкам мясо и овощи, и позавидовала скорости и ловкости ее движений. Ее собственное тело казалось тяжелым и медлительным: она взглянула на него с неудовольствием и попыталась поправить шаль, накинув ее так, чтобы выглядеть привлекательнее. Семь недель, оставшиеся до рождения ребенка, показались ей бесконечными. Эта беременность оказалась гораздо более тяжелой, чем прежние: время шло медленно, она пыталась заниматься делами и одновременно выполнять требования Луи в отношении отдыха. Луи терпеливо ждал рождения ребенка. Он был с ней нежен, внимателен и тих — он не много говорил о ребенке, но она знала, что то повышенное внимание, которое он уделяет Банону, вызвано мыслью о том, что его унаследует сын. Она снова взглянула на свое бесформенное тело и ради Луи вознесла молитву небесам, чтобы родился сын.

Дети явились толпой, потолкались в дверях и жадно смотрели на стол. Элизабет была в центре: на ее разгоряченном лице было какое-то диковатое выражение, подол платья был оторван. Сара не могла сдержать улыбки, глядя на нее: строгие манеры Элизабет заметно изменились, она уже без обиняков потребовала свое место, причем всем своим видом она ясно давала понять остальным, что обширная кухня Кинтайра принадлежит прежде всего ей и ее сводным братьям. Жесты ее, несомненно, повторяли жесты отца.

Хрупкий рыжеволосый сын Сэма Мерфи улыбнулся Саре, когда она поставила перед ним тарелку.

— Мы поймали змею, мадам де Бурже. И убили, конечно! Она вот такущая была… — Он широко развел руки.

Сара с отвращением сморщила нос.

— Ужасные твари! Я рада, что вы ее быстро прикончили. Они… — Она замолчала, вдруг посерьезнев. — Но где вы ее нашли, Тимми? Не могла же она заползти на веранду?

Он повесил голову, искоса взглянув на Дэвида, призывая его на помощь.

Сара повернулась к старшему сыну.

— Вы не уходили с веранды, Дэвид?

— Видишь ли, — сказал он виновато. — Она была совсем близко к веранде, мама, и мы боялись, что она может заползти в дом ночью.

Сара вспыхнула. Страх заставил ее быть резкой.

— Но я же не разрешаю вам вообще подходить к змеям. Она же могла быть смертельно ядовитой. Кроме того, вы обещали, что никто из вас не уйдет с веранды.

Она отвернулась от него и взглянула на Энни, которая усаживала последнего ребенка — семилетнюю сестренку Тима Мэрфи.

— Энни, а где Себастьян?

Старуха вскинула голову. Ее глаза быстро обежали два ряда детей и вернулись к Саре.

— Как же это?.. — Энни облизнула губы. — Его вроде нет…

Сара спросила Дэвида:

— Он был с вами, когда вы убивали змею?

Он наморщил лоб, силясь вспомнить.

— Да… Кажется, был.

— Когда это было?

Дэвид закусил нижнюю губу.

— Я не уверен, мама. Незадолго до прихода Бесс.

Энни встревоженно позвала служанок:

— Бесс! Кейт! Вы не видели мастера Себастьяна?

Женщины вошли в кухню и серьезно покачали головами. Себастьян был любимчиком обеих, и на лицах их отразилось искреннее беспокойство.

— Господи, мэм, да я не видела мастера Себастьяна с самого полудня, — начала Кейт. — Одна из тех, — она кивнула в сторону гостиной, — должна была, так мы считали, присматривать за детьми.

Сара дико огляделась.

— Но он же должен где-то быть! Кейт, беги, позови его. Возьми лампу. Энни, мы с тобой осмотрим комнаты. Может быть, он в гостиной с остальными… Быстро…

Через десять минут все они снова были в кухне. Сьюзан Мэтью и Эмили Бейнс были с ними на этот раз, и остальные ссыльные стояли рядом тесной группкой. Сара и Энни отказались от бесполезного осмотра комнат: Себастьяна в доме не было. Они с надеждой обернулись к Бесс и Кейт, которые осматривали дом снаружи.

— Ну?.. — спросила Сара.

Она нервно теребила руки. Дети перестали есть и тоже повернулись к Бесс и Кейт. Во время последовавшей краткой паузы, когда все в ней напряглось в ожидании их ответа, Сара рассеянно заметила, как если бы часть ее мозга работала совершенно отдельно, невзирая на отчаяние, что один из мальчиков, который был не старше Себастьяна и чьего имени она не могла вспомнить, не получил еще ужина. Он не обращал внимания на происходящее, а грустно смотрел на полные тарелки остальных детей.

Кейт заговорила:

— Это бесполезно, мэм. Мы все звали и звали, а его нигде возле дома нет.

Сара охнула.

Энни потрогала ее за рукав.

— Ну-ну!.. Не надо так, мэм. Он где-нибудь с мужчинами — да, так оно и есть. Возьму-ка я фонарь и сбегаю в конюшню. А Бесс и Кейт пробегутся до хижин батраков — он, конечно, там торчит, особенно если сказали, чтоб он к ним и близко не подходил, а работники, мэм, всегда его зазывают. Где-нибудь там он найдется. Небось за руку мистера Сэлливана держит. А если его не видно, так мистер Сэлливан и Тригг организуют людей с фонарями на поиски. Да вот увидите, он сразу и найдется.

Рассуждая таким образом, Энни достала свою шаль и фонарь. Бесс и Кейт приготовились следовать за ней. К этому времени короткие сумерки сменились ночной мглой. В угасающем свете дня все работы, кроме, может быть, каких-то дел в конюшнях, уже должны были закончиться. Хижины ссыльных находились прямо за домом, тоже на высоком месте, недоступном для паводка. На всякий случай между ними были возведены дамбы.

Сара проводила Энни до дверей. Им был виден тусклый свет в конюшне, но завеса дождя заслоняла все остальное. Сара почувствовала дурноту, с ужасом вглядываясь в это пустое черное пространство. Скот беспокойно и невидимо двигался в темноте, она слышала топот ног и движение тел. Свет, струившийся из дверей конюшни, казался дружелюбным, но ниже по склону вода все прибывала. Она не могла не думать о любопытстве Себастьяна, который неустанно расспрашивал ее о предыдущих наводнениях на Хоксбери и умолял дозволить ему спуститься к тому месту, до которого дошла вода. Ему было всего лишь шесть лет, и для него наводнение было огромным событием, но опасности он в нем не чувствовал.

Сара вздрогнула от дурного предчувствия.

— Быстрее, Энни! Бесс, Кейт, быстрее!..

Когда подпрыгивающие фонари исчезли в темноте, Сара вернулась в кухню, совершенно упав духом. Она подошла к столу и стала заниматься детьми. Ей передали тарелку для добавки, она налила молоко в две кружки. Как ни странно, Сьюзан Мэтью и Эмили Бейнс тоже вдруг приняли участие в кормлении детей. У обеих было испуганное выражение лиц, и они ходили как бы на цыпочках, как будто не решались производить неуместный шум. Вертящиеся и кивающие головы детей казались Саре размытыми пятнами, она не слышала, о чем они говорят. Смуглое личико Себастьяна, его живой голосок, казалось, все время были рядом. Хлеб, нарезанный ею, уже кончился, и она снова взялась за нож, но мыслями она была с Энни, с Кейт и Бесс, которые направлялись к хижинам. А если они там не найдут Себастьяна?.. В глубине души она не верила, что они его обнаружат. Уйдя с веранды, он направился не к задней стороне дома, как они предполагали, а вниз, к воде, которая уже целую неделю очень интересовала его. Сара думала о мальчике: он был высоким для своих шести лет, но тело его было худеньким и жилистым, и энергия вырывалась из него приступами. А вдруг он упал и ушибся, и никто в доме его не услышал… Она с шумом бросила нож: поняла, что не может более вынести бездействия.

— Дэвид, я хочу, чтобы ты пошел со мной, — сказала она. — Я еще раз хочу обойти вокруг дома.

Дэвид кивнул и соскочил со стула.

Сьюзан Мэтью бросила на Сару испуганный взгляд:

— Боже праведный, мадам Бурже! Вы и думать не должны выходить из дома! Да мужчины сейчас придут и все кругом обыщут и найдут его. Не мог он далеко уйти.

Сара твердой рукой зажгла еще один фонарь.

— Ничего со мной не случится, миссис Мэтью. Я всего на несколько ярдов отойду от дома. Когда мистер Сэлливан появится, пошлите его ко мне.

— Да… но… — Сьюзан Мэтью щелкнула языком в знак отчаяния. — Мне кажется, вам не стоит выходить. Ваш муж бы это не одобрил — да вы в таком состоянии…

Сара не стала слушать.

— Пошли, Дэвид, мы выйдем через переднюю дверь. Ты мне покажешь, где вы убили змею.

Когда она направилась к двери, ее остановил Дункан.

— Мама…

— Да?

— Можно мне с тобой? Я знаю, где мы змею оставили.

Она отрицательно покачала головой и улыбнулась ему:

— Нет, милый, останься с Элизабет.

Потом она взяла Дэвида под руку. Они вместе вышли из кухни и направились по коридору к двери. Шум дождя показался им еще сильнее, чем раньше, когда они открыли дверь: этот яростный, монотонный звук почти не прекращался всю прошлую неделю. В свете фонаря лицо Дэвида было серьезно. Он вглядывался в темень перед собой с озабоченным и испуганным видом.

Сара вдруг наклонилась и пристально вгляделась в его лицо.

— Что с тобой, родной?

У него дрогнули губы, но он сдержался.

— Себастьян… Он самый младший, и ты всегда говорила, что я должен за ним смотреть. Он же еще совсем маленький… и если он пропал, то это моя вина.

Она поставила фонарь и присела перед ним на корточки, неуклюжая из-за беременности. Она положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза.

— Милый, тут нет ничьей вины. Одна из служанок миссис Мэтью должна была присматривать за вами на веранде. Если бы она послушалась, ничего бы не случилось. Никто не ждал, что ты… Ой, Дэви, не надо так… Мы его найдем, голубчик!

Она наклонилась к нему и коснулась его щеки губами, потом встала, снова взяла фонарь и натянула капюшон. На верху лестницы она взяла Дэвида за руку.

Земля превратилась в вязкую грязь. Она несла фонарь низко и осторожно ставила ноги, чувствуя как они увязают все глубже с каждым шагом. Ночь была непроницаемо темной, лучи фонаря освещали только бесконечные лужи, покрывающие землю, слишком напитавшуюся водой, чтобы поглощать новые потоки дождя. Дальше по дороге им был слышен рев взбухшей реки.

Дэвид потянул ее за руку.

— Сюда, мама!

Они нашли змею, наполовину погрузившуюся в грязь. Несколько мгновений Сара смотрела на нее, потом беспомощно оглянулась. Огни Кинтайра за завесой дождя позволили ей сориентироваться. Отсюда дорога, по которой к дому подъезжали экипажи, круто спускалась по склону и сливалась с дорогой, соединявшей Кинтайр с соседними фермами. Она заколебалась, вспомнив, как близко подошла вода к дороге, когда она смотрела на нее последний раз. Она плотнее укуталась в плащ и крепче ухватилась за Дэвида.

— Мы пройдет немного дальше. Может быть, он совсем рядом. Может быть, он упал и ушибся.

Она вдруг резко подняла фонарь, осветив намокшую землю.

— Себастьян! Себастьян!

Голос ее был очень слаб на фоне бурлящей воды и дождя. Она продвигалась вперед так быстро, как позволяла мягкая грязь под ногами, петляла по дорожной колее, размахивая фонарем, чтобы увидеть все, что могли осветить его лучи.

— Ему меня ни за что не услышать! — крикнула она в отчаянии. — Зови вместе со мной, Дэвид, — ну, вместе! Себастьян!..

Сара ощущала, как сухость схватывает ей горло, как трудно становится кричать. Порывы ветра бросали дождь им в лица, и фонарь отчаянно мигал. Ощущая полную безнадежность, Сара заметила, с какой силой дует ветер. Он увеличит силу течения, и деревья, которые выстояли в других наводнениях, теперь будут вырваны с корнем, если так будет продолжаться, а дома будут снесены с фундаментов. Мысль об этом бурно несущемся потоке, полном обломков, привела ее в отчаяние. Она крепче ухватилась за руку Дэвида для поддержки.

— Ой, Дэви!.. Мы должны его найти!

Они дошли до границы Кинтайра — до того места, где начиналась большая дорога. Сара всматривалась в темноту, но ничего не видела. Здесь вода бурлила необычайно громко и близко. Она с опаской помедлила, потом сделала несколько шагов по воде, высоко подняв фонарь.

Вдруг Дэвид остановился и потянул Сару за руку.

— Осторожно, мама! Вода… Она покрыла дорогу!

Она сделала еще шаг, и Дэвид тоже двинулся вперед, чтобы поспеть за ней. Качающийся фонарь осветил край воды — зловещую линию, которая змеилась и плескалась у самых их ног — это неустанное движение указывало на силу течения. Сара растерянно остановилась. С обеих сторон в этой точке дорога опускалась ниже; часть ее шла через группу валунов, которая образовалась от взрыва при прокладывании дороги. За ними начиналась возвышенность, на которой стоял Кинтайр. Дорога вилась у ее основания, и там, она знала, глубина воды составит несколько футов. Это сильно испугало ее. Никогда еще вода не достигала такого уровня: впервые она испугалась угрозы самому дому.

— Еще немного вперед, Дэвид, а там вернемся. Может быть, в доме о нем что-то уже знают. — Ей пришлось напрячь голос, чтобы перекрыть шум ветра.

Они осторожно ступали по краю воды, ноги их нащупывали ненадежную опору. Так они прошли около сотни ярдов, пока не дошли до камней, которые лежали перед валунами. Они взобрались чуть выше, и шум воды, пробивающей путь меж валунов, стал еще громче. Наконец Сара остановилась.

— Нужно поворачивать назад, — сказала она. — Нужно им сказать, что вода еще поднялась. Нужно быть готовыми покинуть дом.

Когда она повернулась, свет фонаря упал на какой-то белый предмет, ярко выделявшийся на темном фоне и лежавший у камня. Они оба увидели его одновременно и бросились к нему. Дэвид нагнулся и поднял его.

— Это деревянная лошадка Себастьяна! — крикнул он.

Он отдал ее матери. Она взяла ее со смешанным чувством страха и облегчения. Это была любимая игрушка Себастьяна — деревянная лошадка, белая с черными пятнами на боках. Ее вырезал один из ссыльных батраков в Кинтай-ре. Обтрепанная тесемка служила уздечкой, придавая игрушке веселый и лихой вид, так привлекавший Себастьяна.

Прижав к себе лошадку, Сара снова подняла фонарь.

— Он должен быть где-то здесь! Мы не можем так уйти… Если мы повернем назад, а вода еще поднимется… Себастьян! Себастьян!

Голос Дэвида вторил ей:

— Себастьян!

Он бросился вперед, с яростной энергией перепрыгивая с валуна на валун, шаря в кустах, росших между ними. Сара пыталась не отставать, чтобы не потерять его из виду. Они пробирались наверх. Сара скоро совсем запыхалась: она делала глубокие вдохи, пытаясь найти опору на круглых камнях.

— Себастьян!

Когда они начали спускаться по другой стороне насыпи, Сара ощутила первый приступ боли. Она пронзила ее тело огненной стрелой и исчезла. Она сделала еще несколько шагов, прежде чем осознала, что происходит: она содрогнулась от страха при мысли об этом. У нее начались схватки — за целых семь недель до срока. Сдавленный крик вырвался у нее, и она споткнулась о камень.

— Дэвид, постой. Я не могу идти дальше, — задыхаясь, сказала она.

Он вернулся к ней.

— Мне нужно домой.

— А Себастьян?..

Она покачала головой.

— Я не могу больше искать. Придется это сделать другим. Дай мне опереться на твое плечо, Дэвид.

Смутное понимание снизошло на него. Он взял лампу у нее из рук, поднял ее повыше и вгляделся в ее лицо.

— Мама, тебе плохо? Мама!..

— Да, милый, но все будет хорошо. Теперь мы должны идти назад.

Он подошел к ней поближе и обхватил ее за талию, прижавшись к ней так, чтобы поддерживать ее погрузневшее тело.

— Налегай на меня покрепче, мама! Ты совсем не опираешься на меня!

Они направились по пути, которым пришли, но Сара теперь ступала менее уверенно. Она сознавала, как отчаянно нужно торопиться, но тело ее полностью обессилело. Она решительно прижимала к себе деревянную лошадку, как талисман. Внезапно она остановилась, потому что ее пронзила новая волна боли. Она с тоской подумала об уюте Кинтайра, и в то же время ее раздирало отчаяние при мысли, что Себастьян может быть где-то поблизости и нуждается в помощи. Но боль и слабость начали заслонять все другие чувства: она заставляла себя сосредоточиться на том, чтобы аккуратно переставлять ноги. Она вся взмокла от пота, промокший плащ холодил ее. Она начала все больше наваливаться на Дэвида, хотя понимала, что ребенок долго не сможет удерживать ее тяжесть. Потом наконец разум ее затмил очередной приступ боли, и она поскользнулась на неустойчивом камне. Дэвид отчаянно попытался схватить ее, когда она падала вперед, но не смог удержать. Она тяжело стукнулась о валун, который не дал ей упасть — ей удалось удержаться на ногах, но у нее перехватило дыхание, и воля, которая не давала ей поддаться усиливающейся боли, покинула ее. Она приникла к валуну и разразилась бурными рыданиями.

Руки Дэвида заставили ее очнуться, он настойчиво тащил ее за плащ.

— Шагай, мама!.. Я вижу свет. Это, должно быть, мистер Сэлливан. Пожалуйста, постарайся идти!

Он помахал фонарем над головой, чтобы привлечь внимание. Они услышали сквозь шум дождя слабый крик. Сара приоткрыла глаза, только чтобы заметить, что мигающий огонь движется в их направлении, и снова с благодарностью прижалась к камню.

Дэвид снова теребил ее за плащ.

— Все в порядке теперь, мама! Их двое! Это мистер Сэлливан… — Он отчаянно дернул ее. — Мама, посмотри! Это мистер Хоган!

Сара с усилием повернула голову.

— Джереми? Джереми, сюда!..

Она почувствовала, что Джереми поднимает ее на руки, и потеряла сознание.

На рассвете усталая Энни вошла в кухню. Вместе с Бесс и Кейт она начала готовить завтрак для мужчин, которые во главе с Джереми и Майклом Сэлливаном провели большую часть ночи в поисках Себастьяна. Женщины почти не разговаривали, двигаясь почти бесшумно, стараясь не греметь тарелками и кастрюлями. Блеклое солнце осторожно светило в окна, нежно касаясь морщинистого, расстроенного лица Энни. Время от времени она останавливалась, чтобы вытереть фартуком глаза и всхлипнуть на всю кухню. За ночь паводок достиг небывалого уровня, но к рассвету ветер утих и дождь прекратился. Пол в кухне для батраков был на шесть дюймов покрыт водой; с минуты на минуту усталые голодные люди должны были прийти на завтрак. Впервые Энни не подумала о той грязи, которую они принесут на кухню на своих сапогах.

Она замерла, заметив в дверях фигуры. Обернувшись, она увидела, что это Тригг и Джексон, второй управляющий.

— Ну как? — спросила она с надеждой.

Но Тригг покачал головой.

— Уже последние вернулись — нет и следа мастера Себастьяна. Я поговорил с мистером Хоганом и мистером Сэлливаном, и они сказали, что мы должны несколько часов отдохнуть, а потом начать снова. Вода к этому времени немного спадет. — Его голос замолк на печальной ноте.

— Боже милостивый! — воскликнула Энни, и слезы снова навернулись у нее на глаза. — И надежды-то почти не осталось для нашего маленького барашка… а он у нас такой умненький и веселенький. — Она снова поднесла к глазам край фартука.

Джексон кивнул.

— Да уж, это точно — такой парнишка. Все его так любили! Никогда не видел, чтобы работники так охотно брались за дело, как они пошли на поиски прошлой ночью. Да-а-а…

Потом он перевел взгляд на накрытый стол, и Энни бросила вытирать глаза и заспешила к плите.

— Я сейчас… Минута — и готово…

Тригг с Джексоном уселись. Их движения были тяжелыми — сказывалось утомление ночи, проведенной под дождем.

Вдруг Тригг обернулся к Энни.

— Ну что там у хозяйки?

Она подняла голову.

— Господи, Боже мой, конечно! Я так занята была мыслями о мастере Себастьяне, что забыла вам сказать. Четыре часа назад родилась девочка. Крошечная, но, вроде, сил у нее достаточно, и похоже — будет жить. Волоски у нее черненькие — вся в отца.

— А хозяйка? — спросил Джексон.

Энни в сомнении нахмурилась.

— Ой, даже не знаю… Ей здорово досталось, бедняжке. Эта шла не так, как те, другие. Она еще не пришла в себя. И не спит — лежит с открытыми глазами и все спрашивает о мастере Себастьяне. Боже! Скорее бы приехал хозяин! Кто знает, когда ему удастся вернуться, раз вода так поднялась.

Энни поставила перед мужчинами тарелки, и в залитой солнцем кухне снова наступила тишина.

— Вы бы хоть как-то ее расшевелили, мистер Хоган, — говорила встревоженная Эмили Бейнс. — Ей, кажется, и ребенок не нужен, и она вообще ничего вокруг не замечает, знаете…

Джереми кивнул, заканчивая тихий разговор, который они вели у комнаты Сары. Он осторожно открыл дверь.

Большая комната была залита светом: занавески слабо колыхались перед раскрытыми окнами. Сара лежала на простой кровати, под белым балдахином, глаза ее были широко открыты и устремлены в безоблачное небо. В ее позе была пугающая неподвижность, которая рождала ощущение ожидания. Лицо и губы ее были бескровны, волосы, туго заплетенные в косы, лежали на подушке. На груди виднелось кружево кремового цвета, на плечах лежала пушистая голубая шаль. Комната была безукоризненно чиста: ничто в ней не напоминало о хаосе, царившем здесь ночью.

— Сара! — сказал Джереми, тихо закрывая за собой дверь.

Она, слегка приподнявшись, повернула к нему голову, а потом уронила ее снова на подушку.

— О! — Надежда, вдруг вспыхнувшая в ее глазах, так же быстро угасла.

Он подошел к кровати.

— Сара… Сара! Не нужно так! Еще есть надежда. Сейчас, при дневном свете…

— Дневной свет, да. Но вы его не найдете.

Говоря это, она повернулась к окну. Лицо ее выглядело измученным. На него вернулось выражение неподвижного отчаяния. Джереми смотрел на нее и прекрасно сознавал, что не в состоянии пробудить в ней интерес к жизни, расшевелить ее. Она была холодна как лед и неподвижна. Он бесшумно перешел к изножью кровати. Теперь она была ему хорошо видна, и он заметил, что она прижимает к себе белую деревянную лошадку с оборванной красной уздечкой. Она так же прижимала ее накануне вечером и ни за что не рассталась с лошадкой.

— Сара, — произнес он нежно.

Ресницы ее дрогнули, но она не ответила.

— Сара, ты же еще не видела свою малышку, свою дочь.

Она пошевелилась, чтобы взглянуть на него.

— Дочь? Но я потеряла Себастьяна. Он ведь тоже еще малыш. Смотри, Джереми, он взял с собой игрушку, когда ушел, — вот насколько он еще дитя. — И она погладила пальцами шершавый бок лошадки.

Внезапно она провела рукой по глазам.

— Джереми! — вскрикнула она. — Подойди… Подойди сюда скорее!

Он подошел к кровати сбоку и наклонился над ней. Ее пальцы нащупали его руку и судорожно сжали ее.

Он упал возле нее на колени.

— Сара!.. — выдохнул он.

— Я не поверила, когда ты появился, — сказала она почти шепотом. — Я помню, как я думала, что ты мне очень нужен, но что ты за много миль от нас.

Его губы коснулись ее пальцев, сжимающих его руку.

— Я пришел, когда узнал, что вода поднимается, — пробормотал он. — Я слышал, что Луи в Сиднее, и подумал, что тебе может понадобиться помощь.

Он прижался щекой к их переплетенным рукам, и они оба молчали. Он слышал ее тихое дыхание у самого своего уха. Его привело в ужас то, как холодна ее рука, он притянул ее к себе и попытался согреть. Глаза ее были закрыты, и он испытал панический страх, подумав, что она потеряла сознание. Но она вдруг широко их раскрыла и посмотрела прямо на него.

— Я так рада, что ты приехал, — сказала она слабым голосом. — Не думаю, что Себастьян может быть жив. Но твое присутствие помогает мне это перенести. Побудь немного в Кинтайре. Мне так одиноко среди всех этих людей. Ты ведь побудешь, правда, Джереми?

Он наклонился и тихо поцеловал ее в губы.

— Я не оставлю тебя, Сара, — сказал он.

Малышке Генриетте, исполнилось три дня, когда Джереми наконец решил, что ему пора покинуть Кинтайр и возвратиться на свою ферму. Он беспокоился о своем скоте, который, хоть и содержался в наскоро сколоченных загонах на высоком месте, все же нуждался в его заботе. И его сильно тревожила мысль, что при таком высоком уровне воды его кладовые могут сильно пострадать. Когда вода спадет, у всех будет уйма дел: уборка обломков, расчистка завалов, захоронение трупов животных, перевод застоявшегося скота на пастбища. Но всему Хоксбери предстоит проделать огромную работу, чтобы уничтожить последствия бедствия, и каждому следует заняться своей собственностью. Ему неловко было уезжать и оставлять все на Майкла Сэлливана. Этот молодой учитель из Корка, подумал Джереми, неплохой парень, но ему проще справиться с учебником истории, чем с последствиями наводнения. Он надеялся, что Тригг и Джексон приложат все усилия; и впервые за эти три дня он пожалел, что они ждут возвращения не Эндрю Маклея, а Луи де Бурже.

Себастьяна не нашли. Поиски продолжались, но уже без особого старания, потому что была потеряна всякая надежда, что он может быть жив. Сара тосковала по своему малышу, но, казалось, наконец стала находить утешение в Генриетте. Она лежала в своей белоснежной постели, малышка спала рядом, и казалось, ей совершенно безразлично, что происходит за пределами ее комнаты. Она ела мало, говорила мало, только постоянно спрашивала о Себастьяне.

Дэвид и Дункан были грустны и подавлены, Элизабет отчаянно требовала ото всех ответа на вопрос, где Себастьян и почему его не могут найти. Но после трех дней поисков даже Элизабет замолчала.

К концу третьего дня вода настолько спала, что Джереми смог отправиться на свою ферму верхом. Он приготовился уезжать и, стоя на ступеньках лестницы, отдавал последние распоряжения Триггу, когда услышал всадников на дороге внизу. Он следил, как они скачут вверх по склону — Луи де Бурже и врач Вентворт.

Тригг принял уздечки взмыленных лошадей, и Джереми направился к прибывшим с приветствием.

Он пристально посмотрел на Луи: сорочка того была грязна, рюши повисли, сапоги были забрызганы грязью многодневного пути, сюртук, казалось, неоднократно промокал. Джереми сделал вывод, что наводнение застало его в каком-то месте на берегу реки, и ему, как каждому мужчине в этой ситуации, пришлось помогать перегонять скот на более высокие места. Он выглядел усталым и встревоженным. К этому времени он, должно быть, уже знал о рождении дочери и исчезновении Себастьяна: приблизительно полчаса назад Джексон отправился на одной из подвод, груженной детьми и припасами, а также одеждой. Их перевозили к Тэлботам — ближайшим соседям, избежавшим наводнения. Предложение разместить их пришло сразу после известия о положении дел в Кинтайре. Если Луи не узнал о случившемся раньше, он, конечно, услышал все от Джексона по дороге.

У Джереми было несколько мгновений, чтобы подумать, как его примет Луи. Он не разговаривал с ним и вообще только раз видел его мельком на улице в Сиднее с самого возвращения Луи из Англии. Не было никакой возможности узнать, что рассказала Сара мужу об их последней встрече или как она объяснила ему отказ Джереми управлять тремя фермами Маклеев. Луи, веселый и очаровательный, но с темпераментом и идеями французского аристократа, может рассматривать его пребывание здесь, как великую наглость. Он может пройти мимо, даже не взглянув на него, и войти в дом без единого слова.

Но Луи направился к нему, протягивая руку. Он был небрит и выглядел таким же измученным, как все они в эту последнюю неделю.

— Я вздохнул с облегчением, когда Джексон сказал мне, что вы здесь, Хоган, — сказал он. — Моей жене с вами было несомненно спокойнее.

Джереми тепло пожал ему руку.

— Мне ничего пока не удалось добиться. Себастьян все еще…

Луи перебил его:

— У меня есть известия о Себастьяне — мне сообщили сегодня утром.

— Что же? — нетерпеливо спросил Джереми.

— Нашли его тело — примерно шесть миль вниз по течению. Оно застряло в ветвях дерева на ферме Саттонов: его нашли, когда вода спала. Они его, конечно, узнали, и Марк Саттон передал его капитану Пирсу, который послал за мной нарочного. Я велел Джексону отправляться к Сатгонам, когда он отвезет детей. Я сказал, что приеду туда, когда повидаюсь с женой.

Они твердо взглянули друг на друга: они имели одинаковое отношение к Себастьяну. Он был сыном Эндрю Маклея и, как они оба подозревали, самым любимым ребенком Сары. Будучи младшим, он был ближе Луи, чем его братья; Элизабет очень полюбила его. Джереми догадывался, что если бы родился сын, смерть Себастьяна не так сильно потрясла бы Луи. Несмотря на деловитый тон, в его голосе слышалась растерянность, и Джереми впервые почувствовал симпатию к Луи.

— Не мог бы я… — Он неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как далеко он может зайти на правах старого друга Маклеев. Он внимательно посмотрел в глаза Луи. — Я бы сразу мог поехать к Саттонам, если хотите.

Глаза Луи потеплели.

— Вы очень добры, но у вас же собственная ферма, а там сейчас столько дел… — Он закончил, приподняв плечи: — Никому из нас не удалось избежать потерь.

Джереми сразу же стушевался. Затем все же сказал:

— Я знал всех детей Маклеев с самого их рождения. Я был бы благодарен, если бы вы мне позволили…

Луи кивнул.

— Разумеется. Поезжайте, я вас догоню, как только смогу. — И добавил едва слышно: — Себастьяна домой должны принести его друзья.

К этому времени Вентворт отстегнул свои седельные сумки. Тригг все еще держал лошадей, а Энни и Бесс вышли на веранду. Обе женщины выжидательно смотрели на Луи, как бы зная, что есть новости. Он взглянул на них: на этот раз его не встречали радостные лица, хотя ему и предстояло впервые увидеть свою дочь.

— А теперь, Хоган, — сказал он, — мне предстоит сказать жене, что Себастьяна нашли.

Его взгляд медленно обвел веранду и остановился на окнах спальни. У него был испуганный вид. Энни и Бесс молча расступились, давая ему дорогу.