"Платье из черного бархата" - читать интересную книгу автора (Куксон Кэтрин)

Глава 6

Зима выдалась суровой и затяжной. Однако Рии она не показалась длинной, скучать ей не приходилось. Каждая комната в доме была вымыта и вычищена от пола до потолка. Все занавески и постельные покрывала были выстираны. Порвавшуюся обивку Рия аккуратно заштопала шелковыми нитками, что нашла в комоде комнаты миссис Миллер. Эта дама много времени отдавала рукоделию: на сиденьях стульев и спинках кресел красовались ее вышивки.

Частенько Рия так уставала, что не могла сразу уснуть. Лежа без сна, она перебирала в памяти события прошедшего дня, особенно подробно вспоминая те дни и вечера, когда на урок приходил Тол. Он быстро добился заметных успехов и мог теперь не только написать свое имя и адрес, но еще знал, как пишется около пятидесяти двухсложных слов. Своими достижениями Тол был не столько обязан умению Рии и своему старанию, сколько Бидди, которая прочитала всю Библию и могла рассказывать наизусть отрывки из нее. Иногда она демонстрировала особую сообразительность, и Рии начинало казаться, что дочь слишком много рассуждает. Она одергивала Бидди, и достаточно резко. К примеру, это случалось, когда она читала заметки из издающихся в Ньюкасле еженедельников, которые Тол привозил мистеру Миллеру, а тот уже на следующий день отправлял их в мусорную корзину.

После Рождества хозяин уже не был таким замкнутым, как прежде, когда она приносила ему еду. Иногда он разговаривал с ней, расспрашивал о прежней жизни.

Накануне Рия отпросилась у хозяина, чтобы съездить в Гейтсхед Фелл. Она сказала, что ей нужно кое-что купить для детей, но не стала объяснять, что именно. А собиралась она заглянуть в лавку, где продавалась поношенная одежда, чтобы выбрать вещи, из которых могла потом переделать брюки для мальчиков и платья для девочек. К этому времени дети совсем обносились.

Рия не стала брать с собой девочек, так как справедливо предположила, что они захотят побродить, станут тянуть ее то туда, то сюда, и она потеряет много времени.

Она прошла милю до главной дороги и села в дилижанс. Когда Рия добралась до рынка, ей самой захотелось по нему пройтись, но, поборов искушение, сразу направилась к тому ряду, где продавалась одежда. Новые вещи были разложены на прилавках, а та одежда, за которой приехала она, валялась на земле, к счастью, погода стояла сухая. Не только она интересовалась поношенными вещами. У одного из прилавков у нее едва не вырвали из рук мужской фрак, но Рия вцепилась в него мертвой хваткой, потому что уже представляла, какие хорошие бриджи для Дэвида получатся из этого фрака. Дэйви стал быстро расти, и те двое бриджей, что у него были, не только протерлись сзади, но и оказались ему совсем коротки.

Покидая палатки, Рия осталась довольна покупками: в ее парусиновых мешках лежали два хлопчатобумажных платья, пышная шерстяная юбка, из которой она наметила сшить себе платье, два вельветовых пиджака на подкладке и с подкладными плечами, что было очень ценно, и, конечно же, с таким трудом отвоеванный фрак.

Прежде чем отправиться в обратный путь, Рия наградила себя миской горячего гороха. Ей пришлось подождать у дороги полтора часа, пока появился дилижанс, который и доставил ее домой. Рия так была довольна собой и удачными покупками, что в душе у нее все пело.

Она не сказала Толу, куда едет, и он не встречал ее. В последнее время Рия старалась как можно меньше обращаться к нему с просьбами. И решила, что будет лучше, если он сам предложит что-либо сделать. Она стала держаться с ним строже, уже не смеялась, как прежде. Мужчина не понимал, в чем дело. А она пыталась убедить себя, что для нее это единственный, хотя и не совсем удачный, способ защиты.

Рия разложила одежду в два мешка, но ноша все равно оставалась нелегкой. И добравшись до старого поста, где собирали пошлину и который теперь перенесли к главной дороге, она решила передохнуть и присела на низкий каменный барьер. За ним стеной стоял лес, вдоль кромки которого тянулась тропа. Здесь начинались владения Галлмингтонов, в чьих лесах Тол и служил лесничим. Отсюда до дома Тола было около полумили. Там глазу открывалась местность, имевшая название «Ложбина Фуллера».

Рия прищурилась: в тени деревьев в ее сторону по дороге кто-то шел. Она пригляделась получше и еще издали узнала Энни Бристон. Предстоящая встреча совсем не радовала Рию. Энни с недавних пор невзлюбила ее, и Рия догадывалась, в чем причина. До этого времени свою неприязнь Энни открыто не проявляла.

Казалось, что невысокого роста, с тонкими чертами лица Энни Бристон должна была иметь нежный и мелодичный голос. Она же, напротив, говорила резко и с надрывом, что свидетельствовало о вспыльчивом характере. Вот и сейчас Энни была не в лучшем настроении.

– Вижу, вы тяжело нагружены. Снова ходили попрошайничать? – спросила она вместо приветствия.

Рия подскочила как ужаленная.

– О чем вы говорите, мисс Бристон! – Голос ее звенел. – Я в жизни своей не попрошайничала.

– Странно, а я слышала, старая Фанни Бриггс много для вас сделала.

Рия с удивлением и возмущением смотрела на Энни, которая теперь решила дать волю своим чувствам. Это была ничем не прикрытая атака, а до этого казалось, между ними шел какой-то бесконечный скрытый спор, теперь же пришло время высказаться открыто.

– К чему вы клоните, мисс Бригсон? Почему вы так относитесь ко мне?

– Вы знаете, в чем причина. С тех пор, как вы поселились в Мур-Хаусе, от вас только одни неприятности.

Кому она могла помешать? Кому причинила вред? С кем ей было ссориться и кому вредить? Она виделась только с Толом, хозяином, священником да еще с камеристкой хозяйки «Холмов». Что Энни хотела сказать?

– Какие же от меня неприятности? – повторила вслух свою мысль Рия.

– Не притворяйтесь. По вашей милости Тол сам не знает, что делает. Он у вас как мальчик на побегушках. То он вам везет молоко, то дрова. А теперь еще по воскресеньям катается с вашими детьми в церковь и обратно. Вы взялись учить его читать и писать. Да что вы о себе, в конце концов, вообразили?

Рия выпрямилась, изо всех сил стараясь не уронить достоинства. Ей очень хотелось влепить Энни пощечину, но она с большим трудом сдержалась.

– Ваш брат всегда доставлял в Мур-Хаус молоко и дрова. А если он и возит детей в церковь, то это по настоянию священника. Единственное, что сделала для него наша семья, это научила его грамоте.

– И теперь он потерял покой.

– Но как ученье может отнять у человека покой?

– Он начал много думать. Ему уже мало, что он лесничий. Он попусту тратит время, когда должен работать. У него могут быть неприятности, если хозяин об этом узнает. Вокруг полно дел. Раньше Тол находил чем заняться во дворе, а теперь сидит, уткнувшись в детские книжки. На него просто жалко смотреть!

– Вот что я вам скажу, мисс Бристон, – с вызовом заговорила Рия. – Кто в вашем доме посмешище, так это вы. То, что я сейчас для себя открыла, для других давно не новость. Вы озлобившаяся старая дева, которая боится потерять поддержку брата, потому что тогда вам придется самой зарабатывать на жизнь, как приходилось делать многим, кто намного лучше вас.

Энни Бристон не ожидала такого отпора и на минуту лишилась дара речи, но вскоре пришла в себя.

– Вот ты как! – зло кривя губы зашипела она. – Не надейся на хорошую жизнь. Ты плохо кончишь. Откуда пришла, туда и вернешься, запомни мои слова.

– А уж вам бы так хотелось на это посмотреть. Но даже не мечтайте, мисс Бристон. Я уеду отсюда не раньше, чем увижу вас в гробу.

Энни только ухнула каким-то утробным голосом. Женщины сверкали друг на друга глазами и напоминали две пружины, готовые вот-вот распрямиться. Энни круто повернулась и почти побежала по дороге обратно к дому. Рия, вся дрожа, опустилась на каменный барьер. Вот змея! Эта женщина ревновала, она помешалась на ревности. Одно теперь Рия знала твердо, как бы ни сложились в дальнейшем их отношения с Толом, – а ей все чаще хотелось, чтобы они становились теснее, – с его сестрой под одной крышей она не уживется. Никогда. Ему придется выбирать. Но что он мог сделать? Руки его связаны. Что-то подобное должно было произойти. Жизнь не течет гладко, а хорошее быстро кончается.

Кто бы мог подумать, что в этих глухих местах можно нажить такого врага, как Энни Бристон. Надо же такому случиться, что среди считанных соседей оказалась такая стерва. Именно стерва, по-другому ее не назвать.

Ее мысли прервал неожиданно раздавшийся рядом голос. Испуганно вскрикнув, Рия вскочила на ноги.

– Извините, что потревожил вас, но стена здесь самая низкая, и я всегда перебираюсь через нее в этом месте.

Рия обернулась и с изумлением уставилась на хозяина, выходившего из-за деревьев. Он приблизился к стене и довольно неуклюже перепрыгнул через нее.

– Я подошел почти одновременно с вашей собеседницей. – Хозяин, как бы извиняясь, повел плечами, и Рия поняла, что он наблюдал всю сцену и слышал их разговор с Энни Бристон от начала до конца. Но он не стал ее расспрашивать, а поинтересовался, глядя на прислоненные к стене мешки:

– Что у вас здесь? Вижу, вы съездили не напрасно. – Он подошел и взял один из них.

– Что вы, сэр, я сама их понесу, – попыталась возразить женщина.

– Вы один, а я – другой, идемте. – Хозяин прошел вперед, и Рии ничего не оставалось, как последовать вслед за ним.

– Что купили? – произнес он спустя некоторое время.

– Кое-что из поношенной одежды… хочу перешить детям… они обносились… немного.

– Вещи из лавки старьевщиков.

Рия удивилась, что он знает о подобных лавках, но тут же уверила его, что у старьевщиков не была.

– Нет, сэр, я купила все в обычных лавках, где продается и новая одежда.

– Но это вещи старые… грязные.

– Я их постираю, перед тем как перешить, – пояснила Рия.

Некоторое время они шли молча, потом он заговорил снова:

– Но вы даже не знаете, кто их носил… может быть, какие-то… бродяги.

– Это не одежда бедняков, – возразила Рия. – Эти вещи на подкладке, из хорошего материала.

И вновь они продолжали путь, и лишь когда показались ворота усадьбы, хозяин спросил:

– Я слышал, вы учите Тола грамоте?

– Да, сэр, но только по вечерам, когда закончу со всеми делами. – Рия не хотела, чтобы он подумал, будто она тратит на занятия его время.

– Конечно, конечно, – закивал хозяин. – А почему он не обратился ко мне?

– Думаю, это не пришло ему в голову, сэр. А вообще я сама предложила его учить.

– Вы знаете, что я когда-то был учителем?

– Нет, сэр. – В ее голосе слышалось удивление.

– О да, я был учителем. – Он смотрел на нее с грустной улыбкой. – И причем много лет, но называли меня не учителем, а наставником, и учил я не детей, а молодых людей в университете.

Рия молчала.

Они подошли к парадной двери, куда обычно входил хозяин, ей же предстояло обойти дом, чтобы попасть в кухню. Внезапно он остановился.

– Я беру на себя обучение ваших детей. – Он смотрел на нее в упор, а в голосе сквозила такая решительность, что Рия от неожиданности выронила мешок. – Совсем не достаточно, что они умеют только читать и писать. Если они этому научились, пора расширять их знания. Мы будем заниматься по два часа каждое утро. Позаботьтесь, чтобы дети в девять часов были в библиотеке. – Он повернулся и так же решительно, как и говорил, вошел в дом.

Некоторое время Рия стояла в оцепенении, потом опомнилась и, подхватив мешки, побежала на кухню: ей не терпелось передать Бидди слова хозяина. Но почему только Бидди? И Рия сама ответила себе. Только она из всех четверых сможет по достоинству оценить поразительную перемену, произошедшую в настроении мистера Миллера, и наверняка обрадуется этому.

Стемнело, когда в дверь кухни постучали. Мэгги пошла открывать.

– Мама, мама, Тол пришел! – обрадованно закричала она.

Дети любили Тола, поэтому сразу же перестали распарывать одежду, окружили его и заговорили все сразу, перебивая друг друга. А Дэйви подбежал к скамье-ларю, вытащил фрак и, облачившись в него, принялся с важным видом расхаживать вокруг стола. Все так и покатились со смеху.

– За этим ты и ездила? – Тол кивнул на лежавшие рядом со скамьей у камина мешки со старой одеждой.

– Да, – подтвердила Рия, – нужно же одеть ребят прилично. Но перед тем как перешивать, я все постираю.

Тол понимающе кивнул.

– Тол, знаешь, хозяин хочет отправить нас в школу, – сообщила Бидди.

– В школу? Куда? Поблизости нет школы.

– Это далеко, нам придется туда ездить.

Тол непонимающе смотрел на Джонни, а тот хохотал над своей шуткой. Но здесь вмешался Дэйви.

– Сам мистер Миллер собирается заниматься с нами каждое утро по два часа, – снимая фрак, объяснил он. – Не знаю, как теперь быть с садом? У меня столько работы, когда все успеть?

– Это правда? – обратился Тол к Рии.

– Да, – подтвердила она. – Никак не ожидала, что хозяин так скажет. Ведь это же замечательно. – Она окинула взглядом детей, радость и гордость отразились на ее лице. – Дети смогут учиться у такого знающего человека.

– Конечно, в этом можно не сомневаться. К сожалению, в этом его беда.

– В чем?

– Ну, что он сидит со своими книгами и почти никуда не выходит. Ты мне нужна на минуту, – тихо позвал Тол, глядя на Рию.

– Продолжайте распарывать. – Рия посмотрела на Дэйви, потом на Бидди. – И смотрите, аккуратнее, не порвите материал. – Отдав распоряжение детям, она накинула на плечи шаль, что висела за дверью, и вышла за Толом во двор.

Рия закрыла за собой дверь и замигала от света фонаря, оставленного у порога Толом.

– Я знаю, о чем ты хочешь говорить, – опередила она Тола.

– Вот и хорошо, тогда сразу хочу извиниться. Мне жаль, что все так вышло… но уж такая наша Энни. Хлопот от нее предостаточно. Мне кажется, с рождения от нее одно беспокойство. Прошу, Рия, не обращай на нее внимания. Ее всегда тянуло верховодить. Просто не знаю, что мне с ней делать. Сестра Мэри могла бы на время взять ее к себе, но муж Мэри, Робби, терпеть не может Энни.

– У тебя есть еще сестра? – удивилась Рия.

– Да, они с Энни хоть и близнецы, но по характеру совсем разные. Сестры на восемь лет старше меня, и моя мать поручила им мое воспитание, – рассмеялся Тол. – Мэри всегда была ласковой и доброй, а Энни всю жизнь хотелось покомандовать и во все сунуть свой нос. Я хотел спокойствия и старался уступать ей, но больше не буду. И еще, мне очень жаль, если она тебя огорчила.

– Но ведь и я в долгу не осталась, – тихо рассмеялась Рия.

– Это я тоже заметил, – хмыкнул Тол. – Она, наверное, упрекала меня, что я забросил дела?

– Что-то похожее она говорила.

– Не в первый раз я такое слышу, и по разным поводам, а причины здесь разные. Но я… не хочу, чтобы кто-то вставал между нами, Рия.

Она шумно глотнула воздух. Ей нестерпимо захотелось прижаться к нему и почувствовать его близость.

– Я в таком положении, что не могу сказать, чего хочу. Ты сама знаешь, о чем я думаю.

От его слов сладкая дрожь пробежала по ее телу. Она подумала: «Пусть он поцелует меня, ну хоть разочек. А что потом? К чему это приведет? – сразу же стала про себя рассуждать она. – В доме командует его сестра, и нам с ней не ужиться. И нельзя забывать о детях, которых еще надо вырастить». Теперь она живет в этом доме, как госпожа, сама себе хозяйка, чувствует себя спокойно, уверенно и довольна жизнью, как никогда раньше. Так что никаких поцелуев. Не стоит играть с огнем, так и сгореть недолго.

– Да, Тол, я все понимаю. – Рия сама удивилась, как спокойно звучал ее голос. – Пусть все идет своим чередом. И я… благодарна тебе за дружбу.

Он взял ее руку в свои, и она едва не поддалась искушению поиграть с огнем. Но неожиданно дверь отворилась, и Дэйви торопливо сообщил:

– Мама, звонил хозяин из гостиной.

– Хорошо, хорошо, я сейчас. – И она толкнула Дэйви в дом, а Толу сказала: – Мне надо идти, надеюсь, все наладится.

– Да, да. Доброй ночи.

– Доброй ночи, Тол.

– Сколько раз он звонил? – спросила она Дэйви уже в кухне.

– Один раз, мама. Рия торопливо вышла в коридор, оттуда в холл и уже собиралась пойти в гостиную. Но хозяин ждал ее с лампой в руках у подножия лестницы и скомандовал:

– Возьмите еще лампу.

Он указал на стоявшую на столике у входной двери лампу с круглым стеклянным абажуром розового цвета и пошел наверх. Рия взяла лампу и, теряясь в догадках, последовала за хозяином.

В какой-то момент ей показалось, что он направляется в свою спальню. Однако они миновали все двери на площадке и прошли в ее конец. Потом свернули за угол в узкий коридорчик и стали подниматься по лестнице в мансарду.

За все время Рия бывала здесь не более трех раз. Когда она только начинала служить в доме, хозяин предупредил: «Не трогайте ничего в мансарде». Рия тогда не удивилась, то же самое ей говорила Фанни. Когда она заходила сюда раньше, то заметила несколько сундуков в углу. Посредине, где крыша повыше, стояли два больших шкафа по четыре секции каждый, снятые верхушки которых были приставлены к стене. Оба шкафа были наполнены одеждой: один – мужской, другой – женской. Все вещи аккуратно висели на вешалках с мешочками, наполненными душистыми травами.

Хозяин поставил лампу на сундук, Рия сделала то же самое. Он прошел к шкафу у дальней стены и, открыв дверь первой секции, выдвинул верхний ящик, где оказались шелковые рубашки. Мистер Миллер взял одну, встряхнул и подал ей.

– Вы сможете переделать их для мальчиков?

– Это шелк, сэр, очень хороший, – она держала в руках нежную ткань, голос ее дрожал, – но… не очень практичный…

– У них есть праздничная одежда?

– Нет, сэр.

– Тогда сшейте им праздничные рубашки. А на каждый день вы сможете что-либо подобрать в сундуках. – Затем он перешел к другой секции, достал костюм, брюки которого были прикреплены к нижней перекладине вешалки. – Вот плотный твид, – объяснил он. – Из него получится будничная одежда. А к этому, – он достал следующий костюм из отличного синего габардина, – подойдет шелковая рубашка.

– Но, сэр…

– Что значит «но, сэр?» – Его рука задержалась на очередной дверце. В его голосе угадывались нотки раздражения, как будто он поступал против воли. Однако когда он перешел ко второму большому шкафу, голос заметно потеплел.

– Это вещи моей матери. Она не любила рюши и оборки. Ее будничные платья были простого фасона, да и вечерние ничем особенные не выделялись, за одним исключением.

Он запустил руку в шкаф и достал из его глубины длинное платье из черного бархата с вырезом каре и короткими рукавами. Лиф его был присборен, юбка ниспадала, а единственным украшением служила прикрепленная у пояса шелковая роза бледно-розового цвета. От платья исходил тонкий, достаточно ощутимый запах духов.

– Моей матери оно нравилось больше всего. У нее было много других вечерних нарядов, но его она надевала в особенно торжественных случаях. Оно так красиво подчеркивало ее чудесную кожу.

– Да, платье очень красивое, – тихо согласилась Рия.

– Я тоже так считаю, – он повернулся к ней с платьем в руках. – Я часто прихожу сюда и смотрю на него. Оно вызывает много воспоминаний. – Он вернул платье на место, в дальний угол шкафа, затем раздвинул одежду в стороны, достал сразу два платья. – А их она надевала по утрам. Они из ситца, потрогайте. – И хозяин протянул ей платья.

– Да, сэр, и очень приятные на ощупь, и расцветка оригинальная, если так можно сказать, – согласилась Рия.

– Если так можно сказать, – в тон ей повторил он. Рия невольно напряглась и с обидой подумала: «Во второй раз он меня передразнивает. Если бы я говорила неправильно, тогда бы он мог меня поправить, но многие говорят „если можно так сказать…"»

– Так вот, возьмите это. – Он сунул ей в руки платья, – а еще костюмы и рубашки, и – за дело. Да выбросьте всю грязную дрянь, что сегодня принесли, одному Богу известно, кто в них ходил.

Выбросить все? Как бы не так, она выстирает все эти вещи и аккуратно распорет. А когда будет время, она их перешьет, и хозяин даже не узнает одежды на детях. Кроме того, она сошьет себе юбку, пару нижних юбок и кофточку. Выбросить столько добра? Да ни за что!

– Вы слышали, что я сказал? – Мистер Миллер стоял с двумя лампами и строго смотрел на нее.

– Да, конечно, сэр. – Она взглянула на него поверх груды одежды, что держала в руках. – Я все слышала. – Рия двинулась к лестнице, но остановилась, стараясь подобрать такие слова благодарности, чтобы он снова не передразнил ее. – Спасибо за вашу доброту, сэр, – наконец решилась она.

– Не за что. Имея возможность таким образом помочь, я меньше чувствую себя обязанным вам.

– Как? – Рия забыла о своих манерах и о правильной речи. Она резко обернулась и за те несколько мгновений, что смотрела на его лицо, освещенное светом лампы, она поняла, насколько он одинок. Об этом говорили его глаза, горькие складки у рта и уныло опущенные плечи. Казалось, в нем не осталось больше жизненных сил, только голос сохранял силу. – Что вы, сэр. Чем же вы мне обязаны? Все совсем наоборот. Что было бы с нами, если бы вы отказали нам тогда? Одному Богу известно. А мои дети никогда не были здоровы и счастливы, как сейчас; и прибавлю еще: им никогда так хорошо не жилось. Нет, сэр, это мы у вас в долгу.

– Вы хорошая женщина, Рия, – неожиданно объявил хозяин. – Мне даже хочется сказать девушка, потому что вы выглядите не старше дочери и ведете себя очень похоже.

– О, сэр… О, сэр.

– О, сэр… – Он снова дразнил ее.

В их отношения входило что-то новое. Рии стало весело, она рассмеялась, потом пошла к узкой лестнице и стала осторожно спускаться. Он высоко держал лампы, освещая дорогу.

Уже внизу, в холле, она обернулась и молча улыбнулась, затем поспешила в кухню показывать детям новые сокровища. Перед глазами стояло его лицо в свете двух ламп.

«Он выглядит таким одиноким и печальным. Как бы мне хотелось сделать радостнее его жизнь, – подумала она. – Может быть, что-то изменится, когда он начнет учить детей?»