"Путь" - читать интересную книгу автора (Махфуз Нагиб)14Двойной кофе, чтобы прогнать сонливость. Сабир не отрываясь смотрел на телефон сквозь поднимающиеся облака сигаретного дыма. Когда же позвонит Керима? В течение нескольких минут хлестал проливной дождь. Потом небо прояснилось, но улицу залило грязным потоком. Керима безмолвствует, как смерть, словно и не знает о его страданиях. А ты напиваешься дрянным вином, до рассвета маешься на постели от бессонницы. Мечтаешь о всякой всячине, и тебе мерещится, будто постояльцы слышат твои призывы. Если будешь плохо выглядеть, это не ускользнет от внимания сыщика. А Кериме на все наплевать. Он попросил посадить его за свой обычный стол. Салон был полон постояльцами, но из прежних едва ли один остался – поразъехались сразу после убийства. Место освободилось. Заранее становилось тошно при мысли об идиотской болтовне соседей по столу, но от этого было не уйти. Один мужчина обратился к нему: – Арестовали убийцу. Сабир улыбнулся, пытаясь скрыть раздражение. – Я уже слышал. – Али Сурейкус? – Да. Человек запахнул потуже абаю и сказал: – Просто грабеж. Вовсе не то, что я думал. – А чего вы ожидали? – Честно говоря, я невысокого мнения о женщинах. Сабир посмотрел на него с удивлением. Мужчина пояснил: – Молодая красивая жена. Унаследует немалое состояние. – У меня тоже мелькнула такая мысль, – сказал Сабир, стараясь не выдать волнение. Человек засмеялся: – Некоторые мысли грешны. А не пришло ли то же самое в голову следователю? Но Керима хранит гробовое молчание. Да и телефон молчит как на грех. А на улице – холод, дождь, грязь. Не смолкает голос нищего. Мухаммед Сави окликнул Сабира, показывая на телефон. С мольбой в душе Сабир бросился к телефону. – Алло! – Сабир? Могло ли ему прийти в голову, что ее голос вызовет у него такое разочарование? – Ильхам… Как поживаешь? – Я тебе помешала? – Нет-нет, что ты! Просто мне нездоровится. Но сегодня я буду ждать тебя. Порвать с ней сразу не хватает духу. Куда легче было бы, если бы инициатива в этом исходила от нее. Он обязан уберечь ее от всей этой грязи, даже если придется резать по-живому. Она ведь даже не подозревает о том, что творится у него в голове. Лишь укоризненно улыбается, и в ее взгляде чистота, не омраченная никаким грехом. Как же угораздило его влюбиться в нее так глубоко и искренне! Он крепко сжал ее руку в своей ладони. – Не чувствуешь себя виноватым? – спросила она. У него слова застряли в горле. Сняв перчатки, она села за стол и спросила с тревогой: – Здорово тебя прохватило? – Проклятый грипп. – Кто-нибудь за тобой присматривает? – Нет. – Доктора вызывал? – Нет. Да я уже выздоровел. Так, чуть-чуть осталось. – Ну что ж, рада слышать. Больше сока пей. Пока ели, она подолгу не отрывала взгляда от его лица. – А я подумывала, не навестить ли тебя. – Слава Богу, что ты не сделала этого. Она пожала плечами, но ничего не сказала. Потом вдруг радостно объявила: – А вот я ни минуты зря не теряла! Сейчас он услышит слова, которые еще вчера показались бы ему прекрасной музыкой, но много ли проку от музыки тому, кто уже оглох? – Ты ангел. – Не веришь? Ну так знай! Ты начнешь новую жизнь. Мы начнем новую жизнь. Как ты на это смотришь? Чтобы не обидеть ее, Сабир сделал вид, что взволнован. – Я думаю, что ты – ангел, – сказал он, – а я всего лишь ничтожный червь. – Деньги, которые тебе нужны, к твоим услугам. – Деньги?! – Да. Это то, что я скопила на будущее. Плюс некоторые мои побрякушки, которые я и так не ношу. Не ахти что, но хватит. Я уже советовалась со знающими людьми и могу тебя заверить, что начнем мы на надежной основе. Боже мой! Это не просто прекрасная музыка. Это чудо! Мечтал ли ты о таком? Капитал без кражи, без преступления. А с ним – подлинная любовь. Верни жизнь дядюшке Халилю. Очнись от кошмара. – Ильхам, – пробормотал он еле слышно, – каждый раз, когда ты одариваешь меня своим благородством, во мне растет убеждение, что я тебе не пара. – Хватит! Для поэзии времени нет. Она счастлива и полна энтузиазма. Погасить этот огонь было бы твоим вторым преступлением. Но ведь она тянет руку, чтобы сорвать несуществующий плод. Да и тебе в голову не приходило, что так легко можно решить твою проблему. Только что теперь от того, что существует на свете любовь, свобода, человеческое достоинство? Почему же это чудо не свершилось прежде, чем ты совершил свое преступление? – О чем задумался? Я надеялась, что ты обрадуешься. И даже очень. Остается лишь поставить ее перед фактом, чтобы избавить от иллюзий. – Говорю же, недостоин я твоею благородства, – сказал он, тяжело вздыхая. – Почему ты мне не веришь? – Я думала, ты обрадуешься. – Поздно. – Боже мой, ты не любишь меня? – Ильхам… дело обстоит гораздо сложнее. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но кто я такой? – Только не говори мне, пожалуйста, об отце, о бедности, о том, что ты никудышный… Ты терзаешь меня, разрывая мое сердце на части. Единственный способ исцелить тебя – это рассказать тебе всю правду. – Может, ты еще болен? Вроде бы ты рядом со мной, а мне хочется спросить: где Сабир? – Не спрашивай меня ни о чем, а иначе тебе придется расстроиться. – Если ты еще болен… – Нет. Болезнь тут ни при чем. – Так в чем же дело? Почему ты говоришь – поздно? – Я так сказал? – Да только что! – Я имел в виду лишь то, что я тебе не пара. – А я эту чушь отвергаю. Ты знаешь, что я люблю тебя. – В этом и состоит мое преступление. К сожалению, когда мы любим, уже не думаем ни о чем, кроме любви. – В чем же тут преступление? – А в том, что я должен был представиться тебе таким, какой я есть на самом деле. – Ты это сделал, и я это приняла. – Я рассказал тебе об отце, но… Он на секунду замялся и с горечью закончил: – Но не рассказал о матери. Она посмотрела на него с укоризной. – Я ведь люблю тебя, и твое прошлое к этому не имеет отношения. – Ты должна меня выслушать. – Ради Бога, не надо о матери, да будет ей земля пухом. – Вся Александрия знает то, о чем я тебе сейчас расскажу. – Давай зачеркнем Александрию на нашей карте. – Моя мать закончила свои дни в тюрьме,– сказал он с горечью. Ильхам посмотрела на него так, словно решила, что он тронулся умом. – Поняла? – спросил он, проглатывая слюну. – Власти конфисковали ее имущество и деньги. В этом секрет моей бедности после стольких лет обеспеченной жизни. Она не оставила мне ничего, кроме этой химеры с отцом. И я погиб в поисках этой химеры. Ты нанес ей жестокий удар. Твое сердце разрывается от сострадания, и остается лишь надеяться, что она выдержит все это. – Я не имел права влюбляться в женщину не своего круга. Мой удел женщины того сорта, с которыми общалась моя мать. Мне следовало избегать тебя. Но, как я тебе уже говорил, меня околдовала любовь. Она не может ничего сказать в ответ, и это уже хорошо. Иначе пришлось бы признаться ей в самом страшном. – Это единственное, что утешает меня, когда я теряю шанс, который ты мне предоставила. В прошлом я жил одними лишь развлечениями – благодаря ее незаконным деньгам. Мне оставалось сделать лишь один шаг до того, чтобы стать сутенером. Возможно, это единственное дело, на которое я гожусь. Ну вот, самое сложное я преодолел. Вроде бы стало легче. О, если бы не было той проклятой ночи! Может быть, следователь теперь знает все подробности этой постыдной истории из моего прошлого. Сабир поднялся, склонил голову, прощаясь, и вышел. Вечером следующего дня его позвали к телефону. Он с трудом подавил раздражение, вновь услышав ее голос. – Здравствуй, Ильхам. Она сказала дрожащим голосом: – Сабир… я хотела… хочу… хочу сказать, что все, что ты мне сказал вчера, для меня не имеет значения. |
||
|