"Сирены жаждут любви" - читать интересную книгу автора (Торп Кей)

Глава седьмая

Раннее воскресное движение было оживленным, поэтому они добрались до порта только к половине девятого.

Стотридцатифутовая яхта, самая большая из всех частных прогулочных судов, имела классическую форму и была отделана дорогим полированным тиковым деревом, сверкающей латунью; палуба по традиции была надраена до блеска.

На борту их приветствовал капитан Димитрис Драгоумис. Это был мужчина лет пятидесяти, который с подчеркнутой почтительностью относился к Алексису, но, выполняя распоряжения хозяина, не терял при этом гордого капитанского вида. Зое он понравился с первого взгляда.

Внутри яхта была оборудована всеми современными удобствами. В Зоиной каюте оказалась двухспальная кровать с примыкающим к ней встроенным буфетом с раздвижными дверцами, а рядом – маленькая, но благоустроенная ванная комната. Зоя и мечтать не могла о таком, разрази ее гром и настигни кара небесная! Это была Каюта с большой буквы.

По соседству находилась точно такая же, в которой расположилась София.

– Мне тоже нравится на «Гестии», – согласилась девушка, выслушав восхищенную Зою. – Она была полностью переоборудована еще шесть лет назад, когда ее купил Алексис. Он время от времени собирается приобрести более современную яхту, но все никак не может решиться. Думаю, будет плавать на «Гестии», пока она не развалится окончательно.

– Это не скоро случится, – заметила Зоя. – Она в отличном состоянии.

– Заслуга капитана Димитриса. Он бережет ее как зеницу ока. Но обычно яхта не зафрахтована только на июнь и июль.

Зоя подумала, что фрахт просто необходим для того, чтобы возместить немалые издержки на содержание яхты. Однако, принимая во внимание численность судовой команды, это приносило малую прибыль. Совершенно иной мир!

На нижней палубе располагался обширный и удобно обставленный салон, отделенный перегородками от кубрика; оба помещения могли превратиться в одно большое пространство, если раздвинуть двери. Сквозь стекла виднелась корма, заставленная шезлонгами и креслами, с небольшим бассейном посередине, на который по вечерам клали настил – получалась танцевальная площадка.

Под капитанским мостиком была отдельная каюта, где в настоящее время находилась резиденция Алексиса. Зоя с трудом удержалась, чтобы не заглянуть туда, когда они с Софией отправились вдоль по правому борту, на который спустились по небольшому трапу через капитанский мостик.

Очень красивый молодой матрос выбивал диванные подушки возле шезлонгов, он вежливо и приветливо с ними поздоровался, нисколько не смущаясь присутствием сестры владельца яхты. Насколько Зоя смогла понять, матрос сказал, что их ждет увлекательное путешествие. Судя по искоркам, пробегавшим в его глазах, она пришла к выводу, что молодой красавец отнес появление девушек без сопровождения исключительно на свой счет. Нисколько не удивилась, узнав, что его зовут Адонисом.

– Новенький, нанялся только в этом году, – сказала София, когда матрос с явной неохотой удалился выполнять дальнейшие поручения, она сама искрилась радостью. – Я счастлива, что мы здесь вместе с тобой, Зоя. Даже не представляешь, как я счастлива!

– Две-три недели побыть вместе с сестрой и братом тоже хорошо, – ответила с легким сердцем Зоя. – Хочется взглянуть на ваших родственников с Санторини. Это ваша родня по отцовской или по материнской линии?

– По отцовской. Дедушка приехал в Афины много лет назад. Кажется, вначале он был очень беден, но с хорошей деловой сметкой. Ее унаследовали и отец, и Алексис. Его брат остался на Санторини, ему там больше нравилось. Сыновья – двоюродные братья отца – тоже живут на островах со своими семьями.

– И вы все эти годы поддерживали с ними отношения?

– Да, хотя при Алексисе они стали еще более тесными. Это не наша родня в Афинах.

Зоя подумала, что в таком случае стоит повидать этих людей.

К одиннадцати часам приехали обе пары, получившие приглашение отплыть в круиз. Это были греки приблизительно одного с Алексисом возраста, они оказались такими любезными и приветливыми людьми, что окончательно развеяли сомнения Зои, боявшейся оказаться не в своей тарелке.

Она почему-то вообразила, что среди приглашенных обязательно будет Орестес Антониу, хотя это имя и не упоминалось ни разу. Все время ее догадки не подтверждаются. Алексис вообще не принял к сведению ее отказ от предложения, настолько он с ней не считается.

В полдень снялись с якоря, взяв курс на Сифнос, где должна была быть первая остановка на пути к Санторини – конечному пункту маршрута. Зоя стояла у самого борта и смотрела за горизонт. Неожиданно она пришла в замешательство – рядом с ней невесть откуда появился Дэвид Таунсенд.

– Бывали на островах? – спросил он.

– Видела только Гидру и Парос, – призналась Зоя. – Но на берег не высаживалась. А вы?

Он покачал головой.

– Я тоже впервые на борту «Гестии». Я бы и вовсе не приехал, если бы Криста не настаивала, – его улыбка сняла со сказанного налет скрытого подтекста. – За последние два года я впервые взял настоящий отпуск, посчитал, что жена права.

– Чем вы занимаетесь? – поинтересовалась Зоя.

– Банковским делом, – ответил он. – Коммерческие сделки.

– Вы председатель? – наугад предположила она, но Дэвид рассмеялся.

– Не совсем так. Теперешняя моя должность остается за мной, пока я не уйду на пенсию через пять лет. С моей отставкой ее ликвидируют, – он искоса взглянул на Зою. – Вот уж не думал, что вы найдете применение своим способностям в качестве гувернантки для Софии.

Ее словно ударили хлыстом.

– Я не гувернантка.

– Ну, компаньонка. Какая разница? Я этим не хочу сказать, что у вас плохая работа. Потом я заметил большие перемены в Софии по сравнению с прошлым моим приездом. Раньше она была очень замкнутой, – снова улыбка. – Если бы Криста была такой, то нам бы не быть вместе.

– Наверное, она сильно вас любила, – тихо проговорила Зоя, – раз решилась оставить семью и родину.

– Я тоже любил. У нас не было выбора. Отец не захотел даже встретиться со мной. В конце концов она прибежала ко мне, как говорится, в одной рубашке, потому что он собрался отправить ее к дяде на Санторини. Конечно, после этого она не виделась ни с отцом, ни с матерью. Вы знаете, что та умерла после родов?

– Да, – Зоя замолкла, размышляя о поступке юной Кристы, решившей пожертвовать всем ради любви к мужчине, и задала вопрос себе: будь она гречанкой, смогла бы сделать то же самое?

– Должно быть, для Кристы было счастьем наладить отношения с Алексисом?

– Разумеется. Как говорят янки, он – свой парень, – в паузе чувствовалась некоторая осторожность. – Между вами что-то произошло?

Зоя ощутила, как мышцы живота сплелись в тугой комок. Сказать Дэвиду, чтобы он не вмешивался не в свое дело, значит, дать утвердительный ответ. Зоя попыталась успокоиться и сосредоточиться на том, чтобы внешне не выдать себя.

– Так, пустяки. Алексис печется о нас с Софией, другого интереса у него нет.

Дэвид посмотрел недоверчивым, испытующим взглядом на обманщицу с пышными светлыми волосами и широко расставленными глазами цвета зелени.

– Интерес-то у него есть, это точно. Когда вы заблудились в ту субботнюю ночь, он был похож на кота на раскаленной крыше. Я его понимаю. Вы красивы и молоды. Обидно, что страдаете, вот и все.

– С чего вы взяли? – жестко спросила она. – Вы ведь меня совершенно не знаете, – повернула голову в его сторону, окончательно утратив всякую деликатность. – Супруга вам наговорила, не так ли? Отлично, можете ей передать, что все, что происходит между мной и ее братом, вообще никого не касается!

Она ушла, раскаиваясь в собственной несдержанности, но буквально оцепенела, увидев Алексиса, сходящего по трапу с капитанского мостика. Он явно все слышал, но вида не подал.

– Я тебя ищу, – сказал он.

– Что-то рано, – отрезала она ехидно. – Ведь я сказала тебе – оставь меня в покое!

Он сжал зубы.

– И не помышлял. Только попробуй меня обмануть, что все в порядке, я все равно узнаю.

Увидев, что Дэвид стоит совсем близко, Зоя взяла себя в руки.

– В мыслях у меня не было ничего подобного, – сказала она сдержанным тоном. Это была ложь, от которой Зоя не испытывала вины. Она проклинала его постоянные намеки. – Я хочу пойти к себе, – сказала она. – Дай мне хоть минуту побыть одной!

– Как хочешь, – Алексис отступил в сторону, давая ей пройти; в его глазах был отблеск негодования, кипевшего внутри. – Мы будем на Сифносе к вечеру, но не поздно, поэтому сможем пройтись по берегу. Надень что-нибудь подходящее, придется спускаться и подниматься в шлюпку, которую пришлют за нами.

Зоя удалилась, даже не дослушав его до конца. В настоящий момент обстоятельства высадки на берег ее не интересовали. Мама тогда еще спросила: ничего не случилось? Конечно, Зоя ее успокоила, но, кажется, мать не совсем поверила.

В отчаянии Зоя подумала: что будет с родителями, когда она вернется беременной? Каких бы широких взглядов они ни придерживались в этом отношении, их реакция вряд ли будет отличаться от реакции Алексиса.

Во второй половине дня они с Софией купались и загорали на верхней палубе, предоставив остальных самим себе. Судя по отголоскам разговоров, доносившихся с нижней палубы, там собралась почти вся компания. Интересно, понимает ли София, что всю свою жизнь проводит среди людей старше ее?

– София, ты когда-нибудь думала о замужестве? – спросила Зоя прямо.

– Конечно, – с готовностью откликнулась та. – Все девушки об этом думают. Я хочу, чтобы у меня было четверо детей, никак не меньше!

Зоя решила взять быка за рога.

– И кто будет мужем?

– Алексис считает самой подходящей кандидатурой Орестеса Антониу.

– А ты сама?

После короткой заминки последовал ответ:

– Он вполне мне подходит.

– Но ведь ты его не любишь?

– Я не совсем уверена, – рассудительно сказала София, – что любовь имеет такое уж большое значение. Конечно, в сравнении с другими вещами. Очень многие девушки были бы польщены, если бы их захотел взять в жены Орестес Антониу.

– Не делай этого, – умоляюще сказала Зоя. – Он не стоит тебя. Потом, ты молода, тебе всего восемнадцать лет. Еще все впереди.

– Но я не хочу заводить детей слишком поздно. Моя мать была пожилой женщиной, когда я родилась, и посмотри, что вышло?

– Да ведь ей еще не было и сорока, – возразила Зоя. – Какая же это старость? Осложнения после родов бывают в любом возрасте.

– Но вероятность их куда меньше в девятнадцать или двадцать лет, – София упорствовала, что само по себе было необычным. – За кого же еще мне выходить замуж? Насколько я знаю, больше никто не просил моей руки у Алексиса.

– Речь идет совсем не о количестве претендентов, – Зоя присела, опершись руками на колени. – Ладно, ты не считаешь, что любовь имеет решающее значение, но мужчина должен хотя бы нравиться! В тот день, когда вы встречались с Орестесом, мне не показалось, что он тебе по душе.

На этот раз молчание явно затягивалось, наконец раздался легкий вздох.

– Не по душе. Слишком много о себе мнит, – неожиданно София хихикнула. – Вот с Ледой они были бы идеальной парой!

Зоя с нежностью подумала, что София совсем еще дитя. Только ребенку свойственно быстро переходить от уныния к радости. Хоть бы удалось отговорить ее связывать планы на будущее с Орестесом Антониу! Памятуя прежнее, Леда Казанцы относилась к тем, о ком сейчас Зое меньше всего хотелось думать.

Небольшой порт Камарес, расположенный в тихой скалистой бухте, с остроконечными луковичками куполов двух похожих церквушек казался мирным и спокойным – сезон только начинался. В июле и августе на острове оживет движение на дорогах, зашумят битком набитые туристами прибрежные бары и рестораны под сенью тамарисков, на рейде будут стоять прогулочные суда разного калибра; Зоя почувствовала сейчас себя очень уютно в этом уголке.

Они заняли два столика в таверне прямо у выхода из гавани на пляж. Отсюда были хорошо видны огни «Гестии», бросившей якорь в четверти мили от берега. По решению Алексиса все остались пообедать. Утром отправятся в дорогу.

Обе греческие пары достаточно владели английским и беседа велась в основном на этом языке. Зое было немного неловко, так как это было вызвано ее присутствием, но, несмотря на свои скупые познания в греческом, кое-как простые фразы вставляла. Специально выбрала место, чтобы не сидеть к Алексису лицом. Поддерживать разговор в беззаботной компании было трудно, требовалось дополнительное напряжение.

Сидящая прямо напротив нее Криста казалась совершенно спокойной, но внутренне сосредоточенной. Теперь уже Зоя не была уверена, что Дэвид разговаривал с ней по поручению Кристы. Во всяком случае, он не казался человеком, который потакает женским капризам. Однако дружеского расположения к нему Зоя не испытывала.

Блюда были изысканными, вино лилось рекой. Наевшись до отвала барабульки с салатом из мягкого сыра, смочив горло несколькими стаканчиками марочного «Берега Мелитона», бутылки которого торжественно принес по заказу Алексиса сам владелец ресторана, Зоя наконец отвлеклась от своих невеселых мыслей и в тот вечер прониклась духом бономии.

Представление началось спонтанно – один из местных жителей стал пощипывать струны бузуки, а другой затянул одну из тех песен, которые называют ребетика. В ней рассказывалось о блудном сыне, и у Зои выступили слезы на глазах. Она подумала, что стала совсем плаксой, и обрадовалась, когда песня подошла к концу.

Таверна постепенно наполнялась людьми; приходили все новые посетители, выносились дополнительные столики и стулья. Музыкантов стало больше, они внесли в атмосферу вечера еще большую радостную непринужденность. Неожиданно вскочил мужчина и начал исполнять сольный танец, не обращая ни на кого внимания; он плясал, глядя себе под ноги, вскинув вверх обе руки. Когда закончил, никто не аплодировал, да и он сам, наверное, на это не рассчитывал, снова вернулся на прежнее место и с ходу включился в оживленную беседу за столиком.

Зоя, охмелев, подумала, что ей безумно нравятся греки, когда они собираются вместе. У этого народа необыкновенное жизнелюбие и отсутствует склонность к умствованиям. Таким типичным греком для нее сегодня стал Алексис – его лицо было оживленным, когда он начинал говорить, смех звучал искренне. Она настолько любила его, что боялась думать об этом.

На яхту вернулись в предутренние часы. Зоя знала, что позже придет расплата за выпитое, но сейчас чувствовала себя в свободном полете.

Какое наслаждение лежать в постели, покачиваясь на волнах! Она вообразила: Алексис признается ей в любви, говорит, что не может жить без нее, что она для него самая желанная женщина в мире.

Она уже не соображала, в мечтах или в реальности существуют эти руки, которые обняли ее, губы, коснувшиеся ее губ – это не имело никакого значения. Она ответила жадным, жарким и самозабвенным поцелуем, подчиняясь всесильному желанию быть вместе с ним, стать его частью. От нежных и уверенных движений рук Алексиса тело затрепетало в ожидании. Она сгорала от любви и страсти.

Оба не заметили, как дверь в каюту приоткрылась. Голос Софии вернул их с небес к жестокой реальности.

– Мне показалось, что ты меня позвала, – начала девушка. – Ты… – слова застряли в горле, она поняла, что в постели двое. Лунного света, падавшего через иллюминатор, хватило, чтобы разглядеть, кто лежал рядом с Зоей. Его имя сорвалось с потрясенных и еще не поверивших в это губ: – Алексис, ты?

Она пулей выскочила из каюты, хлопнув дверью, прежде чем они опомнились. Мгновенно отрезвевшая и словно пораженная громом, Зоя лежала как мертвая, потом резко оттолкнула от себя Алексиса.

– Я должна к ней пойти, – задохнулась она. – Должна объяснить!

– Что объяснить? – спросил он на хриплой низкой ноте. – Она не ребенок. Прекрасно понимает, что здесь видела. Мне жаль, что она узнала о наших отношениях таким образом, но ничего не поделаешь.

– Ничего бы не случилось, если бы ты оставил меня в покое, я ведь просила тебя! – обвинила его Зоя со всей горячностью, которая во многом скрывала чувство собственной вины. – Молчишь?

– Несколько минут назад ты мне не сказала «нет», – послышался резкий ответ. – Сваливая вину на других, несчастью не поможешь, – он вскочил с постели, но замер в лунном свете, оглядываясь.

На нем был махровый халат из тех, что висели по паре – мужской и женский – в каждой каюте. Из-под халата виднелись босые ноги. Зоя пришла к выводу, что на Алексисе больше ничего вообще не было. У нее перехватило горло.

– В Сифносе есть аэропорт? – спросила она крайне расстроенным голосом, он повернулся и посмотрел на нее.

– Почему ты спрашиваешь?

– Как я посмотрю после всего в глаза Софии? Лучше провалиться сквозь землю!

Его губы передернулись.

– Хочешь, чтобы я один заглядывал ей в глаза? – он немного помолчал в надежде на ответ. – Даже если здесь есть воздушное сообщение с Афинами, тебе в нем нет нужды. Утром я объявлю о предстоящей свадьбе. Конечно, положение щекотливое, но позора избежать удастся.

Зоя выпалила:

– Ни за что!

На таком расстоянии и при слабом освещении она не могла видеть выражения его глаз, возможно, оно вообще отсутствовало.

– У тебя будет возможность опровергнуть прилюдно мое объявление о помолвке. А теперь мне лучше уйти.

У нее не было слов, чтобы его остановить. Когда за ним закрылась дверь, Зоя в изнеможении медленно опустилась на подушки, словно погрузилась в темную морскую пучину, куда ее вверг дьявол. Слова Алексиса не были пустой декларацией; ей необходимо любой ценой вернуть расположение Софии. Опровергнуть объявление Алексиса о помолвке в присутствии девушки станет героическим подвигом Зои – она обязана сделать этот шаг ради спасения душ обеих.

Когда Зоя совершенно обессилела, пришел сон. Она очнулась в восемь часов, под глазами светились круги, голова раскалывалась. По стуку и шуму, доносившимся из машинного отделения, она поняла, что яхта снялась с якоря.

В памяти отчетливо всплыли все подробности прошедшей ночи. Она с трудом поднялась. Тут же обнаружила, что о беременности речи быть не может, испытывая при этом смешанные чувства: с одной стороны – облегчение, с другой – уныние; какое из них было сильнее, Зоя не знала. Если Алексис решил сдержать данное обещание, доказательства уже не имели значения.

Аспирин помог снять головную боль, но никак не повлиял на душевное состояние. Она вышла на палубу, все уже собрались за утренним кофе, это придало ей силы спуститься вниз. Алексис разговаривал с Дэвидом и не сразу ее заметил, а София упорно отводила глаза.

Зато Криста с острым любопытством окинула ее взглядом, который Зоя выдержала из последних сил. От кофе она отказалась и сосредоточенно наблюдала за волнами за кормой.

Сифнос превратился в маленькую черную точку на горизонте и вскоре совсем исчез. Позже они проплывут между Сикиносом и Фолиандросом и во второй половине дня будут на Санторини. Там проведут двое суток и возьмут курс на юг – к Криту. Где они еще будут останавливаться? Зоя не знала. Маршрут мог меняться. София как-то лишь упомянула остановку на Родосе.

Боковым зрением Зоя могла наблюдать за Алексисом. Он закончил разговор с Дэвидом и сидел, уставившись в чашку с кофе. Вероятно, предположила Зоя, передумал. От Алексиса можно было ждать чего угодно, он был непредсказуем.

Когда он повернул голову в ее сторону, Зою сначала бросило в жар, потом в холод. Ей показалось, что он никак не может решиться, но глаз его она не видела. Он поднялся, подошел к Зое, оказывается, в глазах был предупреждающий знак, затем наклонился и поцеловал Зою в губы. Та даже не успела повернуться лицом к изумленной компании; Алексис по-хозяйски обнял ее за плечи.

Объявление о помолвке было сделано на греческом языке, но Зое не составило никакого труда разобрать его содержание. Он сказал, что ему оказана честь – Зоя приняла его предложение стать супругой. Только это, и ничего больше.

Стоя рядом с ним, наблюдая, как по-разному на это реагировали остальные, Зоя вдруг почувствовала странную отчужденность от происходящего вокруг. Потрясение и смущение, одновременно отразившиеся на лице Софии, постепенно сменились облегчением; девушка, широко раскрыв глаза, смотрела на них; лицо старшей сестры, которая от изумления не могла отвести взгляда, не изменилось. Из всех присутствующих только Дэвид немедленно откликнулся на эту новость. Его голос звучал торжественно, когда он поздравил их.

– Быстро же вы это решили, – добавил он щутливо. – Любовь с первого взгляда?

– Точнее, со второго, – признал Алексис.

Зоя удивилась, насколько точно он заметил. Теперь он взглянул на старшую сестру:

– Мы должны поблагодарить тебя, Криста, за наше знакомство. Если бы ты не прилагала усилий ради блага Софии, то мы бы никогда так и не встретились. Правда, агапи моу? – последние слова адресовались Зое, которую он еще крепче прижал к себе.

«Агапи моу» значит «дорогая», – какая-то часть ее мозга работала автоматически. – Точнее моя дорогая. Но для него это ничего не значит. Совсем ничего не значит. Все произошло из-за жестокой необходимости. Обстоятельства таковы, что никуда не денешься.

Криста была взволнована, но быстро нашлась:

– Придется сменить мне имя на Эрос, – сказала она. – Поздравляю обоих.

Подошла София и поцеловала Зою в щеку.

– Очень рада, – пробормотала девушка. Она сдержанно обняла брата, но Зоя подумала, что это было скорее выражением смущения, чем неодобрения. – Надеюсь, вы будете счастливы.

Зоя пришла к фатальному выводу: если она действительно хотела отказать Алексису, то момент упущен. Во всяком случае, теперь. Хотя ее мысли были заняты Софией, но не настолько, чтобы ради девушки согласиться на этот брак. После круиза дело подлежит пересмотру.

– Собираетесь сыграть свадьбу в Афинах или в Англии? – спросила одна из приглашенных дам.

– Там будет видно, – не моргнув глазом, ответил Алексис. – Нужно познакомиться с Зоиными родителями.

Криста посмотрела на Зою слегка загадочно.

– Какая вы скрытная особа, – констатировала она.

– Все произошло так быстро, – поведала чистую правду Зоя. – Я все никак не могу в это поверить. Наяву ли?

– Вряд ли я – плод твоего воображения, – весело сказал Алексис. – Все произошло не быстрее, чем у Кристы с Дэвидом.

– Сущая правда, – голос сестры смягчился при воспоминании, глаза искали мужа. – Мы оба не забыли нашу встречу, – она подошла, сначала обняла Зою, потом брата, после чего любезно произнесла: – Рада за вас!

Зоя со всей беспощадностью к себе подумала, как же низко она пала. От Кристы благословения она совершенно не ожидала. Криста с Софией, с одной стороны, с другой – Алексис. Зоя чувствовала себя между двух огней.