"Автобиографические анекдоты" - читать интересную книгу автора (Окуджава Булат Шалвович)ГенийЭто было задолго до войны. Летом. Я жил у тети в Тбилиси. Мне было двенадцать лет. Как почти все в детстве и отрочестве, я пописывал стихи. Каждое стихотворение казалось мне замечательным. Я всякий раз читал вновь написанное дяде и тете. В поэзии они были не слишком сведущи, чтобы не сказать больше. Дядя работал бухгалтером, тетя была просвещенная домохозяйка. Но они очень меня любили и всякий раз, прослушав новое стихотворение, восторженно восклицали: «Гениально!» Тетя кричала дяде: «Он гений!» Дядя радостно соглашался: «Еще бы, дорогая. Настоящий гений!» И это ведь все в моем присутствии, и у меня кружилась голова. И вот однажды дядя меня спросил: – А почему у тебя нет ни одной книги твоих стихов? У Пушкина сколько их было… и у Безыменского… А у тебя ни одной… Действительно, подумал я, ни одной, но почему? И эта печальная несправедливость так меня возбудила, что я отправился в Союз писателей, на улицу Мачабели. Стояла чудовищная тягучая жара, в Союзе писателей никого не было, и лишь один самый главный секретарь, на мое счастье, оказался в своем кабинете. Он заехал на минутку за какими-то бумагами, и в этот момент вошел я. – Здравствуйте, – сказал я. – О, здравствуйте, здравствуйте, – широко улыбаясь, сказал он. – Вы ко мне? Я кивнул. – О, садитесь, пожалуйста, садитесь, я вас слушаю!.. Я не удивился ни его доброжелательной улыбке, ни его восклицаниям и сказал: – Вы знаете, дело в том, что я пишу стихи… – О! – прошептал он. – Мне хочется… я подумал: а почему бы мне не издать сборник стихов? Как у Пушкина или Безыменского… Он как-то странно посмотрел на меня. Теперь, по прошествии стольких лет, я прекрасно понимаю природу этого взгляда и о чем он подумал, но тогда… Он стоял не шевелясь, и какая-то странная улыбка кривила его лицо. Потом он слегка помотал головой и воскликнул: – Книгу?! Вашу?!. О, это замечательно!.. Это было бы прекрасно! – Потом помолчал, улыбка исчезла, и он сказал с грустью: – Но, видите ли, у нас трудности с этим… с бумагой… это самое… у нас кончилась бумага… ее, ну, просто нет… финита… – А-а-а, – протянул я, не очень-то понимая, – может быть, я посоветуюсь с дядей? Он проводил меня до дверей. Дома за обедом я сказал как бы между прочим: – А я был в Союзе писателей. Они там все очень обрадовались и сказали, что были бы счастливы издать мою книгу… но у них трудности с бумагой… просто ее нет… – Бездельники, – сказала тетя. – А сколько же нужно этой бумаги? – по-деловому спросил дядя. – Не знаю, – сказал я, – я этого не знаю. – Ну, – сказал он, – килограмма полтора у меня найдется. Ну, может, два… Я пожал плечами. На следующий день я побежал в Союз писателей, но там никого не было. И тот, самый главный, секретарь тоже, на его счастье, отсутствовал. |
|
|