"Цветы из бури" - читать интересную книгу автора (Кинсейл Лаура)

Глава 3

«Ничего красивого нет в утреннем тумане, вопреки извечному утверждению. Ничего поэтичного, — подумал Кристиан. — Все бело-серое. Трава мокрая и темная, голоса неприятно режут раннюю тишину».

Он мог слышать даже свое дыхание, когда брал пистолет из шкатулки, предложенной Дарэмом.

Он не думал о смерти этим утром, а тем более не собирался никого убивать. Чувствуя себя виноватым, Кристиан считал для себя делом чести просто встать под выстрел. А там будь что будет. Он сам обязан выстрелить в воздух. Так… Сазерленд может попасть в него. Да. Скорее всего, так и будет. Но Кристиан не думал, что может умереть.

Ему показалось странным такое состояние. Полтора десятка лет назад он стоял под огнем дуэльного пистолета. Первый раз в жизни, в семнадцать лет. Тогда его еще можно было извинить за уверенность в собственной неуязвимости. Но сейчас Кристиан посмотрел вокруг… Светлеющее небо, молодые листочки на деревьях… Ему показалась невозможной мысль, что он все это видит последний раз в жизни…

Если ранят, то… об этом он решил тоже не думать. Кристиан почувствовал, как учащенно забилось сердце, когда он вышел на площадку, даже не оглянувшись на шедшего рядом Сазерленда.

Вялый, апатичный голос Дарэма дал команду остановиться.

Кристиан повернулся.

Сазерленд поднял пистолет. Кристиан видел в лице противника желание убить его. Этот человек намерен совершить казнь. Он жаждет мести. Кристиан почувствовал свой учащенный пульс, отдававшийся в ушах.

— Джентльмены, — произнес Дарэм, поднимая носовой платок…

Боль пронзила голову Кристиана. Дикая, странная боль. Он взглянул на Сазерленда, дважды моргнул, не понимая, почему он не слышал выстрела, сразившего его.

Дарэм снова заговорил. Кристиан не слышал его слов. Лицо Сазерленда было перекошено, он что-то кричал. Кристиан ничего не понимал, но Сазерленд держал пистолет, нацеленный в него.

Кристиан пытался поднять правую руку. Он покосился на Сазерленда, стараясь что-либо увидеть. Дарэм произнес какое-то слово. Из его пальцев упала на землю бледная ткань.

Кристиан слышал выстрел и свист, видел клубок белого дыма у пистолета Сазерленда и решил, что тот промахнулся. Однако падал сам Кристиан, а Сазерленд спокойно стоял.

Кристиан медленно клонился к земле, его пистолет в этот момент выстрелил.

Что произошло? В него попала пуля?

Дарэм и Фейн быстро подошли к нему. Он почувствовал, что падает, падает, падает… но земля все еще далеко. Слова летали вокруг него, порхали в воздухе. Он не понимал их смысла. Он пробовал протянуть правую руку, чтобы опереться на плечо, но не смог даже поднять ее. Он старался увидеть кровь, но, ничего не понимая, недоуменно смотрел на друзей.

— Что случилось? — спросил он.

Случилось? Нет. Нет, нет, нет, нет.

Фейн тряхнул головой и ухмыльнулся с выражением триумфа на лице. Дарэм улыбался.

— Фейн, — Кристиан схватил полковника левой рукой. — Что произошло?

Нет, нет, нет, нет, нет.

Он слышал себя. Он в ужасе закрыл рот, стараясь правильно выразиться, тяжело дыша сквозь зубы.

— Фейн! — крикнул он.

Друзья пристально смотрели на Кристиана. Он держал Фейна за руку. Половина лица другого человека была скрыта от Кристиана в каком-то сером тумане. Удары сердца отзывались тяжелым барабанным боем… Он хотел отпустить Фейна и протереть глаза. Но руки не слушались. И сказать он ничего не мог. Кристиан мог только опираться всем телом на плечо друга, а весь мир уходил, ускользал от него… Темнота заволакивала его сознание, лишив его глаз, всего на свете…

В этот день Мэдди чувствовала себя прекрасно, и хорошее утро только прибавило ей радости. Она быстро шла по Кингс-роуд мимо новых строений на Итон-сквер, неожиданно для себя восхитившись их архитектурой, заметив, что они напоминают по стилю дом герцога на Белгрейв-Сквейр.

Утром, за завтраком, они с отцом ни о чем не говорили, за исключением университетской кафедры, которую ему предстояло занять. Жерво говорил, что это учебное заведение, названное Лондонским университетом, откроет свои двери в будущем году. Но профессора начнут работу очень скоро, возможно, уже в сентябре. Подготовительная работа на Гоувер-стрит уже идет вовсю. И Мэдди решила, что после визита на Белгрейв-Сквейр она может сходить на Блумсбери посмотреть, какие там дома.

Готовясь к визиту, Мэдди взяла с собой только письмо, которое они с отцом сочинили вместе. В нем выражалась благодарность герцогу за ужин и теплый прием, а также восхищение блистательным выступлением герцога перед членами Аналитического Общества. Немного поспорив, Мэдди с отцом нашли слова признательности за предоставление Тиммсу математической кафедры. Мэдди настаивала на более сдержанных выражениях радости, чем ее отец, но так или иначе, сделать это было необходимо хотя бы ради приличия.

Она повернула за угол, вышла на площадь и остановилась. Конечно, это обычное явление, коща у дома богатых людей собираются оборванцы, надеясь, что им бросят монетку. Но сейчас здесь стояла целая толпа очень разных людей, окружавших зеленый экипаж.

Мэдди сжала губы. Вокруг на тротуаре рассыпана солома. Экипаж, запряженный парой отличных серых лошадей, похож на коляску врача. Пока она стояла в нерешительности, с другой стороны площади появилась большая карета, украшенная различными геральдическими знаками и гербом. Толпа любопытных расступилась. Человек, державший под уздцы лошадей, запряженных в экипаж, отвел их в сторону, освобождая место карете, остановившейся прямо у дверей дома.

Из кареты, опираясь на руку лакея, вышла старая леди и направилась к дому, придерживая черную юбку. Мэдди увидела, как к ней бросился Кальвин и, взяв ее под руку, повел по ступеням. В это время из экипажа вышла еще одна леди, но неожиданно ей стало плохо и она зашаталась. Слуга поддержал ее и ввел в дом. Дверь за ними захлопнулась.

Небольшая группа людей, стоявших поодаль, о чем-то тихо переговаривалась. Мэдди не знала, как поступить, но ее ноги медленно, шаг за шагом, понесли ее вперед.

Мимо толпы прошел мальчик, обогнув угол, он увидел Мэдди. Она нерешительно остановилась. Он подошел к ней.

— Доброе утро, мисс. Вам уже сказали?

Она взглянула наверх. Окна были зашторены. Как будто в доме кто-то серьезно болен…

— Нет. Я ничего не знаю.

— Этот его светлость, месье. Застрелен.

— Застрелен? — прошептала Мэдди. Мальчик кивнул в сторону кареты.

— Вызвали родственников, — сказал он. — Но уже поздно, так говорит Том, а он работает здесь на конюшне. Он видел, как они выехали еще до рассвета. Потом видел, как привезли его светлость. Дуэль, мисс. Была дуэль, на которой его убили. Умер, не успели довезти до дома. — Он пожал плечами. — Хотя врача вызывали, наверное. Ждали членов его семьи.

Мэдди смотрела на дом, не говоря ни слова. Вдруг она услышала приглушенные голоса. Потом издалека донесся женский вопль, плач, стоны. У Мэдди пересохло в горле. Ей стало плохо. Из толпы любопытные смотрели на нее, обмениваясь друг с другом понимающими взглядами.

Она сжала руки. Она не могла ни о чем думать. Она не могла поверить. Еще вечером трудно было представить себе человека более энергичного и радостного, чем граф Жерво.

Дуэль. Бессмысленный, глупый обмен выстрелами. Случайность, и жизни больше нет.

Как это могло произойти? Ее разум отказывался верить. Мэдди слышала о нем как о светском повесе. И если дуэль произошла бы до вчерашнего дня, она отнеслась бы к гибели герцога спокойно. Ну да, утром застрелен на дуэли. Но теперь эта новость потрясла ее до глубины души. Она повернулась, пошла прочь, не видя перед собой дороги. Вчера он знал, что его ждет. Когда прошлым вечером герцог сидел с ними, улыбался, говорил о геометрии и описывал ее внешность отцу, он знал, что через несколько часов с ним может произойти.

Понимание этого было за пределами возможностей ее разума. Она потеряла мать и несколько друзей, но все они умерли от болезней. И были гораздо старше герцога. А сейчас все казалось нереальным. А как же родная мать? Милостивый Боже, что она переживала? Мэдди была уверена, что это она так ужасно кричала в доме.

Мэдди чувствовала себя так, будто она была там, с ними, и предоставляла им свою помощь. Все, что могла. Однако она вдруг обнаружила, что вместо этого оказалась в своем маленьком домишке. Ее отец, улыбаясь поднял голову.

— Уже вернулась, Мэдди, девочка моя.

— О, папа! — сказала она.

Его улыбка исчезла. Он выпрямился.

— Что случилось?

— Мне трудно понять… Я не… — она застонала, схватившись за дверную ручку. — Он умер, папа! Его убили! Сегодня утром на дуэли.

Ее отец сидел, не шелохнувшись, держа руки на подлокотниках кресла. После долгого молчания он произнес:

— Умер.

Мэдди встала возле отца на колени и приникла к нему.

— Такой удар.

Его пальцы покоились на ее голове. На ней сегодня не было капора. Коса была уложена короной, как вчера вечером. Он погладил ее. Дотронулся до шеи, до щеки и почувствовал, что у нее текут слезы.

Мэдди подняла голову.

— Не понимаю, почему я… почему я должна плакать. Я недолюбливала его!

Он погладил ее. Она лежала на его ноге, бессмысленно глядя в угол комнаты.

— Не могу в это поверить, — прошептала она. — Не могу.