"Эль Корасон" - читать интересную книгу автора (Бенедиктов Кирилл)

17.

Хуже всего была вонь - сложная смесь ароматов гниющих растений, разлагающейся органики и извергаемых болотом миазмов. Анненков замотал лицо мокрым носовым платком, но тошнотворные запахи пробивались даже через ткань. В остальном же Черные Топи оказались не таким уж адским местом - унылая кочковатая равнина, протянувшаяся до самых предгорий. Правда, любоваться пейзажем капитану пришлось недолго - выглянувшая было луна уже к полуночи спряталась за плотно закрывшими небо тучами. Это обстоятельство делало поиски почти бессмысленными, и Анненков подумал, что духи здешних мест явно покровительствуют Однорукому.

– Никого, мы здесь не найдем, - хмуро проговорил Стиллуотер, когда они выехали на каменистый участок земли, слегка выступавший из болота. - Даже днем бы не нашли, а в такой темноте и подавно.

– В какой стороне ущелье Уанкай? - спросил капитан, поворачиваясь в седле.

– Дайте сообразить… Вон там, к северо-северо-востоку. А почему вы думаете, что он ушел именно в ущелье?

Анненков пожал плечами.

– Не знаю… интуиция. Дон Луис говорил, места там страшноватые, да и Гутьеррес рассказывал про горы костей. Где же еще прятаться злому колдуну?

– Хм… ну, может, вы и правы. Так что - туда?

– Туда, - решительно сказал Анненков и тронул поводья. Низкорослый буланый конек, выбранный для него Ланселотом, послушно потрусил по невидимой в темноте тропе.

Анненков и Стиллуотер почти не разговаривали, так что единственным звуком, по которому можно судить о присутствии другого, было чавканье, издаваемое копытами их лошадей. Когда конек капитана остановился перед заполненной водой бочажиной, чавканье смолкло, и Анненков понял, что остался один.

– Ланселот! - негромко позвал он. - Эй, старина, вы где? Ночь молчала.

– Ситуация, прямо скажем, хреновая, - сказал капитан сам себе. - Варианта два - либо где-то сзади была развилка, и мистер Стиллуотер свернул в темноте не туда, либо он тихо утонул в каком-нибудь омуте. Во второе верить не хочется, так что остается вариант номер один.

Он похлопал конька по холке.

– Вопрос: возвращаться ли нам назад или продолжать поиски в направлении ущелья? Что скажешь, коняга?

Анненков соскочил на мягко спружинившую под ногами кочку и прошел вдоль бочага. Пути дальше не было.

– Ну, Горбунок, вот проблема и решилась. Это не англичанин свернул не туда, это мы с тобой не по той тропке пошли. Что ж, будем возвращаться…

Но вышло только хуже. Буланый брел в темноту, руководствуясь одному ему понятными соображениями, иногда останавливаясь, словно бы раздумывая, не повернуть ли назад. Довольно скоро Анненков потерял всякое представление о том, куда они движутся. Время от времени ему чудилось, что он слышит в ночи голос Ланселота Стиллуотера, и он принимался громко насвистывать «A Long Way to Thipperery», но англичанин не отзывался. В конце концов капитан сообразил, что сбивавшие его с толку звуки издает какой-то обитатель топей, и свистеть перестал.

В бесплодных и бессмысленных скитаниях прошло часа два.

Потом луна неожиданно выглянула в просвет между тучами, и осветила блеснувшие черным склоны исполинских гор. Капитану показалось, что на черном фоне слабо мерцает красная искорка, похожая на отблеск далекого костра.

«А ведь я вышел верно, - удивленно подумал Анненков. - Вон та расщелина - наверняка и есть ущелье Уанкай… Вот только добраться до него будет непросто…»

В холодном лунном свете было видно, что равнина вплоть до самых гор покрыта темными зеркалами стоячей воды. От островка твердой земли, на которой стоял буланый, ее отделяла плотная стена тростника.

– Ладно, Горбунок, - сказал капитан, спрыгивая с седла на землю. - Попасись тут покамест, а я схожу на разведку.

Он вытащил из притороченной к седлу сумки легкие и прочные болотоходы - подарок предусмотрительного Стиллуотера - и натянул их на сапоги. Потопал ногами, проверяя, не сваливаются ли широкие, сплетенные из лозы лапы - и решительно углубился в заросли тростника. Луна, словно дожидавшаяся этого момента, вновь нырнула за тучи, и на Черные Топи упала непроглядная тьма.

То, что в этой тьме Анненков все же наткнулся на схрон Однорукого, можно было бы назвать чудом, если бы только это не было результатом методичного прочесывания участка болот, примыкавшего к ущелью Уанкай. За время поисков капитан успел возненавидеть все на свете. Болотоходы помогали не провалиться в трясину, но этим их полезные функции и ограничивались. Ходить в них было непросто, во всяком случае, с непривычки. Несколько раз Анненков поскальзывался и падал в жидкую грязь, в которой копошилась какая-то невидимая в темноте живность. К предплечью немедленно присосалась крупная пиявка - капитан, кривясь от отвращения, оторвал ее и бросил под ноги. К тому моменту, когда обнаруженная им буквально на ощупь тропа вывела Анненкова к небольшому каменистому островку среди болот, капитан промок насквозь и чесался от бесчисленных укусов мелких обитателей топей.

На островке совсем недавно кто-то был - в круге, выложенном из крупных камней, чадил заваленный мокрым тростником костер. Именно пробившийся сквозь миазмы болот запах дыма и вывел Анненкова к убежищу Руми.

Капитан, вытащив «Потапыч», внимательно обыскал островок. Кроме затушенного костра и убогого тростникового шалаша, здесь больше ничего не было.

Но Однорукий прятался где-то рядом, Анненков это чувствовал.

«Он услышал, что я иду, и ушел с островка, - решил капитан. - Скорее всего, он двинулся в сторону ущелья - до него совсем рукой подать. Что ж, проверим!»

– Ну, - громко сказал он по-испански, - сейчас я покончу с тобой! Я вижу, где ты прячешься!

То, что догадка его верна, он понял, спустившись по каменистому склону к воде. В темноте вдруг зашлепали удалявшиеся шаги. У Однорукого не выдержали нервы.

– Эй, однорукий дьявол, - крикнул Анненков по-испански, - лучше сдавайся, я тебя все равно живым отсюда не выпущу!

Из темноты донеслось приглушенное ругательство. Судя по звуку, Однорукий опережал капитана шагов на двадцать.

– Я ведь тебя пристрелить могу, как куропатку, - продолжал увещевать противника Анненков. - Ты шумишь так, что на всю округу слышно! Не стреляю, потому что убивать не хочу.

– Лжешь! - крикнул Руми. - Не стреляешь, потому что боишься, как бы я не утонул вместе с Глазом Пачакамака!

– И это тоже, - не стал спорить капитан. - Но если ты отдашь мне кристалл, я отпущу тебя на все четыре стороны, клянусь!

Чавкающие шаги впереди затихли. «Стоит на кочке, осматривается», - подумал Анненков. Хотя вряд ли: чтобы осматриваться в такой непроглядной тьме, нужно иметь глаза совы.

– А куда мне идти без него? - донесся голос индейца. - Мой господин послал меня, чтобы я принес ему сокровище. Если я вернусь к нему с пустыми руками, он скажет: ты, Руми, ни на что не годен, лучше тебе полежать под скалой, подождать, пока на тебя сбросят большой камень. Вот как скажет мой господин, Инкарри.

Пока он говорил, капитан приблизился к нему шагов на пять - во всяком случае, он искренне надеялся, что движется в правильном направлении.

– Извини, Руми, - вздохнул он, поводя перед собой стволом «Потапыча». - Отпустить тебя с камушком я тоже права не имею, сам понимаешь.

Нажал на спусковой крючок - не столько, чтобы попасть, сколько надеясь увидеть силуэт врага при вспышке выстрела. Над топью прокатился громовой раскат. С таким грохотом стреляли, наверное, аркебузы первых конкистадоров.

И ничего. Метнулись в стороны крылатые серые тени - то ли птицы, то ли летучие мыши, - на мгновение высунулись из темноты скрюченные мертвые деревья, торчащие из топей, и мир снова окутала тьма. Если Однорукий и вправду находился где-то там, впереди, то он слишком хорошо прятался.

– У тебя много патронов, Эль Капитано? - как ни в чем не бывало осведомился он, когда эхо выстрела затихло в ночи. Хохотнул противным, скрежещущим смехом.

– Достаточно, приятель. Можешь не считать выстрелы - я всегда таскаю с собой запас.

– Молодец, - похвалил индеец. - Ты был хорошим солдатом у себя на родине?

«Где же он прячется? - лихорадочно соображал Анненков. - Судя по голосу, градусов на двадцать правее того дерева, которое я вроде бы видел прямо перед собой… Но ведь он же не идиот, наверняка схоронился за какой-нибудь кочкой».

– Как я тебе отвечу, Руми? - серьезно проговорил он. - Плохие солдаты не выживают в той мясорубке, через которую я прошел. А хорошие солдаты не проигрывают битву за свою родину.

– Нет, ты хороший солдат, - не согласился Однорукий. - Я видел, как ты убивал моих людей у моста… Но скажи, Эль Капитано: зачем тебе Глаз Пачакамака? Ты хоть понимаешь, что это такое?

Анненков подумал, одновременно пытаясь бесшумно передвинуться в ту сторону, откуда вроде бы раздавался голос.

– Ловушка, - сказал он наконец. От того места, где засел Однорукий, его отделяло не больше десяти шагов. - Это ловушка для душ.

– Правильно, - удовлетворенно проговорил индеец. - Ловушка. И ты в нее попал.

Анненков почувствовал, как под ногами проваливается земля. Невозможно, невероятно - с его болотоходами можно было пройти, не замочив портянки, половину Сиваша, что уж говорить о здешних вымороченных топях - но он все-таки проваливался, падал в неизвестно откуда взявшуюся яму. С мерзким хлюпаньем хлынула туда же, в подземную полость, холодная болотная жижа. Капитан раскинул руки и попытался упасть на трясину крестом, но это удалось лишь отчасти. Левая рука действительно зацепилась за что-то, напоминающее толстый корень, правая, в которой Анненков сжимал маузер, ушла в грязь. Внизу страшно урчало и взревывало. Капитан отчаянно молотил ногами, но теперь болотоходы только мешали. Никакой тверди, на которую можно было встать, внизу не было - судя по всему, Анненков провалился в западню, что-то вроде гигантского короба из ветвей, с которого вовремя сняли крышку. «Вот сейчас снова накроет, - флегматично подумал капитан, - и будет мне в буквальном смысле слова крышка». Чертов индеец его перехитрил. Так действовали полесские мужики, уходя от наступающих армий Гинденбурга: прокладывали по-над топями обманные гати, а сами заманивали немцев, уходя одним им ведомыми тропами. Где-то над самыми бочагами гати неожиданно заканчивались, передовые отряды немцев останавливались, на них начинали напирать задние, и под тяжестью скопившихся солдат сплетенные из ивняка гати медленно погружались в трясину.

– Вот и все, Эль Капитано, - сказал Однорукий. Анненков по-прежнему не видел его, но судя по голосу, индеец находился где-то совсем близко, шагах в трех-четырех. - Барахтаешься? Молодец. Мужчина должен сражаться до конца, должен быть сильным.

Анненков судорожно цеплялся за корень - левая рука немела, пальцы, впившиеся в дерево, казались ломкими и хрупкими. Он знал, что стоит разжать пальцы - и он уйдет в бездну с головой. Он повернул голову на звук голоса и немедленно хлебнул вонючей холодной жижи.

– Позволь, я помогу тебе, - предложил Руми. Анненков наконец увидел его: темное бесформенное пятно в окружении таких же пятен тьмы. Но у этого пятна в чернильном сгустке, означавшем руку, что-то смутно поблескивало. Металл.

– Прощай, Эль Капитано, - торжественно проговорил Однорукий, и металл блеснул снова. Наверное, где-то наверху все же пробивался сквозь тучи слабенький лунный свет, потому что иначе этот блеск объяснить было невозможно. Анненков услышал свист и тяжелый, стонущий удар. Корень, за который он держался, вздрогнул и спружинил, а пальцы ощутили прикосновение ледяного металла.

«Мачете! - мелькнуло в мозгу Анненкова. - Он хочет отрубить мне пальцы!»

Руми досадливо крякнул и вновь занес мачете над головой. Было ясно, что на этот раз Однорукий не промахнется.

Капитан разжал пальцы быстрее, чем осознал, что делает.

Мачете с глухим стуком ударило в корень. Анненков выбросил вверх левую руку, в отчаянной попытке перехватить огромный нож. Пальцы скользнули по металлу, сорвались…

Бездна под ногами издала торжествующий рев.

Капитан повалился на левый бок, из последних сил помогая себе ногами. Один из болотоходов, кажется, свалился с ноги, но непонятно было, лучше стало от этого или хуже. Анненков заорал, дернулся, пытаясь вывинтиться из мягкого капкана болота, и все-таки сумел выпростать на поверхность правую руку, сжимавшую маузер. Несколько раз рванул спусковой крючок.

Отдачей от выстрела его вбило в топь с головой. А потом на капитана сверху обрушилось что-то мягкое и тяжелое.

Анненков вцепился в Однорукого свободной рукой, потянул вниз, на глубину - тот почему-то не спешил тонуть, как будто был наполнен изнутри воздухом, - судорожными движениями подмял под себя, и пока индеец не ушел совсем глубоко, выбрался на край западни, используя тело врага, как ступеньку. Выбравшись, он долго лежал лицом вниз, сотрясаясь всем телом, с омерзением выплевывая забившую горло болотную жижу. Потом кое-как поднялся на колени, привалился спиной к ближайшей кочке и принялся чистить маузер, поминутно сплевывая и матерясь.

В таком положении и нашел его на рассвете Ланселот Стиллуотер, осторожно выехавший на утыканную мертвыми деревьями болотистую проплешину, посреди которой зияла наполненная черной, вязкой на вид водой квадратная яма.

– Вы вовремя, Ланселот, - сказал ему Анненков. - И хорошо, что с лошадью. Веревка есть? Отлично. Нам придется понырять.