"Выбор оружия" - читать интересную книгу автора (Кивинов Андрей, Майоров Сергей)

КТО ВИНОВАТ?

1

Максим не понимал, как это случилось.

Боксом он занимался с тринадцати лет, высот не достиг, а после неудачного выступления на городском чемпионате совсем забросил регулярные тренировки. Физические данные были прекрасные, удары поставлены правильно, но он не научился выбирать момент для атаки, расходовал силы, когда следовало ждать, и «зевал» в решающий момент. Каждый бой сводился к бестолковому обмену ударами, и победить удавалось только за счет еще более низкой квалификации соперника.

Когда Брошкин рассказал свою печальную историю, Максим побагровел.

– Ты что, падла, делаешь? Мало того, что спалился, так и меня подставить решил? Фиг ли ты звонишь, козел долбаный? А если менты тебя и сейчас пасут? Ну, ты меня довел…

Сева хотел возразить, но Макс не слышал, пошел на него, разминая запястья, хлестко ударил левой по челюсти, отступил, сделал финт коленом, заставляя слегка «поплывшего» Брошку прикрыть пах и, легко подскочив ближе, со всей дури пробил «двойку» в солнечное сплетение.

Добавить не успел – Брошкин зашатался, резко побледнел и кулем свалился под ноги.

– Будешь знать, коз-зел!

Максим был недоволен – слишком быстро все кончилось. Конечно, рыхлый и болезненный наркоторговец не был тем противником, победой над которым стоит гордиться, но успешно помахать кулаками всегда приятно.

Брошкин лежал на левом боку. Внезапно Максим ощутил беспокойство: поза и неподвижность Севы, в сочетании с мертвенно-бледной кожей лица не соответствовали легкому нокауту. Сколько уже прошло, минуты три? Пора бы оклематься.

– Эй, ты чего? – Толчком ноги Макс перевернул Севу с бока на спину. – Кончай прикалываться!

Впоследствии Макс так и не вспомнил, сколько простоял над мертвым телом. Может, четверть часа, а может, все два. Посмотрел на свой кулак, и сел в кресло, обхватив затылок руками.

– Ну и на черта мне это было нужно? Здравый смысл, до сей поры оберегавший от проблем, улетучился. Максим смотрел на труп и чувствовал себя так, словно спустил в «лохотрон» последние штаны. Имея репутацию крутого парня, в серьезных переделках он отродясь не бывал, а там, где что-то случалось, всегда оказывался не один. Требовалось посоветоваться, и он взялся за телефон, набрал номер Вована, но прежде, чем соединили, нажал отбой, испугавшись, что линию могут прослушивать. Достав мобильник, выругался: батарея окончательно сдохла.

Взгляд зацепился за приоткрытую дверцу бара, м Максу стало не по себе: торчавшая из скважины связка ключей покачивалась, как будто ее только что кто-то потрогал. Подавив рвотный рефлекс, Максим налил себе водки. От двухсот граммов полегчало, мысли обрели стройность, тело стало послушным. Выйдя в прихожую, он запер дверь на многочисленные засовы и четверть часа стоял у окна, наблюдая за улицей.

По шоссе проносились машины, над забором время от времени мелькали головы пешеходов. Если менты и смотрели за домом, то делали это со сверхдальней дистанции. С такой, откуда ничего и не увидишь, учитывая освещенность и плотность автомобильного потока.

Макс порадовался, что не дозвонился Вовану. Какие бы отношения между ними ни были, за труп он не похвалит. Кого волнует, что не хотел убивать? Никто не принуждал клешнями размахивать, да и силу считать надо… Помимо чисто экономического убытка существовала вероятность других, не прогнозируемых сейчас последствий.

Макс хлобыстнул еще водки и принял решение. Порывшись в кладовой, он отыскал саперную лопатку. Инструмент был остро заточен, металлическая часть не имела ни грамма ржавчины. Перегнав «мерседес» с обочины шоссе во двор, поближе к крыльцу, Максим перекрестился и взвалил на себя Брошку. Показалось, что труп стал весить на полцентнера больше живого тела. Нести оказалось не так легко, как показывают в фильмах, Максим едва не навернулся со ступенек. Захлопнув багажник, порадовался, что взял «трехсотый», а не спортивную «селику», там положить-то было бы некуда, хоть такси вызывай…

Мысль о машинах развеселила Макса, и он долго ржал, вытирая со лба крупный пахучий пот, а потом еще дольше прислушивался, но ничего кроме одобрительного: «Во, конь педальный!» – долетевшего из темноты за забором, не разобрал.

По обочине мимо дома в обнимку с подругой прошел здоровенный бородатый мужик, изрядно навеселе. Следом за ними топала еще парочка, с гитарой и пивными бутылками.

В представлении Макса опера из «наружки» были все как один гладко выбритые, в перешитых из кителей пиджаках и в брюках с выпоротыми лампасами, со злыми глазами, всегда прищуренными от постоянного напряжения и с газетами, через дырки в которых они вели наблюдение.

Глупость, конечно, но тем не менее Макс, как и множество других дилетантов, был твердо уверен, что легко может «срубить хвоста», как та мадам-правозащитница, с упоением трепавшаяся по телевизору о кознях комитетчиков, чьих филеров она в былые годы обнаруживала вокруг себя пачками. Кадровых офицеров иноразведок «водили», и ничего, а вот с тучной дамой облажались…

Макс потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. Не иначе водка по мозгам шарахнула, и вместо того, чтоб прятать труп, он стал радеть за демократию.

Он погасил в доме свет, запер дверь, швырнул ключи на соседний участок. В замок «мерседе-совского» багажника засунул, на случай встречи с гаишниками, расщепленную спичку. Нехитрая предосторожность могла спасти: не так уж много найдется инспекторов, которые, получив отступного, станут проявлять служебное рвение и курочить дорогую машину. Главное, самому ее достать, когда приедешь на место.

Макс намеревался вывезти бренное тело Севы Брошкина как можно дальше от города и закопать. Когда исчезновение Севы всплывет, нужно будет с чистой совестью пересказать первую часть их диалога и предположить, что наркотороговец, испугавшись ментов, бросил все и свинтил, куда смотрели глаза. Если Вован чего и заподозрит, то рыть землю, дабы уличить товарища во лжи, не станет.

Разжевав два пластика ментоловой резинки, Макс выехал на трассу. В транспортный поток влился осторожно, без обычной борзоты, скорость не превышал, катил по средней полосе, кивая головой в такт музыке, – и перестал кивать, вспомнив, что позабыл лопату.

Ударил по тормозам, проигнорировал оскорбительный жест водителя шедшего сзади внедорожника и съехал с дороги, матерясь в полный голос. Ну что за непруха!

Из инструментов в «мерседесе» имелась только открывашка. Бросить Севу, не закапывая? Тащить глубоко в лес не хочется, оставить на обочине – сразу найдут, весь смысл пропадает… В ночных магазинах можно купить все, но с шанцевым инструментом там напряжена Придется ехать к Ольге, у нее найдется какой-нибудь совок.

Перед домом подруги Макс долго сидел в машине, придумывая, как объяснит ей свой поспешный отъезд, и не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. Косился по сторонам, пялился в зеркало – без толку. Приписав мнительность своим расстроенным чувствам, он прихватил шампанское и вылез из «мерседеса».

Заходя в лифт, обернулся – все было спокойно.

«Покончу с делом – нажрусь», – решил Макс, нажимая кнопку шестого этажа.

* * *

– Уе…вайте отсюда, – сказал Иван, массируя область сердца. – Вы что, смерти моей хотите? Да за такие подставы…

– Мы ничего не знали.

– Спасибо и на этом. Держи! – он бросил Казначею ключи и отошел в глубь гаража. – Заруби себе на носу: возникнут проблемы – три шкуры спущу.

В голове Семена звенела пустота. Как во сне, забрался в «мерседес», что-то говорил Артему, отвечал на вопросы, но очнулся лишь, когда остановились на темной обочине в нескольких кварталах восточнее промзоны и Казначей протянул ему влажную тряпку:

– Протри за собой.

– Мы что, здесь тачку и бросим?

– Нет, на авторынок поставим.

Ключи Артем прихватил с собой, но двери запирать не стал, а в замок багажника снова засунул спичку.

– Может, еще какой-нибудь дурак угонит. До Веркиного дома шли пешком, минут сорок. Молчали. Вид у обоих был пришибленный. По дороге Семена стошнило.

* * *

Каждый опер подтвердит, как трудно найти свидетелей квартирной кражи, убийства или того же автоугона. Граждане предпочитают ничего не замечать, а уж коли заметили – не попадать на страницы милицейских протоколов. В то же время граждане обожают выгуливать собак в лесополосах, где закопаны трупы, целоваться возле раскуроченных машин, сообщать о лицах кавказской национальности. В основном, уже после того, как эти самые лица удалились на безопасное расстояние.

Брошенный «мерседес» обнаружили в 02.40. Кто-то проходил мимо, пригляделся и анонимно позвонил по «02». Из дежурной части главка сигнал переадресовали в районное управление, оттуда его спустили еще ниже, в территориальный отдел.

Сообщение не вызвало прилива энтузиазма.

Дежурный по отделу вызвал опера, протянул бумажку с адресом:

– Сгоняй, разберись. Может, и не подтвердится – мало ли кому чего померещилось. Я проверил по номерам – в угоне не значится.

– Потому что терпила еще спит. Прибежит с заявой утром, – оперуполномоченный Вадик Артемьев – невысокий, упитанный, с легкой щетиной и золотой цепочкой на шее – хлопнул себя по бедру папкой с набором необходимых бумаг, зевнул и крикнул водителю: – Харэ дрыхнуть, тревога!

Окончив Академию МВД, Вадик отработал в уголовке неполных два года и готовился увольняться. Адвокатская стезя влекла его намного больше, тем более что связи родителей позволяли занять не последнее место в корпусе правозащитников. Можно было вовсе не горбатиться в ментовке, ежегодно Академия выпускала значительно больше офицеров, чем требовалось органам, так что любой желающий мог безболезненно расторгнуть контракт, но Вадик пошел «на землю» и не жалел о приобретенном опыте. В дальнейшем это должно было окупиться сторицей.

– Мог бы и на своей прокатиться, – сонный водила кивнул на новенькую иномарку, которой Артемьев-младший пользовался по доверенности Артемьева-старшего. – Чего бензин государственный жечь? Двадцать литров осталось до конца месяца…

Артемьев пожал плечами и забрался в «уазик». Все милицейские водители жаловались на одно и то же.

– Мне в сутки четыре часа отдыхать положено, – «ручным стартером» пожилой старшина запустил двигатель, сел за баранку. – Сколько я спал?

– Между прочим, Петрович, я вообще не ложился.

– Операм спать нельзя, вы на работе двадцать четыре часа в сутки и триста семьдесят дней в году…

Иномарка стояла именно там, где ее обнаружил анонимный заявитель. Вид брошеной машины сразу не понравился оперу.

Артемьев сел в «мерседес», осмотрел «бардачок», заглянул под сиденья.

– Надо хозяина вызванивать. – Петрович облокотился на открытую дверь.

– Думаешь, ты один такой умный? Звонили,не отвечает никто.

– Он здесь прописан?

– Если бы! Черт те знает где, я такой улицы и не слыхал никогда. Смотри, проводка целая!

– Может, хозяин где-то здесь?

– Валяется в кустах с пробитой головой? Переплюнь!

– Как у него багажник открывается? Петрович любил прихватить то, что плохо лежит. Артемьева мелкое рвачество раздражало, но он помалкивал, предпочитая не ссориться с коллегами.

– Руками он открывается.

– Чего ты так? Мне насос нужен, а у него наверняка есть фирменный. Я ж не себе – для работы. И канистра не помешает… Ё-моё, да тут вся скважина забита!

Петрович посмотрел по сторонам, убедился в отсутствии свидетелей и изготовился взломать крышку. Артемьев не препятствовал, но и не помогал, встал рядом, сунув руки в карманы. – Интересно, что там? – Петрович взялся за монтировку.

– Труп.

– Говорю, переплюнь…

Ничего сногсшибательного Артемьев увидеть не ожидал и поэтому, когда багажник открылся, едва не подпрыгнул. Петрович выронил монтажку и как стоял на полусогнутых, так и отбежал от машины.

Только в западных фильмах полицейские разных подразделений бьются за то, чтобы оставить дело себе. Местный шериф кричит: «Мое!» и ставит палки в колеса «убойному» отделу, полиция штата тянет одеяло на себя, вписываются агенты ФБР – обязательно черный и белый, либо мужчина и женщина, – но все решает герой-одиночка. В жизни не так. Лишней работы не любят на всех континентах, и если есть хоть какая-то возможность переложить расследование на чужие плечи, то всегда перекладывают. Конечно, это плохо, но в полицейской работе вообще много плохого, в любой стране и местности, кроме павильонов Голливуда.

Артемьев смотрел на труп и тихо матерился. Потирать руки и радостно приговаривать: «Трудненькое будет дельце!» совсем не хотелось. Хотелось вернуться в отдел, доложить, что заявка не подтвердилась, и завалиться спать на диван.

Документов в единственном кармане трикотажного спортивного костюма не оказалось, следов насильственной смерти при беглом осмотре также не обнаружилось. Но ведь не сам же он в багажник забрался! Вадик представил, как вызывает прокурорского следака и экспертов, часа два ждет их прибытия, помогает в проведении осмотра, ищет свидетелей, через весь город несется на обыск к владельцу машины… Артемьев не был ии шерифом, ни агентом ФБР, так что такая перспектива его не вдохновила.

«Ну почему всегда в мое дежурство? Все, завтра же пишу рапорт на увольнение!»

Притихший Петрович кашлянул и спросил:

– Что решаем?

Ему тоже не хотелось заморачиваться. Конечно, его дело маленькое – туда сгоняй, это привези, но за четверть века службы изрядно поднадоевшее.

Вадик сел за руль «мерседеса». Однажды довелось общаться с профессиональным угонщиком, и он посвятил опера в некоторые секреты своего мастерства. Что-то осталось в памяти. Артемьев поковырялся в проводке, и через несколько минут трехлитровый движок ожил.

– Все понял? Приведи багажник в порядок и дуй за мной.

Будущий адвокат не стал мудрить, избрал кратчайший путь к соседнему району. Шедший сзади «уазик» служил надежным прикрытием на случай встречи с ГИБДД. Выбравшись на шоссе, Артемьев повернул налево, и скоро в боковом окне промелькнул темным силуэтом дом Севы Брошкина. Сразу за ним начиналась грунтовая дорога, петлявшая вокруг озер, Вадик проехал по ней метров двести и остановился. Уходя, протер все поверхности, которых касался руками, вытряхнул пепельницу, двери запер. Совесть его не мучила. Очень хотелось спать.

Повторно «мерседес» нашли после полудня. Парень гулял со своей невестой, увидел машину, не поленился дойти до таксофона и встретить наряд из местного отделения.

– Ну и что тут такого? Мало ли куда можно заехать по пьяни! – Участковый подергал дверные ручки.

– Там провода висят. И багажник взломан.

– Сейчас так модно…– Майор сильными пальцами зацепил крышку, одним рывком открыл и – мрачно уставился на труп. – Спасибо тебе, дружище!

– Свежий, – определил парень.

– Да? Может, попробуешь искусственное дыхание сделать?

Девчонка, из любопытства подскочившая к машине, ойкнула и зажала рот ладонью.

Участковый достал рацию и стал вызывать отделение. Ответили быстро, связь была устойчивой – недавно вместо допотопных «Виол» и «Радия» милиции общественной безопасности [17], как наиболее грозной силе в борьбе с преступным беспределом, вручили новенькие «Кенву ы» и «Моторолы», украшенные наклейкой:

«Служба УЙМ – под контролем губернатора».

Кроме раций выдали пейджеры, в перспективе собирались расщедриться и на сотовые телефоны, но уже не для всех, а только для руководства и старших участковых, к которым, несомненно, относился и прибывший на заявку майор.

– На приеме «Ольгино», – ответил дежурный по отделу. – Что там у тебя?

– «Мерседес», госзнак В 076 УХ, в багажнике труп.

– Кто в багажнике? – после паузы спросил дежурный.

– Конь в пальто! Ты что, в уши долбишься?

Заказывай группу.

– Труп криминальный?

– Я что, знаю? Мое дело прокукарекать, а там пусть опер приезжает и смотрит, ему за это платят… – Закончив передачу, майор повернулся к стоявшей в обнимку парочке. – Далеко не уходите, вас еще допросить надо. Заодно и понятыми побудете.

– Чего нас допрашивать? – Девчонка передернула плечами. – Мы ж ничего не видели. Разберемся.