"Вампиррова победа" - читать интересную книгу автора (Кларк Саймон)

3

Дядя стоял в самом центре самой что ни на есть заправской кузницы. Здесь были наковальня, кожаные мехи и светящийся от углей желтым кузнечный горн — полыхавший в нем огонь отбрасывал стену жара, в которую Дэвид уперся всем телом, будто она была вполне материальна. Огромный железный колпак над горном служил для вытяжки дыма. По стенам висели всевозможные инструменты, которых Дэвид ни за что на свете не сумел бы назвать. Знакомыми выглядели только с дюжину или побольше молотков и молотов различного размера: от крохотного молоточка, пригодного на первый взгляд разве что колоть леденцы, до громадного молота, способного раздробить ворота самого ада.

Старик поднял меч, над которым трудился, и с сосредоточенным видом принялся рассматривать его острие.

— Ну вот, упрямец начинает приобретать форму, хотя поработать придется еще немало.

Прислонив оружие к верстаку, он снял кожаный передник.

— Ты, похоже, замерз, внучатый племянник. Садись поближе к огню.

Чуть ближе — и я вспыхну, подумал Дэвид, лицо которого покалывало от жара. Тем не менее он присед на табурет, который его дядя подтащил по земляному полу.

Дэвид молча смотрел, как дядя вешает передник на гвоздь в стене. Джордж Леппингтон был огромного роста, и в восемьдесят четыре года в нем не было ни следа старческой дряблости. Рукам в этом возрасте положено быть хрупкими, думал Дэвид, возможно, со следами артрита, и уж конечно — в коричневых пятнах пигментации; а перед ним были руки человека вполовину возраста дяди. Энергия и жизненная сила просто били в дяде ключом. Лицо у него было морщинистое и обветренное, но голубые глаза под косматыми белыми бровями бодро поблескивали. И на лоб ему падала густая челка тех же совершенно белых волос. Если и существовал эликсир жизни, то этот человек по утрам отхлебывал его основательный глоток.

— Да, выглядишь ты как Леппингтон. Так что в старых генах осталась еще жизнь. Как родители?

— Хорошо. На этой неделе отправляются на яхте в Грецию.

— Под парусом?

Дэвид кивнул.

— Зиму она простояла в сухом доке. Отцу не терпелось спустить ее на воду.

— А, это северная кровь в его жилах. Она есть и в моих, и в твоих тоже. Добрая красная кровь викингов. Чаю?

— Да, пожалуйста.

Отыскав тяжелый закопченный чайник, старик поставил его на тлеющие угли. Пока они ждали, когда закипит вода, старик задавал вопросы — безлико-вежливые, какие задают отдаленному родственнику. Он не улыбался и говорил с грубовато-добродушной деловитостью.

Дэвид обнаружил, что сам он отвечает довольно сдержанно.

— Сахар? Молоко? — осведомился старик.

— Только молоко.

— Не хочешь кусочек лимона?

— Нет, спасибо.

— Хорошо. Если бы ты сказал «да», я схватил бы вон тот меч и разом снес бы тебе голову.

Дэвид подобрался и бросил взгляд на дверь. Тут старик впервые улыбнулся.

— Прости мое чувство юмора, внучатый племянник. Но я ожидал, что ты появишься в розовом галстуке, никчемных кожаных туфлях и воняя одеколоном. — Он бросил на Дэвида проницательный взгляд. — Так они тебя не испортили, забрав в большой город?

— В Ливерпуль? Ну, мы жили на окраине. И в конце концов, Ливерпуль — это не Париж или Сан-Франциско.

— Рад слышать, внучатый племянник, рад слышать. — Он Бросил в чайник несколько ложек заварки. — Кстати, не могу же я все время звать тебя внучатым племянником? Как тебя величать? Доктор Леппингтон?

Дэвид улыбнулся.

— Просто Дэвид.

— Тогда никаких, черт побери, «дядя Джордж», или я снова возьмусь за меч, — сурово отозвался старик. — Ты теперь взрослый. Зови меня Джордж.

В два шага он оказался возле Дэвида, и тот пожал протянутую руку. Кожа старика была жесткой, а хватка — железной.

— Хорошо, Джордж, — с улыбкой кивнул он.

— Я начал делать такие, — его дядя (Джордж, поправил себя Дэвид, зови его Джордж) кивнул в сторону меча, — когда пару лет назад продал дело. Нужно было чем-то себя занять. Не хотелось начать гнить до времени. Каковы твои профессиональные рекомендации?

Господи боже, он ушел на покой два года назад, когда ему было сколько... восемьдесят два? Дэвид почувствовал симпатию к старику.

— С виду ты вполне здоров, и если это тебе в радость, продолжай в том же духе.

— В точности мое мнение, — сердечно отозвался Джордж. — Нельзя было позволить, чтобы меня хватил удар до твоего приезда.

— До моего приезда? — Дэвид посмотрел на него озадаченно.

— Ты же собираешься здесь жить?

— Ну, я здесь в отпуске.

— Да, да. Но ты получил письмо от доктора Пэт Фермен?

— Да. Он приглашал подумать о том, чтобы перенять его практику.

— Кстати, это она.

— Прости?

— Доктор Фермен — женщина. Но опять же большинство профессиональных званий ничего ведь не говорят о поле.

— Нет... но...

Дэвид почувствовал, что упустил какую-то важную нить разговора. Его дядя вел себя так, как будто Дэвид должен был получить новое длинное письмо, которое бы все объясняло. Только это письмо так и не дошло.

— Ты примешь практику? Ты собираешься сюда переехать?

Голубые глаза старика впились Дэвиду в лицо. Напряженность во взгляде Джорджа была едва ли не шокирующей.

— Об этом пока еще рано говорить, — несколько опешил Дэвид.

Старик смотрел на Дэвида в упор. Дул ветер, гудело пламя. От жара, бьющего Дэвиду в лицо, саднило кожу.

Вздохнув, старик отвел взгляд и повернулся к племяннику спиной, чтобы залить кипяток в заварочный чайник.

— Мне следовало бы знать, — вполголоса проговорил Джордж. — Твой отец был не из тех, кто прямо и недвусмысленно заявляет, с кем он.

— Прошу прощения? — Дэвиду казалось, что он должен встать на защиту отца. Но от чего?

— Твоему отцу никогда не следовало увозить тебя из Леппингтона.

— Но он...

— Да, да. Отправился туда, где есть работа. Я знаю причины. Или, во всяком случае, слышал все отговорки.

— Послушай, Джордж. Я не понимаю, о чем ты, я просто потерял твою мысль.

— Нет. Это мы тебя потеряли. Твоя мать — из теста покруче, чем это. — Подобрав меч, Джордж постучал им о стальные тиски. — Она пришла из внешнего мира и отрубила твоего отца от его корней.

— Послушай, я думаю, мой приход сюда, наверное, был ошибкой. Отец просил передать наилучшие пожелания. Но мне надо будет возв...

— Сядь.

— Нет. Дождь кончился. Если я пойду сейчас, то смогу...

— Сядь. — Голос Джорджа внезапно смягчился. — Садись, сынок. Выпей чаю.

Дэвид готов был уже уйти, но что-то в голосе старика заставило его остановиться. В грубовато-деловитой манере Джорджа появилась нотка печали.

— Пожалуйста, Дэвид. Выпей сперва со мной чашку чаю. Дэвид кивнул, понимая, что весь его вид говорит старику о том, что он вежливо выпьет предложенный чай, а потом уйдет. — Вот так, Дэвид. — Джордж протянул ему кружку чая, который казался невероятно крепким. — Знаешь, сынок, в последний раз, когда я предлагал тебе что-нибудь выпить, это было в городе, в «Городском гербе». Ты и твои родители приехали слишком рано к поезду.

— Кажется, я помню, — вполголоса произнес Дэвид. — Ты купил мне бутерброд с ветчиной.

Старик кивнул, его жесткое лицо смягчилось.

— Твоя мать так спешила побыстрее увезти вас из города, что у нее не нашлось временя докормить тебя завтраком. Во имя неба, ты проглотил этот бутерброд так, как будто был конец света. Хотя мне и пришлось поднажать, чтобы заставить их провести со мной пару минут в гостинице. Твоя мать была непреклонна в том, чтобы посадить вас обоих в этот поезд и раз и навсегда увезти отсюда. Помнишь?

Покачав головой, Дэвид слабо улыбнулся.

— Прости. Я помню только бутерброд с ветчиной.

— Ты был хорошим парнишкой. Помнишь, как ты ехал у меня на плечах всю дорогу до вершины Беррик Крэг? А потом мочился на них всю дорогу вниз, ха!

И вновь Дэвид покачал головой, хотя улыбка его стала шире.

— Я и этого не помню.

— А, все эти воспоминания запрятаны где-то в глубине. Они вернутся.

— Я помню, как однажды ночью ты вынес меня из дому посмотреть на каминную трубу.

— О боже, да! Помню. Камин загорелся.

— Похоже было на фейерверк. Из трубы летели искры.

— Ага, и они даже подожгли траву на заднем дворе ваших соседей. Будь это кто другой, жалобам не было бы конца.

Дэвид озадаченно пожал плечами:

— Так почему они не жаловались?

— Потому что мы Леппингтоны. Они нас боятся.

— Боятся? — С озадаченной улыбкой Дэвид покачал головой. — Почему?

Джордж печально вздохнул.

— Они тебе ничего так и не рассказали? Ничего из истории твоей семьи? — Он отхлебнул крепкого настоя, который называл чаем. — Я, бывало, разговаривал с тобой, когда ты был еще мал. Еще до того, как ты сам начал говорить. Помнишь что-нибудь?

Дэвид покачал головой, еще более озадаченный, чем раньше. Он попробовал чай, а дядя задумчиво оглядывал потолок, и взгляд его голубых глаз под густыми белыми бровями казался непроницаемым.

Потом он медленно кивнул, как будто принял какое-то решение.

— Ладно. Я тебе расскажу. Только есть одна вещь. — Он бросил на Дэвида строгий взгляд.

— И какая?

— Ты слишком много улыбаешься. Леппингтоны никогда не улыбаются. Во всяком случае, на людях.

Тут старик рассмеялся. Звук был глубоким и гулким и волнами прокатился по всему телу Дэвида, отдавшись вибрацией в подошвах его ботинок.

Это что, какая-то старая семейная шутка Лепингтонов, подумал он, не уверенный, следует ли ему рассмеяться или сохранять каменное выражение лица.

Отсмеявшись, Джордж наградил племянника неожиданно широкой ухмылкой.

— Ладно, Дэвид. Навостри уши и слушай.