"Сгорая от любви" - читать интересную книгу автора (Дэйн Клаудиа)Глава 12Чтобы отремонтировать и вычистить ванные комнаты так, как того хотела Мелания, потребовалось гораздо больше времени, чем она предполагала. На протяжении нескольких дней пять рабочих и она сама усердно скоблили стены, промывали сами ванны, восстанавливали сломанные двери и красили потолок. И вот банный отсек дома принял прежний великолепный вид. Мелания сняла свое перепачканное желтое платье и положила на мраморную скамейку рядом с чистой одеждой, заранее приготовленной Доркас. Самой же Доркас была поручена куда более важная и ответственная работа: охрана входа в банные комнаты от посторонних. В первую очередь от саксов. Благодаря своему сожительству с одним из них Доркас приобрела некоторое доверие со стороны остальных. Меланию же не любили, относились к ней с настороженностью, а распоряжения бывшей хозяйки дома выполняли только с разрешения Вулфреда. Мелания же, в свою очередь, тоже презирала и ненавидела саксов. Достаточно было и того, что она терпела присутствие «главного монстра». Несколько мгновений Мелания стояла обнаженной на парапете, наклонившись над ванной, полной теплой воды, и прислушиваясь к доносившимся из-за двери шагам. Она отнюдь не исключала, что «монстр» войдет сюда, дабы посмотреть на свою пленницу в пикантном виде. Мелания не сомневалась, что Вулфреду очень хотелось бы посмотреть на обнаженную римлянку. Но ему не удастся! До сих пор ни один мужчина не сподобился получить от нее подобного удовольствия. Что же касалось Вулфреда и всех остальных, то ничего такого для них не представляется возможным, хотя Мелания почти не считала их за мужчин. Шаги за дверью затихли. Мелания облегченно вздохнула и улыбнулась, еще раз окинув взглядом вымытые до блеска стены, пол и потолок. И только потом посмотрела вниз на воду, наполнившую ванну уже до половины… …В ванне плавали пучки чьих-то длинных желтых волос, какие-то грязные полотенца, а вдоль бортов протянулись темные жирные полосы. Только один человек мог посметь воспользоваться ванной, которую Мелания приготовила для себя. Им, несомненно, был Вулфред – главный сакский мерзавец, который недавно насмехался над ней, назвавшей римские бани лучшими в мире. Она милостиво позволила ему воспользоваться одной из ее ванн, тем более что ему и впрямь необходимо было хорошенько помыться. Вулфред вряд ли смыл Я бы с себя только водой, даже горячей, толстый слой грязи. Но во всех случаях он не должен был залезать в ванну, приготовленную для нее! Чтобы какой-то мерзкий сакс нагло влез в ванну и превратил ее в помойное ведро! Право, если бы Вулфред не был таким дураком, то Мелания подумала бы, что он сделал так нарочно! В бешенстве, обмотав голое тело широким полотенцем, она подбежала к двери и выглянула в коридор, где должна была стоять на часах Доркас. Но служанки на месте не оказалось. В следующую секунду из гимнастического зала, дверь в который была открыта настежь, раздался гомерический хохот. Мелания повернула голову и увидела сакского воина. Но смех принадлежал не ему… Хохотала женщина… Мелания тут же вспомнила, как здесь же застала за прелюбодеянием Доркас и Сенреда. Ярость и омерзение пронизали ее тело, когда Мелания увидела, как женщина сидела на коленях у сакса и хохотала. А сакс широкой ладонью гладил ее грудь и по очереди с силой сжимал каждую. Потом нагнулся и припал губами к ее соскам. Одновременно его ладони заскользили вниз по обнаженному телу женщины, подбираясь к самому интимному месту… Мелания, не помня себя от омерзения и бешенства, стрелой вылетела из двери, намереваясь наброситься на сакса с кулаками и измолотить его до потери сознания. Но… Но остановилась на полпути, чувствуя, как у нее подгибаются колени… Ибо в саксе она узнала Вулфреда. И развлекался он с одной из служанок Мелании по имени Несс… Но самым отвратительным было то, что Несс делала массаж «главному монстру», нарушая исконные римские традиции! Такого Мелания не могла стерпеть. Преодолев невесть откуда нахлынувшую на нее волну облегчения тем, что до самого главного у них пока еще не дошло, Мелания, стиснув зубы, прошипела в лицо Вулфреду: – Послушай, ты, невежественный и глупый сакс, ты должен бы знать, что по древним римским традициям массаж мужчине в бане могут делать только лица мужского пола. Ты позволил обслуживать себя женщине. А ты, Несс, должна была предупредить его об ошибке, которую он совершает, принуждая тебя к подобным занятиям! Ступай сейчас же на кухню, твое место там, а я поговорю с саксом! Однако Несс никак не реагировала на слова хозяйки. Напротив, она с еще большим остервенением принялась растирать спину Вулфреда, причем, судя по се счастливому лицу, делала свое дело с огромным удовольствием. Сакс тоже удовлетворенно покряхтывал. И вообще оба не обращали на Меланию никакого внимания. – Ты перестала меня понимать, Несс? – спросила Мелания с саркастической улыбкой. – Или же латынь стала тебе совсем недоступной после успехов в освоении сакских обычаев и их варварского языка? Но Несс только улыбнулась в ответ и, покончив со спиной Вулфреда, принялась за ягодицы. Лицо Мелании вспыхнуло от негодования. Не обращая внимания на голого сакса, она подошла к столу и прошипела в лицо служанке: – Что ж, придется говорить с тобой на языке, который ты уж наверняка понимаешь! – И Мелания перешла на язык саксов: – Уходи отсюда, Несс! Иди на кухню. Там тебя ждут. Она схватила служанку за руку, стащила со стола и вытолкала за дверь. Во время всей сцены Вулфред не произнес ни слова, продолжая молчать и тогда, когда они остались вдвоем. Он выжидающе, со странной улыбкой смотрел на Меланию. – Ты изгадил приготовленную мне воду, – процедила она сквозь зубы. – И если бы я не знала, что ты дурак и свинья, то подумала бы, что ты нарочно ее загрязнил. – Мне сейчас не хочется спорить, – лениво проговорил Вулфред. – Скажу только, что принимать ванну действительно гораздо приятнее, чем купаться в реке. Кстати, меня удивило, что ты так долго медлила и сразу же не воспользовалась приготовленной для тебя теплой и чистой водой. – Меня задержали другие дела. – Но теперь-то ты, насколько я понимаю, освободилась? – А теперь вода в ванне стала грязной! Мелании очень хотелось ударить Вулфреда по его наглой физиономии. Но сакс был почти голым, и она просто не решилась приблизиться к нему. Поняв ее, он усмехнулся: – Чего ты испугалась? Ведь я все же мужчина! – Грязный и вонючий мужчина! После твоего купания придется заново чистить не только ванну, но и всю баню. Сверху донизу! Скажи мне, в каких комнатах ты уже успел побывать? Впрочем, не надо! Я безошибочно определю по запаху! Вулфред рассмеялся. Мелания с удивлением на него посмотрела и отметила, что волосы сакса уже не были покрыты слоем грязи в отличие от тела. Пушок на груди и под мышками также сохранил золотистый цвет и выглядел в меру чистым. И вообще Вулфред казался весь золотисто-желтого цвета, и все тело его бугрилось выступавшими мускулами. Глаза же казались лазурными, хотя и более светлыми. В первый раз Мелания неожиданно почувствовала, что они излучали тепло. Сакские глаза… Некультурные… Нецивилизованные… Смеющиеся… Смеющиеся над ней… – Я тебя забавляю? – холодно спросила Мелания. – В вашем римском смысле – да! – хмыкнул Вулфред, переворачиваясь на другой бок. Закрывавшая часть его тела простыня соскользнула на пол. Мелания смерила его взглядом с ног до головы. Она еще никогда не видела такого тела! И никогда не могла себе представить, что мужчина может достичь подобных размеров, а мускулы выделяются настолько рельефно, что отбрасывают тень. Естественно, Мелания никогда не видела и самые интимные части мужского тела. Даже его орган, казалось, состоял из одних мускулов. Под взглядом Мелании он твердел, увеличивался в размерах и поднимался. Она отвела взгляд и посмотрела в лицо Вулфреду. Он по-прежнему улыбался. Только теперь Мелания поняла, что сакс пытается поймать ее, ожидая реакции на созерцание его бесстыдно обнаженного тела. Он, видимо, не сомневался, что подобное зрелище взволнует ее, ударит по нервам, обескуражит… Для нее наступал новый этап борьбы. Той борьбы, которую она с первого дня с ним вела и будет вести до конца. Вулфред был саксом. И она не позволит ему победить себя! – До чего же ты все-таки умен! – с нескрываемой иронией произнесла Мелания. – Что ты имеешь в виду? – прогрохотал Вулфред. – То, что сейчас здесь происходит. Я, признаться, была убеждена, что ты и все тебе подобные развлекаются только убийствами, изнасилованиями и поджогами. Но оказалось, что ты можешь поддерживать разговор с собеседниками, более умными, нежели ты сам. – В прошлом я кое-чему успел научиться у римлян, – ответил Вулфред, улыбнувшись. Но улыбка тут же исчезла с его лица. Сакс заметил, что Мелания перестала интересоваться его роскошным телом, предпочитая смотреть в глаза. – Браво! – усмехнулась она. – Ты оказываешь честь своему племени. Со временем тебя, возможно, даже привезут в Рим и выставят напоказ перед Колизеем как варвара, в голове которого иногда появляются довольно трезвые мысли. И как пример того, что саксы порой способны кое-чему научиться. Право, ты можешь сыграть заметную роль в сакской истории. Глаза Вулфреда вспыхнули гневом. – Ну нет! Скорее я сыграю заметную роль в истории Рима! – И видимо, начнешь свои подвиги с римских болот. Так или иначе некоторые проблески разума у тебя все же появились! Мелания повернулась и вышла из зала, оставив «главного монстра» совершенно голым и пышущим злобой. На этот раз Вулфред не мог не признать своего поражения. Она же подумала, что теперь надо приказать хорошенько вычистить ванну. И тогда день можно считать прошедшим не зря… Воду сменили, стенки ванной вычистили, и Мелания с наслаждением в нее опустилась. На сей раз ей прислуживала Доркас. Терас же стоял на часах у входной двери. И Мелания была спокойна, что Вулфред к ней не войдет. – Ты сильно похудела, – сказала Доркас, внимательно посмотрев на хозяйку. – Грудь стала не такой полной и крепкой, как раньше. Жаль! Мелания пожала плечами: – Римские мужчины любят женщин с маленькой грудью. – Здесь нет римских мужчин, – возразила Доркас. – Или ты думаешь, что у саксов такие же вкусы? – Какое мне дело до вкусов саксов? Даже если они занимаются любовью не с женщинами, а с волчицами. Или со свиньями! – Все же они предпочитают женщин! – Извини, я совсем забыла, что ты имела с ними кое-какой опыт! – Не с ними, а только с одним Сенредом! – Доркас покраснела и опустила голову. – Если тебе не нравится, я не стану говорить на эту тему. Но будь очень осторожна! Как бы они тебя не искалечили, ведь саксы мало чем отличаются от животных, – предупредила Мелания. Доркас явно хотела еще что-то сказать. Но Мелания уже вылезла из ванны и знаком приказала ей принести одежду. Они перешли в соседний отсек, где находились ванны с холодной водой. Снова сбросив с себя одежду, Мелания погрузилась в одну из них, чтобы смыть с себя остатки мыльной пены. От почти ледяной воды у нее перехватило дыхание. Мелания выскочила из ванны и бегом бросилась в гимнастический зал. Доркас не спеша последовала за ней, ибо теперь хозяйке требовался массаж. Обтерев Меланию грубым полотенцем, Доркас принялась массировать ей спину и мышцы рук. Мелания застонала от наслаждения. Искусство Доркас было безупречным… – Саксы не такие уж животные, – после некоторого колебания сказала Доркас, продолжая разминать своими мягкими пальцами спину хозяйки. Обычно слугам запрещалось первыми начинать разговор с хозяевами. Но с приходом сюда саксов многое переменилось. – Конечно, они ведут себя по-разному, – решилась продолжить Доркас. – Но и среди них есть добрые и даже думающие люди. Естественно, Доркас в первую очередь имела в виду Сенреда и его всегда добродушную улыбку. Мелания, конечно, поняла и сокрушенно вздохнула: – Если ты говоришь о Сенреде, то не очень обольщайся на его счет. Он просто использует тебя. Если ты рассчитываешь на что-то большее, то будь очень осторожна. Он может принести тебе немало страданий! Доркас помолчала немного, продолжая разминать спину Мелании. Затем сказала: – Я не хотела бы с тобой спорить. Но разве ты сама не пользуешься подобным же методом, чтобы обезопасить себя? Я имею в виду те знаки внимания, которые оказывает тебе Вулфред. Ведь он увлечен тобой! – Да, он действительно увлечен своей идеей заставить меня сдаться, а потом – убить! – Но ведь он так много времени проводит с тобой! Мне кажется, что Вулфред в чем-то даже заинтригован тобой. Во всяком случае, я заметила, как его взгляд теплеет, когда он смотрит на тебя. – Он остается убийцей! – А почему бы тебе все же не использовать очевидное увлечение тобой Вулфреда? И не добиться от него более мягкого и человечного отношения? Я серьезно опасаюсь за тебя, Мелания! Ведь в Вулфреде таится столько скрытой злобы и ярости, причем все в конечном счете может вылиться на тебя! Мелания повернулась к Доркас, чтобы дать той возможность массировать бедра. Ей вдруг захотелось откровенно поговорить с ней, поскольку теперь, в плену у саксов, отношения между бывшей хозяйкой и служанкой скорее напоминали сестринские. Ведь та и другая были одержимы сейчас одним желанием: попытаться выжить. – Доркас, я уже и так избалована вниманием больше, чем дорогая домашняя кошечка. Вулфред запретил мне заниматься тяжелой работой, внимательно следит за тем, что я ем, кормит только самым лучшим из всего, что есть на его столе. Единственное, что омрачает мои дни, – его постоянное присутствие рядом. Я, естественно, не хочу поощрять его стремления стать ко мне еще ближе. Достаточно того, что уже есть. Что я еще могу получить от его повышенного внимания к своей персоне, о котором ты все время твердишь? А кроме того, позволь заметить, что я отнюдь не чувствую подобного влечения к себе со стороны «главного монстра»! Он всего лишь терпит меня, и я плачу ему тем же. Вот и все! – Неужели ты все еще не видишь, что он не такой, как все они? И тебя он считает не просто римлянкой. Его чувство к тебе гораздо сильнее, чем ты думаешь! – Так или иначе, но он для меня остается всего лишь грязной сакской свиньей! И не более того! Какого черта я буду перед ним плясать? Доркас замолчала и только опустила голову, продолжая остервенело мять и щипать мышцы рук бывшей хозяйки. Мелания же, чуть приподнявшись на локтях, спросила: – Ну что ты замолчала? – Я подумала, что ты могла бы не проявлять перед ним так открыто своей враждебности. Право, он не такой уж… – Оставь, Доркас! Я понимаю, что тебе один из них доставил кое-какое удовольствие. Но повторяю: для меня любой сакс навсегда останется грязной свиньей. В том числе и Вулфред! Ибо он мой смертельный враг. И я никогда не забуду, что он испортил мне жизнь. Думаю, что и он тоже! Доркас не стала больше продолжать разговор, вызвав тем самым благодарность Мелании. Броситься в объятия к сакскому болвану? Что за идиотский план? Право, Доркас просто не понимает, что говорит! Задыхаться под его большим, тяжелым и грязным телом, прижимающим ее своим весом к походной койке главного сакса? Разве так она хочет победить? О, Вулфред славно бы повеселился, глядя на нее! И отметил бы для себя победу над ней. А что досталось бы ей? Да ничего! В памяти Мелании возникли очертания его тела, заставлявшие порой содержание желудка подпрыгивать чуть ли не до грудной клетки. И если бы в такой момент Вулфред дотронулся до нее или же, не дай Бог, попытался обнять, то его прикосновение скорее всего вызвало бы у Мелании рвоту… – Римлянка больше не выбрасывает еду, которую ей дают, – таинственным голосом сказал Синрик, ходивший за Вулфредом с обнаженным мечом и готовый отразить любое возможное нападение на своего хозяина. Особенно опасался он маленькой римлянки. – Она ест, когда ты велишь. Вулфред в ответ лишь пожал плечами, продолжая карабкаться на невысокий, но очень крутой холм, соседствующий с домом Мелании, Мысли его были заняты пленницей. Впрочем, в последнее время он о ней постоянно думал, что злило Синрика, которому пленница вообще испортила все лето. – Как же ты надеешься отправить ее на тот свет? Вулфред остановился и недоуменно посмотрел на Синрика: – Ты считаешь, что я не смогу ее убить? – Я просто не понимаю, как ты это сделаешь, если своим оружием избрал хорошее питание пленницы и здоровый сон? Прости, в моей голове не укладывается твой метод! И вообще, я никак не могу понять… – Да, ты не понимаешь, – прервал его Вулфред. – Не понимаешь, что она римлянка. А потому борьба между нами совсем не похожа на привычные тебе схватки. Логика подобной борьбы, видимо, тебе недоступна. – Но мы же провели здесь все лето! – Она хитрая и изобретательная. – Но она женщина, которую очень легко убить! – Ты забываешь, что она римлянка. Значит, ее смерть станет ее победой, а не моей! – Да, Вулфред, она римлянка! Но разве ты не поклялся… – Я поклялся заставить ее страдать. И она страдает! – Что-то не похоже! Согласись, что человек, надменно поглядывающий на окружающих, сытый и изнеженный, вряд ли похож на страдальца. – Дорогой мой, она уже на пути к вечности. Я лишь постепенно затягиваю роковую петлю и наблюдаю, как она медленно и молчаливо терзает себя, неумолимо приближаясь к смерти. – Но ведь ничего подобного никто и никогда не станет совершать над собой молча и не сопротивляясь! – Поэтому-то я и не спешу. Кроме того, мне доставляет огромное удовольствие наблюдать унижение гордой римлянки. И в конце концов она сама поймет, какой становится жалкой и ничтожной! – Лето уже наполовину прошло. Хенса, верно, станет удивляться, почему мы… – Не станет. Он понимает, что мы задержались здесь ради борьбы и захвата. Лично я веду борьбу, от которой просто не вправе отказаться. Кроме того, здесь я нашел все сокровища, которые хотел иметь. И мы останемся. А женщина будет жить в неприкосновенности, до тех пор пока я сам не решу ее судьбу. – И когда же ты ее решишь? – Пока не знаю. Наша пленница – женщина очень решительная. И гораздо сильнее, чем я думал о ней раньше. К тому же в ней явно живет страстность, которой я не ожидал увидеть в римлянке. – Наверное, весь секрет заключается в том, что она женщина. А женщины, как правило, очень эмоциональны. – Ее страстность больше, чем эмоциональность, – рассмеялся Вулфред. – В ней горит внутренний огонь. И она достойна уважения, несмотря на свое римское происхождение. – Заметив на лице Синрика кислую мину, Вулфред хлопнул его ладонью по плечу: – Скажи, знаешь ли ты хоть одну женщину, похожую на нее? Но Синрик продолжал молчать. Он был очень недоволен восхищением, с которым Вулфред говорил о пленнице. – Мы останемся здесь до конца лета, – добавил Вулфред. – Тем самым я успею получить от нее все наслаждения, которые женщина может дать. А что касается Хенсы, то с ним я увижусь, когда придет время. Тебя же прошу свято следовать клятве, данной мне, и продолжать преданно служить. Синрик выпрямился, гордо поднял голову и торжественно объявил: – Не надо мне напоминать о клятве, которую я добровольно дал тебе, Вулфред! Моя жизнь принадлежит тебе. Прошу не сомневаться во мне! – А я и не сомневаюсь в тебе, Синрик. И прошу тебя также не сомневаться во мне. Все, что я хотел найти в войне, которую мы ведем, я нашел именно здесь! Всю обратную дорогу Синрик упорно думал над словами Вулфреда, но так и не мог их толком понять… За отсутствием других обязанностей, помимо тех, которые неизбежно исполняет любая хозяйка дома, Мелания на досуге сооружала у себя на голове сложную, но очень красивую прическу. Ей помогала Доркас, парикмахерские способности которой всегда были выше всяких похвал. Почувствовав себя в большей степени женщиной, чем за все прошедшие недели, Мелания наложила скромный грим на лицо, сделавший ее значительно ярче и красивее. Получив молчаливое одобрение Доркас и посмотрев на себя в зеркало, она накинула на плечи шаль и, решив, что на сей раз ненавистный сакс будет окончательно повержен, вышла из гимнастического зала. Доркас на почтительном расстоянии последовала за ней. Ей очень хотелось посмотреть, как Вулфред теперь будет реагировать на хозяйку, в которой ничего не осталось от грязной забитой рабыни. Мелания прошла через двор, в котором воины Вулфреда, как обычно, занимались военными упражнениями. Один из них удивленно посмотрел ей вслед. Затем – другой… Третий… Наконец, все бывшие в тот момент во дворе саксы уставились на Меланию, явно ее не узнавая. – Кто это? – спросил Катред, конкретно ни к кому не обращаясь. Сенред, внимательно всмотревшись в удалявшуюся женскую фигуру, неуверенно сказал: – Похоже, что Мелания… Больше вроде бы здесь быть некому! – А я подумал, что твоя Доркас. – Катред не мог отвести взгляда от Мелании. – Доркас идет за ней. Ты что, не видишь? Вот они обе остановились! – сказал Сенред. – Да, теперь я вижу, – проговорил Катред. – Точно Мелания, – подтвердил подошедший Болдуфф. – Мне говорили, что раньше она отличалась редкой красотой. А ты, Сенред, даже утверждал, будто бы она римская шпионка, пытающаяся к нам внедриться. – Посмотрите, теперь она отнюдь не выглядит ничтожной и грязной! – воскликнул Синрик, продолжая как зачарованный смотреть на Меланию. – И уже не похожа на мальчишку, Болдуфф, – прибавил Сенред. – Я никогда не говорил, что она на него похожа! – огрызнулся Болдуфф. – Наоборот, всегда отдавал должное ее внешности, женственности и прекрасной фигуре. – Ничего себе комплимент! – хмыкнул Сенред. – Ведь ты видишь подобные достоинства в каждом головастике, еще не ставшем девушкой! – Она уже не головастик, – возразил Синрик. – Браво, Синрик! Но было бы лучше, если бы ты предоставил рассуждать о женщинах кому-нибудь из старших. Сдается, что ты еще не дорос до подобных споров. – Она выглядит настоящей римлянкой, не правда ли? – вновь включился в разговор Катред. Мелания повернулась и медленно пошла назад через двор к дому, прислушиваясь к разговору саксов. Во двор ворвался Вулфред. Казалось, он боялся что-то упустить. – Так-то ты мне служишь? – набросился он на Синрика, стоявшего ближе всех, а на пленницу Вулфред не обращал внимания. – Я уже на полпути сюда слышал, как все вы, перебивая друг друга, обсуждали достоинства римлянки. Или ни у кого из вас нет других занятий? – Вулфред, – пробормотал Синрик, густо покраснев. – Ну, римлянка… Она… Мы… В общем, посмотри на нее! Вулфред бросил быстрый взгляд на остановившуюся у дверей дома Меланию и прохрипел в лицо Синрику: – Ты что, никогда не видел раньше чистую и хорошо причесанную женщину? – Нет, – с трудом выдавил из себя Синрик. – Я хотел сказать – да… Но, Вулфред, она… – Она очень красива, – подсказал ему Болдуфф. – Она римлянка! – грубо оборвал его Вулфред. – Не важно, – откликнулся Сенред. – Она все равно очень красива. – Ну и что? – вновь гаркнул Вулфред. – Как будто раньше никто из вас не замечал ее красоты! – Мы не обращали на нее внимания, потому что под грязью даже лицо невозможно было толком рассмотреть… – А сейчас, она вымылась, сменила рваное тряпье на приличную одежду, и вы тут же растаяли и готовы даже забыть свой долг? Так, что ли? – Нет, не так, Вулфред! – возопили все чуть ли не в унисон. Мелания слышала и наблюдала все, стоя в тени козырька над входом в дом. Боже, неужели она была до такой степени глупой? Зачем истязала себя, если простая прогулка по двору на виду у всей шайки головорезов вызвала такой яростный спор? А что было бы со всеми ними, если бы она позволила себе чуть пококетничать? Как засуетился бы Вулфред, пытаясь успокоить свою свору, которой он был полным хозяином! Да не прошло бы и недели, как он почувствовал бы себя вконец разбитым и уже не смог бы сопротивляться. И надо-то всего лишь регулярно принимать ванну и мыться! Нет, он также не избегнет ее чар! А она будет мучить его, до тех пор пока он совсем не потеряет рассудок! Как знать, возможно, Доркас права (а Мелания молила Бога о том, чтобы так оно и было!), и Вулфред действительно сгорает от непреодолимого влечения к своей пленнице, хотя делает вид, будто почти не замечает ее и занимается своими обычными делами! Правда, пока Мелания не заметила, что он совсем ослеплен ею. Но так несомненно будет! С ее стороны требуется совсем немного: кокетливый взгляд, обольстительная улыбка, постоянное присутствие рядом, на чем он сейчас больше всего настаивает. Сделав над собой усилие, она заставит его выть от вожделения, как и всех остальных саксов, уже почти готовых из-за нее перегрызть друг другу горло. И тогда она убьет его! Мелания закуталась в наброшенную на плечи шаль и улыбнулась… |
||
|