"Долг чести" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

33. Поворотные точки

– Такого не может быть, – произнес Козо Мацуда, перекрывая голос переводчика. – План Райзо продуман безукоризненно, больше того – идеально, – продолжал он, убеждая сам себя и одновременно собеседника. Незадолго до финансового краха он работал со своим союзником-банкиром и, воспользовавшись возможностью, сбросил американские казначейские облигации. Теперь он сумел изрядно укрепить финансовое положение своей пошатнувшейся корпорации. В результате его активы пополнились иенами, которыми он собирался расплатиться за целый ряд международных сделок. Разве в этом был какой-то риск? Нет, разумеется, особенно при укрепившемся курсе иены и рухнувшем долларе. Может быть, подумал он, даже стоит купить через посредников акции американских компаний. Это будет отличным стратегическим маневром после открытия фондовых рынков, когда падение курса ценных бумаг продолжится.

– Когда начинаются операции на европейских рынках? – Каким-то образом из-за волнения он забыл это.

– Лондон отстает от нас на девять часов, Германия и Голландия – на восемь, – ответил человек на другом конце телефонной линии. – Наши люди должным образом проинструктированы. – Эти инструкции были ясными и недвусмысленными: пользуйтесь увеличившейся силой японской национальной валюты для покупки максимально большого числа ценных бумаг европейских стран, так что, когда через два или три года финансовая паника закончится, Япония окажется до такой степени интегрированной в многонациональную экономику, что превратится в ее неотъемлемую часть, неразрывно связанную с выживанием всей мировой системы, и люба" попытка избавиться от нее приведет к опасности нового экономического краха. А на это они никогда не пойдут после самого тяжелого за три последних поколения финансового коллапса и особенно после того, как Япония сыграет такую важную и бескорыстную роль, помогая тремстам миллионам европейцев снова достичь процветания. Мацуду беспокоило, что американцы заподозрили нечестную игру на финансовом рынке, но разве Ямата не заверил, что вся информация обо всех операциях и сделках уничтожена, разве это не гениальный маневр великого мастера, сумевшего спрятать концы в воду и повергнуть рынок ценных бумаг в хаос? Фондовая биржа не может функционировать без точных сведений о заключенных сделках, и при их отсутствии всякая деятельность просто прекращается. Мацуда не сомневался, что понадобятся недели или даже месяцы для того, чтобы восстановить информацию о совершенных трансакциях, а тем временем воцарившийся паралич финансовой системы позволит Японии – точнее, нескольким десяткам директоров из числа дзайбацу – получить колоссальные прибыли в дополнение к блестящим стратегическим успехам, достигнутым Яматой с помощью правительственных департаментов. Тщательно продуманный как единое целое план и был той причиной, по которой японские финансово-промышленные магнаты согласились принять участие в его осуществлении.

Вообще– то все это не имеет значения, Козо, сказал себе Мацуда. Мы разорили Европу, и в мире у нас одних остались ликвидные платежные средства.

– Вы хорошо говорили, босс. – Райан остановился на пороге, опершись о косяк двери.

– Нам нужно сделать еще так много, – отозвался Дарлинг. Он встал с кресла и покинул Овальный кабинет, не сказав больше ни слова. Президент и советник по национальной безопасности прошли мимо техников, которым был разрешен вход в Белый дом. Выступать перед репортерами было еще слишком рано.

– Поразительно, как философски мы смотрим на мир, – заметил Джек, когда они вошли в лифт, ведущий на жилой этаж здания.

– Ты так считаешь, а? Ты ведь учился в иезуитском колледже.

– Даже в двух. Что такое реальность? – задал риторический вопрос Джек. – Для них реальность – на компьютерных экранах, по крайней мере за время работы на Уолл-стрите я понял, что они не имеют ни малейшего представления об инвестициях. За исключением Яматы, пожалуй.

– Уж он-то справился со всем – лучше некуда, как ты считаешь? – спросил Дарлинг.

– Ему не следовало влезать в компьютерную сеть. Если бы он оставил нас в покое и позволил доллару свободно падать… – Райан пожал плечами, – не исключено, что падение продолжилось бы. Ему просто не пришло в голову, что мы откажемся вести игру по общепринятым правилам. – В этом-то, подумал Джек, и ключ ко всему. Выступление президента представляло собой сложную комбинацию сказанного откровенно и оставленного невысказанным, а цель ее была рассчитана точно. По сути дела это был первый залп в начавшейся психологической войне.

– Прессу нельзя оставлять в неведении до бесконечности.

– Я знаю. – Райан уже знал даже, откуда просочится первая информация, и этого пока не случилось только из-за ФБР. – Однако следует еще некоторое время сохранить все в тайне.

Все началось осторожно, не то чтобы как часть какого-то оперативного плана, а, скорее, как его предвестник, словно движение в темноте на ощупь. Четыре бомбардировщика Б-1 «лансер» взлетели с авиабазы ВВС Элмендор на Аляске. За ними последовали два самолета-заправщика КС-10. Высокая широта и время года гарантировали темноту. В бомбовых отсеках «лансеров» вместо бомб размещались топливные баки. Экипаж каждого самолета состоял из четырех человек: пилота, второго пилота и двух операторов бортовых систем.

«Лансер» представлял собой стреловидный обтекаемый самолет, вполне оправдывающий свое название – «улан», или «копьеносец». Вместо обычного штурвала он был оборудован ручкой управления, как у истребителя, и пилоты, летавшие и на истребителях и на бомбардировщиках Б-1, говорили, что его управление очень походит на управление «фантомом», F-4, просто машина несколько тяжелее, но зато более значительный вес и размеры придают ей большую устойчивость и плавность в полете. Сейчас рассредоточенная группа «лансеров» летела по международному воздушному коридору R-220, держась друг от друга на расстоянии, обычном для коммерческих авиалайнеров.

Одолев за два часа тысячу миль, они миновали Шемью и вышли за пределы наземного радиолокационного контроля. Затем все шесть самолетов ненадолго повернули на север. Воздушные заправщики поддерживали постоянный курс и высоту, а бомбардировщики один за другим приближались." ним и производили дозаправку – на эту процедуру каждому из них требовалось около двенадцати минут. После этого бомбардировщики повернули на юго-восток, а заправщики совершили посадку на аэродроме Шемьи, где снова наполнили баки.

Четыре «лансера» снизились до высоты двадцати пяти тысяч футов, ниже высоты, установленной для гражданских авиалайнеров, что давало им более значительную свободу маневра. Они продолжали полет рядом с международным коридором R-220, самой западной из всех трасс, проходящих над Тихим океаном, рядом с полуостровом Камчатка.

Бортовые системы были снова включены. Хотя Б-1 «лансер» был создан как ударный бомбардировщик, он мог решать и многие другие задачи, одной из которых была электронная разведка. Корпус любого военного самолета усеян рядом небольших выступов, которые напоминают непосвященным рыбьи плавники. Это, как правило, разного рода антенны, в то время как их зализанные очертания призваны уменьшить сопротивление воздуха. На корпусе «лансера» таких выступов было множество, и скрытые под ними антенны предназначались для приема радиолокационных и других сигналов, которые затем поступали внутрь самолета на расположенное там оборудование, где подвергались тщательному анализу. Часть такой работы проводилась экипажем в реальном времени, что позволяло бомбардировщику следить за действиями вражеских радиолокационных установок, помогать экипажу избегать обнаружения и наносить бомбовый удар по цели.

У точки связи NOGAL, расположенной в трехстах милях от границы зоны опознания японской ПВО, бомбардировщики разошлись друг от друга примерно на расстояние в пятьдесят миль и снизились до десяти тысяч футов. Члены экипажей потерли руки, потуже затянули пристежные ремни и сосредоточились на выполнении поставленной задачи. Разговоры в кабине прекратились, ограничились репликами, связанными с операцией; начали вращаться бобины магнитофонов. Со спутников поступили сообщения, что японская противовоздушная оборона почти непрерывно держит в воздухе самолеты раннего оповещения Е-767, а экипажи бомбардировщиков больше всего опасались именно этого элемента ПВО. Барражируя на большой высоте, самолеты АВАКС Е-767 контролировали огромное пространство, а их подвижность позволяла обнаруживать угрожающую опасность с большой эффективностью. Однако хуже было то, что они действовали, как правило, совместно с истребителями, в которых находились летчики с острым зрением и мгновенной реакцией, а такое сочетание страшнее всего.

– О'кей, вот и первый, – послышался голос одного из операторов. Строго говоря, этот радиолокатор не был первым для экипажей бомбардировщиков. Практикуясь, они вели калибровку своего оборудования на радиолокационных установках русской противовоздушной обороны, однако впервые на памяти всех шестнадцати членов экипажей они действовали не против русских радаров и истребителей. – Низкая частота, фиксированное местоположение, координаты известны.

Они принимали то, что операторы называли «снежком». Обнаруженный ими радиолокатор находился за линией горизонта – слишком далеко, чтобы заметить их самолет, в конструкцию которого были встроены элементы технологии «стеле». Подобно тому как можно обнаружить человека с включенным фонариком в руке задолго до того, как тот сумеет увидеть вас, так и действующий радиолокатор издалека выдавал себя. Мощный излучатель служил маяком для непрошеных гостей вроде впередсмотрящего, который должен обнаруживать приближающегося неприятеля. Местоположение, частота излучаемых импульсов и мощность радиолокатора записывались на магнитную пленку и подвергались тщательному анализу. Дисплей на консоли оператора электронной разведки демонстрировал участок, «освещаемый» радаром, причем на экране репитера перед пилотом опасный участок был окрашен в красное. Пилот приложит все усилия, чтобы не приближаться к этому участку.

– Вот еще один, – негромко заметил оператор электронной разведки. – Ого, ты только посмотри, какая мощность излучения, наверняка установлен на борту самолета. Должно быть, один из их новых АВАКСов. Определенно двигается с юга на север, пеленг сейчас два-ноль-два.

– Понял, – отозвался пилот, который непрерывно обшаривал взглядом темное небо. «Лансер» летел вообще-то на автопилоте, но правая рука летчика все равно находилась в нескольких дюймах от ручки управления, и он готов был в любой момент бросить бомбардировщик в сторону, перейти в крутое пике или включить форсаж. Где-то справа находились японские истребители, скорее всего два F-15, но они будут кружить поблизости от Е-767.

– Только что обнаружил еще одного… пеленг один-девять-пять… другая частота излучения и… одну минуту, – произнес оператор электронной разведки. – О'кей, произошло резкое изменение частоты излучения. Он находится сейчас скорее всего за линией горизонта.

– Может нас обнаружить? – спросил пилот, снова поглядывая на экран. За пределами красной зоны опасности желтым цветом была обозначена зона возможного обнаружения – пилот думал о ней, как о зоне «может быть». В данный момент их бомбардировщик находился всего в нескольких минутах лета от пересечения границы этой зоны, и сейчас она представлялась пилоту весьма опасной, особенно в трех тысячах миль от авиабазы ВВС в Элмендорфе.

– Не могу сказать ничего определенного. Думаю, лучше отвернуть влево, – посоветовал оператор электронной разведки и тут же почувствовал, как самолет накренился на пять градусов. Для успешного осуществления операции необходимо было избегать всякого риска. Операция заключалась в сборе информации – так профессиональный игрок в карты окидывает взглядом стол, прежде чем сесть в кресло и сделать первую ставку.

– Мне кажется, там что-то промелькнуло, – послышался тревожный голос одного из операторов Е-767. – На пеленге ноль-один-пять, курс на юг. – Вращающаяся дисковая антенна над корпусом Е-767, равно как и все остальное радиолокационное оборудование самолета, была произведена в Японии и опережала по уровню высокой технологии все системы такого рода в мире. Мало что могло сравниться с нею, как и многое из созданного японскими инженерами. Три таких самолета действовали на восточных подступах к Японии. Мощность радиолокационных импульсов, излучаемых антенной, достигала трех миллионов ватт и примерно в четыре раза превышала мощность любого американского воздушного радара, однако высочайший уровень технологии заключался не в мощности, а в том, каким образом осуществлялось слежение за окружающим пространством. В общем-то этот радиолокатор представлял собой уменьшенную модификацию радара «Спай», устанавливаемого на японских эскадренных миноносцах типа «конго». Антенна, созданная на основе последних достижений физики твердого тела, сканировала окружающее пространство, постоянно меняя частоту. Чтобы обнаружить цель на большом расстоянии, использовались относительно низкие частоты. Хотя длинные волны в определенной степени огибали видимый горизонт, разрешающая способность из-за этого понижалась. Оператор замечал мерцание цели только где-то на каждом третьем обороте антенны. Программное обеспечение системы еще не научилось отличать помехи от сознательных действий человеческого ума, по крайней мере не во всех случаях, и, к сожалению, в данном случае радиолокатор работал именно на такой частоте…

– Ты уверен? – спросил старший диспетчер по внутренней связи. Он только что включил собственный дисплей и не успел ничего обнаружить.

– Вот. – Первый оператор передвинул свой курсор и пометил приблизительное место контакта, когда на экране снова промелькнула вспышка. – Погоди, вот, смотри! – Он заметил новый выброс сигнала и тоже пометил его. Контакт тут же исчез, но опять появился через пятнадцать секунд. – Смотри, направляется на юг, скорость пятьсот узлов.

– Отлично. – Старший диспетчер включил радио, поднес к губам микрофон и доложил наземной станции, что впервые кто-то пытается прощупать японскую противовоздушную оборону. Удивительным вообще-то являлось лишь то, что на это потребовалось столько времени. Теперь ситуация станет интересной, подумал он, пытаясь понять, что произойдет, когда игры начнутся всерьез.

– Больше не видно этих Е-767-х? – спросил пилот.

– Нет, всего два. Мне показалось пару минут назад, что на экране начало снежить, – доложил оператор электронной разведки, – но все быстро исчезло. – Ему не требовалось объяснять, что его бортовое оборудование обладало столь высокой чувствительностью, что могло, пожалуй, зарегистрировать сигналы радиоустройств, открывающих двери гаражей. Через мгновение было отмечено местонахождение еще одного наземного радиолокатора. Линия обнаружения уходила на запад, по мере того как они оставляли позади район, прощупываемый радиолокаторами двух Е-767. Они все еще продолжали лететь в юго-западном направлении и находились теперь примерно в трехстах милях слева от центральной части Хонсю – самого большого из японских островов. Сейчас вторые пилоты всех четырех бомбардировщиков смотрели только на запад, тогда как их командиры окидывали взглядом пространство впереди. Ситуация была напряженной, но в ней не было ничего особенного – так едешь в своей машине через городской район, в котором не хотелось бы жить. Пока все светящиеся указатели на панели зеленые, нет оснований для беспокойства, хотя вам не нравится, как прохожие смотрят на ваш автомобиль.

Настроение у членов экипажа третьего – Е-767 и летчиков истребителей сопровождения было подавленным. Вражеские самолеты осматривали побережье их страны, и пусть они находились на расстоянии шестисот километров от ее берегов, им все равно здесь нечего было делать. Тем не менее японские летчики выключили свои радары, переведя их из активного режима в пассивный. Скорее всего, думали они, это самолеты электронной разведки ЕС-135, которые собирают информацию о боеготовности Японии. А раз задача американцев состоит в сборе информации, то самым правильным будет лишить их такой возможности. К тому же это было бы совсем несложно – по крайней мере так думали члены экипажа самолета раннего радиолокационного обнаружения Е-767.

В следующий раз мы подлетим поближе, сказал себе командир бомбардировщика. Сначала специалистам придется изучить собранную электронную информацию, чтобы определить, где находятся опасные участки и где опасность не столь велика, от их выводов будут зависеть жизни офицеров ВВС. Об этом было приятно думать. Члены экипажа расслабились, стали зевать, и снова возобновился разговор, главным образом о прошедшей операции и о том, что им удалось узнать. Через четыре с половиной часа они вернутся на базу в Элмендорф, примут душ и отправятся отдыхать, как это предписано правилами.

Японские диспетчеры все еще не были полностью уверены, что им вообще удалось кого-то обнаружить, однако изучение магнитных лент с записями сигналов бортовых систем позволит это уточнить. Самолеты продолжили патрулирование воздушного пространства, контролируя полеты гражданских авиалайнеров, и экипажи обменивались замечаниями по поводу того, почему, черт побери, все еще не прекратили сновать коммерческие борта. Пилоты только пожимали плечами и недоуменно морщили лбы, испытывая еще большую неуверенность, чем в тот момент, когда им казалось, будто они следили за контактами на радиолокационных экранах. Сидя по многу часов подряд перед экранами, операторы теряли ощущение реальности. Рано или поздно воображение подчиняло себе сознание, и чем дальше, тем больше. Однако они знали, что и противная сторона тоже находится в таком же положении.

Управляющие центральными банками привыкли, что их принимают, как королевских особ. Их самолеты совершили посадку в международном аэропорту Джона Ф. Кеннеди в течение одного часа. Каждого встретил высокопоставленный дипломат из миссии соответствующего государства при ООН, их мгновенно провели через таможенный контроль и доставили в город на автомобилях с дипломатическими номерами. Банкиры были изрядно удивлены тем, куда их привезли, но председатель правления Федеральной резервной системы объяснил, что из-за проблем связи и координации Нью-йоркское отделение ФБР удобнее местного банка ФРС, особенно если принять во внимание, что конференц-зал здесь может вместить президентов крупнейших финансовых корпораций и торговых домов. К тому же в интересах национальной безопасности США действие антимонопольного законодательства временно приостановлено. Это сообщение заставило улыбнуться зарубежных банкиров. Наконец-то, подумали они, Америка поняла, что финансовые проблемы тесно связаны с интересами национальной безопасности, хотя ей потребовалось на это немало времени.

После кратких вступительных слов председателя правления Федеральной резервной системы и министра финансов Фидлера наступила очередь Джорджа Уинстона и Марка Ганта, которые принялись за окончательное разъяснение событий, происшедших на прошлой неделе, и на этот раз все прошло без сучка и задоринки.

– Чертовски остроумно, – произнес глава Британского банка, обращаясь к своему германскому коллеге.

– Jawohl, – согласился тот шепотом.

– Есть ли способ не допустить повторения такого в будущем? – поинтересовался вслух один из банкиров.

– Следует разработать для этого более надежную систему регистрации совершенных сделок, – тут же ответил Фидлер, который снова чувствовал себя бодрым после нескольких часов ночного сна. – Что еще?… Мы посвятим этому некоторое время. А сейчас важнее найти средства исправить создавшееся положение.

– Японская иена должна быть наказана за случившееся, – отозвался президент Французского национального банка. – И нам нужно помочь вам укрепить доллар, чтобы защитить свои собственные валюты.

– Согласен, – кивнул председатель Федеральной резервной системы. – Я рад, Жан-Жак, что наши позиции совпадают.

– Как вы намерены поступить, чтобы спасти свой рынок ценных бумаг? – спросил глава Бундесбанка.

– Вам это может показаться безумием, но мы считаем, что успех зависит от следующих действий… – Министр финансов Фидлер разъяснил процедуру, подробностей которой не коснулся в своем выступлении президент Дарлинг. Осуществление ее в значительной мере зависело от согласия европейских банкиров.

Реакцию гостей можно было предположить: сначала они изумленно переглянулись, затем одобрительно закивали. Фидлер улыбнулся.

– Скоординировать наши действия предлагаю в пятницу, когда откроются финансовые рынки, – заключил он.

Для начала дипломатических переговоров девять часов утра было необычным временем, и это содействовало решению проблемы. Чтобы не вызвать любопытства репортеров, американская делегация прибыла к японскому посольству на Массачусетс-авеню в частных автомобилях. Формальности строго соблюдались. Выделенное для переговоров помещение было достаточно просторным, и стол вполне соответствовал его размерам. Американцы заняли места по одну его сторону, японцы – по другую. Все обменялись рукопожатиями – это были дипломаты и так полагалось по протоколу. Были приготовлены чай и кофе, однако большинство присутствующих предпочли воду со льдом в хрустальных бокалах. К раздражению американцев, некоторые из японцев курили. Скотт Адлер подумал, а не делается ли это намеренно, чтобы выбить его из равновесия, и в качестве противоядия попросил у старшего помощника японского посла сигарету и тоже закурил.

– Благодарю вас за согласие нас принять, – чопорно произнес он.

– Позвольте еще раз приветствовать вас в стенах нашего посольства, – ответил посол Японии, дружески, хотя и осторожно кивнув.

– Начнем? – спросил Адлер.

– Прошу вас. – Посол откинулся на спинку кресла и сложил пальцы на животе, стараясь продемонстрировать, что он совершенно спокоен и готов выслушать вступительную речь.

– Соединенные Штаты крайне озабочены событиями в западной части Тихого океана, – начал Адлер. Фраза «крайне озабочены» была выбрана намеренно. Когда государства заявляют, что они крайне озабочены, это означает, что рассматривается возможность применения вооруженной силы. – Как вам известно, жители Марианских островов являются американскими гражданами и стали ими по собственному желанию, выразив его на свободных выборах, состоявшихся почти двадцать лет назад. По этой причине Соединенные Штаты Америки ни при каких условиях не согласятся с японской оккупацией этих островов и мы про… – нет, поправился Адлер, – мы требуем немедленного возвращения этих островов под суверенитет США, а также полного вывода японских вооруженных сил с этих территорий. Мы также требуем немедленного освобождения всех американских граждан, удерживаемых вами. Отказ от выполнения этих требований повлечет за собой самые серьезные последствия.

Все присутствующие сразу оценили недвусмысленность такого заявления. Пожалуй, подумали японские дипломаты – даже те из них, кто считали действия своего правительства безумием, – оно было выдержано в чересчур резких формулировках.

– Со своей стороны я сожалею о тоне подобного заявления американской делегации, – ответил посол, что на дипломатическом языке означало пощечину, нанесенную Адлеру. – Мы готовы выслушать ваши предложения по основным вопросам и изучить их приемлемость, принимая во внимание интересы безопасности Японии. – Как дипломату Адлеру придется теперь повторить все, что он только что сказал, и разъяснить значение своих слов. Это было неприкрытое требование выслушать новое заявление американской стороны, где содержались бы какие-нибудь уступки, в обмен на что японское правительство тоже в чем-то уступит.

Адлер поднес к губам бокал с водой и сделал пару глотков.

– По-видимому, я не сумел достаточно ясно выразить позицию моего правительства, – произнес он, поставив бокал на стол. – Ваша страна совершила акт вооруженной агрессии против Соединенных Штатов Америки. Подобные действия влекут за собой очень серьезные последствия. Мы даем возможность вашему правительству избежать дальнейшего кровопролития.

У остальных американцев, сидевших за столом, промелькнула одна и та же мысль: крайне жесткое заявление. Американская сторона приступила к переговорам, не успев разработать линию поведения, и Адлер зашел дальше, чем они ожидали.

– И снова, – ответил посол после некоторого размышления, – я вынужден заявить, что считаю ваш тон достойным сожаления. Как вам известно, моя страна вынуждена проявлять законную тревогу о своей безопасности. Она оказалась жертвой необдуманных мер, которые направлены на то, чтобы причинить самый серьезный ущерб нашим экономическим и национальным интересам. Статья 51 «Хартии ООН» недвусмысленно признает право любого суверенного государства на меры самообороны. Ничего большего, чем такие меры, мы не принимали.

Искусно сформулированный ответ, это признали даже американцы, и повторный призыв к компромиссу давал реальную возможность для маневра.

Первоначальный этап обмена дипломатическими фразами продолжался еще полтора часа. Ни одна из сторон не соглашалась пойти на уступки, всякий раз просто повторяя свою позицию в несколько иных выражениях. Затем наступило время для перерыва. Сотрудники службы безопасности распахнули двери в изысканный сад, и все направились туда, якобы подышать свежим воздухом, но на самом деле для продолжения переговоров уже на неофициальном уровне. Сад был слишком велик, чтобы установить здесь аппаратуру прослушивания.

– Итак, Крис, мы начали переговоры, – негромко произнес Сейджи Нагумо, отпивая кофе из чашки – он выбрал кофе, чтобы продемонстрировать, что сочувствует американцам; из тех же соображений Кристофер Кук предпочел чай.

– Что еще ты ожидал услышать от нас? – спросил заместитель помощника государственного секретаря.

– Во вступительном заявлении не было ничего удивительного, – согласился Нагумо.

Кук посмотрел на высокую стену, которая окружала сад японского посольства.

– На какие уступки вы готовы?

– Определенно уйдем с Гуама, но он должен превратиться в демилитаризованную зону, – тихо ответил Нагумо. – А что можете предложить вы?

– Пока – ничего.

– Ты должен дать мне что-то, для того чтобы я мог передать это послу, – заметил Нагумо.

– Я ничего не могу предложить, за исключением разве прекращения военных действий – до того как они начнутся всерьез.

– Когда они могут начаться?

– Слава Богу, не в ближайшее время. По крайней мере у нас есть время для переговоров. Давай используем его с максимальной пользой, – встревоженно произнес Кук.

– Я передам твою точку зрения. Спасибо. – Нагумо отошел в сторону и встал рядом с одним из членов своей делегации. Кук тоже побродил по саду и минуты через три подошел к Адлеру.

– Уступят Гуам, но при условии превращения его в демилитаризованную зону. Это определенно. Может быть, что-нибудь еще, но безо всяких гарантий.

– Интересно, – сказал Адлер. – Значит, ты был прав, когда говорил, что они готовы пойти на уступки, чтобы мы могли спасти свою репутацию. Неплохо сработано, Крис.

– А что мы предложим в обмен?

– Ничего, – холодно ответил заместитель государственного секретаря. Он подумал о своем отце и о татуировке у него на руке, о том, как он узнал от него, что девятка – это перевернутая вверх ногами шестерка, как отца отправила в концлагерь страна, когда-то бывшая союзником государства, представитель которого владел этим посольским особняком и красивым, хотя и словно неживым садом. Подобные мысли не должны были появляться у профессионального дипломата, и Адлер знал это. Япония предложила убежище нескольким евреям и спасла их от смерти – один из них стал членом кабинета министров в администрации Джимми Картера. Может быть, если бы его отцу повезло и он принадлежал бы к числу этих счастливцев, отношение Адлера к Японии было бы другим, но отец умер в концлагере, и Адлер видел в Японии только врага. – Мы начнем с того, что круто навалимся на них, и посмотрим, что из этого выйдет.

– Это кажется мне ошибкой, – заметил Кук после недолгого размышления.

– Может быть, – согласился Адлер. – Но они совершили ошибку первыми.

Военным это совсем не понравилось. Такое отношение раздражало штатских, сумевших создать полигон со стартовыми шахтами по крайней мере в пять раз быстрее, чем то же самое удалось бы этим тупицам в мундирах, не говоря уже о том, что все было осуществлено в полной тайне и намного дешевле.

– И вам даже не пришло в голову замаскировать пусковые шахты? – резко бросил японский генерал.

– А как их можно обнаружить? – раздраженно возразил старший инженер.

– На борту американских орбитальных космических станций находятся камеры, способные различить пачку сигарет на земле.

– Для начала им придется сфотографировать всю страну. – Инженер пожал плечами. – А мы расположили шахты на дне ущелья с такими крутыми стенами, что летящая сюда баллистическая ракета не сможет поразить цель, не угодив сначала вон в те горные вершины. – Он показал пальцем. – К тому же у них теперь даже не осталось на это баллистических ракет, – добавил инженер.

Перед отъездом сюда генерала тщательно проинструктировали и приказали проявить максимум терпения в разговорах с обслуживающим персоналом, и он, после первой вспышки возмущения, следовал полученным указаниям. Теперь ему предстояло командовать этим полигоном. – Первое, что мы должны сделать, – это не допустить, чтобы противник получил какие-либо сведения о местонахождении пусковых шахт.

– Значит, нужно постараться скрыть их? – вежливо спросил инженер.

– Да.

– Натянуть маскировочную сетку на опоры контактной сети? – Они так и делали во время строительных работ.

– Если у вас установлены такие опоры, это будет хорошим началом. Позднее мы рассмотрим и другие, более надежные средства.

– По железной дороге, верно? – уточнил специалист из компании «Амтрак» после инструктажа. – Много лет назад, когда я только начинал работать в компании, ВВС обращались к нам с вопросами относительно перевозки баллистических ракет по железной дороге. В результате все кончилось тем, что мы перевезли для них огромное количество бетона. – Значит, вы уже думали над подобным? – спросила Бетси

Флеминг. – Да, конечно. – Специалист сделал паузу. – Можно мне теперь посмотреть на фотографии? – Этот чертов инструктаж о необходимости соблюдать секретность занял несколько часов. Ему пришлось выслушать массу дурацких угроз, затем он оказался в отеле и начал заполнять разные анкеты – а тем временем ФБР наверняка проверяло его прошлое на предмет допуска к секретным материалам.

Крис Скотт включил проектор. Они с Бетси Флеминг уже сделали выводы, но консультанта со стороны привлекли, чтобы получить непредвзятую и независимую точку зрения. На первом слайде было изображение самой ракеты, чтобы специалист «Амтрака» получил представление о размерах груза. На следующем слайде виднелась железнодорожная платформа.

– О'кей, это, конечно, походит на железнодорожную платформу, правда, она несколько длиннее обычной, по-видимому, изготовлена специально для перевозки такого груза. Стальная конструкция. Японцы – отличные инженеры, умеют строить такие штуки. Вот и подъемный кран для погрузки. Сколько весит это чудовище?

– Сама ракета – около сотни тонн, – ответила Бетси. – И еще тонн двадцать – транспортный контейнер.

– Да, это огромный вес для одного предмета, но в то же время в нем нет ничего особенного. Как платформа, так и железнодорожное полотно вполне выдержат такой груз. – Он внимательно посмотрел на экран. – Не вижу никаких электрических соединений, обычные шланги ведут к тормозам. Вы полагаете, что они намерены производить запуск прямо с платформ?

– Вряд ли. А вы как думаете? – спросил Крис Скотт.

– Точно так же, как и двадцать пять лет назад, когда говорил с ВВС по поводу ракет MX. Да, их можно перевозить с места на место, однако обнаружить ракеты не составит особого труда, если только, разумеется, не будет изготовлено огромное количество точно таких же платформ, но даже и в этом случае перед вами сравнительно простая цель. Всего лишь длинная тонкая линия железнодорожного полотна, и знаете что? Наша главная железнодорожная линия от Миннеаполиса до Сиэтла по длине превышает все японские железные дороги со стандартной шириной колеи.

– Ну и к какому выводу вы пришли? – спросила Флеминг.

– Это не пусковая платформа. Она предназначена только для транспортировки. Не сомневаюсь, что вы сами уже знаете это.

Да, конечно, и все-таки приятно, когда твое заключение подтверждает кто-то другой,

подумала Бетси.

– Что еще?

– Парни из ВВС не переставали твердить, что эти проклятые штуки требуют крайне деликатного обращения. И размеры. Длина этой платформы около девяноста футов, а длина платформы на японских железных дрогах не превышает шестидесяти, поскольку обычно колея узкая. Знаете почему?

– Я просто предположила, что они выбрали…

– Все дело в общем подходе к проблеме строительства железнодорожной сети, – пояснил специалист «Амтрака». – Японская колея позволяет делать более крутые повороты, да и вообще предусматривает все меньших размеров. Однако для поездов «Шинкансен» японцы построили трассы со стандартной шириной колеи, потому что для высокой скорости и устойчивости требуется более широкая колея. Длина груза, о котором идет речь, и необходимая для него платформа означают, что на крутых поворотах платформа может перекрыть встречный путь, так что возникает опасность столкновения – если только, разумеется, при перевозке таких негабаритных грузов не будет всякий раз перекрываться движение по второй колее. Поэтому можно с уверенностью предположить, что ракета находится где-то в стороне от трассы «Шинкансен». Далее, проблема самого груза. Она затрудняет всю транспортную обстановку для всей железнодорожной системы перевозок.

– Каким образом? – поинтересовалась Бетси Флеминг.

– Поскольку ракеты требуют исключительно бережного обращения, их приходится перевозить на малой скорости, а это нарушает график движения поездов, их прибытия и отправления. Мы никогда не стремились брать на себя транспортировку таких грузов. ВВС собирались щедро платить за это, но в конечном итоге мы понесли бы убытки. То же самое относится и к японским железным дорогам. Пожалуй, для них ситуация будет еще хуже. Трасса «Шинкансен» – скоростная линия пассажирских перевозок. График движения поездов на этой трассе соблюдается с поразительной точностью, и японцы не захотят перевозить грузы, нарушающие этот график. – Он замолчал. – Хотите знать мое мнение? Они использовали эти платформы для перевозки ракет с завода-изготовителя куда-то еще – и все. Готов поспорить, что это делалось ночью. На вашем месте я поискал бы эти платформы – они наверняка окажутся брошенными в каком-нибудь тупике. Затем я принялся бы за поиски ветки, отходящей от главной линии и ведущей вникуда.

Скотт щелкнул кнопкой, сменил слайды, и на экране появилась новая картинка.

– Вы хорошо знакомы с японскими железными дорогами? – спросил он.

– Да, мне довелось бывать там достаточно часто. Вот почему меня и привлекли к работе с вами.

– Тогда скажите, что вы думаете вот об этой линии. – Скотт указал на экран.

– Чертовски совершенный радар, – заметил техник. Трейлер с оборудованием доставили на транспортном самолете в Элмендорф для технического обеспечения операции, в которой принимали участие бомбардировщики Б-1. Летные экипажи сейчас отдыхали, а специалисты по радиолокации, офицеры и сержанты, изучали магнитные пленки с записями, собранными во время разведывательного полета.

– Многофазовая радиолокационная антенна? – спросил майор.

– Похоже на то. Несомненно, это не тот радар типа APY-1, что мы продали им десять лет назад. Здесь мощность превышает два миллиона ватт – и посмотрите, как меняется сила излучения. Знаете, что это такое? – спросил сержант. – Это вращающаяся дисковая антенна, возможно, планарного типа. Да, она, конечно, вращается, но и действует на различных частотах.

– Слежение и сканирование?

– Почему бы и нет? У них меняющаяся частота. Черт побери, сэр, жаль, что у нас нет ничего подобного. – Сержант взял фотографию самолета. – Эта штука причинит нам немало неприятностей. Такая огромная мощность – похоже, они могли заметить наши самолеты и даже вести слежение за бомбардировщиками Б-1.

– С такого расстояния? – Строго говоря, бомбардировщик Б-1Б не был построен по технологии «стеле». С носа он действительно был плохо виден на экране радиолокатора, зато со стороны борта радиолокационный силуэт казался значительно больше, хотя и не таким большим, как у любого обычного самолета такого же размера.

– Да, сэр. Мне хотелось бы еще поработать с этими записями.

– Что вы надеетесь обнаружить?

– Радиолокационная дисковая антенна вращается, по-видимому, со скоростью шесть оборотов в минуту. Записанные импульсы должны находиться примерно в таком же интервале. Если дело обстоит не так, то они направляли на наши самолеты свой луч.

– Хорошая мысль, сержант. Действуйте.