"Долг чести" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

37. Погружение

Для описания происходящего в течение недели различные комментаторы постоянно использовали выражение «обычное состояние», часто добавляя прилагательные «зловещее» и (или) «обнадеживающее». Люди, находящиеся на левом политическом фланге, испытывали удовлетворение от того, что правительство прибегло к дипломатическим средствам разрешения конфликта, тогда как правые чувствовали недовольство тем, что Белый дом действует недостаточно решительно. Действительно, не слишком уверенное руководство и отсутствие четких заявлений по политическим вопросам продемонстрировали всем, что Роджер Дарлинг как президент разбирается лишь в вопросах внутренней политики и не имеет представления о том, как разрешать международные кризисы. Критике подвергся и советник по национальной безопасности Джон П. Райан, который, хотя и неплохо проявил себя в сфере разведки, так и не сумел утвердиться в качестве серьезного игрока в области национальной безопасности как таковой и, уж вне всякого сомнения, не занял уверенной позиции. Однако были люди, считающие его осторожность достойной восхищения. Сокращение американских вооруженных сил, полагали ученые мужи, сделало активное противодействие исключительно трудным, если вообще возможным, и несмотря на то, что в окнах Пентагона всю ночь горел свет, по всей видимости, не было эффективного средства решения проблемы Марианских островов. В результате, заявляли обозреватели перед телевизионными камерами, администрации Дарлинга лучше всего оставаться спокойной и уверенной, прилагая все возможные усилия для урегулирования конфликта. Отсюда иллюзия «нормального положения», скрывающего слабость, свойственную американской позиции.

– Ты хочешь, чтобы мы ничего не предпринимали? – с раздражением спросил Головко.

– Это наша война. Если вы предпримете активные действия слишком рано, то в одинаковой мере встревожите Китай и Японию. – К тому же, подумал Райан, но промолчал, что вы можете предпринять? Российские вооруженные силы находились в намного худшем положении, чем американские. Они могли перебросить в Восточную Сибирь дополнительное количество самолетов. А вот переброска наземных войск, способных усилить легко вооруженные подразделения пограничной охраны, вполне может вызвать ответную реакцию со стороны Китая. – Ваши спутники передают то же самое, что и наши, Сергей. В Китае не проводится мобилизации.

– Пока. – Короткое слово прозвучало ядовито.

– Совершенно верно. Пока. И если мы будем действовать правильно, этого не произойдет. – Райан сделал паузу. – Есть какие-нибудь сведения о ракетах?

– Мы ведем наблюдение за рядом мест, – сообщил Головко. – Нам удалось подтвердить информацию о том, что ракеты на полигоне в Йошинобу используются для гражданских щелей. Возможно, это прикрытие для военных испытаний, не более. Мои специалисты уверены в этом.

– Пусть только их уверенность не станет чересчур заразительной, – заметил Райан.

– Что вы собираетесь предпринять, Джек? – задал прямой вопрос директор Российской внешней разведки.

– В тот самый момент, когда мы говорим с тобой, Сергей Николаевич, наши дипломаты заявляют им, что оккупацию Марианских островов считаем неприемлемой для нас и никогда с нею не согласимся. – Джек сделал вдох и напомнил себе, что должен доверять этому человеку. – И если они не уйдут сами, мы принудим их к этому силой.

– Но как? – недоуменно спросил глава русской разведки, глядя на лежащие перед ним расчеты, подготовленные военными экспертами из Министерства обороны.

– Десять или пятнадцать лет назад ты говорил политическим руководителям страны, что с нами нужно считаться?

– Да, в точности, как это делал ты, говоря о нас, – согласился Головко.

– А теперь мы в более выгодном положении. Японцы не боятся нас. Они уже считают себя победителями. Больше не могу сказать тебе ничего. Может быть, завтра, – произнес Райан. – А пока мы выслали вам инструкции для передачи нашим людям в Японии.

– Все будет сделано, как мы обещали, – ответил Головко.

– Мое правительство будет считаться с желанием населения всех островов, – повторил посол и тут же добавил, идя на новую уступку. – Мы также готовы обсудить вопрос о различном статусе Гуама и остальных островов Марианского архипелага. Американские интересы в отношении этого острова действительно насчитывают почти сотню лет, – впервые признал он.

Адлер бесстрастно воспринял это заявление, как требуют того правила дипломатического протокола.

– Господин посол, население всех островов имеет американское гражданство, и это согласно его собственному свободному волеизъявлению.

– Теперь у них снова появится возможность сделать то же самое. Неужели ваше правительство считает, что право на самоопределение может быть использовано только один раз? – спросил в ответ японский посол. – Это кажется таким же необычным для страны с давними традициями, как иммиграция и эмиграция. Как я сказал раньше, мы будем рады предоставить двойное гражданство тем местным жителям, которые пожелают сохранить свои американские паспорта. Если они пожелают уехать, мы выплатим компенсацию за принадлежащую им собственность и… – Остальная часть заявления посла осталась неизменной.

Вспомнив о своем участии во многих дипломатических переговорах, Адлер подумал о том, что их ход совмещает худшие черты разговора с тещей и попыток ответить на вопросы ребенка, только что начавшего ходить. Как правило, эти переговоры скучны и однообразны. Они неизменно вызывали раздражение у участников и тем не менее являлись необходимыми. Только что Япония сделала очередную уступку. Это не было чем-то неожиданным. Неделю назад Кук сумел выудить ее текст у Нагумо, но теперь о ней заявлено официально. Это была хорошая новость. А плохая заключалась в том, что такой же уступки ждут от него. Правила дипломатических переговоров основывались на компромиссах. Тебе никогда не удавалось добиться всего, к чему ты стремишься, и другая сторона никогда не получала того, к чему стремилась она. Проблема заключалась в том, что дипломаты, принимающие участие в переговорах, не должны поступаться жизненными интересами своих стран, причем обе стороны понимали – как предполагалось, – в чем заключаются эти жизненные интересы. Но нередко случалось обратное, и тогда дипломатия была обречена на неудачу, вызывая раздражение тех, кто ошибочно считали, что войны всегда происходят из-за неумелых действий дипломатов. Гораздо чаще они вызывались такими различиями в национальных интересах, что достигнуть компромисса просто не представлялось возможным. И вот теперь посол рассчитывал на то, что Адлер тоже сделает какую-то уступку.

– Выражая свою точку зрения, я удовлетворен тем, что вы признали безусловное право населения Гуама остаться гражданами США. Я также с удовлетворением услышал о том, что ваша страна признает право жителей северных островов Марианского архипелага определить свою судьбу путем свободного волеизъявления. Готовы ли вы заверить нас, что Япония признает результаты выборов?

– Мне кажется, я достаточно четко выразил это, – ответил посол, пытаясь понять, выиграл он что-то в этом обмене или проиграл.

– В этих выборах смогут принять участие…

– Все, кто проживают на островах, разумеется. Моя страна привержена всеобщему и равному избирательному праву, как и ваша. Более того, – добавил посол, – мы готовы пойти на дополнительные уступки. У нас в стране правом участия в выборах обладают люди старше двадцати лет, но для участия в референдуме на Марианских островах мы готовы снизить возрастную планку до восемнадцати. Мы не хотим, чтобы кто-то смог потом заявить, будто референдум не был справедливым.

Вот ведь хитрый сукин сын, подумал Адлер. И это предложение кажется таким разумным. Теперь все солдаты получат право голоса, и международные наблюдатели сочтут такое решение уступкой со стороны японского правительства. Заместитель государственного секретаря кивнул, словно выражая удивление, и сделал пометку в блокноте. Посол, сидевший напротив, сделал вывод, что сумел добиться успеха. Для этого потребовалось немало времени.

– Все очень просто, – сказал советник по национальной безопасности. – Вы готовы помочь нам?

Тема совещания была такова, что никто из присутствующих не сможет покинуть зал полностью удовлетворенным. Оно началось с того, что сотрудница Министерства юстиции разъяснила смысл закона о шпионаже, содержащегося в Кодексе США под номером 18, раздел 793Е. Закон применим ко всем американским гражданам, и свобода словоизъявления и прессы не является основанием для его нарушения.

– Вы хотите, чтобы мы помогли вам в обмане, – заявил один из ветеранов-журналистов.

– Совершенно верно, – кивнул Райан.

– Но у нас профессиональный долг…

– Все вы – американские граждане, – напомнил им Райан. – Как и население Марианских островов. Моя задача не в том, чтобы обеспечить вам выполнение прав, о которых вы думаете. Нет, сейчас моя задача состоит в том, чтобы гарантировать эти права вам и всем остальным гражданам нашей страны. Вы или согласитесь помочь нам, или откажетесь. Если вы согласитесь пойти нам навстречу, мы сможем решить задачу легче и проще, с меньшим кровопролитием. В случае вашего отказа пострадает, по всей видимости, еще немало людей.

– Сомневаюсь, что Мэдисон и остальные создатели американской конституции предполагали, что пресса нашей страны в случае войны станет помогать врагу, – заметила представительница Министерства юстиции.

– На это мы никогда не пойдем, – запротестовал директор телевизионной компании Эн-би-си. – Но вы хотите, чтобы мы предприняли действия в противоположном направлении…

– Дамы и господа, у меня нет времени на обсуждение конституционных тонкостей. Перед нами в самом буквальном смысле вопрос жизни и смерти. Ваше правительство обращается к вам с просьбой о помощи. Если вы не окажете нам эту помощь, рано или поздно вам придется объяснить американскому народу причины этого шага. – Джек подумал о том, что еще никто не угрожал им так прямо и недвусмысленно. Изменение ситуации, решил он, будет честной игрой, хотя они вряд ли смогут посмотреть на это таким образом. Пришло время, решил Райан, протянуть им оливковую ветку мира. – Я приму на себя всю ответственность. Если вы поможете нам в столь трудном положении, я сохраню это в полной тайне.

– Только не пытайтесь убедить нас в этом, – запротестовал представитель Си-эн-эн. – Скрыть такое не удастся.

– В этом случае вам придется объяснить американскому народу, что ваши действия были продиктованы соображениями патриотизма.

– Я вовсе не это имел в виду, доктор Райан!

– А вот я имел в виду именно это, – улыбнулся Джек. – Подумайте над моим предложением. Разве оно как-то повредит вам? К тому же каким образом о нем узнают? Кто еще сможет рассказать о нем?

Цинизм журналистов стал почти профессиональной потребностью, и они сумели увидеть юмор в создавшейся ситуации, но решающую роль сыграло предыдущее заявление Райана. Они оказались в сложном положении, и естественный результат заключался в том, что им пришлось искать выход в каком-то новом подходе к проблеме. В данном случае представители телевизионных компаний решили исходить из деловых соображений. Отказ прийти на помощь своей стране, несмотря на заявления о принципиальности и профессиональной этике, мог иметь самые тяжелые последствия для компаний, так как телевизионные аудитории больше не придавали такого значения моральным достоинствам журналистов. К тому же просьбу Райана нетрудно было выполнить, достаточно проявить определенную осторожность, и никто не разберется в происшедшем.

Руководители телевизионных компаний предпочли бы выйти из комнаты и обсудить это между собой, но никто не решился предложить такой шаг. Все пять телевизионных магнатов посмотрели друг на друга и кивнули.

Вы когда– нибудь заплатите нам за это, красноречиво говорили их взгляды, устремленные на Райана. С этой опасностью можно жить, подумал он.

– Спасибо, – произнес советник по национальной безопасности. Когда они ушли, Райан направился в Овальный кабинет.

– Мы получили их согласие, – сообщил он президенту.

– Извини, Джек, что я не смог поддержать тебя.

– Год выборов, – согласился Райан. Через две недели предстояли предвыборные собрания в Айове, а потом наступала очередь Нью-Гемпшира, и хотя внутри своей партии у Дарлинга не было соперников, в общем ему хотелось в данное время оказаться где-то в другом месте. И он не мог позволить себе поссориться со средствами массовой информации. Но именно на то у него и был советник по национальной безопасности. Назначенные чиновники всегда могут принять удар на себя – в конце концов, их просто можно уволить.

– Когда все это закончится…

– Я смогу вернуться к игре в гольф? Мне нужна практика. Вот эта черта в нем мне нравится, подумал Дарлинг. Райан любил шутить, хотя синие круги под глазами у него мало отличаются от моих. Это была еще одна-причина, за которую нужно благодарить Боба Фаулера, предостерегавшего меня от работы с Райаном, и, возможно, повод сокрушаться относительно его политической принадлежности.

– Он готов прийти на помощь, – сказал Кимура.

– В этом случае самое лучшее для него – вести себя как обычно, – ответил Кларк. – Он уважаемый и честный человек. Вашей стране нужен политический деятель, призывающий к сдержанности и спокойствию. – Такой совет вряд ли будет соответствовать инструкциям Вашингтона, которых он ждал, и у Кларка промелькнула надежда, что там знают, как поступить. Инструкции должны были поступить от Райана, и это вселяло в него некоторую уверенность. По крайней мере его агент почувствовал облегчение.

– Спасибо. Я не хочу, чтобы его жизнь подвергалась опасности.

– Он слишком ценный человек для этого. Может быть, Америка и Япония урегулируют свои отношения дипломатическими средствами. – Кларк не верил в это, но подобные заверения всегда нравились дипломатам. – В этом случае правительство Гото уйдет в отставку и, возможно, Кога-сан снова займет прежнюю должность.

– Я слышал, однако, что Гото не собирается отступать.

– Да, мне тоже говорили об этом, но не исключено, что ситуация изменится. Как бы то ни было, мы просим Когу последовать нашему совету, – продолжил «Клерк». – Мы благодарны вам за помощь. В случае необходимости свяжемся с вами по обычным каналам.

В знак благодарности Кимура перед уходом расплатился по счету.

– Вот и все, а? – спросил Динг.

– Кто-то считает, что этого достаточно, а нам нужно заниматься и другими делами.

Снова за работу, подумал Чавез. Но теперь по крайней мере они действовали в соответствии с приказами, какими бы непонятными они ни казались. Сейчас десять утра по местному времени, и они разойдутся сразу после того, как выйдут на улицу. Следующие несколько часов перед новой встречей Кларк и Чавез потратят на покупку телефонов сотовой связи – по три аппарата нового типа. Они очень компактны, так что помещаются в грудном кармане рубашки. Даже их упаковочные коробки невелики, и телефоны просто скрыть при переноске.

Чет Номури уже сделал то же самое, сообщив как собственный адрес конспиративной квартиры в Ханаматцу, которую выбрали, заранее пользуясь кредитными карточками и водительским удостоверением на чужое имя. Что бы ни происходило, ему осталось меньше тридцати суток для завершения операции. А сейчас нужно было вернуться в последний раз в баню, прежде чем окончательно исчезнуть.

– У меня возник вопрос, – негромко произнес Райан. Трент и Феллоуз посмотрели ему в глаза и почувствовали тревогу.

– Не заставляй нас ждать, – проворчал Сэм.

– Вы знаете о том, что в Тихом океане у нас создалось сложное положение.

Трент беспокойно шевельнулся в своем кресле.

– Если ты хочешь сказать, что у нас недостаточно сил, чтобы…

– Все зависит от того, к каким силам мы прибегнем, – прервал его Джек.

Конгрессмены на мгновение задумались.

– Хотите получить карт-бланш? – спросил Эл Трент. Райан кивнул.

– На применение любых средств, которые сочтем необходимыми. У вас в комитете будут возражения?

– Зависит от того, что вы хотите этим сказать. Объясни нам, – бросил Феллоуз. Райан объяснил.

– Вы действительно хотите пойти на такой риск? – удивился Трент.

– У нас нет выбора. Полагаю, было бы неплохо вести битву кавалерийскими атаками на поле брани при соблюдении всех правил воинской чести и тому подобное, но у нас недостаточно сил, верно? Президент хочет знать, может ли он рассчитывать на поддержку Конгресса. Только вы двое знакомы с тайной стороной операции. Если вы поддержите нас, остальные на Капитолийском холме последуют вашему примеру.

– А вдруг все окончится неудачей? – выразил опасение Феллоуз.

– Тогда всем участникам конец. Включая и вас, – добавил Райан.

– Хорошо, комитет мы принимаем на себя, – пообещал Трент. – Но ты ведешь рискованную игру, дружище.

– Это верно, – согласился Джек, подумав о том, что вся жизнь полна риска. Он знал, что Трент имеет в виду и политический аспект происходящего, но попытался выбросить это из головы. Он не мог, разумеется, не промолчать – Трент счел бы это за проявление слабости. Поразительно, как часто они придерживались различного мнения по одним и тем же вопросам, однако самое главное, что на слово Трента можно положиться.

– Будешь держать нас в курсе дела?

– В рамках закона, – улыбнулся советник по национальной безопасности. А закон требовал проинформировать Конгресс после осуществления «черной» операции.

– А как относительно исполнительного распоряжения? – Исполнительное распоряжение, выпущенное еще в период администрации Форда, запрещало спецслужбам страны предпринимать политические убийства.

– У нас есть постановление, – ответил Райан. – Исполнительное распоряжение не действует в военное время. – «Постановление» представляло собой по сути дела указ президента, согласно которому он один мог толковать существующий закон. Короче говоря, все, что предлагал сейчас Райан, с формально-юридической точки зрения соответствовало закону – если у Конгресса не было возражений. Это был чертовски сложный способ руководства страной, но демократический строй требовал этого.

– Значит, мы поставили все точки над "i", – резюмировал Трент. Феллоуз согласно кивнул. Оба конгрессмена наблюдали, как советник по национальной безопасности поднял трубку своего кодированного телефона и нажал кнопку скоростного набора. – Это Райан. Приступайте, – коротко произнес он.

Первый этап операции был электронным. Несмотря на решительные возражения главнокомандующего Тихоокеанским флотом, три съемочные группы установили свои камеры на краю стоящих рядом сухих доков, где находились сейчас «Джон Стеннис» и «Энтерпрайз».

– Нам запретили показывать ущерб, нанесенный кормовым отсекам авианосцев, но, согласно информированным источникам, он больший, чем кажется с первого взгляда, – лишь с незначительной разницей произнесли все трое ведущих. Когда была закончена прямая трансляция, камеры перенесли и провели дальнейшую съемку авианосцев, затем съемку продолжили с противоположной стороны гавани. Пленки предназначались для архива и возможного дальнейшего использования. На них были корабли и доки без репортеров, озвучивающих передачу. Эти пленки передали кому-то еще и преобразовали в цифровую форму для дальнейшего применения.

– Это критически поврежденные корабли, – коротко бросил Ореза. Каждый из авианосцев по тоннажу превосходил все корабли береговой охраны США, и как это Военно-морской флот, несмотря на свою отличную подготовку, допустил, чтобы им в зад всадили по паре торпед. Отставной боцман почувствовал, что у него от ярости поднимается кровяное давление.

– Сколько же времени понадобится для ремонта? – спросил Барроуз.

– Несколько месяцев. Очень много. Не меньше шести… и тогда мы окажемся в периоде тайфунов, – внезапно понял

Португалец и почувствовал себя еще хуже. После дальнейших размышлений его настроение совсем упало. К тому же ему совсем не нравилось оказаться на острове, который подвергнется штурму морских пехотинцев. Сейчас он находится в своем доме, стоящем на возвышенности, недалеко от батареи ракет «земля – воздух», на которую неминуемо обрушится огонь американских кораблей; и самолетов. Может быть, все-таки стоило

продать дом за миллион долларов? Получив такие деньги, он сможет купить другую яхту, другой дом и заняться рыбной ловлей на островах Флорида-Киз. – Знаешь, ты ведь можешь вылететь отсюда домой в любое время, как только пожелаешь.

– А-а, стоит ли торопиться?

Предвыборные плакаты были уже напечатаны и развешены повсюду. Общественный канал кабельного телевидения каждые несколько часов передавал сообщения о планах будущего развития Сайпана. Теперь все на острове успокоилось, воцарились тишина и порядок. Японские туристы проявляли необычную вежливость, а солдаты ходили большей частью без оружия. Военные машины использовались для дорожных работ. Офицеры заходили в школы и проводили, дружеские ознакомительные беседы. Едва ли не за одну ночь были созданы две новые бейсбольные команды, и начались матчи новой лиги. Ходили разговоры, что пара ведущих японских команд из Первого дивизиона начнет весенние тренировки на Сайпане. Для этого придется построить стадион, и, возможно, шептали друг другу, у Сайпана будет собственная команда в Первом дивизионе. Орезе это казалось разумным. Остров расположен ближе к Токио, чем Канзас-Сити к Нью-Йорку. Нельзя сказать, разумеется, что местное население было довольно оккупацией, просто жители не видели пути к освобождению и потому, подобно всем оказавшимся в таком положении, смирились с ней. Японцы делали все возможное, чтобы этот процесс проходил как можно мягче.

Всю первую неделю оккупации демонстрации протеста проходили ежедневно. Однако генерал Арима, командующий войсками на острове, каждый раз выходил навстречу демонстрантам, навстречу любой съемочной группе любой телевизионной компании и приглашал к себе в кабинет их руководителей для беседы, причем часто эти беседы передавались прямо в эфир. Затем реакция японских чиновников стала еще более утонченной. Представители гражданской администрации и бизнесмены проводили длительные пресс-конференции, демонстрируя до кументы о том, сколько денег они вложили в развитие инфраструктуры острова, показывая на графиках, как изменилась после этого местная экономика, и обещая вложить еще больше. Это не значило, что им удалось совсем избавиться от недовольства, но японцы подчеркивали свою терпимость, всякий раз обещая с уважением отнестись к результатам быстро приближающихся выборов. Мы ведь тоже живем здесь, говорили они. Мы тоже местные жители.

Надежда умирает последней. Завтра исполнится две недели с момента захвата японцами Марианских островов, думал Ореза, а все, что они слышали, – это сообщения о проклятых переговорах. С каких это пор Америка вела переговоры по поводу захваченных у нее территорий? Может быть, дело именно в этом. Может быть, это и есть очевидный признак слабости их страны, и он почувствовал ощущение безнадежности. Никто не сопротивлялся. Ну. скажите же нам, что наше правительство делает что-то, хотелось ему крикнуть адмиралу, что находился на другом конце космического сотового канала…

– Да, какого черта. – Ореза прошел в гостиную, вложил батареи в ручку телефонной трубки, просунул антенну в отверстие, просверленное в середине салатной миски, и набрал номер.

– Адмирал Джексон, – услышал он.

– Говорит Ореза.

– У вас что-нибудь новое?

– Да, адмирал. Хочу сообщить вам, как закончатся выборы.

– Не понимаю вас, главный старшина.

– Я смотрел передачу Си-эн-эн о том, что два наших авианосца потеряли способность выйти в море, при этом специалисты говорили, что они не в силах предпринять что-то. Черт побери, сэр, даже когда аргентинцы захватили проклятые Фолкленды, британцы заявляли, что они вернут их себе. Я не слышу того же от нашего правительства. Черт возьми, что остается нам думать?

Джексон несколько секунд обдумывал ответ.

– Вы хорошо знаете, что я не могу нарушать правила и обсуждать военные операции. Ваша задача заключается в том, чтобы обеспечивать нас информацией, ясно?

– Пока мы слышим только одно – как японцы будут проводить выборы. Ракетная батарея к востоку от нас закрыта теперь маскировочной сеткой…

– Я знаю об этом. Как знаю и о том, что поисковый радар на вершине горы Тапочау функционирует и что около сорока истребителей размещено в аэропорту и на базе в Коблере. Мы насчитали еще шестьдесят на базе Андерсен на Гуаме. Нам известно, что восемь эсминцев курсируют к востоку от острова и танкеры приближаются к ним для проведения бункеровки. Что еще вас интересует? – Даже если Ореза «находился под наблюдением» – вежливое выражение, означающее пребывание под арестом, – в чем Джексон сомневался, в этой информации не было ничего секретного. Всем известно, что у Америки есть в космосе разведывательные спутники. С другой стороны, Орезе нужно знать, что Джексон пристально следит за положением и, что еще больше важно, проявляет к нему интерес. Он испытывал стыд от того, что должен сказать дальше. – Главный старшина, я ожидал большего от такого ветерана, как вы. Ответ заставил его почувствовать себя лучше.

– Вот это я и хотел услышать от вас, адмирал.

– Как только случится что-нибудь новое, сразу сообщите нам.

– Слушаюсь, сэр.

Джексон положил трубку и взял со стола только что доставленный доклад о готовности «Джонни Реба».

– Уже скоро, главный старшина, – прошептал он. Настало время встретиться с офицерами базы ВВС в Мак-Дилле, которые, как это ни кажется невероятным, носили зеленую армейскую форму. Адмирал не знал, что они напомнят ему о чем-то, что он видел несколько месяцев раньше.

У всех солдат испанский должен быть родным языком, и они должны выглядеть как испанцы. К счастью, это не было сложной задачей. Специалист по личным документам вылетел из Лэнгли в Форт-Стьюарт, штат Джорджия, вместе со всем необходимым снаряжением, включающим десять пустых паспортов. Чтобы упростить задачу, всем были сохранены подлинные имена и фамилии. Старший сержант Джулио Вега сидел перед камерой в своем лучшем костюме.

– Не улыбайтесь, – сказал ему специалист из ЦРУ. – Европейцы не улыбаются для фотографий на паспортах.

– Да, сэр. – Кличка Веги среди солдат была Осо, медведь, но только ветераны осмеливались называть его так. Для остальных рейнджеров из роты «Фокстрот» 2-го батальона 175-го полка он был, только «старший сержант», и его знали как опытного сверхсрочника, готового оказать всяческую поддержку своему капитану при проведении операции, для участия в которой он только что добровольно вызвался.

– Впрочем, вам понадобится и костюм получше.

– Кто мне за него заплатит? – широко улыбнулся Осо. Это на фотографии будет мрачная физиономия, которую обычно видели солдаты, не справлявшиеся с его требованиями. Только не эти, подумал он, имея в виду восьмерых солдат, прошедших обучение прыжкам с парашютом (это требовалось от всех рейнджеров), каждый из которых принимал участие в боевых действиях в той или другой горячей точке. Что было необычно для военнослужащих 175-го полка, так это то, что ни один из них не стригся почти наголо, чтобы волосы напоминали короткую щетину. Вега вспомнил еще одну группу, похожую на эту, и улыбка исчезла с его лица. Колумбия. Не все вернулись тогда живыми.

Испанский язык в качестве родного, подумал он, выходя из комнаты. Испанский был, по-видимому, языком жителей Марианских островов. Подобно большинству армейских ветеранов в звании старшего сержанта, Вега получил степень бакалавра в вечернем колледже, где его специальностью была военная история – это, казалось ему, больше всего соответствовало выбранной им профессии, да и к тому же армия платила за обучение. Если на этих островах действительно говорят на испанском языке, то предстоящая операция приобретает определенный смысл. Название операции, о котором он узнал в коротком разговоре с капитаном Диегой Чека, тоже показалось ему подозрительным. Ее назвали операцией «Зорро», что настолько развеселило капитана, что он решил поделиться этой новостью со своим старшим сержантом. Настоящего Зорро звали дон Диего, не правда ли? Капитан забыл имя бандита, однако старший сержант вспомнил. Если твоя фамилия Вега, разве можно отказаться от участия в подобной операции? – спросил себя Осо.

Хорошо, что он в хорошей физической форме, подумал Номури. Даже просто дышать здесь было нелегко. Большинство европейцев, приезжающих в Японию, остаются в крупных городах, и им даже в голову не приходит, что эта страна не менее гориста, чем Колорадо. Тошимото было небольшим селением, впадающим в спячку зимой и процветающим летом, когда местные жители, уставшие от перенаселенного однообразия городов, переезжали для смены обстановки в сельскую местность. Деревня, расположенная в самом конце государственного шоссе номер 140, по сути дела погрузилась в спячку и, казалось, свернула на зиму тротуары, но Чету удалось найти место, где он смог арендовать небольшой четырехколесный мотоцикл-вездеход. Номури объяснил хозяину фирмы, что ему хочется на несколько часов отвлечься от городской суеты и побывать в горах. В обмен на небольшую сумму денег и ключи от машины он получил суровое, хотя и вежливое предупреждение о необходимости следовать вдоль тропинки и проявлять осторожность, за что Номури любезно поблагодарил хозяина и отправился в путь, направляясь вдоль реки Таки – скорее небольшого потока, чем реки, – вверх в горы. Через час, проехав примерно семь миль, он остановился, выключил двигатель, достал из ушей ватные тампоны и прислушался.

Полная тишина. По дороге сюда Номури не заметил никаких следов на глине и гравии тропинки, по которой ехал вдоль порожистой реки, не увидел никаких признаков проживания в нескольких летних домиках, мимо которых проезжал, и теперь, прислушиваясь, не услышал ничего, кроме завывания ветра. На его карте был обозначен брод в двух милях вверх по склону, и, действительно, добравшись туда. Чет увидел брод, который оказался четко обозначенным и пригодным для переправы. Перебравшись на другой берег, он поехал дальше на восток, к Ширайши-сан. Подобно большинству вершин, склоны горы под воздействием воды и времени оказались изрезанными многочисленными ущельями, которые, постепенно сужаясь, заканчивались тупиками. Одна из долин горы Ширайши была особенно живописна в своей нетронутости сельским домом или летним коттеджем. Наверно, летом здесь разбивают свои лагеря бойскауты, чтобы прикоснуться к природе, которую остальная страна с таким усердием стремится уничтожить. Впрочем, скорее, в этом месте просто не оказалось залежей достаточно ценных минералов, что оправдало бы строительство шоссе или железной дороги. Кроме того, отсюда до Токио было сто миль по прямой, и могло показаться, что ты находишься в Антарктике.

Номури повернул на юг и поднялся по ровному склону к вершине южного хребта. Ему хотелось побольше увидеть и услышать, и он, хотя и заметил одинокий недостроенный дом в нескольких милях внизу, не увидел столба дыма от горящей печки или клубов пара от горячей ванны и не услышал никаких звуков, кроме тех, что издает природа. Номури минут тридцать осматривал окрестности в небольшой бинокль. Он не спешил, стараясь убедиться в увиденном, осмотрел северный и западный склоны и отметил лишь поразительное безлюдие. Удовлетворенный, он спустился к реке Таки и вернулся в селение по тропе вдоль нее.

– Сейчас здесь никого не бывает, – сказал ему хозяин фирмы, Сдающей в аренду мотоциклы, когда Номури наконец вскоре после заката солнца приехал во двор. – Позвольте мне предложить вам чашку чая?

– Дозо, – поблагодарил сотрудник ЦРУ. Он взял чашку и вежливо поклонился. – Здесь просто великолепно.

– Вы поступили разумно, выбрав это время года. – Мужчине хотелось поговорить. – Летом, когда распускаются листья на деревьях, природа выглядит восхитительно, хотя треск этих созданий, – он кивнул в сторону ряда мотоциклов, – нарушает горный покой. Зато они приносят мне некоторый доход, – признался он.

– Непременно приеду к вам снова. У меня в конторе сейчас горячее время, приходится работать с утра до вечера. Только здесь можно насладиться тишиной.

– Может быть, захватите с собой друзей? – предложил хозяин. Было очевидно, что ему нужны деньги в этот мертвый сезон.

– Да, конечно, постараюсь, – заверил его Номури. Хозяин поблагодарил его вежливым поклоном, сотрудник ЦРУ сел в свой автомобиль и направился в Токио, пути куда было три часа. По дороге он пытался понять, почему его ведомство дало ему поручение, позволившее расслабиться.

– Ну что, парни, вы по-прежнему настроены решительно? – спросил Джексон у подразделения особого назначения.

– Ты выбрал странное время, чтобы спрашивать нас, не передумали ли мы, Робби, – заметил старший офицер. – Если они настолько глупы, что позволяют штатским американцам разгуливать по их территории, – ну что ж, давайте воспользуемся этим.

– Меня все еще беспокоит высадка, – заметил представитель ВВС, перебирая воздушные навигационные карты и космические фотографии. – Мы выбрали хорошее место для проникновения – черт побери, навигационные ориентиры превосходны, – но, чтобы все прошло гладко, кто-то должен позаботиться об этих птичках АВАКС.

– Все принято во внимание, – заверил его полковник из группы боевого командования ВВС. – Мы осветим для них небо, и вы сумеете воспользоваться образовавшейся брешью. – Он постучал указкой по третьей карте.

– Экипажи вертолетов? – спросил Робби.

– Работают сейчас на тренажерах. Если повезет, на обратном пути им останется только спать.

Тренажер, разработанный для данной операции, создавал у Сэнди Рихтера полное ощущение реальности. Это была комбинация новой компьютерной игры «Нинтендо-VR», которой увлекался его младший сын, и обычного тренажера. Огромный шлем ничем не отличался от того, который он надевал, садясь за штурвал своего «команча», только был несравненно более сложным. Если он, сидя в «команче», смотрел на мир словно в глазок, то с помощью этого сложнейшего устройства перед ним открывался прямо-таки театр военных действий. Его можно было усложнить еще больше, но и так созданный компьютером вид местности вместе со всей летной информацией создавал у пилота ощущение реальности. Рихтер держал руки на штурвале и секторе газа этого виртуального вертолета, летевшего над поверхностью воды к стремительно надвигающимся утесам.

– Приближаемся к повороту направо, – сказал он своему второму пилоту, который на этот раз сидел не позади него, а рядом – на тренажере не требовалось сидеть точно на своем месте, как в кабине вертолета. Находясь в этом искусственном мире, каждый видел то, что ему полагалось видеть, независимо от того, где он находился, только второй пилот, сидя рядом, имел в своем распоряжении два добавочных прибора.

То, что они видели перед собой, являлось результатом шестичасовой работы суперкомпьютера.

Комплект космических фотографий, сделанных за последние три дня, подвергся анализу, пересъемке и преобразованию в трехмерное изображение, кажущееся чем-то вроде крупнозернистой видеопленки.

– Слева – населенный пункт.

– Да, вижу. – Он видел пятно флюоресцирующего света, которое в действительности было бы желто-оранжевым городским освещением, и увеличил высоту с пятидесяти футов, на которой.летел вот уже два часа. Рихтер подал ручку управления вправо, и наблюдатели, присутствовавшие в затемненной комнате, были поражены тем, как тела обоих пилотов наклонились в сторону поворота, автоматически компенсируя якобы возникшую центробежную силу, которая существовала только в «воображении» компьютера, моделировавшего ситуацию. Они едва не засмеялись, но тут же вспомнили, что над Сэнди Рихтером лучше не смеяться.

С того момента, как вертолет пересек виртуальный берег, он поднялся над хребтом и полетел вдоль него. Так решил сам Рихтер. В речных долинах, ведущих к Японскому морю, находились дороги и дома. Вот почему пилот принял решение как можно дольше сохранять акустическую скрытность и пойти на риск – лететь на большей высоте.

В реальном мире он сумел бы справиться с этой опасностью при подлете к цели, но в данный момент мир для него был не совсем реальным.

– Истребители над головой, – предостерег женский голос, как это произошло бы во время настоящей операции. – Снижаюсь, – ответил Рихтер на предупреждение компьютера, соскальзывая на вертолете направо, ниже вершин горного хребта. – Если тебе удастся обнаружить меня на высоте пятидесяти футов от земли, то я проиграл, милая. Надеюсь, эта чертова технология «стелс» на самом деле очень эффективна.

В первоначальных развед-сводках звучало беспокойство относительно совершенства радилокаторов на японских F-15X. Каким-то образом им удалось сбить один Б-1 и повредить второй, и никто еще не сумел разобраться, как это произошло.

– Скоро узнаем. – Что еще можно сказать пилоту? В данном случае оценку дал компьютер. На протяжении последнего часа виртуального полета Рихтеру все время приходилось маневрировать над пересеченной местностью, что было достаточно изматывающим, и когда он «совершил посадку» в своем «Команче», то обливался потом и хотел поскорее принять душ, которого при реальном полете наверняка не будет. А вот пара лыж может пригодиться.

– Что, если противник…

– В этом случае придется привыкать к рисовому рациону. – Нет смысла беспокоиться обо всем. Зажегся свет, пилоты сняли шлемы, и Рихтер увидел, что находится в небольшой комнате.

– Проникновение на вражескую территорию прошло успешно, – сообщил свою оценку майор. – Ну как, парни, вы готовы совершить небольшой полет?

Рихтер взял стакан ледяной воды со стола в дальнем углу комнаты.

– Знаешь, мне даже в голову не приходило, что я смогу пролететь таким курсом настолько далеко.

– Как относительно всего остального? – спросил его стрелок-радист.

– Погрузят, когда вы прилетите на место.

– А на пути назад? – не удержался от вопроса Рихтер. Лучше быть проинструктированным заранее.

– У вас будет выбор из двух вариантов. Может быть, из трех. Мы еще не приняли решения. Сейчас его изучают, – заверил пилота офицер войск специального назначения.

Хорошо было то, что все это оказались пентхаусы, апартаменты на крышах высотных зданий. Этого следовало ожидать, подумал Чавез. Богачи, подобные этим мерзавцам, приобретали себе весь верхний этаж любого дома, который приглянется. Это позволяло им взирать на все свысока, смотреть на остальных сверху вниз, так же и небоскребы Лос-Анджелеса возвышались над нищенскими баррио его юности. Впрочем, никто из них не был солдатом. Люди военной профессии не испытывают желания так выделяться на фоне горизонта. Куда лучше скрываться в кустах вместе с крысами и пеонами. Ну что ж, все имеет свои недостатки, напомнил себе Динг.

Оставалась одна проблема – отыскать место повыше. Это оказалось несложно. И снова им помогла мирная атмосфера города. Они просто выбрали подходящее здание, вошли в него, поднялись на лифте на верхний этаж и оттуда выбрались на крышу. Чавез установил камеру на треноге, выбрал самый мощный телеобъектив и начал снимать. Вести съемку даже при дневном свете несложно, говорилось в инструкции, а тут еще боги, распоряжающиеся погодой, пришли им на помощь – надвигался хмурый облачный вечер. Динг сделал по десять снимков каждого здания, перематывая пленки и укладывая кассеты обратно в коробки для последующей разметки. На все ушло не более ролучаса.

– Ты начал доверять этому парню? – спросил Чавех после передачи пленок.

– Динг, я только что начал доверять тебе, – негромко ответил Кларк, снимая этими словами напряжение момента.