"И вот пришел ты" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)Глава 4– Закари! Дорогой, милый Закари, как хорошо, что ты приехал! – Лили вышла ему навстречу и, взяв его за руку, пригласила в дом с таким видом, будто она была там хозяйкой. Она приподнялась на цыпочки и подставила ему лицо. Закари покорно поцеловал ее. Одетый в элегантный черный костюм для верховой езды, он был чрезвычайно красив и напоминал благополучного сквайра. Дворецкий с почтением принял у него плащ, перчатки и шляпу и удалился. Лили поспешно отвела Закари в дальний угол холла и зашептала: – Они все пьют чай в гостиной – мама, Пенни и Вулвертон. Если ты будешь строить глазки моей сестре, я побью тебя. А теперь пошли! – Подожди! – взволнованно проговорил Закари, крепче сжав ее руку. – Как Пенелопа? Лили улыбнулась: – Не надо беспокоиться. Еще не все потеряно, старина. – Она по-прежнему любит меня? Она говорила об этом? – Нет, она не хочет признаваться, – неохотно ответила Лили. – Однако она точно не любит Вулвертона. – Лили, я умираю от любви к ней! Наш план должен сработать. – Сработает, – уверенно проговорила Лили и взяла его под локоть. – А теперь… в бой! Они чинно покинули холл. – Я приехал слишком поздно? – намеренно громко поинтересовался Закари, чтобы слышали все, кто находился в гостиной. Лили подмигнула ему. – Вовсе нет, дорогой. Ты поспел к чаю. – Широко улыбаясь, она впихнула его в гостиную – красивую, просторную комнату с резной мебелью красного дерева, широкими окнами и стенами, задрапированными бледно-желтым шелком. – А вот и мы! – весело объявила она. – Все друг друга знают. Как удобно – не надо никого представлять! – Она с нежностью сжала руку молодого человека. – Должна сказать тебе, Зак, что чай в Рейфорд-Парке великолепен. Почти такой же ароматный, как тот, что я завариваю в Лондоне. Закари обвел глазами присутствующих. – Я в жизни не пил лучшего чаю, чем у Лили. Рецепт своей смеси она держит в тайне, поэтому никому не удается превзойти ее. – Я нашла его во время своих путешествий, – объяснила Лили, усаживаясь на изящный стул с гнутыми ножками. Она украдкой посмотрела на сестру и успела заметить, как та и Закари обменялись пристальными взглядами. На мгновение в глазах Пенни промелькнули грусть и безнадежная тоска. «Бедняжка Пенни! – подумала Лили. – Я помогу тебе. А потом, возможно, вы с Закари докажете мне, что настоящая любовь действительно существует». Закари, как истинный джентльмен, направился к небольшому диванчику, на котором сидели Тотти и Пенелопа. Увидев, что девушка смущенно покраснела, он обратился не к ней, а к ее матери: – Леди Лоусон, я счастлив видеть вас и вашу очаровательную дочь. Надеюсь, у вас все хорошо? – Очень хорошо, – с некоторой неловкостью ответила Тотти. Хотя она и возражала против ухаживаний Закари, молодой человек нравился ей. Как и все, она знала, что Закари искренне любит Пенелопу и что его чувство делает ей честь. Но семья со скудными средствами должна смотреть на жизнь практично. Лорд Рейфорд – более выгодная партия для дочери. Алекс стоял у облицованного мрамором камина, курил сигару и внимательно наблюдал за всеми. Лили бросила на него сердитый взгляд. До чего же он груб! Обычно джентльмены позволяют себе закурить, когда собираются в специально отведенных местах и обсуждают чисто мужские вопросы. Скидку делают только ворчливым старикам, предпочитающим сигаре трубку, – им дозволено курить при дамах. Но Вулвертон пока еще не старик и не должен курить в присутствии дам. Закари вежливо кивнул Алексу: – Добрый день, Вулвертон. Алекс кивнул в ответ. Затянувшись, он выпустил клуб дыма и прищурился, при этом его серебристые глаза недобро блеснули. «Вот скотина!» – угрюмо подумала Лили. Наверное, Рей-форд почувствовал, что присутствие Закари, такого милого, вежливого, приятного всем, представляет угрозу для него. Вулвертону не под силу расположить к себе окружающих, даже если он потратит на это всю жизнь. Лили недовольно посмотрела на графа, а потом с улыбкой обратилась к Закари: – Присаживайся, Зак, и расскажи нам, что нового произошло в Лондоне. – Без тебя там, как всегда, ужасно скучно, – ответил Закари, придвигая к ней стул. – Недавно я побывал на большом приеме и обнаружил, что замужество с лордом Дирхерстом пошло Аннабелле на пользу, она выглядит потрясающе. – Рада слышать это! – воскликнула Лили. – После десяти лет брака с сэром Чарльзом, этим сварливым старым козлом, она заслужила счастье. – Вильгемина! – испуганно вскричала Тотти. – Как ты смеешь говорить о сэре Чарльзе – да будет мир праху его – такими жуткими словами? – А почему бы и нет? Аннабелле было всего пятнадцать, когда ее выдали за него – а ведь он годился ей в дедушки! Всем известно, что сэр Чарльз был суров с ней. Лично я довольна тем, что он вовремя отдал Богу душу и тем самым дал Аннабелле возможность найти себе подходящего по возрасту мужа. Тотти неодобрительно покачала головой: – Вильгемина, можно подумать, у тебя нет сердца. Закари похлопал Лили по руке и ринулся на ее защиту: – Ты слишком прямодушна, моя дорогая. Однако все твои знакомые знают, что у тебя доброе сердце. Лили одарила его сияющей улыбкой. Краем глаза она заметила, что Пенни потрясена. Едва ли Пенелопа могла предположить, что ее возлюбленный называет сестру «моя дорогая». В душе Лили поднялось сочувствие, и она пожалела, что пока не может раскрыть Пенни всю правду. – Я попытаюсь обуздать свой язык, – со смехом пообещала она, – хотя бы на сегодняшний вечер. Итак, продолжай, Зак, а я, так и быть, не буду высказывать свое мнение и шокировать окружающих. Позволь налить тебе чаю. С молоком, без сахара, правильно? Пока Закари развлекал дам лондонскими сплетнями, Алекс наблюдал за Лили. Судя по всему, вынужден был признать он, эти двое действительно собираются пожениться. В их отношениях присутствует легкая непринужденность, что свидетельствует о давней дружбе. Ясно, что они нравятся друг другу и им уютно вместе. Выгода, которую принесет этот брак, очевидна. Как третий сын, Закари, естественно, с благодарностью примет состояние Лили, более значительное, чем те крохи, которые причитаются ему по наследству. Лили привлекательна, особенно в этом платье цвета морской волны, оттеняющем белизну ее кожи. У нее необычный цвет волос и разрез глаз. Любой мужчина счел бы за счастье оказаться с ней в постели. Более того, в глазах света Лили будет счастливицей, которой удалось подцепить такого благородного и достойного мужа. Особенно после того, как она долгие годы балансировала на грани между высшим обществом и полусветом. Алекс нахмурился, представив Лили и Закари вдвоем. Этот брак – ошибка. В свои тридцать лет Закари остается простодушным мальчишкой. Он никогда не станет хозяином в доме, тем более имея такую своевольную жену, как Лили. Ему всегда будет проще подчиняться ее желаниям, чем спорить. Со временем презрение к своему бесхарактерному мужу подавит в Лили все другие чувства. Этот брак сделает несчастными обоих. – Милорд? – Все выжидательно смотрели на Алекса. Он понял, что глубоко задумался и перестал участвовать в общей беседе. – Милорд, – сказала Лили, – я только что спросила вас, выкопали ли в саду яму? Алекс решил, что ослышался. – Яму? – переспросил он. Судя по виду Лили, она была чрезвычайно довольна собой. – Да, для нового пруда. Алекс растерянно смотрел на нее. Наконец он обрел дар речи: – О чем, черт побери, вы говорите? Казалось, все, кроме Лили, которая продолжала лучезарно улыбаться, были потрясены его грубостью. – Вчера днем у меня состоялся обстоятельный разговор с вашим садовником мистером Чамли. Я дала ему несколько советов по поводу того, как изменить сад. Алекс выдернул сигару изо рта и в сердцах швырнул ее в огонь. – Мой сад не нуждается в изменениях! – прогремел он. – Он остается таким уже двадцать лет! Лили бодро кивнула: – Именно об этом и речь! Я сказала ему, что стиль вашего ландшафта безнадежно устарел. Во всех действительно модных садах есть несколько прудов. Я показала мистеру Чамли, где нужно вырыть еще один. Алекс побагровел: сначала краска залила его шею, а потом поднялась к щекам. Ему хотелось придушить Лили. – Чамли не сдвинет с места ни горсти земли без моего разрешения! Лили с невинным видом пожала плечами: – Мне показалось, он с энтузиазмом отнесся к этой затее. Не удивлюсь, если он уже начал копать. Кстати, думаю, вы одобрите изменения. – Она ласково, по-сестрински, улыбнулась ему. – И всегда, прогуливаясь возле этого очаровательного прудика, вы будете думать обо мне. Лицо Вулвертона исказила гримаса. Он издал звук, очень похожий на рычание, и пулей вылетел из комнаты. Тотти, Пенелопа и Закари изумленно уставились на Лили. – Сомневаюсь, что ему понравилась моя идея, – всем своим видом демонстрируя разочарование, заключила она. – Вильгемина, – слабым голосом проговорила Тотти, – я знаю, что твои усилия продиктованы благими намерениями. Однако, по моему мнению, тебе больше не стоит предпринимать попытки усовершенствовать поместье лорда Рейфорда. Неожиданно в дверях гостиной появилась горничная в белом переднике и чепце с оборками. – Леди Лоусон, повар желает обсудить с вами свадебный стол, когда у вашей милости найдется времечко. Они не знают, что из чего готовить, от супа до прочей мелочи. – Но почему? – встревожилась Тотти. – Мы с ним уже все обсудили, все до последней детали. Тут не может быть никакой путаницы. Лили тихо кашлянула. – Мама, возможно, повар хочет обсудить с тобой те изменения, которые я внесла в праздничное меню… – О Боже! Вильгемина, что ты наделала? – Тотти поспешила прочь из комнаты. Лили улыбнулась Закари и Пенелопе. – Итак, вы не против побыть некоторое время вдвоем, пока я буду исправлять последствия учиненного мной беспорядка? Оставив без внимания слабые возражения сестры, Лили вышла из гостиной и притворила за собой дверь. – Отлично сработано! – проговорила она, потирая руки и усмехаясь. Пока она шла по длинному коридору, ее так и подмывало засвистеть. Решив прогуляться по саду, она открыла одну из стеклянных дверей. Она бродила между живых изгородей и ухоженных деревьев, наслаждаясь погожим днем и легким ветерком, который играл ее волосами. Лили старалась никому не попадаться на глаза, особенно когда услышала голоса. Грозный низкий голос Вулвертона напоминал раскаты грома. Хорошо бы выяснить, что происходит. Искушение было столь велико, что она поддалась ему и бесшумно подкралась к живой изгороди. – …Но, милорд! – возражал Чамли. Лили представила, как его круглое лицо покраснело до самых висков. – Милорд, она действительно кое-что предложила, но я бы никогда не взялся за такое важное дело, не посоветовавшись с вами. – Что бы она ни предлагала – нечто существенное или какую-нибудь мелочь, – просто не делайте этого, – приказал Вулвертон. – Даже если она попросит обрезать ветку или выдернуть сорняк! Чтобы даже камешек не был сдвинут по ее просьбе! – Да, милорд, конечно, конечно… – И хватит с нас этих чертовых прудов в саду! – Да, милорд, они нам не нужны. – Сообщите мне, Чамли, если она снова примется учить вас. Я предупрежу остальных работников, чтобы они ни под каким видом не меняли заведенного порядка. Я боюсь выйти за пределы собственного поместья! Вдруг ей взбредет в голову покрасить дом в розовый и пурпурный цвета! – Да, милорд. Кажется, Вулвертон закончил свою напыщенную речь, беседа завершилась. Лили услышала звук шагов и спряталась в кустах. Ее не должны были заметить. К несчастью, Вулвертон интуитивно почувствовал ее присутствие. Лили не шевелилась и даже боялась дышать, но Вулвертон все же внимательно вглядывался в заросли. В конце концов он увидел ее. Еще секунду назад Лили улыбалась и мысленно поздравляла себя – и вот к ней обращено сердитое лицо Вулвертона. – Мисс Лоусон? – отрывисто произнес он. Лили козырьком приставила руку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого солнца. – Да, милорд? – Вы услышали достаточно или мне следует повторить? – Все, кто находился в пределах мили, не могли не услышать вас. И если вам от этого станет легче – я никогда не помышляла о том, чтобы красить дом в пурпурный цвет. Хотя… – Что вы здесь делаете? – перебил ее Вулвертон. Лили быстро соображала. – Видите ли, у нас с Закари вышла… небольшая размолвка, и я решила подышать свежим воздухом и немного остынуть, а потом… – Ваша мать с Закари и Пенелопой? – Думаю, что да, – с невинным видом ответила Лили. Вулвертон уставился на нее так, будто мог проникнуть сквозь маску скуки и прочитать ее мысли. – Чего вы добиваетесь? – грозно спросил он, а потом вдруг резко повернулся и зашагал к дому. О нет! Лили похолодела, представив, что он может застать Закари и Пенелопу за чем-нибудь компрометирующим. Тогда все рухнет. Надо срочно остановить его. – Подождите! – закричала она, побежав вслед за ним. – Подождите! По… В это мгновение ее нога за что-то зацепилась и она с пронзительным криком упала на землю. Чертыхнувшись, она перевернулась, чтобы выяснить, что же остановило ее. Это оказался корень дерева, дугой выступающий из почвы. Лили попыталась встать на ноги, но, не выдержав острой боли в щиколотке, повалилась на бок. – О, чертова преисподняя… Голос Вулвертона прервал поток ее ругательств. – Что такое? – осведомился он, вернувшись на несколько шагов назад. – Я вывихнула ногу! – сердито ответила Лили. Алекс бросил на нее скептический взгляд и отвернулся. – Проклятие, я действительно вывихнула ногу! – закричала она. – Подойдите и помогите мне! Даже в вас должно быть хоть что-то от джентльмена. Наверняка в вас можно отыскать хотя бы чайную ложку благовоспитанности, требующейся для помощи даме. Алекс приблизился к Лили, но даже не наклонился к ней. – Какая нога? – Так ли уж это важно? Алекс присел на корточки и, подняв подол ее платья, обнажил затянутые в чулки щиколотки. – Какая? Эта? – Нет, дру… ой! – Лили взвизгнула от боли. – Что вы пытаетесь… ой! Болит как черт! Убери прочь свою проклятую руку, ты, остроносый садист… – Итак, кажется, вы не притворяетесь. – Алекс подхватил ее под локти и поставил на ноги. – Естественно, не притворяюсь! Почему никто не срезал этот чертов корень? Он же просто опасен для жизни! Вулвертон едва не спалил ее взглядом. – Что еще вы хотели бы изменить в моем саду? – В его голосе явственно слышалась ожесточенность. У Лили хватило ума промолчать, и она лишь покачала головой. – Отлично, – процедил Вулвертон, и они двинулись к дому. Лили неловко прихрамывала рядом с Алексом. – Вы не собираетесь подать мне руку? Он выставил перед ней согнутый локоть, и Лили, взяв его под руку, навалилась на него всей тяжестью своего тела. Пока они шли через сад, она делала все возможное, чтобы задержать Вулвертона и тем самым дать возможность Закари и Пенелопе подольше побыть наедине. Она украдкой взглянула на своего спутника. Очевидно, покинув гостиную, Вулвертон взъерошил свои золотистые волосы, и от безупречно гладкой прически не осталось и следа. Под воздействием влажного воздуха они закрутились колечками на шее, несколько прядей упали на лоб. Действительно, для мужчины у него очень красивые волосы. Идя рядом с ним, Лили остро ощущала его запах. От него приятно пахло табаком, накрахмаленным бельем и чем-то еще, что она определить не смогла. Этот аромат, влекущий, манящий, был слабым. Несмотря на боль в ноге, она наслаждалась прогулкой. Это открытие так возмутило ее, что она вынуждена была разрушить очарование новым спором. – Неужели нужно идти так быстро? – набросилась она на Вулвертона. – У меня такое чувство, будто мы участвуем в каком-то проклятом состязании по ходьбе. Черт возьми! Послушайте, Вулвертон, если от этого моей ноге станет хуже, отвечать будете вы! Алекс нахмурился, но шаг замедлил. – Вы слишком много бранитесь, мисс Лоусон. – Если мужчины разговаривают точно так же, почему я не могу? Кроме того, все мои друзья-джентльмены восхищаются моим красочным языком. – В том числе и Дерек Крейвен? Лили обрадовалась тому, что ему известно о ее дружбе с Дереком. Пусть он знает, что у нее есть могущественный союзник. – Именно мистер Крейвен научил меня самым полезным выражениям. – Не сомневаюсь в этом. – Неужели мы должны нестись с такой скоростью? Я не какой-то упрямый мул, чтобы меня безжалостно гнали вперед. Неужели нельзя идти медленнее? Кстати, милорд, от вас воняет сигарами. – Если это оскорбляет вас, можете добираться до дома самостоятельно. Они продолжали спорить, даже когда вошли в холл. Лили позаботилась о том, чтобы ее голос был слышен в отдаленных уголках дома, – она хотела оповестить Пенелопу и Закари об их возвращении. Вулвертон открыл дверь в гостиную и пропустил Лили вперед. Несчастные влюбленные чинно сидели вдалеке друг от друга. Интересно, подумала Лили, что произошло между ними за это время? Закари, как обычно, пребывал в отличном расположении духа, а щеки Пенелопы покрывал возбужденный румянец. Алекс оглядел их и сухо проговорил: – Мисс Лоусон упоминала о какой-то размолвке… Закари, который встал при их появлении, устремил на Лили озадаченный взгляд. – Моя вспыльчивость всем известна, – пришла ему на помощь Лили, рассмеявшись. – Мне просто нужно было успокоиться и прийти в себя. Я прощена, Зак? – Здесь нечего прощать, – галантно ответил Закари, целуя ей руку. Лили отпустила локоть Алекса и оперлась на Закари. – Зак, тебе придется помочь мне сесть в кресло. Я подвернула ногу, гуляя в саду. – Она небрежно махнула рукой в сторону тщательно ухоженных лужаек. – Представляешь, из земли торчал корень толщиной с мужскую ногу. Об него я и споткнулась. – Это небольшое преувеличение, – насмешливо заметил Алекс. – Что бы вы ни говорили, но корень был огромный. – С помощью Закари Лили доковыляла до ближайшего кресла и упала в него. – Придется сделать припарки! – воскликнула Пенелопа. – Бедняжка Лили, не двигайся! – Она бросилась прочь из комнаты и побежала на кухню. Закари принялся заботливо расспрашивать Лили: – Сильно болит? Вся нога или только щиколотка? – Со мной все будет в порядке. – Лили поморщилась с таким видом, будто боль была невыносимой. – Но все же мне бы хотелось, чтобы завтра ты приехал проведать меня. – Я буду приезжать каждый день, пока ты не поправишься, – пообещал Зак. Посмотрев поверх его головы на Вулвертона, Лили улыбнулась графу. В ответ раздался странный звук. Интересно, спросила она себя, был ли это скрежет его зубов? На следующий день нога Лили почти перестала болеть, и только некоторый дискомфорт в щиколотке напоминал о вчерашнем происшествии. День был на удивление теплый и солнечный. Утром приехал Закари и пригласил ее на прогулку в экипаже. Лили настояла, чтобы поехала и Пенелопа. Алекс под предлогом неотложных дел бесцеремонно отклонил робкое приглашение Пенелопы присоединиться к ним. Нет надобности говорить о том, что Лили, Пенелопа и Закари восприняли его отказ с молчаливым облегчением. Если бы он поехал с ними, то возникла бы довольно напряженная ситуация. Троица отправилась на прогулку в кабриолете. Закари великолепно правил лошадью, изредка оглядываясь на сестер и смеясь их шуткам. Лили и Пенелопа в широкополых шляпках, которые защищали их смеющиеся лица от яркого солнца, сидели позади Закари. На развилке Закари предложил свернуть на проселочную дорогу. Вскоре они увидели зеленый луг. В воздухе стоял пряный аромат фиалок, клевера и дикой герани. – Как прекрасно! – воскликнула Пенелопа, откидывая с лица непокорную прядь. – Может, погуляем? Я бы с удовольствием нарвала фиалок для мамы. – Гм… – Лили с сожалением покачала головой. – К несчастью, моя нога еще немножко болит, – покривила душой она. – Сегодня у меня нет настроения гулять по полям. Возможно, Закари вызовется сопровождать тебя. – О, я… – Пенелопа посмотрела на Закари, красивого, серьезного, и зарделась как маков цвет. – Сомневаюсь, что это прилично. – Пожалуйста! – взмолился молодой человек. – Я буду только счастлив. – Но… наедине… – Пенни, нам всем известно, что Зак – истинный джентльмен, – сказала Лили. – Да и я глаз с вас не спущу. Я буду сопровождать вас на расстоянии. Конечно, если тебе не хочется гулять, я буду рада, если ты посидишь со мной, и мы будем восхищаться пейзажем из кабриолета. Поставленная перед выбором – гулять наедине с возлюбленным или сидеть в кабриолете с сестрой, – Пенелопа прикусила нижнюю губку и нахмурилась. Соблазн одержал над ней верх. Она робко улыбнулась Закари: – Мы погуляем очень недолго. – Мы вернемся, как только ты пожелаешь, – заверил ее Закари и резво спрыгнул на землю. Лили с теплотой наблюдала за тем, как он помог Пенелопе выбраться из кабриолета и как они рука об руку неспешным шагом прогуливались по лугу. Эти двое были созданы друг для друга. Закари – достойный молодой человек, достаточно сильный, чтобы защитить ее. И в то же время в нем сохранилось очень много юношеского, поэтому Пенни не пугает мысль о совместной жизни с ним. Что касается самой Пенелопы, то из нее получится именно такая жена, какая нужна Заку, – нежная, невинная. Положив ноги на обитое бархатом сиденье, Лили взяла корзинку с бисквитами и фруктами, которую они захватили с собой. Она съела ягоду клубники и выбросила зеленый черенок на землю. Затем, сняв шляпку и подставив лицо солнцу, она потянулась за следующей ягодой. Однажды, давным-давно, в Италии, они с Джузеппе устроили пикник на лугу, очень похожем на этот. Это было незадолго до того, как они стали любовниками. В то время Лили считала себя чрезвычайно искушенной. Только позже она осознала, какой была глупой и наивной… – Деревенский воздух восхитителен, – заявила Лили. Растянувшись на одеяле, она оперлась на локти и вонзила зубки в сочный, спелый персик. – Здесь все кажется вкуснее! – Значит, ты пресытилась утомительными удовольствиями города, a, amore mio? – В красивых, опушенных длинными темными ресницами глазах Джузеппе горел чувственный огонь. – Здесь высший свет так же скучен, как в Англии, – задумчиво проговорила Лили, устремив взгляд на разогретую солнцем зеленую траву. – Все стремятся перещеголять друг друга в остроумии и стать законодателями мод, все говорят и никто не слушает. – Я слушаю, carissima. Я слушаю все, что ты говоришь. Повернувшись, Лили улыбнулась ему: – Слушаешь, да? А почему, Джузеппе? – Я люблю тебя! – страстно произнес он. Лили не смогла удержаться от смеха: – Ты любишь всех женщин. – Разве это плохо? В Англии – возможно, но не в Италии. Каждой женщине я дарю особую любовь. И тебе тоже. – Он взял сочную виноградину и поднес ягоду к ее губам. Его взгляд был прикован к ее глазам. Сердце Лили учащенно забилось. Польщенная, она открыла рот, сжала виноградину зубами и улыбнулась. Еще ни один мужчина не ухаживал за ней с такой пылкой нежностью. Взгляд Джузеппе был полон сладостных обещаний, он сулил ласку, удовольствие, желание. Ее разум отказывался верить этим обещаниям, но сердце отчаянно хотело, чтобы они стали явью. Она так долго была одна! И еще у нее была мечта постигнуть ту тайну, которую все, казалось, воспринимали как нечто само собой разумеющееся. – Лили, моя прекрасная маленькая англичаночка, – проговорил Джузеппе, – я могу сделать тебя счастливой. Очень-очень счастливой, bella. – Ты не должен так говорить. – Лили отвернулась, чтобы скрыть пылающее лицо. – Никто не вправе обещать такие вещи. – Perche no? lt;Почему нет? (ит.)gt; Позволь мне попробовать, сага. Прекрасная Лили, у тебя всегда грустная улыбка. Я все исправлю. Он неторопливо поцеловал ее. Его губы были теплыми, их прикосновение – приятным. В тот момент Лили решила, что именно он сделает из нее женщину. Она отдастся ему. Ведь никто, в конце концов, никогда не поверит в то, что она девственница. Невинность ничего для нее не значила. Оглядываясь назад, Лили не понимала, почему она считала мужчин и любовь манящей тайной. Она уже тысячу раз заплатила за свою ошибку с Джузеппе и продолжает платить по счетам. Вздохнув, она посмотрела на сестру и Закари. Они не держались за руки, но все равно чувствовалось, что между ними существует взаимное притяжение. «Он никогда не предаст тебя, Пенни, – подумала Лили, – а это, поверь мне, большая редкость». После отъезда Закари Пенелопа вся сияла. Однако потом что-то произошло. За ужином она сидела бледная и поникшая, радостного блеска в глазах как не бывало. Лили недоумевала. Возможность поговорить представилась поздно вечером, когда они укладывались спать. – Пенни, – спросила Лили, расшнуровывая сестре платье, – в чем дело? Всю вторую половину дня ты была такой тихой и к еде почти не прикоснулась. Пенелопа подошла к туалетному столику и вынула шпильки из волос, рассыпавшихся золотистой массой. Она посмотрела на сестру, в ее взгляде отражалось отчаяние. – Я знаю, что ты пыталась сделать. Но больше не надо устраивать мне встречи с Закари. Это ни к чему не приведет. И это не правильно! – Ты сожалеешь, что провела с ним время? – с искренним раскаянием проговорила Лили. – Я поставила тебя в неловкое положение, да? Прости меня… – Нет, это было замечательно! – воскликнула Пенелопа и тут же стыдливо зарделась. – Мне не следовало говорить этого. Не знаю, что со мной! Меня все ставит в тупик! – Это потому, что ты всегда подчинялась маме и папе и старалась угодить им. Пенни, ты всегда руководствовалась чьими-то интересами, но только не своими. Ты любишь Закари, однако жертвуешь собой ради долга. Пенелопа села на кровать и грустно поникла головой. – Не имеет значения, кого я люблю. – Твое счастье – только это имеет значение. Чем ты расстроена? Что произошло? – Сегодня, после того как мы вернулись с прогулки, у меня с лордом Рейфордом был разговор, – угрюмо ответила Пенелопа. Лили вся подобралась: – Что? Что он сказал? – Он задавал вопросы… намекал на то, что на самом деле Закари не ухаживает за тобой. Он заявил, что Закари ведет себя бесчестно, притворяясь, будто ухаживает за тобой, а в действительности ухаживает за мной. – Как он посмел сказать такое! – вспылила Лили. – Это правда, – возразила Пенелопа. – Ты же сама знаешь. – Конечно, это… Именно я и придумала этот план! – Я так и предполагала. – Но как он смеет оскорблять меня, делая подобные заявления! – Лорд Рейфорд сказал, что если Закари однажды решил жениться на девушке такой, как я, он никогда не возьмет в жены похожую на тебя. Лили нахмурилась: – Как я? – «Прожженную», так он выразился, – с явной неохотой ответила Пенелопа. – «Прожженную»? – Лили, как тигрица, заметалась по комнате. – Кажется, он сомневается в том, что я могу быть для кого-нибудь желанной настолько, что меня захотят взять в жены! – возмущалась она. – Однако другие мужчины – те, в жилах которых течет кровь, а не вода, – считают меня очень привлекательной. Уж кого критиковать, так это его: у него столько прегрешений, что у меня времени не хватит перечислить их! Итак, я намерена все выяснить, и когда я закончу… – Лили, пожалуйста, – тихо взмолилась Пенелопа. – Эти сложности страшно расстраивают меня. Неужели нельзя оставить все как есть? – Разумеется! После того как его милость услышит от меня нечто важное… – Нет! – Пенелопа прижала руку ко лбу с таким видом, будто вот-вот упадет в обморок. – Нельзя сердить лорда Рейфорда! Я боюсь за всех нас! – Он угрожал тебе? – К счастью, Пенелопа не видела глаза сестры – в противном случае пылавший в них мстительный огонь сильно испугал бы ее. – Ну… не совсем. Но он такой могущественный. Д-думаю, он не стерпит никакого предательства… он не из тех, кого можно сердить! – Пенни, если Закари просил тебя… – Нет, – поспешно проговорила Пенелопа, и у нее по щекам потекли слезы. – Нет, мы больше не должны обсуждать этот вопрос! Я не желаю слушать… не могу! – Хорошо, – примирительно сказала Лили. – Сегодня мы не будем ничего обсуждать. Не плачь. Все будет отлично, вот увидишь. Алекс быстро спускался по главной лестнице. Он был одет в дорожный костюм: сюртук из тонкой шерсти, желто-коричневый поплиновый жилет и хлопковые брюки. Письмо, которое вчера принес посыльный, требовало его срочного возвращения в Лондон. Его младшего брата Генри исключали из Уэстфилда. Впервые отпрыска благородного семейства выгоняли из престижного учебного заведения. Разгневанный и одновременно встревоженный, Алекс спрашивал себя, что могло послужить причиной исключения. Генри всегда был непоседой и имел склонность к озорству, однако он обладал добродушным нравом. В своем коротком письме директор Уэстфилда не давал никаких объяснений и лишь заявлял, что присутствие мальчика в школе крайне нежелательно. Алекс тяжело вздохнул, укоряя себя за то, что плохо воспитал брата. Когда дело касалось дисциплины, у него не хватало духу наказывать Генри – ведь он был так мал, когда умерли родители. Алекс был ему скорее отцом, чем братом. Интересно, спрашивал он себя, правильно ли он вел себя с мальчиком? «Мне следовало бы жениться много лет назад, – виновато подумал он, – чтобы воспитанием Генри занималась добрая, отзывчивая женщина, которая заменила бы ему мать…» Размышления Алекса были прерваны появлением хрупкой девушки в тонкой ночной сорочке, спешившей вверх по лестнице. Опять Лили бродит по дому дезабилье! Он остановился. Внезапно она заметила его и замерла, потом посмотрела на его суровое лицо и, застонав, сжала голову руками. – Не будем обращать внимания на это, ладно? – Нет, мисс Лоусон, – раздраженно произнес Алекс, – я требую объяснений! Где вы были и что делали? – Вы не получите никаких объяснений, – буркнула Лили. Алекс молча разглядывал ее. Вполне возможно, что в прошлый раз она говорила правду – о том, что у нее свидание с одним из слуг. В ночной рубашке, растрепанная, изможденная, с темными кругами под глазами, она выглядит так, будто всю ночь веселилась напропалую. Алекс не смог определить, почему эта мысль привела его в ярость. Обычно ему было безразлично, чем занимаются другие, если только это не причиняло ему неудобств. Неожиданно он ощутил горький привкус во рту. – Если это случится еще раз, – холодно предупредил он, – я лично упакую ваши вещи. В Лондоне иногда закрывают глаза на недостаток нравственности, но здесь такое неприемлемо. Лили с вызовом встретила его взгляд и, что-то пробормотав себе под нос, двинулась вверх по лестнице. – Что вы сказали? – с плохо сдерживаемой яростью осведомился Алекс. Лили оглянулась через плечо и одарила его слащавой улыбкой: – Я пожелала вам прекрасного дня, милорд! Оказавшись в своей комнате, Лили приказала, чтобы ей приготовили ванну. Горничные быстро наполнили ванну с фарфоровым ободком, стоявшую в туалетной комнате, примыкавшей к спальне. Одна из девушек разожгла огонь в небольшом камине и повесила греться полотенца. После этого Лили отпустила ее. Сев в ванну, она принялась лениво плескать воду себе на грудь. Туалетная была оклеена обоями с китайской ручной росписью, изображавшей цветы и птиц. На фарфоровых изразцах были нарисованы драконы и пагоды. Старомодно. Лили поставила бы свой последний фартинг на то, что туалетную отделывали более двадцати лет назад. «Будь моя воля, я бы обязательно тут кое-что переделала», – подумала она и с головой погрузилась в горячую воду. Вынырнув, она задумалась о том, что с ней происходит. Эти хождения во сне стали повторяться чаще. Вчера она проснулась в библиотеке, а сегодня утром – в гостиной на диване. Как она оказалась там? Как ей удалось спуститься по лестнице не упав? Ведь она могла сломать шею! Нужно положить этому конец. Неужели ей придется ежевечерне привязывать себя к кровати, испуганно думала Лили. Но что скажут окружающие, если вдруг обнаружат ее в таком виде? Ну, Вулвертон, естественно, ничему не удивится, решила она и невесело усмехнулась. Он просто сочтет ее величайшей развратницей на свете. А что, если попытаться пить крепкие напитки на ночь? Если бы она опьянела… нет, это к добру не приведет. Уж слишком часто она видела, как вино разрушает человеческие судьбы. А что, если посоветоваться с врачом и попросить выписать сонные порошки… но вдруг он объявит ее помешанной? Лили провела рукой по мокрым волосам и закрыла глаза. – Возможно, я действительно помешалась, – проговорила она и судорожно сжала кулаки. Любая сошла бы с ума, если бы у нее украли ребенка! Вымыв волосы и энергично растерев себя мочалкой, Лили вышла из ванны и завернулась в теплое полотенце. Спустя некоторое время она надела кружевную нижнюю сорочку, вышитые хлопковые чулки и платье с набивным рисунком из крохотных розовых цветочков. В этом наряде она выглядела такой же юной, как Пенелопа. Лили расположилась перед камином и принялась строить планы на грядущий день. – Сначала, – проговорила она, щелкнув пальцами, – я должна убедить Вулвертона в том, что Закари ухаживает за мной, а не за Пенни. Это собьет его со следа. – Мисс? – услышала она робкий голос и, повернувшись, увидела в дверях туалетной горничную. – Вы сказали… – Нет-нет, не обращай внимания. Я разговаривала сама с собой. – Я пришла собрать грязное белье. – Можешь забрать мою ночную сорочку и постирать ее. Да, и еще скажи мне, где лорд Рейфорд. Я хочу поговорить с ним. – Он уехал в Лондон, мисс. – В Лондон? – Лили нахмурилась. – Но зачем? И надолго? – Он предупредил Сильверна, что вернется вечером. – Да, непродолжительная поездка. Что можно сделать за такое короткое время? – Никто не знает, зачем он поехал. У Лили возникло ощущение, что горничная что-то утаивает. Да, все слуги Вулвертона держат язык за зубами и верны своему хозяину. Лили предпочла удержаться от дальнейших расспросов. Уэстфилд стоял на одном из трех холмов на северо-западе от Лондона. В хорошую погоду оттуда можно было увидеть почти дюжину графств. В Уэстфилде, самой достойной из всех привилегированных школ для мальчиков, учились будущие великие политики, художники, поэты и военные. Алекс тоже учился здесь. Несмотря на строжайшую дисциплину и тиранию старшеклассников, он сохранил светлые воспоминания о школьных годах – годах крепкой дружбы и юношеских проказ. Поэтому он надеялся, что Генри приживется в Уэстфилде, однако получилось иначе. Угрюмого вида мальчик проводил Алекса в кабинет директора. Директор, доктор Торнуэйт, поднялся из-за огромного письменного стола со множеством ящиков и без тени улыбки поздоровался с Алексом. Торнуэйт оказался худощавым мужчиной с седыми волосами, узким морщинистым лицом и кустистыми темными бровями. У него был визгливый голос, и с первого же мгновения он повел разговор в недовольном тоне: – Лорд Рейфорд, я хотел бы выразить свое облегчение по поводу того, что вы приехали забрать нашего нарушителя спокойствия. Этот молодой человек обладает буйным темпераментом, что чрезвычайно опасно для окружающих и абсолютно неприемлемо в Уэстфилде. Когда директор закончил свою краткую речь, Алекс услышал позади себя голос брата: – Алекс! Генри, сидевший на деревянной скамье у стены, бросился было к нему, но потом, вспомнив, что нужно держаться степенно, остановился. Алекс не смог сдержать улыбку. Взяв брата за шиворот, он притянул его к себе и пристально посмотрел в глаза. – Почему он говорит, что ты опасен, малыш? – Из-за одной шутки, – признался Генри. Алекс грустно усмехнулся. Генри действительно обладал острейшей тягой к шалостям, однако он был хорошим мальчиком – любой мужчина гордился бы таким сыном. Недостаточно рослый для своих двенадцати лет, он отличался отменным здоровьем и силой. Он преуспевал в спорте и математике и втайне от всех увлекался поэзией. Обычно в его ярко-синих глазах мелькали озорные искорки, а непокорные светлые вихры торчали во все стороны и требовали постоянного внимания к себе. Характер Генри как бы компенсировал малый рост: он был решителен и настойчив и являлся признанным лидером среди сверстников. Когда он совершал что-то плохое, то быстро признавал свою ошибку и извинялся. Алексу трудно было представить, какую провинность мог совершить Генри, чтобы дело дошло до исключения. Ну, склеил страницы в школьном учебнике или поставил на приоткрытую дверь банку с водой. Как бы то ни было, Алекс успокоит Торнуэйта, извинится и уговорит оставить Генри. – Какой шутки? – спросил Алекс, переводя взгляд с доктора Торнуэйта на Генри и обратно. Ответил ему директор, в голосе которого четко выделялись злобные интонации: – Он взорвал входную дверь моего дома. Алекс посмотрел на брата. – Что ты сделал? У Генри хватило ума пристыженно опустить глаза. – Порох, – проговорил он. – Я сам мог пострадать от взрыва, – продолжал Торнуэйт, глядя на Алекса из-под низких, похожих на пауков бровей. – Или моя экономка. – Зачем? – Алекс был озадачен. – Генри, это не похоже на тебя. – Напротив, – возразил доктор Торнуэйт, – это очень типично для него. У Генри бунтарский характер: он высказывает недовольство преподавателями, отказывается принимать дисциплину в любой форме… – Наглая ложь! – вспылил Генри, гневно уставившись на директора. – Я исполнял все, что вы требовали, и даже больше! Торнуэйт многозначительно взглянул на Алекса, как бы говоря: «Вы же видите!» Алекс мягко взял брата за плечи: – Посмотри на меня. Зачем ты взорвал дверь директора? Генри упорно молчал. Торнуэйт вмешался: – Генри принадлежит к тому типу, который… – Я слышал ваше мнение! – перебил его Алекс. Одного его взгляда – холодного, немигающего – хватило, чтобы директор осекся на полуслове. – Генри, объясни мне. – Это не имеет значения, – буркнул мальчик. – Объясни, зачем ты это сделал, – потребовал Алекс. – Немедленно! Генри поднял на него глаза и неохотно произнес: – Из-за порки. – Тебя пороли? – Брови Алекса сошлись на переносице. – За что? – Да за все, что только ему в голову взбредет! – Генри густо покраснел. – Розгами, хлыстом… они порют постоянно, Алекс! – Он бросил колючий взгляд на Торнуэйта. – Один раз за то, что я на минуту опоздал к завтраку, другой – за то, что уронил учебники перед учителем английского, потом – за то, что у меня была недостаточно чистая шея… Все эти месяцы меня пороли минимум три раза в неделю, и я по горло сыт этим! – Я применяю это же наказание к другим мальчикам, которые проявляют такие же бунтарские наклонности, – твердо заявил директор. Внешне Алекс ничем не выдал бушевавшей в нем ярости. – Покажи, – бесстрастным тоном обратился он к брату. Генри отрицательно покачал головой и еще сильнее покраснел. – Алекс… – Покажи, – настаивал Алекс. Мальчик посмотрел сначала на брата, потом на директора и тяжело вздохнул. – А почему бы и нет? Торнуэйт уже навидался этого. – Он снял сюртучок, расстегнул бриджи и спустил их на несколько дюймов. Алекс едва не задохнулся от негодования, когда увидел, что сделали с его братом. Нижняя часть спины Генри и его ягодицы были покрыты рубцами, струпьями и синяками. Ни один человек, даже самый ярый поборник дисциплины, никогда бы не посчитал подобное наказание правомерным или необходимым. Мальчика пороли не в воспитательных целях. На такое способен только извращенец, садист, наслаждающийся страданиями других. Мысль о том, что кто-то измывался над беззащитным братом… С трудом сдерживая ярость, Алекс дрожащей рукой потер подбородок. Он старался не смотреть на Торнуэйта, так как в противном случае набросился бы на него с кулаками. Генри подтянул бриджи и, подняв свои синие глаза на брата, обнаружил, что у того нервно подергивается щека. – Это было абсолютно оправданно, – самодовольно заявил доктор Торнуэйт. – Порка является неотъемлемой частью традиций Уэстфилда… – Генри, – бесцеремонно перебил директора Алекс, – скажи, что они еще делали с тобой, кроме порки? Они причиняли тебе боль каким-то другим способом? Генри в замешательстве посмотрел на Алекса. – Нет. Что ты имеешь в виду? – Ничего. – Алекс махнул рукой в сторону двери. – Выйди, – спокойно приказал он. – Я скоро приду. Генри послушно пошел к двери, однако двигался он медленно и то и дело с любопытством оглядывался через плечо. Как только дверь за ним закрылась, Алекс с такой стремительностью приблизился к доктору Торнуэйту, что тот попятился. – Лорд Рейфорд, порка – признанный метод обучения мальчиков… – А вот я не признаю его! – Алекс схватил его за грудки. – Я потребую вас арестовать, – задыхаясь, произнес директор. – Вы не имеете права… – Не имею права на что? Прикончить вас, как мне того хочется? Согласен. Однако у меня есть право подойти вплотную к границе дозволенного. – Алекс взял его за шиворот и приподнял над полом. Из горла Торнуэйта вырвался сдавленный звук. Его остекленевший взгляд был устремлен в искаженное гневом лицо Алекса. – Теперь я вижу, что ты извращенец, – процедил он. – Срываешь свое разочарование на мальчиках. Тебе доставляет удовольствие запороть какого-нибудь беднягу до крови. Ты недостоин того, чтобы называться человеком! Уверен, тебе безумно нравится избивать моего брата и других ни в чем не повинных детей, оказавшихся в твоей власти! – Д-дисциплина… – с трудом выдавил Торнуэйт. – Если будут какие-то последствия от твоего так называемого воспитания или если обнаружится, что ты оскорблял Генри другим образом, тебе несдобровать. Я доберусь до тебя! – Алекс, как глину, сжал горло Торнуэйта. Тот в ужасе задергался. Алекс продолжал сжимать пальцы, пока лицо директора не побагровело. – Я сделаю из твоей головы чучело и повешу его в комнате Генри! – прорычал он. – Как напоминание о днях в Уэстфилде. Думаю, Генри понравится. Он резко отпустил Торнуэйта, и тот, мешком рухнув на пол, захрипел и закашлялся. Алекс с силой захлопнул за собой дверь. Генри он нашел в холле. Взяв его за руку, он поспешил прочь из здания. – Почему ты не рассказал мне об этом? – спросил Алекс брата. Генри тщетно пытался шагать в ногу с ним. – Не знаю… Внезапно в ушах Алекса раздался голос Лили, обвиняющей его в суровости и бесчувственности. А что, если в ее словах есть доля правды? – Неужели я бы не помог тебе? Не понял бы? Надо было давным-давно рассказать мне. – Черт, – буркнул Генри, – я думал, все уладится… я смогу сам выйти из положения… – Устраивая взрывы? – Мальчик промолчал, и Алекс сокрушенно вздохнул: – Генри, я не хочу, чтобы ты «выходил из положения» в одиночку. Ты еще мал и находишься под моей ответственностью. – Знаю, – обиженно проговорил Генри. – Но мне было известно, что ты занят другими делами, например, свадьбой… – К черту свадьбу! Не используй ее как предлог! – Чего ты хочешь от меня? – с горячностью воскликнул мальчик. Алекс стиснул зубы, но все же сумел сохранить спокойствие: – Пойми, ты должен приходить ко мне со своими трудностями. Любыми! Я всегда найду время помочь тебе. Генри кивнул. – Что мы собираемся делать? – Мы возвращаемся домой, в Рейфорд-Парк. – Правда? – На лице мальчика мелькнула слабая улыбка. – Мои вещи все еще в пансионе… – Там есть что-то нужное? – Да нет в общем-то… – Отлично! Оставим все здесь. – Мне придется возвращаться? – с неподдельным ужасом спросил Генри. – Нет! – твердо ответил Алекс. – Я найму учителя. Будешь учиться с местными мальчиками. Радостно завопив, Генри подбросил в воздух свою школьную шапочку. Она упала на пол и так и осталась лежать там, когда братья рука об руку покидали здание школы. – Ш-ш… Кажется, он приехал. – Увидев на подъездной аллее карету Алекса, Лили вытащила Закари из музыкальной комнаты, где он вместе с Тотти и Пенелопой весело распевал гимны, аккомпанируя на пианино. – Лили, объясни, что ты задумала? – Я подозреваю, что Вулвертон сразу же направится в библиотеку, чтобы выпить стаканчик после целого дня тряски в карете. А я хочу, чтобы он увидел нас вдвоем. – Лили толкнула Закари в массивное кожаное кресло и прыгнула ему на колени. Он начал было протестовать, но она ладонью закрыла ему рот. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Вскинув голову, Лили внимательно прислушивалась к приближающимся шагам. Тяжелая, размеренная поступь… это точно Вулвертон. Она убрала руку со рта Закари и обняла его за шею. – Целуй меня. И поубедительнее. – Неужели это обязательно? Мои чувства к Пенни… – Это совсем ничего не значит, – нетерпеливо проговорила Лили. – Но так ли это необ… – Целуй, черт возьми! Закари покорился. Этот поцелуй ничем не отличался от других поцелуев, которые довелось испытать на себе Лили, то есть был обыкновенным. Одному Господу известно, почему поэты восторженно воспевают этот довольно неприятный процесс. Она склонна согласиться с писателем Свифтом, спрашивавшим, «кто тот глупец, который первым изобрел поцелуй». Но влюбленным, кажется, нравится этот обычай. Надо убедить Вулвертона, что она и Закари любят друг друга. Дверь библиотеки открылась. А затем воцарилась тишина. Лили погладила Закари по каштановым волосам, притворяясь, будто ее полностью захватил страстный поцелуй. Потом она медленно подняла голову, словно только сейчас поняла, что в комнате кто-то есть. У двери действительно стоял Вулвертон в мятом и пыльном костюме. Его загорелое лицо было хмурым. Лили дерзко улыбнулась: – О, да это лорд Рейфорд, как всегда веселый и радостный! Как видите, милорд, вы нарушили наше уединение, когда мы… – Лили резко осеклась, увидев рядом с Вулвертоном мальчика. Невысокий, светловолосый, с пытливыми синими глазами и улыбчивым лицом. Ну-ну… Она не рассчитывала на то, что кто-то другой, кроме Вулвертона, станет свидетелем их с Закари объятий. Лили густо покраснела. – Мисс Лоусон, – грозным голосом произнес Алекс, – это мой младший брат Генри. – Здравствуй, Генри, – выдавила из себя Лили. Устремив на нее заинтересованный взгляд, мальчик решил не тратить время на светскую беседу. – Почему вы целовались с виконтом Стэмфордом, когда собираетесь замуж за Алекса? – спросил он. – О, я другая мисс Лоусон, – поспешно ответила Лили. – Ты же имеешь в виду мою бедную… вернее, младшую сестру. – Сообразив, что все еще сидит у Закари на коленях, Лили чуть ли не скатилась на пол. – Пенни и мама в музыкальной комнате, – сообщила она Алексу. – Поют гимны. Алекс кивнул. – Идем, Генри, – сказал он, – я представлю тебя Пенелопе. Генри, казалось, не слышал его. Он подошел к Лили, поправлявшей юбку. – Почему вас так обкорнали? – без обиняков поинтересовался он. Лили рассмешила подобная оценка ее модной прически. – Волосы мне мешали, лезли в глаза, когда я охотилась и стреляла. – Вы охотитесь? – восторженно уставился на нее Генри. – Между прочим, это опасно для женщин. Лили посмотрела на Вулвертона и, обнаружив, что он наблюдает за ней, не смогла удержаться от поддразнивающей улыбки. – Знаешь, Генри, когда мы познакомились с твоим братом, он сказал то же самое. Их взгляды встретились. Внезапно углы губ Алекса дрогнули, как будто он прятал улыбку. – Милорд, – кокетливо проговорила Лили, – не бойтесь, что я плохо повлияю на Генри. Я гораздо опаснее для взрослых мужчин, чем для юных. Алекс округлил глаза. – Я верю вам, мисс Лоусон. – С этими словами он вывел Генри из комнаты, даже не оглянувшись на прощание. Лили не шевелилась. В ее голове царила полная неразбериха, сердце стучало с перебоями. Вид Вулвертона, усталого, непричесанного, покровительственно обнимающего за плечи своего младшего брата, оставил в ее душе странное чувство. Она не принадлежала к тем женщинам, которым нравится суетиться вокруг мужчины, но почему-то сейчас она пожалела о том, что некому пригладить его растрепанные волосы, позаботиться о легком ужине для него, поговорить с ним по душам… – Лили, – вернул ее к действительности Закари, – ты думаешь, нам удалось убедить его? – Не сомневаюсь, – машинально ответила Лили. – А почему бы ему не поверить нам? – Он очень проницательный человек. – Я чертовски устала слушать, как все превозносят его таланты! – сказала она и тут же пожалела об этом. Лили до глубины души потрясла красочная картина, нарисованная ее богатым воображением. Сама того не желая, она представила, как целует Вулвертона, ощущает прикосновение его губ, проводит рукой по его светлым волосам. При мысли об этом она почувствовала приятную тяжесть внизу живота. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она прижала руку к затылку, чтобы избавиться от покалывания. Вулвертон прикасался к ней, когда помогал встать на охоте у Мидлтонов. В тот день он едва не задушил ее. Она хорошо запомнила силу его рук и ярость, отражавшуюся во взгляде и так напугавшую ее. Лили усомнилась в том, что Вулвертон когда-либо открывал Каролине Уитмор эту сторону своей натуры. Загадочная Каролина вызывала у нее живейшее любопытство. Любила ли она Вулвертона? Или согласилась стать его женой из-за баснословного состояния? А может, из-за аристократического происхождения?.. Лили слышала, что американцы падки на титулы и «голубую кровь». И каким был Вулвертон рядом с Каролиной? Неужели он улыбался? Был ли он счастлив с Каролиной? Лили ненавидела вопросы без ответов. Она мысленно упрекнула себя. Какая разница, что представляла собой погибшая возлюбленная Вулвертона! Сейчас важно то, что она, Лили, должна спасать Пенелопу. Алекс попрощался с учителем и вздохнул. Мистер Хочкинс был четвертым претендентом на эту должность. Результаты собеседований абсолютно не удовлетворяли графа. Очевидно, он не скоро найдет учителя, который смог бы подыскать верный тон в обращении со своим учеником и в то же время найти общий язык с ним. Все последние дни Алекс был очень занят. Кроме собеседований с учителями, много времени у него отнимали многочисленные встречи с разъяренными арендаторами. Арендаторы негодовали по поводу того, что расплодившиеся в округе кролики и зайцы портят урожай. Ко всему прочему егерь сообщил об еще одном бедствии: участились случаи браконьерства. – Нет ничего плохого в том, что они отлавливают кроликов, сэр, – сказал егерь. – Но они ставят капканы и силки ночью и мешают размножаться фазанам. Так у нас не останется птиц для охоты! В ответ на это Алекс предложил арендаторам возместить потери, но при условии, что ими будет прекращено браконьерство – хотя они упорно отрицали свое отношение к этому. Потом у графа была встреча с окружными агентами из его поместья в Букингемшире. Они обсуждали сбор ренты и другие вопросы, возникшие при управлении поместьем. – Вам следовало бы назначить управляющего на полный рабочий день, – заметила Лили, подслушав его беседу. – Люди вашего положения именно так и делают. – Я сам знаю, как вести свои дела! – грубо оборвал ее Алекс. – Конечно! – весело улыбнулась ему Лили. – Вы предпочитаете все делать самостоятельно. Очевидно, будь у вас время, вы бы лично собирали ренту с арендаторов. Меня крайне удивляет, почему вы не моете и не натираете полы в доме и не печете хлеб. Зачем нанимать слуг, когда вы сами можете справиться? Алекс велел ей не лезть не в свои дела, а она назвала его средневековым деспотом. Оставшись один, он обдумал ее точку зрения. Большее из того, что он делал, можно было бы переложить на плечи наемных служащих. Но если у него окажется много свободного времени, чем он будет заниматься? Общаться с Пенелопой? Хотя они отлично ладили, ни один из них не находил особой радости в обществе другого. Можно ездить в Лондон, играть в азартные игры, охотиться, стать завсегдатаем светских раутов, наконец, заниматься политикой. Но все это ужасно скучно. Можно восстановить старые связи, подумал Алекс. В последние два года он отдалился от своих друзей, особенно от тех, кто знал Каролину и горько сокрушался о ней. Для него было бы пыткой видеть сочувствие в их глазах. Недовольно хмурясь, Алекс отправился проведать Пенелопу, которая следовала за матерью как тень. Он принял участие в беседе, выпил с ними чаю. Пенелопа, занятая рукоделием – она вышивала шелком, – то и дело робко поглядывала на него. Ее нежные ручки проворно мелькали над пяльцами. Она выглядела скромной и благородной. Через несколько минут Алекс уже задыхался. В конце концов он не выдержал и, сославшись на срочную работу, ушел. С длинной галереи послышался шелест карт и смех. Подстегиваемый любопытством, Алекс двинулся на голоса. Сначала он решил, что к Генри пришел приятель, – он увидел два маленьких силуэта, сидевших по-турецки на полу и игравших в карты. В одном из силуэтов Алекс узнал Генри. Но другой… другой… Поняв, кто это, Алекс нахмурился. Лили не только вырядилась в малиновые бриджи, она ко всему прочему позаимствовала у Генри его рубашку и жилет. Алекс решительно зашагал по галерее, намереваясь отчитать Лили за неподобающий вид. Приблизившись к ним, он внимательно посмотрел на нее и судорожно сглотнул. Натянувшиеся бриджи плотно облегали ее бедра и колени, выставляя на всеобщее обозрение стройные ноги. Господь Всемогущий, этой женщине нет равных в том, как возбуждать в мужчине желание!.. Он встречал немало соблазнительниц. Он видел их одетыми и обнаженными, в роскошных вечерних платьях и тонких, почти прозрачных пеньюарах. Они принимали при нем ванну, наряжались во французское шелковое белье. Но никогда в жизни ничто не искушало его так, как вид Лили Лоусон в облегающих бриджах. Алекс ощутил, что его щеки горят, а тело натянуто как струна. Желание огнем разлилось по венам. Он попытался вызвать в памяти образ Пенелопы. Когда его усилия не увенчались успехом, он пошел дальше и попытался вспомнить лицо Каролины. Но и это ему не удалось… проклятие, он почти забыл ее… все его внимание сосредоточилось на коленках Лили, ее макушке, на ловких движениях ее пальцев, когда она веером разложила колоду. Ему стоило огромного труда дышать размеренно. Впервые он не смог вспомнить голос Каролины, нежные черты ее лица… Все тонуло в неясной дымке. Тело предавало его, оно стремилось к Лили, чья яркая красота, казалось, притягивала к себе весь свет галереи. Лили бросила на Алекса быстрый взгляд. Судя по тому, как напряглась ее спина, она ждала очередной отповеди. Однако граф молчал, и она продолжила урок. – Смотри, Генри, – сказала она, разделив колоду на две части и мастерски перетасовав ее. – Ты должен протолкнуть эту часть колоды в другую… и крайние карты останутся на своих местах… видишь? Туз оказался внизу. Рассмеявшись, Генри взял колоду и попытался повторить трюк. Алекс наблюдал, как мальчик возится с картами. – Тебе известно, что делают е шулерами? – поинтересовался он. – Только с плохими, – опередила Лили. – Хорошие никогда не попадаются! – Она грациозно, как будто приглашала расположиться на изящном стуле в элегантной гостиной, указала на пол рядом с собой. – Хотите присоединиться к нам, милорд? Вы увидите, как я нарушаю одно из своих строжайших правил, обучая вашего брата этим хитростям. Алекс опустился на пол. – Я должен благодарить вас за это? – сухо осведомился он. – Делаете из моего брата шулера… Лили улыбнулась: – Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы мальчик знал, каким способом другие будут обыгрывать его. Генри расстроенно вскрикнул, когда колода выпала из его неловких пальцев и карты рассыпались по полу. – Ничего страшного, – успокоила его Лили, наклоняясь вперед и подгребая к себе карты. – Попрактикуйся. У тебя все получится. Пока она усердно собирала колоду, Алекс любовался ее округлым задом. Его захлестнула новая волна желания, тело запылало как в огне. Он запахнул полы сюртука, дабы не выдать себя. Ему следовало бы немедленно встать и уйти, но вместо этого он продолжал сидеть на полу рядом с женщиной, которая сводила его с ума. Генри снова перетасовал карты. – Что ты скажешь о моем учителе, Алекс? Алексу наконец-то удалось переключить свое внимание с Лили. – Я так и не нашел подходящего. – Отлично! – обрадовался мальчик. – Последний напоминал замороженного поросенка. – Что? – посуровел граф. Лили наклонилась к Генри и с видом заговорщика проговорила: – Генри, не употребляй при Алексе новые слова, которым тебя научила тетя Лили. Алекс, не раздумывая, схватил Лили за руку. – Мисс Лоусон, вы дали мне достаточно поводов для того, чтобы близко не подпускать вас к нему! Лили испуганно повернулась к Алексу, готовая стойко выдержать его суровый взгляд. Однако, к своему удивлению, она увидела озорную, чисто мальчишескую улыбку, и ее сердце дрогнуло. Итак, она заставила его улыбнуться! Как ни странно, это открытие всколыхнуло в ее душе чувство гордости за свои достижения. В ее карих глазах вспыхнули лукавые огоньки. – Знаешь, Генри, почему твой брат до сих пор не нашел тебе учителя? Он успокоится только тогда, когда наймет Галилея, Шекспира и Платона в одном лице. Я сочувствую тебе, мой мальчик. Глаза Генри расширились от ужаса. – Алекс, неужели это правда? – У меня есть определенные требования, – признался Алекс, выпуская руку Лили. – Оказывается, найти опытного педагога не так-то просто. – Может, пусть выберет Генри? – предложила Лили. – Вы бы занимались делами, а он бы проводил собеседования с кандидатами. А потом представил бы свой выбор на ваше одобрение. Алекс скептически усмехнулся: – Хотел бы посмотреть, кого выберет Генри! – Уверена, он бы подошел со всей ответственностью к этому решению. Ведь это будет его учитель. Думаю, он тоже имеет право голоса в этом вопросе. Генри воспринял предложение Лили абсолютно серьезно. – Алекс, я выберу потрясающего учителя – чтоб мне провалиться на этом месте! Идея была довольно необычной. С другой стороны, принятие ответственного решения пойдет Генри на пользу. Стоит попробовать, вреда от этого не будет. – Я все обдумаю, – подвел черту Алекс. – Однако окончательное решение будет за мной. – Ну-ну! – удовлетворенно проговорила Лили. – А вы, оказывается, можете быть рассудительным. – Она забрала у мальчика карты, ловко перетасовала их и положила колоду на пол. – Хотите снять, милорд? Алекс пристально посмотрел на нее Интересно, спросил он себя, в клубе Крейвена она выглядит так же – глаза проказливо блестят, изящные пальцы перебирают вьющиеся локоны? Ей никогда не стать благоразумной, добродетельной женой. Она навсегда останется своим в доску приятелем В ней всегда будут сочетаться коварная куртизанка, карточный шулер, колдунья… и многое другое. Только ему это не нужно. – Во что играем? – спросил он. – Я учила Генри тонкостям игры в винт. – На лице Лили появилась дерзкая усмешка. – А вы, Вулвертон, достаточно сведущи в этой игре? Алекс медленно протянул руку к колоде и снял. – Сдавайте. |
||
|