"Нам не жить друг без друга" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 9

Жюстин лихорадочно искал выход из положения. Судя по всему, девушка была любовницей Филиппа. Странно, Филипп не из тех, кто путается со служанками. К тому же ему нравились женщины хрупкие, деликатные, а не такие пышущие здоровьем девицы, как эта.

Прикидывая мысленно, насколько близкими могли быть их отношения, Жюстин дивился самому себе. Он любил иметь дело с простолюдинками. Тем более такими, как эта милашка. Губы девушки были мягкими и нежными, но… ее поцелуй не доставил ему ни малейшего удовольствия, как если бы умирающему от голода человеку предложили вместо еды чашку жидкого чаю. И дело было не в девушке, а в нем самом. Желание у него теперь вызывала только одна женщина.

– Бедняжечка мой, – страстно шептала девушка, прикоснувшись рукой к бинтам под рубашкой. – Когда мне сказали, что ты погиб, я сама будто наполовину умерла. Я понимаю, теперь ты не мой. У тебя хорошая жена, и я уйду из твоей жизни. Но любить тебя не перестану. Я буду любить тебя всю жизнь. Мне лишь хотелось побыть с тобой хотя бы еще одну минутку, поцеловать в последний раз. Ты останешься со мной навсегда, потому что я никогда не буду принадлежать другому мужчине. Я буду ждать тебя вечно, хотя знаю: я тебе не нужна. Но если вдруг я снова понадоблюсь тебе, только позови – я приду с радостью. Знаю, грешно любить чужого мужа, но мне все равно: я не могу вырвать тебя из своего сердца. – Она снова поцеловала его, но на сей раз почувствовала: что-то не так. – Филипп? Что происходит?

На ее заплаканном лице появилось удивленное выражение, она дрожащими пальцами ощупала его губы, подбородок, щеки… и рука ее безжизненно опустилась.

– Вы не Филипп, – прерывающимся голосом произнесла она и покачнулась. Жюстин успел поддержать ее за плечи. – Вы его брат Жюстин.

Жюстин понимал: никакие слова не заставят ее поверить, что он Филипп.

Она заглянула в самую глубину его темно-синих глаз.

– Филипп часто говорил о вас.

– Неужели? – удивился Жюстин. Он думал, что Филипп никому о нем не говорил, даже Селии. Плечи девушки задрожали под его рукой.

– А Филипп? – спросила она прерывающимся голосом. – Он… он погиб, да?

Жюстин кивнул. Она застонала и закусила губу.

– Как тебя зовут? – спросил Жюстин.

– Бриони. Бриони Дойл.

– Бриони Дойл, – повторил он. – Ты меня не выдашь?

– Зачем вы притворились Филиппом?

– За мной охотятся те же люди, которые убили Филиппа. Я не могу заставить тебя молчать, но надеюсь, ты сохранишь мою тайну из уважения к памяти Филиппа. Думаю, он попросил бы тебя помочь мне.

Бриони медленно кивнула:

– Я вам помогу.

– Спасибо.

– Филипп вас любил. Он все время о вас беспокоился. Я сохраню вашу тайну, месье Волеран, но и вы должны сохранить мою.

– Согласен.

Она сидела рядом, печально опустив голову. Жюстину было жаль девушку. Он видел, что ее горе так же глубоко, как горе Селии, а может быть, даже глубже. Да, конечно, решил Жюстин, у нее на Филиппе, как говорится, сошелся клином белый свет.

– Я потеряла его, когда он уехал во Францию, чтобы жениться на Селии Веритэ, – заговорила Бриони глухо. – Я знала, он любит меня, он был со мной счастлив, но понимала, что я ему не пара. Он мечтал жениться на настоящей леди с нежными ручками, которая так же, как он, разбирается в поэзии. Я никогда ни о чем не просила его… С самого начала знала, что когда-нибудь он меня оставит. Я отдала ему всю себя и никогда не удерживала его. Ведь он Волеран, а я – простая ирландская девушка. – Она покачала головой, улыбнувшись дрожащими губами. – Так уж устроен мир.

– Филипп поступил глупо, – тихо сказал Жюстин. – Я думаю, ты стала бы ему очень хорошей женой.

Жюстин действительно так думал. Эта горячая девушка вернула бы его брата из мира грез в реальный мир, а ее беззаветная любовь заставила бы его жить так, как подсказывает сердце, а не только разум. Селия любила Филиппа, но… не так.

– Бедная мадам Волеран, – пробормотала Бриони, словно читая его мысли.

– О ней не беспокойся. Она сильная женщина. Тебе лучше уйти, пока тебя не заметили. – Он помолчал. – Так ты никому не расскажешь, кто я такой?

– Нет. Я не предам брата Филиппа. – Она встала и направилась к дому.

Жюстин задумчиво смотрел ей вслед. Итак, Филипп любил сразу двух женщин. Этот праведник лишил девушку невинности, потому что слишком хотел ее, чтобы слушать голос совести.

«Черт возьми, – думал Жюстин, – оказывается, у нас с тобой, брат мой, было гораздо больше общего, чем я думал».

Внезапно он почувствовал рядом чье-то присутствие и, оглянувшись, увидел Селию. Та пристально смотрела на него. Даже в сумерках он заметил, что лицо у нее пылает.

– Подслушиваешь? Что же ты слышала?

– Ничего. Но я видела, как она тебя целовала, – сказала Селия с возмущением. – Я видела, как она гладила тебя, а ты… ты, кажется, не возражал. Жюстин показал на свою трость:

– Едва ли я смог бы вскочить и убежать.

– Не нужны мне твои дурацкие оправдания! Думаешь, кто-нибудь сможет поверить, что ты Филипп, если ты ведешь себя подобным образом? Филипп никогда не стал бы заигрывать со служанкой… И не смей ухмыляться!

– Ну и ну! Какая ты сегодня сердитая! Можно подумать, ты ревнуешь…

Селия взглянула на него так, словно проглотила клопа. Было видно, она изо всех сил старается держать себя в руках.

– Я и не подозревала, что у тебя так сильно развито самомнение, – ответила она ледяным тоном.

Уже давно ничто не доставляло ему такого удовольствия, как ее ревность.

– Тебе не понравилось, что она меня целует, признайся!

– Меня просто удивило, как ты, пытаясь убедить всех, что ты Филипп, пристаешь к служанке.

– А Филипп, конечно, никогда не стал бы заигрывать с бедной ирландской белошвейкой?

– Никогда. В одном его мизинчике было больше порядочности, чем у тебя…

– Филипп, несомненно, был порядочным человеком, – согласился Жюстин. – Но нет никаких сомнений в том, что он был любовником Бриони.

– Что?!

Несмотря на серьезность ситуации, Жюстин получал какое-то жестокое удовлетворение, рассказывая ей об этом.

– Да, любовником. Не знаю, когда это началось, но продолжалось вплоть до его отъезда во Францию. Я не пытался соблазнить ее. Она бросилась мне на шею, поверив, что я Филипп.

– И слышать такое не желаю! Это ложь! Какой же ты низкий, презренный тип, если…

– Я переоценивал Филиппа, – ухмыльнулся Жюстин. – Он все-таки был не праведником, а нормальным мужчиной с горячей кровью.

Селия была готова выцарапать ему глаза.

– Этого не может быть! Ты лжешь! Думаешь, Макс и Лизетта не узнали бы, сделай Филипп что-нибудь подобное?

– Думаю, они об этом знают, – сказал Жюстин уже серьезно. – Поэтому мы с тобой сейчас же пойдем и расспросим Лизетту.

– Я никуда не собираюсь идти с тобой!

– Как хочешь. Если ты боишься узнать правду… – Пожав плечами, Жюстин взял трость и, прихрамывая, пошел к дому.

Селия поняла, что он прав, и, вздохнув, отправилась следом. Внезапное открытие потрясло ее: то, что Жюстин целовался с Бриони, расстроило ее ничуть не меньше, чем любовная связь Филиппа. Надо быть честной с самой собой. Когда она увидела на фоне фиолетового неба два темных силуэта, слившихся в поцелуе, она почувствовала, что ее предали. Но этого не может быть! Она не имеет никакого права ревновать Жюстина, да и не желает иметь такое право! Он – изгой, пират, объявленный вне закона! В своей жизни такого натворил, что не заслуживает даже презрения. К нему можно испытывать только жалость.

С трудом успокоившись, Селия переключила внимание на Жюстина, идущего впереди. С каждым днем походка его становилась все увереннее. Еще немного, и он выздоровеет и уедет. А что дальше? Максимилиан и слушать не хотел об этом.

– С меня хватает сегодняшних забот, – сказал он Се-лии, когда та спросила, что же будет дальше. – О будущем я позабочусь. – Он говорил это таким тоном, что возражать ему было бесполезно.

Жюстин приказал Ноэлайн позвать Лизетту в гостиную. Почувствовав на себе его взгляд, Селия посмотрела на него. Он не улыбался, но на щеке появилась ямочка, а в глазах поблескивали озорные огоньки.

– Чему это ты так радуешься? – раздраженно спросила она. – Надеешься убедить меня в неверности моего мужа? Тебе очень хотелось бы увидеть меня униженной, и ты…

– Послушай, если Филипп был близок с этой девушкой – а я готов поклясться своей здоровой ногой, что так и было, – то это имело место до его женитьбы на тебе. Он не был в то время твоим мужем, а поэтому его нельзя обвинять в супружеской неверности.

– Но он дал мне обещание! Я три года ждала его.

Жюстин усмехнулся:

– Неужели ты думала, что все это время он будет соблюдать обет воздержания?

– Естественно! Ведь он любил меня.

– Ты, видимо, знаешь о мужчинах даже меньше, чем я предполагал, – сказал Жюстин, покачав головой. – Филипп был здоровым юношей в расцвете сил, а не монахом. Впрочем, я подозреваю, даже монахам не чужды естественные физиологические потребности. Мужчина – да и женщина – не может отказывать себе в удовлетворении определенных желаний…

– Ты отвратителен!

– Я имею в виду естественные потребности, – продолжал Жюстин, – которые чаще всего никак не связаны с любовью. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Это тебе самой хорошо известно.

Селию его взгляд пригвоздил к месту. Ее лицо медленно залила краска. Прижав дрожащую руку к груди, она попыталась успокоить бешено бьющееся сердце.

– Да как ты можешь?!

– А ты хотела, чтобы я притворился, будто той ночи никогда не было? Кем бы я ни был, но лицемером не бывал никогда.

– Конечно, ведь ты всего-навсего вор, совратитель женщин…

– Прошу прощения, – раздался беспечный голосок с порога комнаты. – Я задержалась в детской с Рафом. Он не сразу… – Лизетта замолчала и, нахмурив лоб, с недоумением посмотрела на сердитое лицо Селии, потом на невозмутимого Жюстина. – Что здесь происходит?

– Нам надо разгадать одну загадку, – сказал Жюстин, переводя взгляд с Селии на мачеху.

– Вот как? – невинно переспросила Лизетта. – Может быть, лучше подождем, пока Макс вернется домой…

– Нет, ты и сама вполне справишься. Ты ведь уже знаешь ответ на наш вопрос, мама? Объясни для начала, почему это несколько минут назад мисс Бриони Доил бросилась мне на шею?

– Бриони? Она… так я и знала! – На нежном лице Лизетты отразилось отчаяние. – Я просила Бриони держаться от тебя подальше, я надеялась, что она меня послушается… Вот беда! Значит, Селия знает?

– Селия знает, – решительно сказал Жюстин. – Мама, расскажи мне – и моей очаровательной жене – все об отношениях между Филиппом и мисс Дойл.

Лизетта бросила смущенный взгляд на Селию:

– Зачем ворошить дела, давно прошедшие?

– Я этого хочу, – гневно заявила Селия. – Я сыта по горло тайнами. Я желаю знать, что было между Филиппом и этой девушкой. Он любил ее? Они были… – Она вдруг почувствовала, что не может заставить себя выговорить слово «любовниками».

Лизетта озабоченно наморщила лоб:

– Филипп, я думаю, не хотел, чтобы ты об этом узнала, Селия. Он не собирался ничего говорить тебе. Но разве можно было предвидеть, как все обернется?! – Лизетта в отчаянии всплеснула руками, потом глубоко вздохнула, словно решаясь. – Видишь ли, дорогая… Иногда люди не в силах сопротивляться своим инстинктам. Есть сила, которая…

– Она все это понимает, – прервал Лизетту Жюстин. – Продолжай.

Лизетта кивнула и, собираясь с силами, глубоко вздохнула.

– Филипп и Бриони были любовниками больше года, – выпалила наконец она. – Он чуть не женился на ней.

– Филипп? – еле слышно переспросила Селия, недоверчиво взглянув на Лизетту.

– Сначала он и Бриони пытались подавить свои чувства. А потом…

– Но ведь я его ждала, – почти шепотом сказала Селия. Филипп, влюбленный в другую женщину. Это не укладывалось в голове. Ведь он говорил, что любит ее. Писал длинные письма о своей любви. – А я-то думала, я у него – единственная…

Лизетта с сочувствием смотрела на нее:

– Но ведь женился-то он на тебе, дорогая. Он долго выбирал между вами. После мучительных размышлений все-таки решил, что ему нужна ты.

Селию ее слова совсем не успокоили.

– Но если он любил мисс Дойл, почему не женился на ней?

– Потому что он и тебя любил, дорогая, к тому же ты гораздо больше подходила на роль его жены. Ты образованна, из респектабельной французской семьи, дочь врача…

– Понятно, – резко оборвала ее Селия.

– Почему ты расстроилась? – вмешался Жюстин. – Ведь он предпочел тебя. Ты получила то, что хотела. Остальное не имеет значения.

– Имеет! Если бы у нас с мисс Дойл было одинаковое положение в обществе, он выбрал бы не меня!

Жюстин, потеряв терпение, выругался.

– Почему ты так решила? – Он вопросительно взглянул на Лизетту. – Многие ли знали об их… гм-м… связи?

– Никто, кроме членов семьи. Филипп посоветовался с Максом, и Макс сказал ему…

– Вы хотите сказать, что он на мне женился по совету своего отца? – В голосе Селии слышалась ярость оскорбленной женщины. – Сколько времени он размышлял, прежде чем принял решение? Сколько разговоров и доверительных бесед состоялось, прежде чем он наконец решился поехать во Францию? Я ждала его три года! А он, оказывается, ждал не окончания войны, а просто долго не мог выбрать, на какой из женщин жениться!

Лицо Лизетты жалобно сморщилось, и она умоляюще посмотрела на Жюстина.

– Спасибо, мама. – Он едва заметно подал знак, чтобы Лизетта оставила их.

– Ты думаешь, Бриони не проговорится? – спросила Лизетта.

– Нет.

– Помоги нам Бог, – вздохнула Лизетта и вышла из комнаты.

Они остались вдвоем.

– Ну, – сказал Жюстин, – объясни мне, что вызвало такой взрыв негодования?

Селия вскочила с кресла и подошла к окну.

– Тебе разве непонятно? Зачем говорить об этом? Впрочем, ясно: тебе просто хочется поиздеваться надо мной…

– Я не издеваюсь. Подойди сюда и сядь.

– Нет.

– Иди сюда, – твердо повторил Жюстин, – и сядь. – Ему на мгновение показалось, что она не подчинится.

Но Селия неохотно подошла и села рядом с ним на диван.

– Что ты хочешь сказать?

– Что Филипп любил тебя. Любил достаточно, чтобы жениться. Он стоял перед трудным выбором, но почему это задевает твое самолюбие? Наоборот, тебе должно льстить, что в конце концов он стал твоим мужем.

– Все оказалось совсем не так, как я думала. Я была уверена: он любит меня, в его сердце нет места для другой женщины. И речи не могло быть ни о каком выборе. И ни в чьих советах он не нуждался. – Она произнесла это слово так, будто оно было неприличным. – Он не должен был сомневаться в том, что ему нужна только я – и никто другой. – Селия опустила голову. – После смерти матери у меня не было ничего, что принадлежало бы мне одной, – пробормотала она. – Отец с головой ушел в работу, на меня легли все заботы о доме и семье. Когда на сестер начали заглядываться молодые люди, приходить в дом и ухаживать за ними, обо мне всегда как-то забывали, и в один прекрасный день я поняла, что моя молодость прошла…

Жюстин, не удержавшись, рассмеялся.

– Как ты смеешь потешаться надо мной?! – возмутилась Селия.

Он протянул руку и, погрузив пальцы в светлые локоны, повернул ее лицо к себе.

– Твоя молодость не прошла. – В глазах его поблескивали озорные огоньки. – В сущности, в некотором отношении ты все еще остаешься маленькой девочкой.

Селия решила, что он над ней смеется, но тепло его руки успокаивало.

– Не смейся надо мной, – только и сказала она.

– За тобой стал бы ухаживать любой мужчина, прояви ты к нему хоть малейший интерес. Но ведь тебе был нужен не любой, тебе был нужен особенный, – тихо говорил он, перебирая пальцами ее волосы. – Филипп лучше других понял тебя. Но и он не разглядел кое-чего. Я точно знаю, что ты хотела получить от Филиппа, малышка, – чтобы он был полностью твоим. Но это оказалось невозможным. Филипп был так же увлечен своей работой, как и твой отец. Для него пациенты всегда были бы на первом месте. И его жене, то есть тебе, вряд ли это понравилось бы. Филипп считал, что ты будешь идеальной женой для человека его профессии… Но ты ненавидела бы каждую минуту, которую вы проводили бы врозь.

Селия пристыженно опустила голову, чувствуя, что Жюстин прав. Она хотела было солгать, сказать, что он ошибается, но поняла: это бесполезно. И как это ему удается читать ее мысли?

– Каких ужасов ты обо мне наговорил, – пробормотала она. – Я не так эгоистична, как ты думаешь. Я не вела бы себя как собственница…

– В этом нет ничего ужасного. Некоторые мужчины мечтают о том, чтобы их любили именно так.

– Эта девушка любит Филиппа неэгоистичной любовью, – задумчиво сказала Селия.

– Ты права. Она была довольна тем, что он ей давал.

– Что она тебе сказала, когда думала, что ты Филипп?

– А вот это пусть останется между ней и Филиппом.

Селия забылась беспокойным сном. Снова вернулись долгое время преследовавшие ее кошмары. Вот она на палубе, смотрит вниз на трупы, плавающие в кровавой воде. Филипп еще жив, он протягивает к ней руки. Но она не может ему помочь – лишь с ужасом наблюдает, как он погружается в воду. За ее спиной – Доминик Легар. Громовым голосом он угрожает ей смертью, пальцы его тянутся к ее горлу, сжимают его. Рядом нет никого, кто мог бы ей помочь. Нет спасения.

Селия проснулась в холодном поту и резко села в кровати. В окна спальни заглядывала луна, было тихо. В который уже раз Селия сказала себе: «Филипп мертв, а Доминик Легар до тебя не доберется. Бояться нечего». Но почему ее продолжают мучить эти ужасные видения? Постепенно страх ушел, и Селия снова легла. Сама того не желая, она вспомнила, как этот кошмарный сон приснился ей впервые, а Жюстин успокаивал ее. От него исходила сила, с ним было так спокойно… Нет, сказала она себе, не стоит думать об этом. Но воспоминание не желало уходить.

Селия вспомнила, что было потом. И покраснела от стыда и сладостного чувства, вдруг захлестнувшего ее всю целиком.

– Боже мой! – прошептала она и, зарывшись лицом в подушку, снова попыталась заснуть.

На следующий день Селия осталась во флигеле. Она писала акварелью, но на сей раз ее любимое занятие не приносило желанного успокоения. Во второй половине дня стало прохладнее, подул ветерок. Она решила прогуляться по саду. Там она и столкнулась с Жюстином.

– А я как раз задавал себе вопрос, когда ты перестанешь прятаться, – признался он.

Его синие глаза с нескрываемым интересом оглядели ее фигуру в обтягивающем платье из серого муслина и рубиново-красного бархата. Платье было с высоким воротом, но не скрывало округлившиеся груди и соблазнительно обрисовывало при ходьбе талию и бедра.

– Прятаться? – сухо переспросила Селия, не обращая внимания на его дерзкий взгляд. – Я и не думала прятаться.

– В таком случае почему ты завтракала и обедала во флигеле?

– Мне хотелось побыть одной.

– Ты пряталась от меня.

– Я избегала встречи с тобой. Просто не считаю приятной твою компанию, как бы это тебя ни удивляло! Но ведь ты, конечно, не поверишь этому.

На его лице медленно расплылась улыбка:

– Не поверю.

– Ты надеешься, что я брошусь тебе на шею, когда ты будешь уезжать? Буду умолять взять с собой?

– Ошибаетесь, мадам Волеран. Ваше будущее представляется мне по-другому: вы станете образцом добродетели, и никому даже в голову не придет, что вы когда-то были молоды. Пройдет десяток-другой лет, и неприятное приключение со мной сотрется из памяти. Ты станешь спокойной и уравновешенной, любимой тетушкой детей отца и Лизетты.

– Не такое уж неприятное будущее.

– Для тебя оно будет неприятным.

– Ты так думаешь? – Селия одарила его высокомерным взглядом. – Что же мне, по-твоему, больше подходит?

– Однажды я тебе об этом говорил.

Ну да, конечно, – стать его любовницей и уехать в дальние края. Он, наверное, думал, что она умрет от счастья, польстится на обещанные дома, драгоценности и наряды, словно какая-нибудь проститутка.

– Твое предложение оскорбительно.

– Оно остается в силе.

– Ты, видно, сошел с ума, если рассчитываешь, что я стану раздумывать над ним.

– Станешь, – сказал он. В его взгляде не было обычного насмешливого огонька. – Прежде чем исчезнуть навсегда, я сделаю так, что ты будешь думать обо мне.

Селия замерла.

– Нет, – прошептала она, почувствовав его руки на своей талии.

– Глупышка, ты сама знаешь: между нами есть что-то такое, о чем никто из окружающих и не догадывается. Что-то такое, чего никогда не было между тобой и Филиппом.

Она ударила его по щеке и, тяжело дыша, вырвалась из его объятий. Потрясенная собственным поступком, Селия пришла в ужас от того, что он с такой легкостью заставил ее забыться. Какое-то мгновение они с яростью смотрели в глаза друг другу, потом Жюстин окинул ее своим обычным надменным взглядом.

– Ах, какой темперамент! – тихо сказал он. – В ту ночь на озере ты чуть не сожгла меня заживо.

– После всего, что сделала для тебя, я, мне кажется, заслуживаю лучшего отношения.

Круто повернувшись, она хотела уйти, но он рассмеялся и схватил ее за руку:

– Селия, подожди…

– Оставь меня в покое!

– Ты права, ты заслуживаешь лучшего. Прости меня, – сказал он и взял ее маленькую руку в свои ладони. – Я больше не буду вспоминать о той ночи.

– Ладно. А теперь уходи и не забудь захватить с собой свое предложение.

Синие глаза были полны раскаяния.

– Я вел себя отвратительно.

– Ты всегда ведешь себя отвратительно, – заметила Селия, но перестала вырываться.

Он улыбнулся, взглянув на их сплетенные пальцы, потом серьезно попросил:

– Позволь мне проводить тебя.

– Нет, тебе нужно отдохнуть…

– Прошу тебя.

Селия была обезоружена. Руки у него такие сильные и теплые.

– Прошу тебя, – тихо повторил Жюстин, и она не устояла.

Пока они шли по саду, Жюстин старался вести себя сдержанно и был любезнее, чем когда-либо. Он забавлял ее рассказами о проделках, на которые они с Филиппом были большие мастера, смешил ее, и в конце концов Селия перестала ощущать неловкость в его присутствии. Он то и дело поглядывал на нее, и в его взгляде она читала вопрос, будто ему еще очень многое было в ней непонятно. Упоминание о ночи на озере действительно расстроило ее, однако… кроме него, никто не считал ее страстной женщиной. И Селия не могла сказать, что это было ей неприятно.

– Ты так красива, когда смеешься, – сказал Жюстин, когда они почти подошли к дому.

– Мне иногда кажется, что я не должна смеяться или радоваться чему-нибудь, пока ношу траур по Филиппу. Иногда я чувствую себя виноватой, даже если улыбаюсь, потому что его нет рядом и он не может улыбаться вместе со мной…

– Ты не права, – тихо заметил Жюстин. – Тебе еще долго жить, и нельзя, чтобы ты провела эти годы в сожалениях и печали. Филипп, я уверен, захотел бы, чтобы ты была счастлива.

Селия удивленно посмотрела на него:

– Почему ты так добр сегодня со мной?

Он взял ее лицо обеими руками.

– Я не добр. Я никогда не бываю добрым. – Жюстин взглянул ей в глаза, потом перевел взгляд на шею, где предательски бешено колотилась жилка. Селия вцепилась в его запястья.

– Успокойся, – сказал он. – Я не собираюсь целовать тебя. – Он озорно улыбнулся. – Разве только ты сама меня об этом попросишь.

Она вдруг рассмеялась и тряхнула головой.

– Отпусти-ка меня, шут гороховый.

Он фыркнул и поцеловал ее в макушку.

– Вот тебе… Похоже, я не могу перед тобой устоять.

Поздно вечером Жюстин отправился на берег ручья. С тех пор как он снова стал ходить, он наведывался туда каждый вечер, словно ждал вестей от Риска.

Было тихо, только кипарисы, увешанные гирляндами серого мха, шелестели под порывами ветра. На противоположном берегу расположились на ночлег белые цапли и дикие гуси. Погасли последние отблески заката, и водная гладь потемнела, как оникс. Пахло цветущими лимонными деревьями, вдали слышалась песня. Голос был низкий, успокаивающий. Негритянка пела креольскую колыбельную, мелодию которой он помнил с детства.

Одни говорят, что любовь – это радость,

Другие – что это печаль.

Поверь: это радость с печалью,

И то, и другое в ней есть, как ни жаль.

Голос замер. Прислонившись спиной к дереву, Жюстин, прищурившись, смотрел на водную гладь.

Он быстро поправлялся, и оставаться на плантации с каждым днем становилось для него все опаснее. Пройдет еще немного времени, и окружающие перестанут верить, что он – Филипп; сплетни и подозрения распространяются по городу очень быстро. Жюстин чувствовал опасность интуитивно, как дикий зверь. Сейчас ему надо исчезнуть, спрятаться. А когда он окрепнет окончательно… что ж, тогда он будет искать встречи с Легаром.

Здесь его ничто не удерживает. Кроме Селии. Жюстин печально усмехнулся.

Он исчезнет из ее жизни, и она постепенно успокоится и будет счастлива. Она создана для того, чтобы жить в семье, пользоваться уважением окружающих, знать, что завтрашний день будет таким же спокойным, как вчерашний. Она никогда не бросит все, к чему привыкла.

Улыбка сползла с губ Жюстина. Он рассеянно взъерошил недавно подстриженные волосы. Все его существо восставало против непривычных для него чувств, но он был уже не в силах от них избавиться. Осознав это, Жюстин разозлился на самого себя. Пример матери научил его не верить ни одной женщине. Он привык относиться к ним потребительски: получать удовольствие, а потом бросать за ненадобностью. А сейчас он и сам не понимал, какая сила им движет.

Это не просто физиологическое влечение. Кругом сколько угодно женщин – более опытных, более соблазнительных. Но его страсть к Селии была иной. И пробудилась она не на Вороновом острове и даже не в домике на озере, а во время болезни. Жюстин знал: он не выжил бы без нее. Хрупкая, но сильная духом женщина боролась за его жизнь, даже проникала в его сны, чтобы вырвать из лап смерти. Жюстин попытался представить, что больше никогда ее не увидит. И мысленно обругал и ее, и себя.

Его внимание привлек тихий всплеск воды, донесшийся с ручья. Жюстин отступил в густую тень дерева. Над водой раздался низкий переливчатый свист. Жюстин усмехнулся. Выглянув из-за дерева, он увидел приближающуюся пирогу и стал ждать, когда она подойдет к берегу.

– Хорошенькое дельце – нежданно-негаданно подбросить полумертвого на плантацию Волеранам! – подал он наконец голос.

Риск ступил из пироги на топкий берег и пошел на голос.

– Уверен, со мной говорит привидение.

Жюстин искренне радовался Риску и Огу, а это были именно они.

– Привет, Джон. – Жюстин шагнул из темноты к Риску. Тот схватил его в медвежьи объятия.

– Господь с вами, капитан, на кого вы стали похожи! – воскликнул он, отступая на шаг, чтобы разглядеть Жюстина. – Отмыты добела и приятно пахнете! А ведь совсем недавно были одной ногой в могиле.

Жюстин едва заметно улыбнулся.

– Ты вполне мог сбросить меня в воду, приняв за покойника, Джон. Я снова обязан тебе жизнью.

– Я вам об этом еще напомню.

К ним подошел Ог, и Жюстин обменялся с ним крепким рукопожатием.

– Грифон, вам снова удалось обмануть дьявола, – сказал Ог, блеснув белозубой улыбкой. – Даже ему не удается вас заарканить, а?

Жюстин задумчиво улыбнулся, глядя на друзей, и покачал головой. В самые худшие времена Риск не утрачивал боевого задора, но сейчас он был похож на загнанное в угол животное. Ог тоже непривычно напряжен, хотя и пытается придать лицу безмятежное выражение.

– Значит, вас собрали по частям? – заключил Риск. – Скоро будете в полной форме, как новенький, это я вам гарантирую.

– Нога еще плохо двигается, – сказал Жюстин и, улыбнувшись Огу, добавил:

– Если бы не твое колдовство, скакать бы мне теперь на деревяшке. – Он снова взглянул на Риска:

– Расскажи, как у вас дела.

– Вам это не понравится, – мрачно произнес Риск. – По всему заливу ползают канонерки властей, и у Легара и его мерзавцев появилась уйма свободного времени. Легар объявил Воронов остров своей собственностью. Мне удалось припрятать товары в разных местах – одному Богу известно, что теперь с ними делать.

– А что с экипажем?

– Никто после того боя не знал, выжили вы или нет. Люди разбрелись кто куда. Некоторые залегли на дно, другие… – Риск помолчал, сплюнул, потом продолжал с мрачным видом:

– …другие переметнулись к Легару, вонючие ублюдки. Вам надо поскорее брать все в свои руки, Грифон. Если все так и дальше пойдет, с нашим промыслом будет покончено. Самое время его возродить.

Жюстин некоторое время обдумывал ситуацию. Его удивила собственная нерешительность. Месяц назад он не раздумывая бросился бы спасать свое маленькое королевство от негодяев и разбойников. В нем заключался смысл его жизни, да он и не хотел ничего другого. Но теперь…

– А может, не стоит возрождать его? – медленно произнес он. – Просто поставим точку.

– И что потом? – спросил озадаченный Риск. – Начинать все с нуля?

Жюстин взглянул на него и усмехнулся. Неожиданно он почувствовал легкость и свободу, словно сбросил груз, многие годы лежавший на его плечах.

– Дарю тебе «Бродягу», Джон. Прими его с моим благословением.

Риск онемел, а его единственный глаз стал косить от удивления.

– Господи Иисусе, капитан, вы соображаете, что говорите?

Жюстин решительно кивнул:

– Я слишком часто искушал судьбу, но мне не может везти вечно. Я получал дьявольское удовольствие от нашей вольной жизни, но пришло время бросить якорь.

Риск ошеломленно уставился на него:

– Придите в себя, дружище! Вы прирожденный скиталец, пират, как и все мы. Чем еще вам заниматься в жизни? Жюстин пожал плечами:

– Даже пожелай я продолжить прежнюю жизнь, это. невозможно. У меня искалечена нога.

– Не может быть, чтобы вы остались здесь. Неужели вы это собираетесь сделать? Жюстин тихо рассмеялся:

– Не такой я дурак! Вот сведу счеты с Легаром и исчезну. Видит Бог, никогда не думал, что мне придется по душе мысль найти тихую гавань. А сейчас я начинаю желать того, к чему всегда относился с презрением. Вижу, ты этого не понимаешь. Ну что ж, со временем поймешь… если, конечно, доживешь.

Риск слушал его, ушам своим не веря.

– Что с вами случилось? Ог, рыбья чешуя, да скажи ему что-нибудь!

– Это конец, – спокойно сказал Ог, не сводя черных как ночь глаз с лица Жюстина.

Жюстин кивнул, почувствовав, что Ог понимает суть произошедших в его душе перемен. Он всегда ходил по лезвию бритвы. Теперь же, когда ему дорога жизнь, он не хочет рисковать, его звериный инстинкт притупился, агрессивность исчезает. Команда не пойдет за таким человеком. Им нужен отчаянный вожак, который не цепляется за жизнь.

– У меня осталось одно дельце, – сказал Жюстин. – Я должен поквитаться с Домиником Легаром за брата.

Ог без промедления отозвался:

– Я вам помогу.

Жюстин вопросительно взглянул на Риска.

Риск выругался.

– Я тоже, – угрюмо произнес он. – Итого нас трое против нескольких сотен людей Легара.

Его слова вызвали у Жюстина улыбку.

– Может, найдутся еще недовольные, которые пожелают присоединиться к нам?

– Если повезет, мы, возможно, наберем в свою команду около дюжины человек. То, чем промышляет Легар, отвратительно, зато очень прибыльно, и люди идут за ним, как стадо овец.

Жюстин понимающе кивнул:

– В таком случае мы начнем…

Жюстин замолчал, инстинктивно почувствовав чье-то приближение, хотя не было слышно ни звука. Он окинул берег зорким взглядом. В кустах хрустнула ветка. Кто-то собирался им помешать. Жюстин жестом приказал Риску обойти непрошеного гостя со спины, а Ог, отступив назад, растаял в темноте. Осторожные шаги приближались.

Из тьмы появилось бледное личико Селии.

– Жюстин? – тихо окликнула она. За спиной послышались шаги. – Жюстин? – Шаги раздались теперь с другой стороны. Селия испуганно охнула, бросилась назад и наткнулась на Ога. – Жус…

– Я здесь, – прозвучал его голос. Она оглянулась на звук. Жюстин стоял в нескольких футах от нее. Лицо его выражало крайнее раздражение.

– Ох… – Селия бросилась к нему, и его руки, теплые и успокаивающие, крепко обняли ее.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – нелюбезно спросил он.

– Я видела, как ты уходил из дома, – пробормотала она, уткнувшись лицом в его грудь. – Я не знала, что здесь есть кто-то еще…

– Зачем ты пошла за мной? – Он говорил резко, но рука его нежно гладила ее спину.

– Я хотела тебе сказать…

– Если я еще когда-нибудь увижу, что ты бродишь одна по плантации, тебе здорово влетит. Я тебя поколочу, поняла? – Он пригладил ее волосы, поправил воротничок платья. – Опасно гулять одной, особенно на берегу ручья. Разве ты не знаешь, какие подонки плавают здесь по ночам? Не успеешь и глазом моргнуть, как тебя схватят. А что, если попадешь в руки людей Легара? А если…

– Я не подумала об этом, – оправдывалась Селия, не поднимая головы от его плеча.

– А следовало бы, – нежно отчитывал ее Жюстин.

Риск и Ог онемели. Им еще никогда не доводилось видеть, чтобы капитан вел себя с кем-нибудь таким образом. Зеленый глаз Риска округлился от удивления, и он презрительно фыркнул:

– Господи Иисусе, теперь до меня начинает доходить, что к чему! Значит, все это из-за женщины. Черт побери, все объясняется просто…

– Ничего простого в этом нет, – ответил Жюстин, поигрывая блестящим локоном Селии.

– Значит, ради нее вы бросаете нас? – не слушал его Риск. – Но ведь она всего лишь женщина… Да таких, как она, сотни – нет, тысячи – повсюду! Ог, скажи ему, чтобы образумился!

Ог задумчиво взглянул на Жюстина:

– Есть такая поговорка: «Всякому овощу – свое время».

Риск возмущенно сплюнул.

– Это еще что значит?

Жюстин рассмеялся.

– Это означает, Джон, что обстоятельства меняются. И люди тоже. – Он остановил Риска предостерегающим взглядом. – Хватит, Джон. Идите в пирогу и подождите меня немного. Нам с мадам Волеран надо ненадолго остаться наедине.

– Значит, вот уже до чего дошло, а? – бормотал Риск, пока Ог тащил его за собой к ручью. – Наедине! Теперь ему уже требуется уединение!

Оставшись вдвоем с Жюстином, Селия тревожно посмотрела на него и поежилась, словно от холода. До этой минуты она была слишком напугана, чтобы думать, и бросилась в его объятия так, будто ничего естественнее и не могло быть. Она искала его, чтобы сказать: она действительно хотела от Филиппа того, чего он никогда не дал бы ей. И еще: глупо отрицать, что между ней и Жюстином что-то есть.

– Ну, что ты хотела мне сказать? Селия покачала головой:

– Ничего. Ничего важного. Извини, что вмешалась. Я не хотела.

– По правде говоря, ты появилась здесь весьма вовремя. Я хочу, чтобы ты передала кое-что отцу.

– Что именно?

– Скажи, что я уехал на несколько дней. Вернусь не позднее пятницы.

Селия отшатнулась, словно он ее ударил. – Уезжаешь… но ты не можешь, ты…

– У меня нет выбора. За время моего отсутствия дело, кажется, совсем развалилось. Мне придется кое-что привести в порядок.

– Ты не можешь уехать. – Селия была в отчаянии. – Ты еще не окреп. Ведь не прошло и месяца, как тебя сюда привезли! Ты пока не можешь защитить себя. Легар тебя ищет. Он найдет и…

– Не найдет.

– Но ведь он нашел – и ты чуть не погиб! Неужели ты рискуешь жизнью ради денег?

– Дело не только в этом. Чтобы отомстить Легару за смерть Филиппа, я должен сам оценить ситуацию, уточнить, сколько у меня людей, оружия.

– А потом?

– Потом Ог, Риск и я выработаем план и приведем его в действие. Для этого потребуется время. Я вернусь через два, самое большее – через три дня.

Когда Жюстин был болен, она самоотверженно выхаживала его с единственной целью – чтобы он убил Доминика Легара. Тогда она не думала, что это, возможно, будет стоить ему жизни, – тогда это казалось ей не столь уж важным, главным была месть. Теперь же она хотела одного – чтобы Жюстин был жив.

– Знаешь… Раньше я считала это необходимым, но теперь…

– Это по-прежнему необходимо.

– Ты должен подождать. Останься здесь еще ненадолго…

– Времени нет.

Селию охватила безумная ярость. Какое ей дело, что она не имеет права ничего от него требовать, что он ничего ей не обещал? Она знала одно: он уезжает и, возможно, не вернется назад.

– Ты ведь знаешь, что еще болен! – воскликнула она в бессильной ярости. – Ты даже еще ходить не можешь как следует, а тебя несет туда, где за тобой будут охотиться и преступники, объявленные вне закона, и стражи закона. Надеюсь, они тебя поймают! Выражение лица у него изменилось.

– Селия…

– Если ты так рвешься умереть, то, надеюсь, они до тебя доберутся, и ты получишь то, что заслуживаешь. Надеюсь, ты никогда не вернешься. Тебе ведь никто не нужен, потому что ты жадный и эгоистичный, и я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу!

Он быстро шагнул к ней. Селии показалось, что он собирается ее ударить, и она попыталась закрыть лицо руками.

– Нет, – прошептала она, почувствовав его губы на своих.

– Ты сводишь меня с ума, – пробормотал он, вглядываясь в ее побелевшее как мел лицо. – Ты уже свела меня с ума! После той ночи на озере я думал, что освободился от наваждения, но мысли о тебе продолжают мучить меня день и ночь. Я хотел вернуться к тебе. Думал, если овладею тобой еще разок, то пойму наконец, что ты ничем не отличаешься от других женщин. – Селия рванулась из его объятий, но его руки лишь еще крепче сжали ее. – Потом меня ранили, и ты была со мной. Каждое твое прикосновение становилось для меня и раем, и адом. Я боялся, что ты станешь мне необходимой. Теперь поздно об этом думать. Ты моя, и сама виновата в этом. Ты сама сделала себя моей.

– Не говори так, – всхлипнула Селия, – это не правда, я не хочу слушать…

Он жадно поцеловал ее в губы, и огонь пробежал по телу Селии. Именно этого ей хотелось, именно этого она ждала – чтобы его сильные руки обнимали, а губы целовали ее.

Его поцелуй вдруг стал очень нежным, а язык скользнул глубоко в ее рот. Селия помнила это ощущение. Она застонала и обвила его шею руками. Его губы скользнули ниже, к груди. Селия откинула назад голову, закрыла глаза и растворилась в словах любви, которые он ей нашептывал. А ей-то казалось, что она такого никогда больше не испытает!

– Я никогда не смогу насытиться тобой.

Он целовал ее снова и снова, с наслаждением пил ее сладкое дыхание.

Потом, оторвавшись от губ, прижал ее голову к груди. Вся дрожа, Селия ощутила гулкие удары его сердца. Он приподнял ладонью ее лицо, заставил посмотреть на себя. Глаза у него были темно-синие, как ночное небо, и она почувствовала, что тонет в их глубине.

– Селия…

Она обняла его и спрятала лицо у него на груди. Поцеловав в волосы, он сжал ее в объятиях последний раз и, не сказав больше ни слова, отстранил от себя.

Словно в тумане, Селия смотрела, как он спускается к ручью. Губы ее дрожали, но она не окликнула его. Ее охватил страх. Жюстин стал частью ее существа, и она чувствовала, что не переживет, если потеряет его.

– Так на сколько дней он уехал? – переспросил Макс. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– На два или три дня, – не очень твердо ответила Селия.

Она прилагала все усилия, чтобы не выдать тайну своих отношений с Жюстином, но ей казалось, что Лизетта все понимает. У Лизетты была прекрасная интуиция. Обычно окружающие, очарованные ее красотой, не замечали, что она обладает острым умом. И сейчас обращенный на Селию взгляд выражал странную смесь сочувствия и сомнений. Лизетта ободряюще пожала руку Селии.

– Он в опасности? – снова заговорила Селия.

– Да, – коротко ответил Макс. – Плантация – единственное безопасное место для него. Легар пообещал целое состояние тому, кто принесет ему в мешке голову Жюстина. А если моего сына схватят стражи порядка, его ждет не лучшая участь. Сейчас я пытаюсь добиться помилования для Жюстина. Все осложняется тем, что, выдавая Жюстина за Филиппа, приходится обманывать губернатора. К тому же мой любезный сын, кажется, вновь решил поразмяться под именем капитана Грифона!

– Вы действительно думаете, что губернатор примет прошение о помиловании? – удивленно спросила Селия.

– Не знаю, – честно признался Макс. – Трудно предугадать. Вот если бы губернатором был Клерборн…

– Вильерэ по крайней мере креол, – заметила Лизетта. – Это может помочь нам.

– Не обязательно, – ответил Макс. – Сейчас у него одна цель – ограничить въезд в штат «нежелательных элементов». А мой сын как раз и есть «нежелательный элемент».

Лизетта нахмурилась:

– А если тебе удастся уговорить губернатора и он помилует Жюстина?

– В таком случае он может не опасаться блюстителей закона. – Макс невесело улыбнулся. – Но пока этого не произойдет, ему придется по-прежнему изображать Филиппа. А это означает, что ему лучше вернуться вовремя, чтобы быть на балу у Дюкеснов в субботу.

Лизетта взглянула на мужа с озадаченным видом:

– А нельзя ли ему, любимый, под каким-нибудь благовидным предлогом отказаться?

– Дюкесны – мои кузены по материнской линии – сказали мне, что нынешний бал посвящают возвращению Филиппа. Он будет почетным гостем. Там соберется весь Новый Орлеан, и все будут ждать его появления.

Лизетта испуганно охнула:

– Но… но что будет, если Жюстин не вернется вовремя?

– В таком случае нам конец.

На следующий день поздно вечером Жюстин собрал людей, которым, как клятвенно утверждал Ог, можно было доверять. Они встретились в домике у озера. По разным причинам ни один из двенадцати не принял приглашения Легара присоединиться к нему. Оглядев собравшихся, Жюстин остался доволен. Он увидел среди них приземистого здоровяка ирландца Даффи, красивого мулата Томаса и скандалиста Безносого, изуродованного в рукопашной схватке. Они согласились помочь Жюстину не только из-за денег, но и потому еще, что были злы на Легара и его людей.

Жюстин сидел на деревянном сундуке, вытянув длинные ноги, и излагал план. Время от времени пираты вставляли замечания. Обычно Жюстин не обсуждал свои решения. Но на этот раз дело, на которое они шли, было очень опасным, и команда, по его мнению, имела полное право высказать свои соображения.

– Нам нужен свой человек в лагере Легара, – сказал Жюстин, взглянув на Ога. Тот кивнул:

– Я вотрусь в доверие к Легару.

– Еще неизвестно, что потребует от тебя Легар, чтобы ты доказал свою преданность, – заметил Жюстин. – Если вдруг решишь дать задний ход…

– Нет, – прервал его Ог. – И что я должен делать дальше?

– Ты поможешь тайком перевезти людей на остров, тогда мы нападем неожиданно. Труднее всего будет спрятаться там.

Слово взял Безносый, и лицо его исказилось безобразной улыбкой.

– Я хорошо знаю подземные ходы. Много лет назад, когда я плавал с Легаром, он несколько дней продержал меня там взаперти в наказание за то, что я взял женщину, приглянувшуюся Андрэ.

Жюстин кивнул:

– Нарисуй подробную карту.

– А как решим насчет Легара? – спросил Риск. – Кто его должен убить?

Жюстин язвительно усмехнулся:

– Джон, ты меня удивляешь. Прикончить Легара – моя личная и очень приятная обязанность.