"Нам не жить друг без друга" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 4

Примостившись на краешке кровати, Селия грызла твердый желтый сыр и корочку хлеба. Тощий матрац и одеяло на кровати попахивали плесенью, но после всего пережитого эта убогая постель казалась ей роскошной. Селия осторожно посмотрела в сторону Грифона. Он сидел на полу в другом конце комнаты, прислонившись спиной к сундуку, и курил сигару. Красный огонек разгорался ярче всякий раз, как он затягивался. Табачный дым действовал на Селию успокаивающе, напоминая о том, как когда-то ее отец с удовольствием выкуривал свою послеобеденную сигару.

– В этом доме останавливается кто-нибудь еще? – прервала она молчание.

– Время от времени здесь бывают мои люди. У Селии наготове была еще куча вопросов.

– У вас есть свой дом?

Он ответил не сразу. Затянулся сигарой и выдохнул облачко дыма.

– У меня есть моя шхуна.

– Кто-нибудь ждет вас? Жена? Семья?

– Семья мне не нужна, и у меня ее никогда не будет.

Это правда. Селия не могла представить себе его с детьми, женой или вообще с кем-нибудь.

Она снова посмотрела в сторону Грифона, но в темноте ничего не было видно, кроме рдеющего кончика сигары. Потом погас и он, и стало совсем темно. Ее насторожила наступившая тишина.

Больше всего на свете Селии хотелось сейчас лечь в постель и закрыть глаза. Но она боялась. А вдруг она проснется от того, что его тело навалилось на нее, а жадные руки шарят по ее телу? Если он решил овладеть ею, то сделает это именно сейчас. Селия застыла в напряженном ожидании.

– Если ты ждешь, что я тебя изнасилую, то не дождешься. Лучше ложись спать, – резко прозвучал в тишине его голос.

Селия прилегла на тощий матрац и свернулась калачиком. Она так устала, что сразу же погрузилась в глубокий сон.

Но спала она беспокойно. Перед ней проносились, сменяя одна другую, страшные картины. Она слышала обрывки чьих-то разговоров. Куда-то бежала, а неведомая сила мешала ей, сбивала с ног. В страхе она позвала Филиппа… Он был так нужен ей… Ей хотелось, чтобы он обнял ее, защитил, чтобы он любил ее. И вдруг она увидела его. Синие глаза улыбались ей.

– Я тебе нужен? – нежно спросил он. – Я всегда буду рядом, когда ты позовешь.

– О, Филипп, я думала, ты умер. Я думала, что ты покинул меня…

– Нет, я здесь, – тихо сказал он. – Я с тобой, ничего не бойся.

– Но я боюсь… не оставляй меня.

Она хотела спросить, что с ним произошло, но сказала что-то бессвязное, потом заговорила еще быстрее. Филипп начал уплывать от нее.

– Нет! – закричала она, протягивая к нему руки, пытаясь удержать его.

Пальцы, похожие на когти хищной птицы, впились в ее плечо. Она оглянулась и, к своему ужасу, оказалась лицом к лицу с Домиником Легаром.

– Пожалуй, ты будешь хорошим подарком для Андрэ, – прорычал он с безобразной ухмылкой, подталкивая ее к окровавленному лицу Андрэ.

Селия вырвалась из рук Легара, бросилась бежать. Вокруг лежали убитые.

– Филипп, вернись! – умоляла она. – Вернись! Она шла по палубе корабля, отыскивая мужа, а Доминик Легар следовал за ней по пятам. Филипп защитит ее от Легара.

Она подошла к борту и, перегнувшись, стала внимательно смотреть на темную от крови воду. Там, внизу, плавали трупы. Где-то среди них и тело ее мужа.

– О Боже, Филипп! Нет! – Селия протянула к нему руки, но он скрылся под водой. Она кричала, звала на помощь, и Доминик зажал рукой ее рот…

– Нет! Нет!

– Успокойся, – прозвучал совсем рядом тихий голос. – Все уже позади.

Вздрогнув всем телом, она спрятала лицо на его груди.

– Филипп? Филипп…

– Нет. Ты знаешь, кто я. – Сильные руки гладили ее волосы, спину.

– Жюстин, – едва слышно сказала Селия, сама не зная, почему назвала его так: ведь для нее он был Грифоном.

– Тебе приснился дурной сон, малышка. Но это всего лишь сон.

– Я видела… Филиппа… Он был жив.

Грифон продолжал поглаживать ее по спине.

– Если бы он был жив, я бы отыскал его. Но Легар никого не оставляет в живых.

Селия сглотнула комок в горле, понемногу приходя в себя.

– Почему?

– Он уже давно поступает так, с тех пор как…

– Я не о том, – прервала она его. – Почему ты стал бы искать Филиппа, будь он жив?

Последовало продолжительное молчание.

– Об этом я скажу тебе, когда доберемся до Нового Орлеана.

– Почему не сейчас? Зачем такая таинственность? Почему тебе важно, чтобы я благополучно туда добралась? – Селия разрыдалась. – Ты виноват не меньше, чем люди, которые его убили, – сказала она сквозь слезы. – Ты ничем не лучше их! Ты тоже убийца. Его кровь не только на их руках, но и на твоих.

Грифон отпустил ее, встал с кровати и отошел к окну. Мысль о том, что она останется одна в темноте, привела Селию в ужас. Она вскочила с кровати и заметалась по комнате. Грифон остановил ее.

Селия в страхе закричала и вцепилась в него ногтями.

– Перестань, черт тебя возьми! – Он встряхнул ее, чтобы привести в чувство. – Остановись!

– Нет… отпусти меня… Филипп!

Грифон, не зная, как прекратить истерику, поднял руку, чтобы ударить ее по щеке.

– Нет! – всхлипнула она и, почти лишившись сознания, упала ему на руки.

Грифон стоял, тяжело дыша, и смотрел на ее маленькое хрупкое тело. Ее лицо горело, сжатые кулачки упирались ему в грудь. Черт возьми, подумал он, легче взять на абордаж судно, чем справиться с хрупкой женщиной. Он может вынести все, что угодно, но только не ее слезы. В его руках она была как ребенок – маленькая, почти невесомая. Но она не была ребенком, и он вдруг почувствовал беспокойство, уловив ее запах. В его памяти всплыла недавняя картина – обнаженное тело, распростертое на кровати Андрэ Легара. При мысли об этом у Грифона участился пульс. Он дрался за Селию Волеран. Он выиграл ее в бою. Он заслужил право обладать ею. Но давно забытое чувство вдруг шевельнулось в его душе: она беззащитная женщина, напомнил ему далекий голос.

– У меня был пистолет, когда захватили корабль, – говорила Селия, утирая рукавом нос. – Я должна была убить себя, прежде чем они… Но я не сделала этого. Я струсила. Лучше бы я умерла вместе с Филиппом.

– Нет, – сказал Грифон, проводя большим пальцем руки по ее мокрым от слез щекам.

– Нет, лучше мне было умереть, – прошептала она, и слезы потекли с новой силой.

Он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Прижавшись к его груди, она безутешно плакала – от печали и страха, накопившихся в ее сердце после смерти Филиппа. Грифон, склонившись над ней, гладил ее волосы, плечи, спину. Ее тело казалось под его ладонью таким легким, таким хрупким.

Наконец слезы у нее иссякли, и она утерла лицо полой рубахи.

– У меня болит голова.

– Не разговаривай.

Уловив ласковую нотку в голосе Грифона, Селия удивленно взглянула на него. Просто не верилось, что это тот самый человек, который у нее на глазах зверски убил Андрэ Легара, да и не только его.

– Я не хотела тебя обидеть… – прошептала она, – когда сказала про его кровь на твоих руках…

– Именно этого ты и хотела. Признайся, не будь трусихой.

Немного подумав, Селия кивнула головой. Он прав: лучше не лгать.

– Я не понимаю одного: почему? Тебе, должно быть, что-то нужно от Волеранов? Или… возможно, ты у них в долгу? Но за что?

Селия бессознательно положила руку ему на грудь. И испугалась, почувствовав устрашающе гулкие удары его сердца и жар тела. Отдернув руку, она сжала ее в кулак, но ладонь все еще горела.

Грифон отпрянул, словно к нему прикоснулись раскаленным железом. Призвал на помощь всю свою выдержку, собрал остатки благородства, но не смог заставить себя выпустить ее из рук.

– Я никому ничего не должен, – сказал он глухо. – А вот ты кое-что мне задолжала.

Селия не могла не понять, что он имеет в виду.

– Когда мы доберемся до Нового Орлеана, – запинаясь проговорила она, – месье Волеран вознаградит тебя.

– Я хочу получить награду сейчас, – сказал он хриплым от напряжения голосом.

– У меня нет денег…

– Мне нужны не деньги.

Селия неожиданно вырвалась из его объятий, но его руки словно стальными обручами вновь обхватили ее.

– Нет, – пробормотала она.

Жесткая борода защекотала кожу, и Селия почувствовала прикосновение горячих бархатистых губ на своей шее.

– Пожалуйста, – пробормотала она, – не делайте этого…

Грифон повернул к себе ее лицо и с неожиданной нежностью поцеловал в губы. Она попыталась оттолкнуть его, но он положил ее на кровать и навалился всем телом. Застонав от страха, Селия вцепилась ногтями ему в лицо, но ничто не могло остановить жадные губы, покрывающие поцелуями ее шею, щеки, подбородок и соленые от слез ресницы. Эти губы заставили раскрыться ее рот.

Грифон не хотел ждать. Не имеет значения, будет ли их желание взаимным, он должен утолить свой голод. И он грубо сорвал с нее рубаху.

Неожиданно Селия затихла. Она закрыла глаза и решила предоставить свою судьбу воле Всевышнего. Грифон жадно разглядывал ее тело. Оно было таким худеньким, таким хрупким, мягким как шелк. А кожа казалась прозрачной в лунном свете.

Губы у нее были влажны от его поцелуев. Он медленно наклонился над ней и прикоснулся к этим мягким губам с нежностью, которой в себе не подозревал. Селия замерла. Он коснулся ее груди, провел пальцами по округлостям внизу. От ее тела исходил сладкий, нежный аромат. Грифон прижался губами, к мягкому розовому соску, и тот от его прикосновения затвердел.

Селия задрожала от ярости. Он трогал ее так, словно она была его собственностью.

– Не надо, – хрипло сказала она. – Просто делай поскорее то, что намерен сделать.

Он будто не слышал ее слов. Его губы перебрались к другому соску. Подавив стон, Селия перекатилась на живот. Он покрыл жаркими поцелуями ее шею. Теплые пальцы спустились по позвоночнику, скользнули к ягодицам. Селия сжала кулачки и зарылась лицом в грубый матрац.

– Ненавижу тебя, – задыхаясь, пробормотала она. – Ничего другого ты не добьешься. Отпусти меня.

– Не могу.

– Я не твоя, и ты не имеешь права…

– Ты моя. Пока я не передам тебя Волеранам.

Грифон снова склонился к ее губам. Ему еще никогда не приходилось с таким трудом уговаривать женщину – ведь в любом уголке мира всегда сколько угодно женщин, готовых ради мужчины на все. Акт любви всегда проходил у него быстро и страстно. Но сейчас ему хотелось чего-то другого, и он был готов ждать, проявляя несвойственное ему терпение.

Он накрыл ее грудь рукой. Под его ладонью бешено колотилось ее сердце.

– Не бойся, – сказал он, поглаживая ее грудь. – Я не причиню тебе боли.

Эти слова показались Селии такими неуместными, что у нее вырвался глупый смешок.

Она догадывалась о неистовой силе его страсти и ждала: вот-вот он обрушится на нее словно животное. Но Грифон прикоснулся к ее губам, и ее странный смех замер, будто растаял от жара его губ. Гулкие удары сердца, казалось, мешали ей дышать. А он, не торопясь, обследовал языком ее рот, навестив чувствительные местечки под языком.

Селия почувствовала, что погружается в забытье. Ей стало безразлично, кто она и что делает, лишь бы это волшебное ощущение длилось вечно. Она застонала. Мускулы его напряглись, а рука соскользнула вниз.

– Скажи «Жюстин», – услышала она его голос где-то возле шеи. От прикосновения его бороды по всему телу неожиданно прошла горячая волна.

– Нет…

– Скажи.

Селия всхлипнула, попыталась вызвать в памяти образ Филиппа. Но лицо Филиппа расплылось. Не было ничего, кроме темноты и мучительных ласк чужого человека. Слезы хлынули из глаз.

– Жюстин, – обреченно произнесла она.

– Да, – прошептал он.

– Жюстин. – Селия вздрогнула, почувствовав, как он покрывает поцелуями ее лицо, осушая слезинки на щеках и подбородке. Кончик языка тронул уголки ее губ, пробрался в рот. Никогда еще ее никто так не целовал – от этих поцелуев все ее мысли пришли в смятение.

Селия смутно сознавала, что будет чувствовать ужасную вину, если позволит ему овладеть собой. Но, к своему стыду, поняла, что ей больше не хочется сопротивляться… ее тело с радостью принимало пьянящие ласки. Перед ними отступали боль и все невзгоды, оставался только до сих пор неведомый ей восторг.

Грифон неторопливо встал, скинул с себя одежду, ни на мгновение не отводя от нее взгляда.

Кровать протестующе заскрипела под его мощным телом. Селия застонала, когда его ноги втиснулись между ее бедрами. Он закрыл ее рот своим, пальцы легли на треугольничек золотистых волос. Селия сделала слабую попытку оттолкнуть его, сдвинуть ноги. Но не смогла. А Грифон нашептывал ей на ухо что-то успокаивающее. Почувствовав, что его пальцы отыскивают вход в ее тело, Селия инстинктивно сжалась.

Она изо всех сил противилась охватившему ее безумному желанию приподнять бедра навстречу теплой руке. Его палец скользнул внутрь.

– Там у тебя так узко, – пробормотал он, нащупав особенно чувствительное место, прикосновение к которому заставило ее испуганно охнуть. – Спокойно, малышка, расслабься. Я не причиню тебе боли.

Грифон забыл обо всем, кроме этого хрупкого тела, и приник к нему, как изнывающий от жажды путник к живительному источнику. Маленькие ручки Селии ощупали его лицо, волосы, спину. Она все теснее и теснее прижималась к его телу, непривычно твердому и мускулистому. Ее стройные бедра сами раскрывались навстречу ему.

Грифон начал входить в ее плоть, застыв на мгновение в недоумении: проход был невероятно узок. Селия извивалась под его губами и руками, умоляя остановиться. Запустив пальцы в его волосы, она едва переводила дыхание от страха и желания. Он почувствовал, что она сдается на милость победителя, и одним мощным рывком вошел в нее. Селия вскрикнула от боли. Грифон замер на мгновение. Он понял наконец, что в эту пульсирующую плоть еще никто никогда не вторгался.

Грифон избегал девственниц. С ними беды не оберешься, они его не привлекали. Как это может быть? Ведь она замужняя женщина! А может быть, это не так? Он взял ее лицо обеими руками и заглянул в глаза.

– Кто ты такая, черт тебя побери? – спросил он. – Ты не жена Филиппа, ты девственница! Объясни мне, в чем дело!

Селия испуганно сжалась. Ей было больно… а его ярость пугала. Он шевельнулся, и она вскрикнула. Из-под опущенных ресниц покатились слезы.

Прерывисто дыша, Грифон выпустил из рук ее лицо.

– Отвечай мне, черт возьми!

Она застонала и отвернулась.

Грифон и сам не знал, что делать дальше. Несмотря на немалый опыт, ему никогда не приходилось иметь дело с девственницами. Он не хотел, чтобы ей стало еще больнее.

– Не надо, – шепнул он. – Не надо двигаться.

Наклонившись, поцеловал в лоб между бровей и долго не отрывал губ.

Теплые губы оказали на Селию странное действие, и она понемногу расслабилась.

– Тебе следовало предупредить меня, – сказал он. – Я вел бы себя по-другому. – Он заложил ей руки за голову. – Пусть они остаются там, малышка. И не шевелись.

Оторвав губы от ее лба, он осторожно подул на влажную кожу. Селия тихо охнула, почувствовав, что он проникает еще глубже. Кончики его пальцев гладили ее лицо, потом их сменили его губы. Осторожно, дюйм за дюймом, он начал выходить из ее тела. Селия протестующе застонала, почувствовав себя опустошенной, покинутой.

Руки его скользнули по ее телу, и она с готовностью выгнулась, отдаваясь ласкам. Волна удовольствия пробежала от плеч куда-то под колени. Он протиснулся еще на несколько дюймов в пульсирующую плоть, постепенно растягивая ее. Она вздрогнула от боли.

– Смотри мне в глаза, Селия.

Она взглянула ему в глаза, завороженная глубокой синевой. Боль затихла, и она больше не протестовала, когда он вошел в нее. Время остановилось, и они остались вдвоем в огромном мире.

Селия наслаждалась его близостью, в отчаянии думая при этом, что ей следовало бы кусаться и царапаться, а не таять от ласк. «Я, наверное, лишилась разума, – думала она, – я не хочу его». Но он заставлял ее получать удовольствие, сводя с ума нежными поцелуями и прикосновениями. Она запустила пальцы в его волосы, и ее бедра приподнялись ему навстречу.

Сладкий, смешанный с болью восторг, который испытывала Селия, озадачил ее. Но уже в следующее мгновение она забыла обо всем на свете в упоении наслаждения.

Угольки удовольствия еще долго тлели и вспыхивали после того, как все закончилось. Она лежала в его объятиях, ощущая глубокий покой, и ничто не нарушало его. Даже чувство вины. У нее не было сил, чтобы разбираться в своих чувствах, – она слишком устала. Он так и не разомкнул теплое кольцо рук, и Селия погрузилась в сон.

Ей казалось, что воды темной реки медленно несут ее по течению. Селия не знала, сон это или явь. Единственной реальностью были нежные руки и твердые, знающие свое дело губы. Ее колени раздвинулись сами, и она почувствовала, как его сила вливается в ее тело.

Позднее Селия станет презирать себя за то, что позволила этому случиться во второй раз, но в то мгновение она вся растворилась в нем, желая его так сильно, как еще не желала ничего на свете.

Было раннее утро, когда Селия крадучись выбралась из домика, накинув опротивевшую черную рубаху. Грифон еще спал, и она боялась разбудить его. У нее не было ни моральных, ни физических сил встретить его взгляд. Она побрела к берегу озера, ощущая непривычную боль между ног. Эта боль напомнила ей о событиях прошлой ночи, и лицо ее вспыхнуло.

Ничто из всего, что она прочитала в книгах, подслушала из разговоров, из того, чему учила церковь, – ничто не подготовило ее к тому открытию, которое она сделала прошлой ночью. Селия твердо знала одно: порядочная женщина не должна испытывать удовольствия от близости даже с собственным мужем. И уж конечно, не было никакого оправдания тому, что она так страстно ответила на ласки чужого мужчины. А Грифон был не просто чужим мужчиной, он был пиратом, убийцей и грабителем. Ей стало дурно от чувства собственной вины. Страшно подумать, как низко она пала. Ведь не прошло и трех дней после гибели Филиппа! Она ненавидела себя за это – даже больше, чем ненавидела Грифона.

Сбросив рубаху, Селия принялась смывать с бедер засохшую кровь, едва сдерживая слезы. Нет, теперь она не имеет права плакать, она не может позволить себе такой роскоши. Она сама в ответе за то, что сделала прошлой ночью. И этот грех ей не удастся замолить за всю оставшуюся жизнь.

«Филипп, я рада, что ты так и не узнал, какова я на самом деле», – обреченно думала она.

Она мылась, и каждый синяк на теле был отвратителен ей. Эти отметины оставил Грифон. Вспомнив, как она прижималась к нему, извиваясь от наслаждения под его руками, Селия закусила губу, чтобы не расплакаться.

За спиной послышался шорох. Молодая женщина резко обернулась и увидела его. На нем были только брюки, волосатая грудь обнажена, длинные волосы стянуты шнуром на затылке. Здесь, в этом первобытном мире, он был своим.

Грифон медленно обвел ее взглядом. Селия нервно схватила с земли рубаху, прикрыла наготу.

– Больше никогда никуда не ходи без меня, – предупредил он.

Селия с упреком взглянула на него:

– Я буду делать что пожелаю.

– Если тебе дорога собственная жизнь, ты будешь подчиняться мне. Мы еще не добрались до Нового Орлеана.

Голос его звучал угрожающе, по спине Селии пробежал холодок.

– Хорошо, – неохотно согласилась она.

Грифон плеснул на лицо и грудь несколько пригоршней воды. Капли воды на его загоревшей коже сверкали, как алмазы. Прищурившись, он взглянул на нее:

– Как случилось, что ты осталась девственницей? – Вопрос был бестактен, но с таким качеством, как тактичность, он уже давно расстался.

Селия вспыхнула. Она была с ним близка, а ничего о нем не знала. Разве можно говорить с посторонним мужчиной о таких интимных вещах? Впрочем, он все равно заставит ее ответить.

– Филипп был джентльменом. Он… он говорил, что подождет, пока я к нему не привыкну, и только после этого потребует, чтобы я… исполняла свои супружеские обязанности.

– Исполняла обязанности… – насмешливо повторил Грифон. – Неудивительно, что он не торопил тебя, если ты понимаешь это таким образом. В твоем-то возрасте – кстати, тебе сколько лет? Двадцать три? Двадцать четыре?

– Мне двадцать четыре года, – пробормотала Селия.

– В Новом Орлеане тебя считали бы старой девой. В твоем возрасте ты должна была бы со слезами благодарности встретить Филиппа в своей постели, а ты просила его подождать…

– Очень сожалею, что я это сделала, – прошептала она, но он услышал ее слова.

– Я тоже. Бог свидетель, я и не подозревал, что ты девственница.

– А если бы ты знал, не тронул бы меня?

– Тронул бы.

И никаких извинений, никакого, пусть даже притворного, беспокойства о ее самочувствии. Селия разрывалась между жалостью к себе и негодованием. Бесчувственный мерзавец!

– Ты ничего не потеряла, – сказал Грифон, заметив ее гневный взгляд. – Никому и в голову не придет, что ты переспала не с Филиппом.

– Меня беспокоит не то, что я потеряла, – резко ответила она.

Грифон вопросительно взглянул на нее. Селия нахмурилась:

– Я говорю о последствиях, месье, о том, над чем вы, как я понимаю, никогда не задумываетесь. А что, если я забеременела?

На лице Грифона не отразилось никаких чувств, но в душе он был потрясен. Она права – он раньше никогда не задумывался о последствиях. В этом не было необходимости, ведь женщины, с которыми он имел дело, сами знали, как предотвратить или прервать нежелательную беременность. Но хорошо воспитанная французская девушка, католичка, не могла разбираться в таких вопросах.

– Такая возможность не исключена, – сказал он. – Вероятность невелика, но… все может быть. Если это произойдет, тогда об этом и подумаем.

– Ты об этом не узнаешь, – ответила Селия, не скрывая неприязни. – Тебя рядом со мной к тому времени не будет.

– Я узнаю, – коротко ответил он.

– Каким образом? Кто сообщит тебе об этом? – Не получив ответа, Селия рассердилась. – Почему ты все окружаешь тайной? Зачем я тебе, что ты хочешь от Волеранов? Может быть, ты просто собрался получить за меня выкуп? – Он продолжал молчать. – По правде говоря, мне теперь это безразлично. Мне все равно, куда я еду и что со мной происходит. Мне хочется только одного – чтобы все это кончилось. – На ее руку опустился москит, и она сердито согнала его. – Я ненавижу насекомых и болота! И мне хочется сейчас быть как можно дальше от тебя! Я хочу настоящей еды, и ванну, и чистое белье. Я хочу спать на мягкой постели и… – ее голос зазвучал совсем жалобно, – больше всего я хочу щетку для волос!

Губы Грифона чуть тронула довольная улыбка. Этот взрыв гнева – признак того, что дух ее не сломлен. Он взял двумя пальцами прядь золотистых волос и окинул Селию оценивающим взглядом.

– Да, причесаться не помешало бы, – согласился он.

– Нечего надо мной издеваться!

– Я куплю тебе целый трюм щеток для волос.

– Чтобы расплатиться за прошлую ночь?

Он тихо рассмеялся:

– Этого тебе было бы достаточно?

– Ничто не сможет искупить твоей вины.

– Ты явно недооцениваешь мои возможности.

– Ты имеешь в виду трюмы награбленного добра? – спросила она. – Нет уж, увольте!

Грифон круто развернул ее к себе лицом.

– Это и многое сверх того, – пробормотал он. Селия попыталась высвободиться, но он лишь крепче сжал ее плечо. – Стой спокойно. Мне никогда еще не выпадала честь держать в объятиях столь знатную даму. Позволь мне, пока я имею такую возможность, насладиться этим. Ты забавная женщина, Селия. И не скоро мне наскучишь. Кроме того, что бы ты ни говорила, а прошлой ночью удовольствие получил не один я.

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась она, вырываясь из его рук.

– Я хочу сказать, что у нас могли бы сложиться весьма приятные отношения. Вместо того чтобы препровождать тебя к Волеранам, я мог бы сам позаботиться о тебе.

Селия замерла.

– Что такое?

Синие глаза Грифона сверкнули. Он пристально вгляделся в ее лицо, и на губах его заиграла едва заметная улыбка.

– Ты сама выберешь место, где тебе хочется жить. Любое место на свете. На земле есть немало красивых уголков – их так много, что целой жизни не хватит, чтобы побывать в каждом. А если устанешь путешествовать, у тебя будет собственный дом, а может, даже два или три, если пожелаешь. У тебя будут деньги, много денег. От тебя же я хочу только одного – чтобы ты никогда не отказывалась лечь со мной в постель.

– И терпела то, что вытерпела прошлой ночью?

– Я обещаю тебе гораздо более приятные ночи в будущем.

– Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? – воскликнула Селия, чуть не задохнувшись от возмущения.

– Считай, что так, – сухо ответил Грифон.

– Да как тебе в голову могло прийти, что я соглашусь на такое? Как ты мог подумать? Мне всегда хотелось иметь то, о чем мечтает каждая женщина, – мужа, детей и мирный дом…

– Неужели? Прошлой ночью мне показалось, тебе хочется и еще кое-чего.

Селия в ужасе поняла, что Грифон прав. Он разбудил в ней чувства, которые ей придется подавлять всю оставшуюся жизнь. Прежде она и не подозревала, что в ней бушуют животные страсти.

– Ты вызываешь у меня отвращение, – сказала она дрожащим голосом.

Грифон усмехнулся, словно ожидал от нее именно такого ответа.

– Ты застал меня врасплох, – продолжала Селия. – Я никогда не вела бы себя подобным образом, если бы не была подавлена смертью мужа. Тебе не удастся купить меня, как проститутку, ты… ты наглое чудовище! Подлый, неряшливый варвар… ты мне отвратителен! Я теперь точно знаю, кто ты такой и откуда взялся: ты крыса из сточной канавы и твое место там!

– Если я правильно понимаю, ты отвергаешь мое предложение?

От ярости она утратила дар речи. Улыбка на его лице погасла.

– Посмотри мне в глаза.

Те самые слова, которые он сказал ей несколько часов назад. Селии показалось, что у нее остановилось сердце.

– Я сказал: посмотри мне в глаза, Селия.

Она неохотно повиновалась.

– Возможно, растерянностью и можно объяснить твое поведение в первый раз. Но не во второй.

Селия спросила Грифона, долго ли еще до Нового Орлеана.

– Осталось около трех часов пути, – сказал он, придержав лошадь.

Они ехали по лесной тропе, которую мог разглядеть только человек, хорошо знающий дорогу.

– Переправимся через реку, и до плантации будет рукой подать.

– Откуда ты знаешь, где живут Волераны?

– Я… я с ними знаком.

– Это не правда, – высокомерно заявила Селия. – Волераны не водят знакомство с грабителями и пиратами. Грифон рассмеялся:

– Волераны сами были грабителями и пиратами всего два поколения назад! Как и многие другие знатные семейства в Новом Орлеане.

– Разве ты не боишься месье Волерана?

– Я не боюсь никого.

Задетая такой наглой самоуверенностью, Селия решила его припугнуть.

– Месье Волеран – человек могущественный, и с ним шутки плохи. Филипп рассказывал мне, что его отец владеет оружием так, как никто другой во всей Луизиане. Когда он услышит, что случилось с Филиппом…

– Он уже знает, что случилось с его сыном, – спокойно сказал Грифон. – Ваше судно должно было прийти в порт два дня назад. В заливе неспокойно, и когда пропадает корабль, все предполагают самое худшее.

Сколько же еще судов было захвачено в последнее время? Селия вздрогнула, вспомнив горы трупов и палубу, скользкую от крови. Она не единственная осиротевшая женщина. Многие семьи сейчас оплакивают погибших сыновей, мужей, отцов и братьев.

– Я слышала, как Легар отдал приказ запереть всех оставшихся в живых в трюме… и поджечь судно. Как он мог?! Ведь это бесчеловечно…

– Согласен.

– Неужели? Вы ведь с Легаром одного поля ягоды. Может быть, и ты поступаешь так же, как он?

– Нет. Убивая безвинных людей, ничего не выигрываешь. Я захватываю суда ради выгоды, а не потому, что хочу пролить чью-то кровь.

– Но ты убивал. Я видела это собственными глазами. Когда ты увозил меня с острова, ты убил троих.

– Если бы я их не убил, тебя уже не было бы в живых. А перед смертью тебя бы несколько часов терзал и мучил Андрэ Легар.

– Ты и твои люди очень сильно отличаетесь от мужчин, которых я знала. Вот Филипп, например, был похож на моего отца. Он был очень добр, он никому не смог бы причинить зло.

– Разве помогла ему его доброта? – холодно заметил Грифон.

– Он погиб, как подобает мужчине.

– Так же поступлю и я, когда придет мое время.

Селия подумала, что это, пожалуй, правда. Грифон, подобно дикому животному, никогда не задумывался ни о прошлом, ни о будущем, а лишь о том, как удовлетворить свои сиюминутные нужды. Он не мог себе позволить испытывать такие чувства, как сожаление, стыд, раскаяние, и, может быть, даже не понимал смысла этих слов.

– Как ты стал пиратом?

– Поначалу я был капером. Действовал строго в рамках закона. Мне поручали захватывать суда, принадлежащие странам, с которыми мы воевали. Я получал хорошее вознаграждение, когда доставлял вражеские грузы в порт. Но раз или два я поддался соблазну и напал не на те суда. Тогда меня объявили вне закона. Я стал пиратом.

– Ты им и останешься.

– Правильно.

– А если тебя схватят…

– То вздернут на виселице.

– Но ты не сможешь больше пиратствовать: ведь Легар тебя ищет, чтобы отомстить за брата.

– Возможно, некоторое время мне придется скрываться. – По тону Грифона не чувствовалось, что он раскаивается. – Хотел бы я видеть его физиономию, когда он наткнулся на труп Андрэ. Что ни говори, я получил огромное удовольствие, отправив этого мерзавца в преисподнюю. – Он почувствовал, что Селия дрожит. – Не бойся. До тебя Легар не доберется.

– Я боюсь тебя, – сказала Селия с усилием.

Оба они надолго замолчали.

Показался берег Миссисипи. Двое мужчин в матросских робах ждали их в плоскодонной лодке, чтобы перевезти на другой берег. Люди эти, по всей видимости, тоже были связаны с контрабандистами. Они относились к Грифону с большим уважением, как к своему товарищу. По просьбе Грифона один из них отдал Селии свою широкополую шляпу. Она спрятала под ней длинные волосы, низко надвинула шляпу на лицо и в своей длинной рубахе стала похожа на мальчишку.

Мужчины вполголоса разговаривали между собой, явно не желая, чтобы их слышали, а Селия задумчиво смотрела в медленные воды реки. В одном из своих писем Филипп описывал ей Миссисипи: он утверждал, что мутная от ила вода полезнее для здоровья, чем прозрачная. Скептически вглядываясь в янтарные глубины, Селия решила, что он, должно быть, шутил.

Деревья, росшие по берегам, тянули ветви к темно-бирюзовому небу, по которому плыли легкие облачка. Возле берега вокруг обнаженных корней деревьев плавали черепахи. Взглянув вниз по течению реки, далеко в голубой дымке Селия увидела дома, много домов. «Очевидно, это и есть Новый Орлеан», – подумала она.

Филипп писал ей, что это большой город. Селии не верилось, что она наконец добралась до места, о котором так давно мечтала. Она не чувствовала радостного волнения в предвкушении встречи – на душе была пустота. Она порвала с прошлым и потеряла будущее.

– Здесь, пожалуй, многое не похоже на Францию, – услышала она за спиной низкий голос.

«Этот Грифон, кажется, умеет читать мои мысли».

– Да, я знаю.

– Здесь люди грубее, чем у тебя на родине. Даже самые утонченные креолы невежественны по сравнению с французами. К этому тебе, наверное, будет трудно привыкнуть.

– Не страшно. Если Волераны позволят, я останусь здесь. Я не хочу возвращаться во Францию. – Селия не сомневалась, что отец с радостью примет ее обратно, но после всего, что с ней случилось, она не сможет вернуться к прежней жизни.

Грифон встал рядом.

– Ты здесь приживешься, – с уверенностью сказал он.

– Почему ты так решил?

– Окончится траур, и ты станешь самым лакомым кусочком в Новом Орлеане. Привлекательная вдовушка, француженка, относительно молодая и богатая, – да за тобой будет охотиться каждый достойный такого счастья жених от Вье-Карре до американских кварталов!

– Я никогда больше не выйду замуж.

– Почему это?

– Просто мне не судьба быть чьей-то женой.

Он пожал плечами:

– Может, ты и права. Я, например, знаю, что не смогу быть чьим-нибудь мужем. Я всегда считал брак противоестественным союзом.

– Противоестественным?

– Ни один человек не может хранить верность другому всю жизнь. Нет на свете женщины, которая бы мне рано или поздно не наскучила.

– Не все мужчины так думают.

– Даже в самых удачных браках или муж, или жена в конце концов поддается искушению изменить.

– Ошибаешься, – холодно сказала Селия. – Никто на свете не мог бы заставить Филиппа изменить мне. И я бы никогда… – Она вдруг замолчала, почувствовав, как заколотилось сердце. Ей вдруг открылась ужасная правда: она предала Филиппа. Прошлой ночью она забыла о верности. Волна мучительного стыда поднялась в ее душе. Филиппа не было в живых, но она чувствовала себя изменницей.

Грифон, как всегда, без труда прочел ее мысли, и ему захотелось обнять ее и успокоить. Хорошо, что он скоро отделается от нее – ему совсем не нравились собственные порывы.

– Не вини себя за прошлую ночь, – сказал он с возмутительной небрежностью. – Все это было приятно, но едва ли стоит придавать этому такое большое значение.

Когда до Селии дошел смысл его слов, она оцепенела. Никогда в жизни она не испытывала к кому-либо такой ненависти, как к нему.

– Мне это было совсем не приятно, – сказала она, сверкнув на него из-под полей шляпы гневным взглядом.

– Неужели? – Он усмехнулся. – В таком случае как это было?

Селия мучительно покраснела. Гневные, оскорбительные слова были готовы сорваться с ее губ. Она хотела сказать ему, какое отвращение он вызывает, какое омерзительное воспоминание оставила у нее прошлая ночь, но, увидев его насмешливую физиономию, лишилась дара речи. Глаза у него были ярко-синего цвета – синее, чем небо или море. Ей вспомнилось, как они мерцали в темноте, вспомнились его глубокий голос, нежные прикосновения к груди. Она вспомнила тяжесть мускулистого тела и мгновение интимной близости с ним. Воспоминание это отозвалось ноющей болью в сосках под грубой рубахой, и Селия в ужасе закусила губу. Что он с ней сделал? Как ей избавиться от греховного желания, которое он в ней разбудил?

Заметив ее растерянность, Грифон усилием воли заставил себя сохранять внешнюю невозмутимость. Только теперь он понял, как она для него опасна. А у него и без нее полно забот. В Новом Орлеане за его голову обещано крупное вознаграждение, и если кто-нибудь узнает, что капитан Грифон в городе… Для него это означало бы верную смерть. Еще немного, и они доберутся до плантации Волеранов, где он наконец освободится от нее.

– Ты привлекательная девушка, – сказал Грифон, небрежно прикоснувшись пальцем к полям ее шляпы. – А когда оденешься как подобает настоящей леди, будет на что поглядеть… надушенная и напудренная, в шелках и ленточках… Хотел бы я это увидеть.

Он подтрунивал над ней, и было что-то в этой его манере знакомое. Вдруг Селию осенило.

– Я кое-что поняла, капитан Грифон, – сказала она, сосредоточенно разглядывая его заросшее бородой лицо. – Мало того что у тебя глаза такого же цвета, как у Филиппа, так и брови у тебя такой же формы, как у него. Одна бровь немного выше другой.

Грифон молчал.

Селия покачала головой. Между Грифоном и Филиппом, несомненно, есть сходство.

Неужели это простое совпадение? Едва ли. А если это правда? Тогда она круглая дура, а он самый бессердечный мерзавец, каких свет не видывал.

– Ты признался, что знаком с Волеранами, – медленно продолжала она. – Возможно, это нечто большее, чем знакомство? Может быть, ты им родственник?

Грифон по-прежнему молчал, и Селия почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Господи! Как она не догадалась раньше?!

– Ты родственник Филиппа, – прошептала она и покачнулась. Грифон поддержал ее. – Ты помогаешь мне, потому что я вдова Филиппа, а ты… ты один из Волеранов.