"Потому что ты моя" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 5

Мадлен легла спать пораньше, решив избежать ежевечерней беседы с миссис Флоренс. Боль, вызванная отказом мистера Скотта, была еще слишком остра.

Возможно, она поговорит о случившемся завтра или послезавтра, когда ей удастся взять себя в руки.

Вглядываясь широко раскрытыми глазами в темноту, Мадлен размышляла: стоит ли вообще возвращаться в «Столичный театр»? Мысль о новой встрече с мистером Скоттом казалась ей невыносимой. К сожалению, она пообещала герцогине помочь на репетициях, пока не встанет на ноги мисс Барри. Нарушить слово Мадлен не могла, но стоять напротив мистера Скотта на сцене и смотреть ему в глаза… Мадлен поморщилась, она не знала, выдержит ли такое испытание.

Впрочем, ей предстояло потерпеть всего несколько дней, а к тому времени мисс Барри наверняка поправится. Мадлен понимала: ей придется крепко держать себя в руках, чтобы не краснеть и не запинаться в присутствии мистера Скотта. Она должна выглядеть невозмутимой и хладнокровной.

Мадлен всю ночь ворочалась без сна, тщетно пытаясь отделаться от назойливых мыслей. Утром же проснулась обессиленная и разбитая, понимая, что более ужасного дня ей еще не доводилось переживать. Конечно, не она первая потерпела фиаско, пытаясь соблазнить мужчину, но, должно быть, ее подругам по несчастью удавалось на следующий день спокойно смотреть в глаза избраннику, словно ничего не произошло!

Одевшись, Мадлен уложила волосы тугим узлом на затылке и ухитрилась ускользнуть из дома прежде, чем миссис Флоренс успела подняться с постели.

В театре царило непривычное уныние; в репетиционных залах и мастерских стояла гробовая тишина. Выяснив, что утренняя репетиция отменена, Мадлен отправилась в костюмерную и тотчас же получила поручение от миссис Литлтон.

– Похоже, половина труппы слегла, – заметила дородная костюмерша; игла в ее пальцах так и мелькала. – Многие прислали посыльных: сообщили, что сегодня не придут в театр. Работы у меня не убавилось, а помощи ждать в общем-то не от кого.

Мадлен проработала в костюмерной почти все утро, радуясь временному перерыву во встречах с

Мистером Скоттом. А когда миссис Литлтон попросила ее принести эскизы костюмов из кабинета герцогини, она отправилась в главное здание театра и услышала у двери кабинета незнакомый мужской голос и мелодичный голосок Джулии. Мадлен остановилась у порога, не желая прерывать разговор.

– Довольно! – говорил мужчина. – Повторяю: оставьте этот проклятый театр!

– Здесь сейчас слишком много дел, – отвечала Джулия. – Еще один день, дорогой, ну, может быть, два… Я не могу уйти, когда предстоит еще…

– Ваше здоровье для меня дороже всего.

– Обещаю, со мной вес будет в порядке.

– Поедем домой, Джулия.

– Сначала я должна уложить вещи.

– Чуть позже я пришлю сюда слугу, и он привезет все, что вы пожелаете.

– Вы поступаете неразумно…

Последовала долгая пауза, а за ней – приглушенный звук, источник которого Мадлен не удалось определить. Затем мужчина вновь заговорил:

– Теперь у тебя пропало желание спорить со мной, Джулия?

– Да.

Еще никогда Мадлен не слышала такой покорности в голосе герцогини, обычно твердой и властной. Опасливо заглянув в дверь, Мадлен увидела, что Джулия стоит посреди кабинета, принимая страстные поцелуи темноволосого мужчины. Девушка догадалась, что этот мужчина – герцог Лидс, муж герцогини. Он с любовью и нежностью смотрел на жену. Его лицо было худым, смуглым и излучало своеобразную красоту. Очевидно, почувствовав постороннее присутствие, герцог настороженно оглянулся и уставился на Мадлен серыми глазами.

Вспыхнув, Мадлен шагнула вперед.

– Прошу прощения, кажется, я помешала…

– Все в порядке, Мэдди, – откликнулась по розовевшая Джулия, высвобождаясь из объятий

Мужа. Она представила герцога, и Мадлен чуть присела, делая книксен.

– Очень приятно познакомиться, – пробормотал герцог с дружелюбной улыбкой. – Мисс Ридли, я был бы вам крайне признателен, если бы вы помогли герцогине собрать все необходимые бумаги и книги: она покидает театр.

– Слушаюсь, ваша светлость. Джулия закатила глаза и вздохнула.

– Похоже, у меня нет выбора. Мэдди, пожалуйста, скажи мистеру Скотту, что мне необходимо немедленно поговорить с ним. Он провел все утро в кабинете, ломая голову над тем, кем заменить заболевших актеров.

Мысль о предстоящей встрече с мистером Скоттом ужаснула Мадлен. Однако она решительно кивнула. Разговор между герцогом и герцогиней возобновился, казалось, словесный поединок доставляет им обоим огромное удовольствие.

Мадлен подошла к кабинету мистера Скотта и помедлила, прислушиваясь. К ее досаде, из-за двери не доносилось ни звука. Надеясь, что мистер Скотт ушел, Мадлен тихонько постучала.

– Я занят! – раздался грозный рык.

Мадлен крепко сцепила на груди пальцы и уставилась на дверь. Собравшись с духом, она произнесла спокойным и сдержанным тоном:

– Мистер Скотт, герцогиня хочет поговорить с вами. Логан с минуту молчал.

– А, это вы, – проворчал он наконец.

– По-моему, герцогиня хотела сообщить вам, что она уходит. Герцог увозит ее домой. – Слова Мадлен вновь были встречены продолжительным молчанием. – В ее положении неразумно оставаться в театре. Теперь, когда столько членов труппы стали жертвами лихорадки, вы не станете…

– Пусть уходит! А теперь убирайтесь!

Мадлен с радостью повиновалась. Но, сделав несколько шагов, остановилась – голос мистера Скотта показался ей странным, в нем чувствовалось какое-то напряжение. Напряжение и усталость. Впрочем, ничего удивительного, размышляла Мадлен, ведь слегла почти вся труппа, и теперь на плечи мистера Скотта легло множество забот. Несмотря на его приказ уходить, на свою обиду и смущение, Мадлен вернулась к двери.

– Мистер Скотт, может быть, вам нужна помощь? Хотите, я заварю чай?

– Хотите помочь мне – лучше уходите, – отозвался Логан. – Я очень занят и не намерен отвлекаться.

– Хорошо, сэр. – Мадлен по-прежнему стояла у двери. В ней крепла уверенность, что стряслась беда: тишина в кабинете настораживала. Мистеру Скотту было несвойственно закрывать дверь в такой час дня, отгораживаясь от членов труппы. Взявшись за бронзовую дверную ручку, Мадлен закрыла глаза и глубоко вздохнула…

Скотт не заметил ее, хотя она подошла к нему вплотную. Он сидел за столом над кипой смятых и изорванных бумаг. Сидел, вытирая рукавом потный лоб. На нем не было ни сюртука, ни жилета, и его била дрожь, словно холодный воздух пробирался под тонкую льняную рубашку. Подавив надрывный кашель, Скотт выронил перо, забрызгав чернилами стол.

– Сэр, – негромко позвала девушка.

Скотт повернулся к ней, и тут Мадлен заметила, что его лицо все горит, а глаза потускнели. Казалось, что он смотрит на нее сквозь густой туман. Не задумываясь, Мадлен протянула руку и отвела со лба Логана влажную от пота прядь. Едва коснувшись пальцами его лба, она поняла, что у него сильный жар.

– Позвольте, я вам помогу, – сказала девушка, но Скотт, что-то проворчав сквозь зубы, отвернулся.

– Я должен составить новую программу. – Дрожащей рукой он потянулся к перу.

– У вас жар, мистер Скотт. Вам надо отправиться домой и лечь в постель.

– Я не болен. Я никогда не… – Он вздрогнул, едва Мадлен вновь коснулась его горячего лба. Затем закрыл глаза. – У вас слишком холодные пальцы, – прохрипел он, 112 отстраняя ее руку. – Черт, как гудит голова!

Мадлен не на шутку встревожилась. Неужели некому позаботиться о нем, присмотреть за ним во время болезни? Застыв в нерешительности, она смотрела на Скотта. Его била дрожь.

– Вам надо немедленно отправиться домой, сэр, – твердо заявила Мадлен. Она повторила эти слова несколько раз. Скотт поначалу возражал, но затем умолк, облокотившись локтем о стол. Другой рукой он стиснул запястье Мадлен. Девушка осторожно высвободила руку. – Подождите, я сейчас вернусь, – сказала она.

Логан не ответил. Он молча откинулся на спинку кресла.

На счастье Мадлен, мимо кабинета проходил Джефф, посыльный из мастерской. Она окликнула его, и мальчик сразу остановился, вопросительно глядя на девушку.

– Боюсь, мистер Скотт заболел, – объяснила Мадлен, указывая на полуоткрытую дверь за спиной. – Он должен немедленно уехать домой. Вы не могли бы попросить кого-нибудь подать его экипаж?

– Мистер Скотт заболел? – изумился мальчик, пропустив мимо ушей последние слова Мадлен. Мысль о болезни Скотта не укладывалась у него в голове.

– Это еще не все, – продолжала Мадлен. – Позаботьтесь, чтобы герцогиня немедленно уехала домой. Она не должна приближаться к мистеру Скотту, а ее положении лихорадка слишком опасна.

Мальчик опасливо покосился на дверь кабинета.

– А как же вы? – с тревогой в голосе спросил он. – Вам тоже надо держаться от него подальше.

– Будем надеяться, что меня лихорадка обойдет стороной, – поспешно проговорила Мадлен. – Иначе я бы уже давно заболела. Прошу вас, поспешите, Джефф. А я пока побуду с мистером Скоттом.

– Слушаюсь, мисс Мэдди. – Джефф с восхищением взглянул на девушку. – Вы только не сердитесь, мисс Мэдди, но вот что я вам скажу; вы просто ангел. Такой доброй и милой девушки я еще никогда не видывал.

Мадлен со смущенной улыбкой покачала головой:

– Спасибо, Джефф.

Вернувшись в кабинет, она нашла плащ Скотта и укутала его. Плотная шерстяная ткань согрела больного, но его по-прежнему била дрожь. Едва Скотт попытался подняться с кресла, Мадлен бросилась к нему.

– Не двигайтесь, сэр! Вы слишком слабы. Сейчас придут слуги и помогут вам.

– Я вполне способен уйти отсюда самостоятельно, – прорычал Скотт, отстраняя руки Мадлен.

– Я не удержу вас, если вы начнете падать, – сказала Мадлен. – А если вы упадете, не дойдя до экипажа, то можете пострадать. И потом, подумайте, в каком неловком положении вы окажетесь на виду у всех. Неужели вы хотите, чтобы члены труппы видели вас в таком состоянии?

Скотт оцепенел, и Мадлен поняла, что задела его за живое. Он не выносил даже малейших проявлений слабости в себе и любой ценой стремился сохранить свой образ – образ властного и несгибаемого человека. Опустив голову, он ждал. Ждал с таким подавленным видом, что Мадлен испугалась – Скотт был не похож сам на себя.

Мужчина в черной ливрее, расшитой серебром, появился на пороге кабинета через несколько минут, но Мадлен показалось, что она ждала его целую вечность. Слуга старался казаться невозмутимым, но не сумел скрыть своего изумления, его глаза расширились, едва он увидел Скотта. Девушка попросила слугу помочь Скотту подняться, и тот повиновался, хотя, похоже, не верил собственным глазам: по-видимому, Скотт так удачно поддерживал однажды созданный образ, что все, даже его слуги, забыли о том, что он, в сущности, всего лишь человек.

У кабинета собралась группа актеров и служителей театра; на их лицах отражались самые разные чувства – от тревоги до любопытства.

– Пожалуй, вам лучше отойти, – сказала Мадлен, выходя из кабинета первой. – Иначе кто-нибудь из вас наверняка заразится.

Все тотчас же последовали ее совету и отступили на почтительное расстояние.

– Что же теперь будет? – спросил бутафор, как бы размышляя вслух. – Кто станет управлять театром? Ведь герцогиня уехала, а мистер Скотт заболел…

– Я спрошу у мистера Скотта, – пообещала девушка и вернулась в кабинет.

Слуга помог хозяину встать. Лицо Скотта приобрело пепельный оттенок. Он обвел взглядом комнату. Наконец посмотрел на Мадлен.

– Сэр, – проговорила она, – надо ли сообщить всем, что во время вашего отсутствия театром будет управлять мистер Беннетт?

Мистер Беннетт был помощником режиссера. Он брал на себя общие вопросы репетиций и улаживал споры, когда герцогиня и владелец театра были слишком заняты другими делами. Скотт уставился на Мадлен затуманенными лихорадкой глазами. Ей показалось, что он не понял вопроса. Но Скотт наконец молча кивнул.

Вновь выйдя из кабинета, Мадлен передала распоряжение Скотта. Сам он, опираясь на плечо слуги, вышел минуту спустя. Хотя ему было очень плохо, он все же держался на ногах.

Мадлен направилась к черному ходу. Она слышала за спиной хриплое дыхание Скотта, слышала его неуверенные шаги – было совершенно очевидно, что долго ему не продержаться, К тому же слуга выказывал явные признаки утомления, ему становилось все труднее поддерживать хозяина.

– Потерпите еще немного, – 'сказала Мадлен, обращаясь к слуге.

Наконец они добрались до черного хода и вышли на улицу. Ледяной ветер мгновенно пробрался под платье Мадлен, обжег ее щеки. Второй слуга открыл дверцу экипажа, отделанного бронзой и черным лаком. Из ноздрей гнедых жеребцов, составлявших упряжку экипажа, вылетал пар, клубящийся в морозном воздухе. Слуга опустил ступеньку и вопросительно взглянул на девушку.

Мадлен медлила, с восхищением глядя на роскошный экипаж. Она не имела права самовольно

Присоединяться к Скотту. Но ведь ему могла понадобиться ее помощь…

Мадлен поспешно забралась в экипаж, чтобы не передумать. Опустившись на бархатное сиденье, она с облегчением вздохнула – внутри не чувствовался пронизывающий ветер. Слуга помог Скотту сесть рядом с девушкой. Скотт откинулся на спинку сиденья. Он был смертельно бледен. Плащ сполз с плеч Логана, и Мадлен поправила его. Глубоко вздохнув, больной снова закашлялся.

Экипаж мягко тронулся с места и покатил прочь от театра. Такой изысканной отделки кареты Мадлен еще не доводилось видеть – это было сочетание полированного дерева с бархатной обивкой кофейного оттенка и изящным орнаментом, нанесенным золотом на потолок. Экипаж Скотта произвел бы впечатление даже на отца Мадлен, который мог гордиться своими каретами.

Девушка перевела взгляд на больного – он казался беспомощным поверженным львом. Карета подпрыгнула на ухабе, и Скотт застонал. Мадлен машинально потянулась к нему и приложила холодную ладонь к его лбу.

Казалось, ее прикосновение на время привело Скотта в чувство, его затуманенные глаза приоткрылись.

– Мэдди… – пробормотал он, стиснув зубы, пытаясь унять дрожь.

– Да, мистер Скотт? – Мадлен провела ладонью по его щеке, осторожно притрагиваясь к сухой от жара коже.

– Напрасно вы… поехали со мной.

– Извините. – Мадлен отдернула руку. – Я знаю, вы оберегаете свое уединение. Но вам незачем беспокоиться, сэр. Я не задержусь у вас, просто хочу убедиться, что с вами все в порядке.

– Дело не в этом… – Он стиснул зубы, его вновь била дрожь. – Но вы можете заразиться…

Мадлен в изумлении уставилась, на Скотта: немногие, находясь в таком состоянии, способны заботиться о других людях. Тронутая его заботой, она улыбнулась.

– Я не жалуюсь на здоровье, мистер Скотт.

Скотт был слишком слаб, чтобы спорить. Он закрыл глаза и снова откинулся на спинку сиденья. Мадлен задумалась, стараясь вспомнить, что делала няня, когда они с сестрами хворали. Кажется, она согревала их, ставила горчичники на грудь. И еще прикладывала к ногам нагретый мыльный камень, поила бульоном и кормила хлебом, смоченным в молоке. А для лечения кашля няня использовала старое испытанное средство – лимонный сироп и сладкое миндальное масло… В конце концов Мадлен поняла, что ей недостает познаний в медицине. Она вздохнула, досадуя на свое невежество.

Экипаж, миновав каменные столбы ворот, украшенные бронзовыми грифонами, катил теперь по тихому кварталу, расположенному неподалеку от Сент-Джеймс-сквср. Мадлен приникла к окну; они ехали по обсаженной деревьями аллее, и уже был виден огромный особняк с колоннами.

Наконец карета замедлила ход. Один из слуг спрыгнул с запяток и взбежал на крыльцо. Он принялся отчаянно молотить кулаком в двустворчатые двери. Одна створка приоткрылась, и вскоре карету окружили слуги.

Паренек в плотной куртке и кепке помог кучеру увести в конюшню лошадей. Двое других слуг с трудом вытащили из кареты мистера Скотта. Подхватив больного под руки, они внесли его в особняк. Мадлен вошла следом. Она чувствовала себя так, словно вступила на запретную территорию, вторглась туда, куда Скотт ни за что не впустил бы ее, будь он здоров.

Они вошли в великолепный холл, освещенный хрустальной люстрой, подвески которой свисали изящными гроздьями. Из холла открывалась дверь в соседнюю комнату, где почтенного вида домоправительница отдавала распоряжения целой свите горничных.

– Принесите чистые простыни и воду, – говорила она. – Тильда, найди мой медицинский саквояж, и пусть Гвен принесет банку с пиявками, должно быть, они понадобятся доктору,

А седовласый дворецкий отдавал распоряжения слугам-мужчинам. Одним он велел принести бренди и виски, другим помочь камердинеру уложить хозяина в постель. Мадлен же стояла в стороне, беспомощно глядя, как Скотта уносят вверх по лестнице из белого и серого мрамора, изгибающейся в виде подковы.

Наконец домоправительница заметила девушку и представилась, назвавшись миссис Бичем.

– Прошу простить нас, мисс…

– Ридли.

– Прошу прощения, мисс Ридли, но боюсь, сейчас все мы слишком заняты. Такое редко случается в этом доме.

– Понимаю, – кивнула Мадлен.

Домоправительница внимательно оглядела ее, очевидно, пытаясь понять, кто Мадлен такая и как она познакомилась с мистером Скоттом. Однако миссис Бичем все же воздержалась от расспросов.

– С вашей стороны было очень любезно проводить мистера Скотта из театра, – сказала она.

Мадлен взглянула в ту сторону, куда унесли Скотта.

– Надеюсь, он скоро поправится.

– Мистеру Скотту обеспечат полный покой и уход до приезда доктора. Не хотите ли пока подождать в нижней гостиной?

– Да, спасибо.

Миссис Бичем провела Мадлен и просторную гостиную, выдержанную в приглушенных золотистых и синих тонах, уставленную французскими креслами, обитыми шелком и бархатом, и столиками, заваленными томиками поэзии и гравюрами. Одну из стен гостиной украшал французский гобелен с пейзажем. Между двумя высокими окнами, на длинном столе, выстроились восточные статуэтки.

Заметив, с каким любопытством Мадлен разглядывает японскую фигурку, изображающую бородатого старика с позолоченным посохом, домоправительница едва заметно улыбнулась.

– Мистер Скотт говорит, что это бог удачи. Его имя мне никогда не выговорить. У мистера Скотта большая коллекция, в ней множество статуэток языческих богов.

– Он мне нравится, – заметила Мадлен, прикасаясь к бородатому старику кончиком пальца. –

Надеюсь, он не посрамит свою репутацию и принесет удачу мистеру Скотту.

– Некоторые считают, что мистер Скотт и без того уже получил свою долю удачи, – сказала миссис Бичем, направляясь к двери.

Предоставленная самой себе, Мадлен подошла к окну. Она долго смотрела на голые кустарники и мраморный фонтан в парке. Был холодный зимний день, и деревья клонились под порывами ветра.

Невольно поежившись, Мадлен вернулась к креслу. Усевшись, она принялась легонько постукивать ногой по толстому ковру, покрывающему пол. Заметив на соседнем столике деревянную шкатулку, она с любопытством взяла ее в руки. Изнутри шкатулка была инкрустирована серебром, крышку украшала резная шекспировская медаль. На дне же была выгравирована надпись: «Мистеру Логану Скотту от Стратфордского общества».

В этот момент раздались женские голоса. Вскинув голову, Мадлен увидела двух горничных, принесших поднос с чайной посудой.

– Это шкатулка красного дерева времен Шекспира, – с гордостью объяснила одна из служанок. – У хозяина много таких наград, он получает их за благотворительные представления и бенефисы,

Мадлен улыбнулась, отметив про себя, что Скотту удалось заслужить восхищение и преданность слуг.

Горничная поставила поднос на низкий столик.

– Миссис Бичем просила передать вам, что вы можете вызвать кого-нибудь из нас, если вам что-то понадобится.

– Благодарю, но мне ничего не нужно. Меня волнует только здоровье мистера Скотта.

– Скоро прибудет доктор Брук. Он живо поставит хозяина на ноги.

Будем надеяться… – пробормотала Мадлен, с рассеянным видом рассматривая фарфоровую чашечку с изящной ручкой. Когда приедет доктор, сколько времени ему понадобится, чтобы определить, в каком состоянии находится мистер Скотт? – эти вопросы не давали ей покоя.

Горничные покинули гостиную. Они зашептались, едва успев переступить порог. Мадлен невольно услышала обрывок их разговора:

– Думаешь, это и есть новая…

– Что ты!

– А она недурна собой.

– Да, но она слишком уж молода и неопытна… совсем не в его вкусе.

Нахмурившись, Мадлен отставила пустую чашку. Поднявшись с кресла, она принялась вышагивать по комнате. Упоминание о ее возрасте раздосадовало Мадлен. Внезапно вспомнив о своих растрепавшихся волосах, она тяжело вздохнула, подумав о том, что, наверное, похожа сейчас на маленькую девочку, только что резвившуюся во дворе.

Подойдя к застекленным дверям в другом конце гостиной, Мадлен обнаружила, что они ведут в музыкальный салон, на галерею и в небольшую комнату с мозаичным полом. И повсюду она видела прекрасные произведения искусства: портреты и пейзажи, мраморные статуи, керамику, фарфор.

Мадлен прошлась по комнатам и поняла, что составлением коллекции скорее всего занимался сам мистер Скотт. Да и все убранство дома, конечно же, соответствовало его вкусам. Этот человек очаровал Мадлен. Ей хотелось получше узнать его, узнать о его сокровенных мыслях, стать хотя бы крохотной частью мира, который он создал для себя. Но мистер Скотт ясно дал понять, что он не нуждается в Мадлен. Почувствовав себя ужасно одинокой, Мадлен вернулась в гостиную. Должно быть, доктор уже приехал и теперь находился наверху, в спальне Скотта. В доме царила гнетущая тишина, словно все затаили дыхание.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс Ридли? – осведомился дворецкий, поднимаясь со стула, стоящего у подножия лестницы,

– Да, – кивнула Мадлен, приближаясь к мраморным ступеням; она опасалась, что дворецкий остановит ее. – Я хотела бы знать, где находится комната мистера Скотта.

На лице дворецкого застыло бесстрастное выражение, но Мадлен почувствовала, что ее вопрос ему не понравился. Она понимала, что дворецкий и все прочие слуги еще не разобрались в ее отношениях со Скоттом, не поняли, кто она – просто прислуга, как они сами, или его новая возлюбленная.

– У него доктор, мисс, – произнес дворецкий. – Если вам не нравится в гостиной, может быть, вы хотите подождать в другой комнате?..

– Я должна пройти к мистеру Скотту, – с невозмутимым видом заявила Мадлен, подражая тону, которым ее мать всегда говорила со слугами.

– Слушаюсь, мисс Ридли, – последовал ответ. Дворецкий вызвал слугу и велел ему провести Мадлен в личные покои мистера Скотта, в восточное крыло дома.

Коридор заливал свет из длинного ряда окон, напротив которых размещались ниши, уставленные статуями, в том числе изваянием обнаженной купальщицы, вид которой вогнал Мадлен в краску. Пройдя через проем в виде арки, она оказалась в поистине мужских покоях, обшитых панелями темного дерева. Анфиладу комнат украшала коллекция старинных немецких карт в резных рамах розового дерева и персидские ковры, лежавшие на полу.

Слуга подвел Мадлен к закрытой двери, у которой ждала миссис Бичем. Неподалеку стояла горничная, готовая по первому знаку выполнить любое распоряжение.

Миссис Бичем, увидев Мадлен, вопросительно приподняла брови:

– Вам не понравилось в гостиной, мисс Ридли?

– Мне захотелось узнать, что с мистером Скоттом. Миссис Бичем покачала головой.

– Доктор еще у него. Я сообщу вам все, что станет мне известно. А пока горничная проводит вас вниз, в комнаты для гостей.

Мадлен внутренне напряглась, приготовившись к спору,

– Я бы предпочла…

Но тут раздался щелчок повернувшейся дверной ручки. Из комнаты вышел лакей и посторонился, пропуская доктора. Мадлен затаила дыхание.

Доктор, мистер Брук, оказался лысоватым мужчиной лет сорока. Круглые очки придавали его лицу сходство с филином. На добром лице выделялись темные умные глаза. Он окинул взглядом сначала миссис Бичем, затем Мадлен.

– Я мисс Ридли, – сказала девушка, шагнув ему навстречу. – Я хотела бы узнать, что с мистером Скоттом. Я… его компаньонка.

Доктор с учтивым поклоном поцеловал ей руку.

– Как он? – взволнованно спросила домоправительница.

Доктор Брук выпрямился.

– В последнее время я повидал немало подобных случаев. Вынужден с прискорбием сообщить, что этот можно причислить к самым сложным. Странно; ведь мистер Скотт прежде был крепок здоровьем… Впрочем, похоже, он ни в чем не знает меры.

– Боюсь, вы правы, – с печалью в голосе сказала домоправительница.

– Завтра я опять навещу его, посмотрю, как развивается болезнь, – продолжал мистер Брук. – К сожалению, кризис еще не наступил. Я бы посоветовал как можно чаще обтирать больного, прикладывать лед, кормить его желе, бульоном и время от времени давать по ложке молока.

– Мне известно одно старое домашнее средство – листья эвкалипта, вымоченные в бренди, – вступила в разговор миссис Бичем. – Можно давать ему понемногу по вечерам?

– Почему бы и нет? – Доктор вопросительно взглянул на Мадлен. – Мисс Ридли, позвольте узнать: вы намерены ухаживать за мистером Скоттом?

– Да, – твердо ответила девушка.

– Тогда я советую вам поменьше общаться с людьми за пределами этого дома. Лихорадка очень заразна. Нельзя исключить вероятность того, что и вы можете заболеть.

Миссис Бичем с тревогой посмотрела на Мадлен.

– Полагаю, понадобится приготовить для вас комнату…

Мадлен понимала причину беспокойства пожилой дамы. Никто из прислуги Скотта прежде не

Знал о ее существовании. Очевидно, слуги любили своего хозяина и не желали, чтобы его уединение нарушили в тот момент, когда он не в состоянии этому противиться.

– Благодарю вас, миссис Бичем, – проговорила девушка. – Уверяю вас, я хочу лишь помочь мистеру Скотту, то есть Логану, чем смогу.

Домоправительница кивнула, по-прежнему настороженно хмурясь. Она отошла в сторону, чтобы отдать распоряжения горничной. Доктор Брук попрощался и в сопровождении слуги направился к выходу. Воспользовавшись случаем, Мадлен через приоткрытую дверь проскользнула в спальню.

Комната была скромно обставлена и просто отделана – единственным украшением являлась роспись на потолке, изображавшая небо и облака. Середину спальни занимала огромная кровать с шелковым темно-синим покрывалом и горой пуховых подушек у изголовья. Скотт лежал под простыней и легким одеялом; покрывало было откинуто к его ногам. Его успели переодеть во фланелевую пижаму, почти полностью расстегнутую на груди. Он спал, уткнувшись пылающей щекой в подушку.

Когда Мадлен переступила порог, камердинер ставил кувшин с водой и укладывал на столик у кровати стопку полотенец. Легкое кресло стояло поблизости, но Мадлен предпочла присесть на край постели. Почувствовав ее осторожное движение, Логан с невнятным стоном повернулся к ней, не открывая глаз. Дыхание с хрипом вырывалось из его горла.

– Все будет хорошо, – ласково проговорила девушка.' Мадлен смочила полотенце в холодной воде, отжала его и приложила к горячему лбу Скотта. Видимо, прохлада облегчила его муки, и он поудобнее улегся на подушке. Протянув руку, Мадлен отважилась пригладить его густые волосы, вспоминая, как часто ей хотелось это сделать. Пряди скользили под ее пальцами, точно черный шелк с золотистым отливом.

Мадлен вглядывалась в лицо больного, Бледность его лишь подчеркивала поразительную красоту черт. Ресницы пушистыми полумесяцами прикрывали глаза Логана, веки чуть подрагивали от беспокойных сновидений, навеянных лихорадкой. Этот гордый одинокий мужчина во сне казался совершенно беспомощным; его рот был приоткрыт, как у спящего ребенка. Будь Мадлен влюблена в него, от этого зрелища у нее защемило бы сердце.

Девушка сидела неподвижно, стараясь понять, чем вызвана тупая боль в груди. Если бы она была влюблена в Скотта, эта боль не покидала бы ее никогда. Воспоминаниям нем неотступно преследовали бы ее до конца жизни, поскольку найти второго такого же мужчину невозможно.

И тут Мадлен вспомнила о ситуации, в которой оказалась. Времени у нее оставалось слишком мало. Возможно, ее родители уже обнаружили, что она сбежала из пансиона, и теперь теряют рассудок от беспокойства. Они бросятся на поиски. А как только найдут ее, начнут запугивать и угрожать, пока не сломят ее волю. В конце концов ей все же придется стать женой лорда Клифтона. Ей повезет лишь в том случае, если «товар» окажется безнадежно испорченным.

Надо немедленно уйти отсюда и найти кого-нибудь, кто согласится помочь ей. Несомненно, ей посчастливится встретить более отзывчивых людей, чем Логан. Прежде Мадлен и в голову не приходило, что мужчину с такой репутацией, как у Скотта, почти невозможно соблазнить. Она не учла сложность его натуры и неожиданную щепетильность. Он отказался обесчестить ее. Надеясь же, что он еще может изменить свое решение, Мадлен могла попасть в глупое положение.

Действительно, ей здесь не место. За Скоттом ухаживает целая свита слуг, его осматривает превосходный доктор, друзей и знакомых у него не перечесть. Он поправится и без ее помощи. Нахмурившись, Мадлен долго смотрела на спящего. Она потеряла счет времени, меняя влажное полотенце на лбу больного и поднося ложку с микстурой к губам Скотта, когда его начинал мучить кашель.

Изредка в комнату заходил слуга, спрашивая, не нужно ли что-нибудь Мадлен, но каждый раз она отрицательно качала головой. Временами ей казалось, что мир за стенами спальни перестал существовать. Минуты тянулись и складывались в часы; дневной свет померк, и комнату заполнили вечерние тени.

Скотт проснулся как раз в ту минуту, когда Мадлен размышляла, стоит ли послать за бульоном. Он зашевелился и заморгал, открывая блестящие от жара глаза. Мадлен осторожно сняла с его лба влажное полотенце и присела на прежнее место, на край кровати.

– Мистер Скотт! – позвала она, с улыбкой наклоняясь к нему.

Логан уставился на нее так, словно Мадлен явилась из сновидения. На лице больного отразились любопытство и удивление; затем губы его тронула улыбка. Борясь с кашлем, он хрипло пробормотал:

– Похоже, мне от тебя никогда не отделаться.

Мадлен налила в стакан воды и помогла Скотту напиться, придерживая стакан одной рукой, а другую подсунув ему под голову. Он оперся на ее руку и сделал несколько глотков. Его голова оказалась невероятно тяжелой, и у Мадлен мгновенно заныли мышцы. Напившись, Скотт отвернулся, и Мадлен помогла ему улечься.

– Хотите, я уйду? – тихо спросила она. Скотт закрыл глаза и молчал так долго, что Мадлен уже решила, что он вновь уснул,

– Останься, – сказал он наконец.

– Может быть, надо за кем-нибудь послать? За вашим другом или родственником?

– Нет. Мне нужна ты. – Он смежил веки, давая понять, что разговор окончен.

Несмотря на тревогу, Мадлен почувствовала непреодолимое желание улыбнуться. Даже заболев, Скотт оставался таким же властным, как обычно. По какой-то причине он пожелал, чтобы она осталась рядом с ним. Доверился ей. Мадлен забыла о том, что всего несколько минут назад ей хотелось уйти.

– Логан… – пробормотала она, точно пробуя на вкус его имя.

Каким-то образом вышло так, что теперь, после того как ее тщательно продуманный план провалился, она оказалась сиделкой у ложа больного. Ее замыслы были вконец расстроены. Но самым странным казалось то, что Мадлен даже не вспоминала о своих бедах. Ей хотелось только одного – вновь увидеть Логана здоровым.

Отойдя к письменному столу, стоящему у окна, Мадлен написала записку миссис Флоренс, объясняя, что произошло. Аккуратно сложив листок, она запечатала письмо сургучом, вызвала горничную и попросила ее доставить послание на Сомерсет-стрит, в дом миссис Флоренс.

– Пожалуйста, попросите слугу принести мои вещи, – добавила она. Горничная с поклоном удалилась.

Мадлен возобновила бдения у постели. Казалось, с каждым часом Логану становится все хуже – лихорадка усиливалась. Он был слишком слаб, чтобы спорить, когда Мадлен заставляла его выпить несколько глотков бульона. Проглотив полчашки, Логан вновь погрузился в сон.

Где-то в глубине дома большие часы пробили двенадцать – гулкий звук прокатился по комнатам. Мадлен отчаянно боролась со сном, но все же ее голова то и дело падала на грудь. Поднявшись, она потянулась, пытаясь прогнать дремоту. И невольно вздрогнула, услышав чьи-то шаги.

К постели больного приблизились миссис Бичем и камердинер.

– Как он? – обратилась к девушке домоправительница гораздо более дружелюбным тоном, чем прежде. Похоже, она смирилась с присутствием незнакомки и решила отбросить свои подозрения.

– Лихорадка усилилась, – ответила Мадлен.

– Доктор Брук так и говорил, – деловито кивнула миссис Бичем. – Дени, – она кивнула на камердинера, – поможет мне обтереть его холодной водой. Будем надеяться, это собьет жар. А вам, должно быть, не терпится немного отдохнуть. Думаю, вы согласитесь занять маленькую спальню рядом с комнатой мистера Скотта.

– Вы очень любезны, – сказала Мадлен, – но мне хотелось бы остаться здесь на случай, если я понадоблюсь мистеру Скотту…

– Я побуду с ним до вашего возвращения, – заверила домоправительница. – Вы должны поспать хотя бы несколько часов, мисс Ридли, чтобы завтра быть свежей.

Миссис Бичем была права. Мадлен вконец обессилела и понимала, что ей предстоит провести рядом с больным еще немало долгих часов, а может, и дней, прежде чем лихорадка отступит.

– Да, спасибо, – кивнула она; и домоправительница провела девушку в комнату для гостей.

Горничная уже успела разложить веши Мадлен в ящиках комода красного дерева. Над постелью нависал голубой шелковый балдахин в тон расшитому покрывалу. Мадлен отклонила предложение горничной помочь ей переодеться, заявив, что предпочитает делать это сама.

Надев белую ночную рубашку с оборками у ворота, Мадлен забралась в постель. Еще никогда в жизни она так не уставала. Сон мгновенно овладел ею – все мысли вытеснил желанный мрак.

С первыми лучами солнца Мадлен проснулась, чувствуя прилив сил. Поспешно надев халат, она отправилась в комнату Логана, поеживаясь от утренней прохлады. Горничная разводила огонь в камине, а миссис Бичем собирала мокрые полотенца, которыми всю ночь обтирали Логана, чтобы освежить его разгоряченное тело.

Под глазами домоправительницы залегли темные круги, на лбу появились морщинки, которых еще вчера не было.

– Все по-прежнему, – сказала она в ответ на вопросительный взгляд Мадлен.

Мадлен подошла к кровати. Кожа Логана была сухой и горячей, губы слегка потрескались. Фланелевая пижама валялась на полу, а простыня прикрывала больного лишь до пояса, так что были видны мускулистый торс, темные кустики волос под мышками и впадинка пупка. Мадлен впервые видела почти обнаженного мужчину. Ее взгляд блуждал по его телу, едва прикрытому тонкой тканью; она оглядела и длинные ноги, и выпуклости чресел, отчетливо вырисовывающиеся под белым полотном. Щеки девушки покрылись стыдливым румянцем. Отвернувшись, она обнаружила, что миссис Бичем наблюдает за ней.

– Вы приходитесь мистеру Скотту отнюдь не компаньонкой, – заявила домоправительница. – И еще… Я не знаю, кто вы, но вы не любовница его.